За тебя, Родина!

Глава 43

Берлин.

24 мая 1940 года.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Он спокойно работал у себя в кабинете когда за дверью вдруг раздались невнятные голоса. Недовольно поморщившись Генрих решил не обращать на это внимания но не получилось. Раздался громкий стук в дверь и к нему буквально ворвался Рудольф Брандт, личный референт. Его расширенные под стёклами очков глаза заставили Гиммлера насторожиться. Что-то не так… В подтверждение этому подозрению сзади Брандта стояла бледная Хеди, прикрывшая рукой рот. Глядя на них обоих его посетило предчувствие того что случилась какая-то неприятность… и не маленькая. Он только хотел спросить что означает это бесцеремонное вторжение в его кабинет когда Рудольф, по привычке приняв строевую стойку, сразу прояснил ситуацию:

— Рейхсфюрер, произошло ужасное несчастье! Нападение на рейхсминистра доктора Шпеера!

Гиммлер оцепенел, продолжая на него смотреть. Это что, шутка? Что значит, нападение⁈ Одновременно у него по коже пробежали мурашки, когда мозг начал осознавать что референт ни за что бы не стал так шутить. Это абсолютно не в его привычках. Он скорее откусил бы себе язык чем осмелился сказать подобную чушь. А значит… значит это правда. Боже мой…

От осознания чудовищной новости у него мелко задрожала левая рука и Генрих быстро спрятал её под стол. На несколько секунд закрыл глаза, чтобы окончательно прийти в себя, и порывисто встал. Надо действовать немедленно! Но как именно? Так… Нужны подробности!

— Когда и где это случилось? Кто напал? Шпеер жив? — он суетливо схватил свою фуражку и быстро пошёл к выходу мимо расступившихся сотрудников.

— Пока точно неизвестно, рейхсфюрер. Нам позвонили из министерства вооружений и боеприпасов, сообщили что на кортеж доктора Шпеера напали неподалёку от них… — Брандт уже овладел собой и снова превратился в хладнокровного подчинённого, верного и профессионально собранного. — Какие будут указания?

Гиммлер, продолжая идти по коридору к лестнице, перебрал в уме варианты. В сущности, на такой случай был создан соответствующий план и теперь предстояло его осуществить в реальности. Сейчас, наверное, весь Берлин гудит, обсуждая нападение… Геббельс наверняка в курсе. Фюрер и подавно. Должен ли он, Генрих, немедленно ехать к нему? На первый взгляд ответ очевиден — естественно! Но что он ему скажет когда Гитлер спросит у него то же что сам рейхсфюрер спросил у Брандта? Опять станет оправдываться и мямлить, словно нашкодивший перед отцом мальчишка? Ведь пока ничего неизвестно! Да и, если уже быть честным самому с собой, Гиммлер просто боялся сейчас показаться фюреру на глаза. Наверняка он в бешенстве и готов принять самые жестокие решения в отношении него, рейхсфюрера. Нет, лучше пока выехать на место происшествия, взять на себя личное руководство расследованием и, когда придёт пора, явиться с докладом в рейхсканцелярию чтобы иметь что ответить на самые важные вопросы…

— Немедленно вводите в действие план «Аларих»! — Гиммлер начал раздавать указания ещё когда спускался по лестнице. — Поднимайте весь столичный гарнизон по тревоге, свяжитесь с Геббельсом как гауляйтером Берлина, он знает что ему делать в таком случае! Батальон охраны «Лейбштандарт» в полную боевую готовность и пусть начнёт выполнять свою часть плана! Оцепить все важные административные здания, мосты и поставить блокпосты на всех дорогах из города! Усилить охрану всех объектов перечисленных в плане! Я выезжаю на место нападения, прикажите Мюллеру прислать туда опытного следователя или же приехать самому! Сообщите Гейдриху! Всё!

План «Аларих», разработанный им сразу после поджога Рейхстага, кроме перечисленных мер давал СС чрезвычайные полномочия на время своего действия. Все другие организации и ведомства Рейха, включая Вермахт, флот, Люфтваффе должны были временно выполнять распоряжения СС, взаимодействовать с ними и предоставлять любую информацию и ресурсы. Само собой, с согласия фюрера. До этого «Аларих» ни разу не применялся, вот теперь и будет ясно как всё получится…

На первом этаже его уже ждал взволнованный Шелленберг, судя по внешнему виду только что прибежавший из столовой. На кителе хлебные крошки да и пахнет от него чем-то съестным. Рудольф, получив указания Гиммлера, тут же ринулся обратно к себе, звонить и раздавать от его имени приказы.

— Рейхсфюрер, я только что узнал… — начал говорить он, но Генрих только рукой махнул, показав ему следовать за ним.

Они прошли по гулкому холлу и вышли на залитую солнцем улицу. Часовые в чёрной форме, несмотря на то что было разрешение на ношение армейских кителей, привычно вытянулись. Перед крыльцом уже стоял его автомобиль и водитель распахнул заднюю дверь. Охрана пока была обычной, всего два экипажа с мотоциклами. Совсем скоро она усилится но Генрих не собирался ждать пока это случится, каждая минута на счету.

Он сел назад, Вальтер разместился рядом с водителем и тот, получив адрес, сразу тронул машину с места. Поездка в юго-западную часть города, где располагалось министерство Шпеера, не заняла много времени. В дороге никто из них не проронил ни слова. Уже почти подъехав Генрих заметил на улице множество чинов полиции и военных, расхаживающих туда-сюда с оружием в руках. Гражданские пугливо вытягивали шеи, стоя в отдалении, и тихо переговаривались, обсуждая увиденное. Прямо на их глазах отъехала карета «скорой помощи» и исчезла за углом.

Не дожидаясь пока водитель откроет ему дверь Гиммлер сам это сделал и оказался снаружи. Огляделся и почувствовал как его прошиб холодный пот. Потому что увиденное говорило само за себя. Люди заметили его и почтительно замолчали, вразнобой вскинув руки вверх и расступившись…

Расстрелянные мотоциклы. Сидящие внутри и лежащие возле них мёртвые солдаты СС в безжизненных позах. Россыпи блестящих гильз, следы пулевых попаданий на стенах домов. Но во всей этой картине не хватало какой-то важной детали… Только какой?

— А где же автомобиль рейхсминистра? — удивлённо спросил Шелленберг, оглядывая улицу.

И только сейчас Генриха как будто током ударило! Ну конечно! Где же сам Шпеер если его охрана тут? Куда он пропал? Растерянно осмотревшись Гиммлер не знал что и думать.

— Пропустите меня! Дорогу, чёрт вас всех побери! — раздался из-за спин людей чей-то знакомый властный голос. — Мне нужен рейхсфюрер!

Присутствующие дисциплинированно расступились и Генрих узнал запыхавшегося Рейнхарда Гейдриха, начальника Главного управления имперской безопасности. Тот самый кого за глаза называли «мозгом Гиммлера». За ним стоял ещё один мотоцикл с пустой коляской. Генрих, несмотря на свою растерянность, невольно удивился. Чтобы Гейдрих, любитель роскошных машин и самолётов, согласился влезть в люльку простого мотоцикла? Поистине сегодня день открытий…

— Рейхсфюрер, вот вы где? — воскликнул тот, заметив его наконец. Быстро подойдя к нему он вздёрнул руку и заговорил, глядя ему в глаза: — Обнаружена машина доктора Шпеера! Ведётся преследование террористов!

— Где он⁈ — встрепенулся Гиммлер, разом отбросив растерянность. Впившись взглядом в лицо начальника РСХА Генрих пытался найти в нём ответ на главный вопрос… — Доктор Шпеер жив⁈

— Пока не знаю, рейхсфюрер… — покачал тот головой. — Информация поступила когда вы уже уехали сюда, пришлось вас догонять. Но то что осталось от автомобиля рейхсминистра находится почти на пересечении Рингштрассе и Базелерштрассе. Предлагаю немедленно ехать туда.

Молча кивнув Генрих направился к машине вместе с Шелленбергом. Гейдрих, видимо решив что его седалище уже достаточно настрадалось от жёсткого сидения мотоцикла, последовал за ними и, не получив возражений, тоже сел в салон.

Снова недолгая поездка по улицам. Поворот налево, недалеко от станции Лихтерфельд, прямо на юг и вот уже перед ними Карлсплац, площадь на которой соединяются сразу четыре улицы. Водитель быстро и умело объехал несколько военных грузовиков с номерами СС и остановился возле какого-то бесформенного куска металла. Ему понадобилось несколько секунд прежде чем Генрих смог определить то что совсем недавно было сверкающим лаком бронированным автомобилем Шпеера… Просто невообразимое зрелище! Застыв, Гиммлер ошеломлённо рассматривал груду железа вместо неё.

Салон буквально смят страшным ударом. Везде валяются осколки бронестекла, куски резины от ободранных колёс… и кровь, вытекающая из этих обломков машины. Чудом не разбившееся лобовое стекло всё испещрено зигзагообразными трещинами из-за которых ничего не видно. Какого чёрта тут случилось⁈

С трудом оторвав взгляд от уничтоженного автомобиля Генрих окинул улицу взглядом. Вокруг расхаживали десятки солдат и офицеров СС из расположенных неподалёку казарм «Лейбштандарта», поднятых по тревоге из-за стрельбы. Несмотря на то что воевать уже было не с кем они не выпускали оружие из рук и, казалось, были готовы в любой момент начать стрелять. В кого, непонятно. Возле нескольких раненых суетились врачи и санитары.

— На них что, танк наехал? — тихо спросил Шелленберг, словно про себя. Он стоял рядом с рейхсфюрером и, похоже, впечатлён был не меньше его.

— Кто-нибудь скажет мне где наш Шпеер? — напряжённо осведомился Генрих, оторвав свой взгляд от останков лимузина. — Он жив?

— Роттенфюрер, идите сюда, за мной! — раздался совсем рядом голос Гейдриха.

Гиммлер обернулся вместе с Вальтером и увидел перед собой начальника РСХА который стоял рядом с высоким эсэсовцем с наспех забинтованной головой без шлема. Бинт на голове был бело-розового цвета, очевидно кровь просачивалась через множество слоёв. Но парень, увидев перед собой своего главного начальника, смог вытянуться, вскинуть руку и воскликнуть «Хайль Гитлер».

— Без церемоний, роттенфюрер, докладывайте самую суть! — потребовал Генрих, пытливо глядя на него снизу вверх. Похоже, он один из тех кто сражался с этими террористами, а значит точно что-то знает. Вот и хорошо! Ему уже надоело теряться в неизвестности и гадать что и как.

— Слушаюсь, рейхсфюрер, докладывает роттенфюрер СС Хагенхайм! — сглотнул от волнения эсэсовец. Его пошатнуло, но прежде чем кто-то успел ему помочь он собрался с силами и снова выпрямился. — Сорок минут назад наше подразделение было поднято по тревоге и по приказу на штатном автотранспорте выдвинулось сюда. Задача — перекрыть улицу Рингштрассе, остановить или уничтожить захваченный броневик, который преследовал легковую автомашину. Прибыв на место мы увидели что боевая машина только что раздавила её. Получив приказ уничтожить преследователей мы открыли огонь но, не имея противотанковых средств поражения, сделать этого не смогли…

— Подождите, роттенфюрер, откуда они смогли захватить броневик⁈ — спохватился Гиммлер, резко обернувшись к Гейдриху. Он почувствовал как гнев, который всё это время медленно нарастал внутри него, готов выплеснуться наружу. — Как это возможно⁈

Рейнхард катнул желваками но не стал юлить, видимо понимая что это может обернуться против него.

— Дело в том что в кортеж рейхсминистра Шпеера входил броневик войск СС, рейхсфюрер. На месте нападения его не оказалось, поэтому велика вероятность что террористы завладели боевой машиной и отправились в погоню…

Генрих видел что начальник РСХА находится не в меньшей ярости чем он сам но мужественно старается держаться. Именно на нём лежала прямая ответственность по организации охраны Шпеера и теперь судьба Гейдриха целиком зависела от Гиммлера. А вот захочет ли тот и, главное, сможет ли прикрыть его от бешеной злобы Гитлера? Это большой вопрос, особенно учитывая что судьба самого рейхсфюрера, как начальника Рейнхарда, тоже висела на волоске. После грандиозного провала контрразведки, проспавшей столько вражеских шпионов внутри Рейха, фюрер может окончательно потерять выдержку и отправить его, вместе с нерадивым Гейдрихом, на знакомство с рояльными струнами. Впрочем, верёвка или расстрел ничуть не лучше.

— Вот как… — медленно кивнул Генрих, пытаясь сохранить самообладание. — Надо полагать они подошли к экипажу броневика и любезно попросили их выйти, чтобы воспользоваться бронемашиной? Вы это хотите сказать, Рейнхард?

Гиммлер чувствовал как его голос буквально сочится издёвкой но ничего не мог с собой поделать. Ему очень хотелось как-то выплеснуть наружу всё своё волнение, ярость, страх но он не мог. Вокруг слишком много людей, если Генрих сорвётся у них на глазах то лишь сделает себе хуже…

— Думаю, рейхсфюрер, что… — начал говорить Гейдрих но тут же был прерван.

— Молчите! — каким-то свистящим от напряжения голосом ответил Гиммлер.

Он снял свою фуражку, очки и медленно провёл ладонью по лицу. Так, надо успокоиться! Что случилось то случилось, теперь уже поздно мечтать о том что можно было бы сделать для предотвращения. Прошлое не вернуть назад, надо принять ситуацию за данность и реагировать на события. Постояв минуту в молчании Генрих смог обуздать себя, открыл глаза и посмотрел на окружающих.

Шелленберг и Гейдрих не отрывали от него взгляда, стоя навытяжку. Хагенхайм, несмотря на своё состояние, так же возвышался рядом, ожидая команды.

— Роттенфюрер, продолжайте… — тихо бросил Гиммлер, ощущая как его охватывает какой-то фатализм. Будь что будет, он уже устал бояться. Человек такая скотина что даже постоянная угроза смерти может приесться и не вызывать сильных эмоций. Наверное, солдаты в окопах, куда в любое мгновение может прилететь снаряд или мина, чувствуют то же самое, подумал Генрих.

— Террористы подождали своего сообщника, который выбежал из переулка, и потом уехали, рейхсфюрер. К сожалению, подкрепление, вызванное для перекрытия улицы с другой стороны, не успело буквально на минуту… — говорил эсэсовец, понемногу бледнея. Только сейчас Гиммлеру пришло в голову что парень держится на пределе, пытаясь казаться сильным.

— Хагенхайм, вы же сейчас свалитесь! — опомнился он, окинув солдата внимательным взглядом. — Рейнхард, что вы стоите как фонарный столб⁈ Помогите же ему! И вызовите врача!

— Рейхсфюрер, я в порядке… — вяло запротестовал высокий эсэсовец но, повинуясь властному жесту Гейдриха, осторожно опустился на асфальт.

От одной из медицинских машин подбежал врач, кинул взгляд на раненого, и почтительно но твёрдо попросил разрешения отправить его в госпиталь. Генрих, естественно, не возражал. Да, у него было много вопросов и претензий к своим высокопоставленным подчинённым но вот простые парни, такие как этот роттенфюрер, ни в чём не виноваты. Они сделали что могли, умирали пытаясь спасти Шпеера и выполнить долг, и если это не получилось то тут вина тех кто имеет право отдавать приказы.

— Хагенхайм, скажите, сколько по-вашему было террористов? — настойчиво спросил Рейнхард прежде чем побледневший солдат, поддерживаемый доктором, направился к медицинскому грузовику.

— Я не уверен точно… — извиняюще протянул тот. — Но на мой взгляд их было трое. Двое внутри, водитель и командир, а потом ещё третий… он был ранен, я видел как он хромал когда прыгал к люку. Я бы его снял, группенфюрер, но мне не повезло, я как раз в то время заправлял новую ленту… Извините меня…

Гиммлер видел что парень казнит себя за то что не смог воспользоваться возможностью и упустил момент прикончить одного из нападавших. Успокаивающе махнув рукой он отпустил его и уже хотел отойти когда эсэсовец вдруг замер, опираясь на доктора, и снова развернулся к ним.

— Я тут ещё кое-что вспомнил, группенфюрер… — заколебался он, глядя на Гейдриха. — Не знаю, важно это или нет, но они там что-то кричали друг другу… Кажется, не по-немецки.

— Вы уверены, Хагенхайм? — Гиммлер заметил как Рейнхард встрепенулся словно пёс увидевший вкусный кусок мяса. Да и сам он весь превратился в слух. — Я понимаю ваше состояние но нам нужны любые подробности, даже самые мелкие!

— Так точно, группенфюрер. Честно говоря, они там что-то друг другу кричали но из-за грохота стрельбы я почти ничего не слышал… — замялся солдат, переводя взгляд с рейхсфюрера на Гейдриха. — Твёрдо помню одно — примерно за минуту до того как третий террорист вышел из переулка тот пулемётчик, который сидел в башне и стрелял по нам, очень громко крикнул какое-то слово похожее на «сэр».

— Сэр⁈ — Гиммлер, сам будучи удивлённым, заметил как Гейдрих и Шелленберг обменялись взглядами и ошарашенно уставились на него. — Вы точно слышали именно это слово?

— Да, группенфюрер, именно его! Или же очень похожее! — подтвердил эсэсовец, тяжело сглотнув и всё больше наваливаясь на доктора. Хорошо что тот тоже был довольно широкой комплекции и терпеливо ждал конца разговора, то и дело поглядывая в сторону медицинской машины. — Знаете, он так закричал… Как будто в отчаянии!.. Вот теперь всё…

— Благодарю, роттенфюрер, вы нам очень помогли! — Гейдрих не погнушался подойти к эсэсовцу и осторожно пожать ему руку. — Обещаю, вас отправят в самую лучшую клинику Берлина. И обязательно отметят, я за этим прослежу!

Слабая улыбка появилась на бледном лице парня. Словно он испытал облегчение от того что сделал всё что смог и теперь его совесть чиста.

— Я всего лишь выполнял свой долг, группенфюрер… — тихо ответил тот и, больше не задерживаемые начальством, они направились к грузовику с красным крестом на кузове.

— Неужели англичане? — задумчиво промолвил Шелленберг, подходя к изуродованным останкам лимузина рейхсминистра.

Сам Гиммлер и Гейдрих молчали, глядя друг на друга. У Генриха в голове вертелся хоровод мыслей, никак не желая выстраиваться в понятную мозгу картину. Прежде всего, зачем⁈ Зачем островитянам нападать на совсем недавно назначенного министра который, в сущности, даже ещё не до конца вник в работу? Ведь прошло всего пару недель с его назначения на должность! К чему такая спешка? Кстати, есть вероятность что это была «спящая» группа диверсантов Его Величества, глубоко законспирированная и не затронутая недавней чисткой? Или, всё-таки, англичане успели за это время переправить группу из Англии, чтобы та проникла в Берлин и организовала убийство? Но почему Шпеер? Даже его смерть мало бы чем помогла им сейчас, когда Вермахт прижал крупную группировку к Ла-Маншу и готовился её раздавить? В сущности, даже убийство Гальдера или самого фюрера вряд ли бы спасло англичан от поражения. Военная машина Рейха действовала бы, даже потеряв один из своих важных узлов. Просто заменили бы деталь и всё… Неужели Черчилль это не понимал? Он же не дурак! Несомненно, мотив и предполагаемые выгодные последствия для противника у этого нападения были, но именно сейчас Гиммлер их понять не мог. Нужно думать. И крайне желательна любая информация… И, чёрт бы всех побрал, куда делся труп Шпеера если солдаты, осматривавшие обломки, его не нашли⁈

Тем временем Шелленберг, обойдя обломки машины, на его глазах остановился возле входа в переулок и, повернув голову, посмотрел туда. Несколько секунд вглядывался в просвет между домами… а потом, не обращая внимания на удивлённо смотревшего на него Генриха, расстегнул кобуру и вытащил свой пистолет.

— Вальтер? Что ты делаешь? — спросил Гиммлер, изумлённый такими странными действиями подчинённого.

Тот, не отвечая ему, направил оружие в переулок и, чуть пригнувшись, медленно пошёл вперёд. Гейдрих, видимо тоже крайне заинтригованный поведением штурмбаннфюрера, молча последовал его примеру и вытащил своё оружие.

Генрих, абсолютно не понимая что происходит с его людьми, просто смотрел им вслед, теряясь в догадках. Какого чёрта они забыли в этом грязном переулке? Что на них нашло?

Оба офицера СС, переглянувшись между собой, медленно углубились в узкий проход, оставив остолбеневшего рейхсфюрера стоять на месте. Они что, думают террористы не уехали а прячутся здесь⁈ Что за чушь⁈ Накатила злость на этих двух болванов, с какой-то дурости решивших поиграть в войну, и Гиммлер решительно двинулся за ними, намереваясь вправить им мозги и осведомиться причиной столь странного поведения. Если они так решили над ним подшутить, то горько пожалеют!

Шелленберг с Гейдрихом прошли уже метров пятьдесят, по-прежнему наставив пистолеты вглубь переулка. Услышав его громкие шаги оба разом обернулись и остановились.

— Господа, вы можете мне объяснить что происходит⁈ — громко поинтересовался Гиммлер, внутренне кипя от бешенства. — Что вы тут забыли⁈ Отвечайте!

— Видите ли, рейхсфюрер… — начал Вальтер, то и дело глядя вдаль переулка. — Помните слова раненого роттенфюрера о том что третий террорист выскочил из переулка?

Генрих недоумевающе кивнул, гадая при чём тут это.

— И мне стало очень интересно… Что он тут делал? — продолжил его помощник. — Зачем ему было забегать сюда?

Гиммлер, даже не обративший на эти слова эсэсовца внимания, только сейчас задумался. А в самом деле, зачем? Уж явно не для того чтобы окропить стену. Хороший вопрос…

Оставив его размышлять два офицера направились дальше, в сторону лежащей впереди большой мусорной кучи. Погружённый в свои мысли Генрих видел как оба дошли до неё… Уставились на что-то и вдруг Шелленберг торопливо засунул пистолет в кобуру а потом воскликнул, глядя на Гиммлера издалека:

— Рейхсфюрер, мы нашли его! Он здесь!

— Что? Кто здесь? — Генрих, крайне удивлённый, зашагал к ним, горя желанием понять что там нашли его подчинённые.

Мимо него в сторону улицы, тяжело громыхая сапогами, пробежал Гейдрих, бросив всего одну фразу от которой Гиммлера кинуло в дрожь:

— Шпеер! Там лежит Шпеер!..

…Дальше всё завертелось как бы помимо него. Вот он стоит рядом с двумя телами, мужским и женским. Внизу ничком лежит на боку красивая молодая особа в окровавленном приталенном пиджаке и осколках стекла в пышных но растрёпанных волосах. На её ногах лицом вниз мужчина в когда-то дорогом костюме, сейчас порванном и грязном… Вот вбегают четверо санитаров с двумя носилками, осторожно переворачивают тела на спину и перекладывают на них. У неизвестной девушки, когда её начинают поднимать, вдруг вырывается слабый стон. Веки затрепетали, на мгновение приоткрылись и тут же снова закрылись… Раненую быстро но осторожно несут к выходу из переулка… Генрих с надеждой смотрит на смертельно бледного Альберта, у которого вся рубашка впереди пропиталась кровью, так же как галстук и пиджак… Гиммлер идёт рядом с ним и отчаянно надеется на чудо, пытаясь понять жив ли он… В правой руке рейхсминистра намертво зажат пистолет и все усилия санитара отобрать оружие тщетны. Шпеер, живой или мёртвый, упорно не хочет расставаться с ним… Мимо них в глубь переулка цепочкой торопливо идёт группа людей в гражданском. Один с фотоаппаратом, другой с потёртым портфелем, остальные в форме полиции и в гражданской одежде… Рядом мелькнуло лицо мрачного Мюллера…

… — Доктор, он жив⁈ Отвечайте, это приказ!!

— Да, пока жив… пульс очень слабый… большая потеря крови… нет, не могу гарантировать, поймите!.. Мы сделаем всё что сможем но шансы очень малы, господин рейхсфюрер… прошу извинить но я должен сопровождать раненого в Шарите…

Дорога до клиники оказалась недолгой. Сидя в своей машине, вместе с Шелленбергом и Гейдрихом, Гиммлер пустым взглядом смотрел вперёд, на машину «скорой помощи», везущей находящегося на грани смерти Шпеера. Но даже так его глаза замечали изменения на улицах, вызванных планом «Аларих».

На перекрёстках стояли солдаты Вермахта и СС в полном вооружении. То и дело проезжали грузовики, броневики и лёгкие танки, выдвигавшиеся на обозначенные им позиции. Торопливо сооружались укрытия из мешков с песком для пулемётчиков.

Вот и Шарите.

«Скорая помощь» въезжает на территорию и скоро останавливается возле одного из корпусов. Стоявшие на крыльце медицинские работники быстро спускаются к ней. Машина Гиммлера тоже проезжает через ворота. Вся территория уже оцеплена солдатами СС поднятого по тревоге батальона охраны. На расстоянии пятьдесят метров друг от друга возле ограды настороженные эсэсовцы с оружием, подсумками, противогазами и гранатами за поясом. На углах территории и на въезде оборудованные пулемётные позиции из тех же мешков с песком. Из подъехавшего грузовика спешно выпрыгивают солдаты, отцепляют 2-cm зенитное орудие и катят его к главному ходу где уже разместился лёгкий броневик.

Вышедших из остановившегося автомобиля рейхсфюрера СС и его офицеров провожают внимательными взглядами несколько мужчин в штатском. Гестаповцы… Поздно, слишком поздно спохватились. Где они все были когда проклятые террористы гонялись по городу за Шпеером⁈ Господи, как бы много Генрих отдал чтобы знать о нападении хотя бы за пять минут до него…

Усилием воли подавив зарождавшуюся волну гнева на нерадивых подчинённых Гиммлер поднялся по ступенькам и вошёл внутрь. В холле и коридорах, по которым он направлялся к операционной, так же стояли неподвижные рослые фигуры в полном вооружении, не считая тех кто в гражданских костюмах. Добравшись до нужных дверей Генрих был вынужден остановиться. Гейдрих и Шелленберг, не отстававшие от него ни на шаг, сделали то же самое.

Здесь, помимо сразу четверых высоких солдат в шлемах и с пистолетами-пулемётами в руках, находился один из врачей клиники Шарите. Он разговаривал с одним из гестаповцев и, кажется, пытался его в чём-то убедить. Лицо доктора показалось Гиммлеру знакомым… Точно, рейхсфюрер узнал его! Это был доктор Венцель, тот самый кто не так давно был у него в гостях и рассказывал о странных анализах и поведении загадочного оберштурмфюрера СС Гюнтера Шольке!

— Послушайте, господин Зиммель, я вам ещё раз повторяю! Присутствие посторонних в помещении во время операции категорически запрещено! — горячо говорил медик, не заметив подошедшего главу СС. — Вы и так наводнили всю нашу клинику своими людьми, успокойтесь же и наберитесь терпения! Наши врачи делают всё возможное и стоять рядом с телом господина Шпеера совершенно излишне!

— Нет, это вы меня послушайте, доктор! — напирал гестаповец, строго глядя на него. — У меня приказ неотлучно находиться возле тела господина рейхсминистра и я это сделаю! С вашего разрешения или без! Так что отойдите или же…

Тут он заметил ставших рядом с ними высокопоставленных начальников СС и, резко прервав напряжённую беседу, вскинул руку в приветствии. Гиммлер успокаивающе отмахнулся, дав знак не кричать на весь коридор, и гестаповец Зиммель понятливо отошёл чуть в сторону.

— Здравствуйте, доктор Венцель! Надеюсь, вы меня помните? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, спросил: — Каково состояние господина Шпеера?

Доктор глубоко вздохнул но постарался взять себя в руки.

— Здравствуйте, господин рейхсфюрер. Скажу честно, состояние раненого очень тяжёлое, скорее даже критическое. Весьма вероятно что все наши усилия не смогут дать результата и пациент умрёт. Операцию проводит наш лучший хирург, поверьте, но у господина Шпеера обширная кровопотеря, не считая других повреждений внутренних органов. Вообще чудо что его смогли довезти до нашей клиники живым!

Генрих едва не потерял самообладание. Неужели этот Венцель не осознает последствия лично для него, Гиммлера⁈ Кретин! Тут и так на волоске всё висит а если Альберт не выживет… Рейхсфюрер предпочёл выбросить эти мысли из головы. Он вплотную приблизился к мужчине, так что почувствовал запах его кёльнской воды, и тихо сказал:

— Похоже, вы никак не хотите понять одну простую вещь, доктор… Рейхсминистр Шпеер ДОЛЖЕН выжить в любом случае! Так понятно? Делайте что угодно и как угодно но он обязан жить. Потому что если вы не сможете его спасти… тогда отправитесь за ним следом. Надеюсь, я ясно выразился?

Венцель побледнел как полотно и сглотнул, растерянно глядя на него. Его глаза забегали от страха и он судорожно попытался объяснить ситуацию:

— По… послушайте, гос… подин рейхсфюрер… но я не могу вам это гарантировать! Боже мой, мы же не волшебники! Состояние нашей медицины и опыт персонала очень высоки но это же…

— ВАМ ВСЁ ПОНЯТНО?!! — буквально заорал Гиммлер на весь коридор, всё-таки не сдержавшись от ярости и страха, копившихся в нём с того самого момента когда Генрих узнал о нападении.

От его крика доктор вздрогнул а по его виску поползла капля пота. Он ничего не смог ответить и только мелко закивал.

— Вот и хорошо… — спокойно сказал Гиммлер, с трудом заставив взять себя в руки. — Если нельзя войти в операционную то проводите меня туда где можно смотреть через окно.

— Да… конечно, прошу за мной… — Венцель деревянной походкой направился вперёд. На ходу вынул из кармана халата сложенный платок и промокнул своё лицо дрожащей рукой. На миг Гиммлеру стало жалко доктора но он подавил это чувство. Его бы кто пожалел перед фюрером…

Нужное место оказалось за поворотом. Широкое окно давало прекрасный вид на то что происходит внутри. Всё помещение было залито ярким электрическим светом, лившимся из широких круглых светильников установленных сверху над головами врачей. Множество разных медицинских приборов, абсолютно непонятных для Гиммлера, стояло и лежало на столах вдоль стен и маленьких тележках на колёсиках. В центре располагался широкий стол, на котором и лежало тело Альберта.

Вокруг него столпилось несколько человек в белых халатах, масках и шапочках. Командовал всеми один из них, склонившийся над рейхсминистром. Из-за стекла Генрих не слышал ни малейшего звука но иногда помощники или медсестра сбоку подавали ему разные медицинские инструменты, подчас выглядевшие как орудия пыток. Особенно потряс Гиммлера один из них, похожий на ножницы. Хирург безжалостно орудовал им, ковыряясь в теле раненого, и Генрих отвёл глаза, невольно представив себя на месте Шпеера…

— Рейхсфюрер, у нас гости… — голос Гейдриха отвлёк его от тягостной картины за окном. Она была страшной но чем-то притигивающей взгляд, хотелось закрыть глаза или отвернуться но Гиммлер с трудом смог это сделать. Слева послышались уверенные шаги множества сапог и он повернул голову, гадая кто решил присоединиться к ним. И его прошиб холодный пот, как совсем недавно Венцеля, сейчас стоявшего рядом…

К ним приближался сам фюрер.

Гитлера сопровождали несколько эсэсовцев, державших оружие наготове, словно они каждую секунду ждали нападения. Все как на подбор, высокие и широкоплечие, отчего фигура рейхсканцлера казалась подростком на их фоне. Вдобавок в коридоре появилось и несколько гестаповцев, вежливо но настойчиво разворачивающих обратно всех врачей и медсестёр пытавшихся пройти мимо.

Одетый в свой обычный серый костюм с фуражкой фюрер подошёл к ним и тоже уставился в окно, наблюдая за ходом операции. Его лицо было словно застывшая маска, глаза запали. Казалось, он даже не заметил стоявшего рядом Гиммлера, как и его спутников.

Постаравшись придать себе виновато-деловой вид Генрих понял что надо как-то действовать. Постараться оправдаться, привести какие-то доводы в свою защиту… Но как на зло в голову ничего не лезло, настолько его ошеломило то что случилось. Не успел он выстроить хоть какую-то логичную и выгодную для себя версию…

— Мой фюрер, я глубоко сожа…

Слова невольно застряли в его горле когда голова Гитлера медленно повернулась к нему. Вторично он ощутил как по спине побежали мурашки и капельки солёной воды. Потому что взгляд фюрера был страшен… Глаза Гитлера смотрели сквозь него так как будто Гиммлер превратился в стекло. Казалось, Адольф сейчас вообще его не видел а находился где-то очень далеко. И принял голос своего «верного Генриха» за несущественный звук, помешавший ему услышать нечто гораздо более важное. Но это длилось всего пару мгновений. Взгляд фюрера сфокусировался и Гиммлеру очень захотелось сейчас оказаться как можно дальше от Шарите. От Берлина. От Рейха.

Гитлер рассматривал его с неким отстранённым интересом, словно энтомолог насекомое. Как будто равнодушно прикидывая что будет, если сначала оторвать ему одну лапку или крыло, а потом другую. Или разрезать на части и изучить строение внутренних органов. Так, для развлечения. Ничего личного, просто научный интерес.

Эта неимоверно мучительная для Гиммлера сцена продолжалась несколько секунд. Очень долгих и тягостных секунд. За время которых Генрих успел представить на себе множество способов умереть. Конечно, была слабая надежда что всё это закончится быстро и безболезненно… Но увидев устремлённый на него безжизненный взгляд Гитлера она мгновенно умерла. Нет, если он отдаст такой приказ, скорее всего всё будет совсем по другому…

А потом фюрер отвернул от него голову. Ещё минуту смотрел как оперируют Шпеера и, развернувшись, направился обратно. Походка у Гитлера стала шаркающей, голова наклонилась. Казалось, он разом постарел на несколько лет. Именно таким, чуть сгорбленным и угнетённым, Гиммлер и запомнил его пока фюрер и вся охрана не завернули за угол коридора.

— Что теперь будет? — тихо спросил Шелленберг, сняв свою фуражку и нервно пригладив волосы.

Его голос будто освободил Генриха от наваждения взгляда фюрера и он начал приходить в себя. Обернувшись к ним обоим Гиммлер окинул их мрачным взглядом и ответил:

— Если МЫ хотим жить… — он особо выделил это слово. — То должны найти этих террористов в самое ближайшее время! Лучше, конечно, живых. Мёртвых лишь в крайнем случае. Я наделяю вас обоих особыми полномочиями, господа! Пользуясь этим в рамках плана «Аларих» делайте что хотите, привлекайте кого хотите но притащите тех кто посмел покушаться на жизнь рейхсминистра! Доклад лично мне в любое время суток как только будут новости! Как только закончится операция — звоните! Я буду у себя!

Не дожидаясь больше вопросов или возражений от подчинённых Генрих резко развернулся и зашагал обратно к выходу. День сегодня был просто отвратительным, хуже и не придумаешь. И крепло устойчивое опасение что ночь будет не лучше.

Львов, УССР.

24 мая 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

Он отжимался прямо на полу, считая вслух. В комнате было тепло и Саша разделся до трусов перед тем как немного размяться. Сильное, тренированное тело, подкачанное в учебном лагере НКВД, запускать не стоило. Особенно сейчас, когда его же собственными стараниями вокруг началась движуха. Понятно что фитнесс-клубами здесь и не пахнет, наматывать километры по улице тоже глупо, тренажёры для квартир не придуманы… значит надо как-то самому выкручиваться. Откровенно говоря, заниматься поддержкой своей физической формы ему было лень, гораздо приятнее просто лежать и наслаждаться комфортной периной на кровати, но заиметь пузо и посадить дыхалку чревато гибелью. Поэтому, хочешь-не хочешь, приходилось заставлять себя шевелиться.

Турник тут не повесишь, значит остаются отжимания и всякие другие штучки для которых не нужны особые условия. И он решил начать прямо с утра, после того как Матильда Витольдовна провела с ним очередной урок польского языка. Ох уж эти пшеки с их долбанными «пшч», «пан» и тому подобными извращениями! Вот если бы не настоятельная необходимость то хрен бы он вообще начал этим заниматься! Увы, «гордые» поляки не понимают или не хотят понимать великий и могучий русский язык. Ну что ж, как говорят в армии: Не умеешь? — Научим! Не хочешь? — Заставим! Дайте только время…

Сначала Александр немного побоксировал с «тенью», вспомнив героев некоторых фильмов. Потом всякие наклоны, повороты, выгибания тела в разные стороны. И, как эпилог, отжимания. Утром всё прошло неплохо, хотя в конце дрожали руки и ноги а тело налилось знакомой тяжестью, совсем как раньше, когда «Филин» заставлял его заниматься дополнительно, чтобы не подводить группу. И сейчас, вечером, Саша решил повторить.

Первый десяток отжиманий, второй, третий… Упражнения он делал находясь к двери боком, и только когда периферийным зрением уловил какое-то движение и еле слышный шорох платья то вспомнил что забыл плотно закрыть её. Матильда Витольдовна подсматривает? Хм… Интересно. А, впрочем, почему бы и нет? Пусть любуется на молодого и симпатичного квартиранта, ему не жалко. Даже наоборот, приятно.

И сделал ещё десяток отжиманий прежде чем упруго вскочил на ноги, отвернувшись от двери чтобы не отпугнуть женщину. Хитро улыбнулся, пользуясь тем что та не видит, положил руки на пояс и начал крутить тазом. Сначала в одну сторону, потом в другую. За дверью было тихо, значит та не ушла, или же сделала это настолько незаметно что он не услышал. Закончил упражнения раскруткой обеих рук вперёд-назад и тут же двинулся к двери, словно ни о чём не подозревая.

За порогом сразу послышалось шуршание ткани и тихий стук домашних туфель. Резко открыв дверь комнаты Саша вышел в коридор и наткнулся на квартирную хозяйку, быстро удалявшуюся по коридору. Та нервно поправляла волосы а услышав его, обернулась.

— Матильда Витольдовна? — удивлённо воскликнул он, будто бы никак не ожидая её увидеть. — Извините, я не думал что вы…

— Нет-нет, Сергей, ничего страшного! — заверила его женщина, её щёки покраснели.

Александр заметил как женский взгляд скользнул по его полуголому телу, задержался ниже пояса… и вильнул в сторону.

— Но всё же я попросила бы вас на будущее не выходить из комнаты в таком… — она замялась, но потом посмотрела ему в лицо и закончила… — в таком неподобающем для молодого человека виде. Надеюсь, для вас это не составит труда?

— Нисколько, Матильда Витольдовна! — улыбнулся он. — Я сейчас же переоденусь.

— Благодарю, Сергей! — признательно ответила женщина, полностью овладев собой. Она хотела что-то добавить но её прервал звонок в дверь.

Брови дамы удивлённо взметнулись вверх и Саша понял почему. За всё время что он здесь жил к ним никто не приходил в гости. Только служанка Ванда, на которой во многом держалось хозяйство и уборка, посещала их. Но сегодня пятница а Матильда Витольдовна отпустила ту пораньше. Кто бы это мог быть?

Женщина направилась к двери а Александр вернулся в свою комнату чтобы надеть хотя бы брюки. Конечно, лучше сначала немного сполоснуться в ванной, чтобы смыть пот, но если вдруг пришла какая-нибудь подруга Матильды Витольдовны то появляться перед ними в трусах по пути обратно не слишком-то удобно. Выглядеть перед квартирной хозяйкой каким-то неотёсанным варваром, не имеющим понятий об элементарных приличиях, очень не хотелось.

Пока Саша надевал брюки и брал полотенце, в коридоре раздался звук открывающихся замков. А потом он несказанно удивился, услышав даже в своей комнате довольно громкий детский плач со стороны входной двери. Очень интересно… Откуда тут взялся ребёнок?

Заинтригованный, Александр накинул полотенце на плечо, вышел в коридор и направился ко входу, гадая кто пришёл. Фигура Матильды Витольдовны, да и не до конца распахнутая дверь не давали ему увидеть гостя, но вот уши уловили, кроме капризного детского плача, новые голоса. Подойдя и встав сзади женщины он посмотрел над её плечом и тоже удивился. Потому что на пороге стоял не только ребёнок но, похоже, целая семья.

Рыхлый, достающий Саше до носа, мужчина от тридцати до сорока лет в светлом, мятом костюме без галстука и распахнутом вороте рубашке. Мясистый красный нос, двойной подбородок, раздражённые глаза, излучающие недовольство. Он держал в руке пухлый коричневый портфель, потёртый на сгибах, и плащ.

Рядом с ним худощавая женщина его возраста, сжимающая в руках дамскую сумку и какой-то лист бумаги. Скуластое вытянутое лицо, немного напоминающее ему небезызвестную Собчак, упрямо поджатые губы, тронутые помадой. Подведённые черным глаза. Одета в длинный сиреневый сарафан с квадратными плечами и расшитый всякими цветами, косынку на плечах, синий берет и маленькие башмаки на ногах. Невольно Саше бросилась в глаза её грудь… вернее, почти полное её отсутствие. Что-то там было, несомненно, но крайне маленькое. Да уж, не повезло женщине в этом плане.

Рядом с ними стоял и размазывал слёзы плотный мальчишка на вид не больше восьми лет. Ботинки, шорты на лямках, полосатая футболка и маленькая кепка. Скорее всего, сын этой странной пары. Но что им нужно?

— Матильда Витольдовна, что здесь происходит? — спросил он, когда закончил изучать неизвестных гостей.

При его появлении все разговоры смолкли и три пары глаз дружно скрестились на нём. Даже пацан перестал реветь и, подняв голову, начал его рассматривать. Квартирная хозяйка обернулась на него и Сашу поразило её печальное выражение лица. Казалось, она с трудом сдерживает слёзы.

— Сергей, это мои новые жильцы и твои новые соседи… — огорошила его дама. — Антон Трофимович и Анна Германовна Субботины с сыном Борей. Они принесли ордер на вселение и теперь будут жить с нами.

Не веря своим ушам Александр переводил взгляд с Матильды Витольдовны на непрошенных гостей.

Вот только этого ему не хватало!..