За тебя, Родина!

Глава 48

г. Львов, СССР.

25 мая 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

На улице было тепло и Саша, в компании с Матильдой Витольдовной, наслаждался прогулкой, не спеша фланируя по древнему городу. На душе было спокойно но его глаза автоматически провожали взглядом любых подозрительных личностей которые попадались навстречу. Конечно, большого опыта по определению за собой слежки у него не было, но вроде бы он ни у кого не вызывал повышенного внимания.

Одетый в свой недавно купленный костюм Александр старался привыкнуть к нему но пока получалось не очень. В прошлом он вообще не любил их, предпочитая джинсы, кроссовки, футболку. Никаких пальто, шарфов, перчаток, только простая одежда. А уж галстук… тьфу на него! Повесить бы на нём того кто его придумал! Дурацкая удавка а не мужское украшение!

Зато его квартирная хозяйка была как всегда обворожительна. Кремовое свободное платье до колен с квадратными плечами, импозантная широкополая шляпа, сидевшая на голове чуть набекрень, нитка красивых бус на шее, серёжки с какими-то камешками, чёрная маленькая сумочка, белые туфли на высоких каблуках. Со вкусом накрашена и причёсана… Словом, сразу видно ту кто любит и умеет себя показать. Вот только её молчание и тяжёлые вздохи… Саша подозревал что является причиной не слишком весёлого настроения Матильды Витольдовны и, в какой-то мере, даже разделял её грусть. Скорее всего, это и было одной из причин почему она сама предложила ему прогуляться, пользуясь хорошей погодой. Он решил помочь ей начать и нарушил молчание.

— Матильда Витольдовна, я не буду ходить вокруг да около потому что вижу что вы угнетены и расстроены… Расскажите мне, что именно вас мучает? Дело ведь в наших новых квартирантах, верно? — спросил Александр, когда они свернули в глубину квартала и уселись на одной из скамеек стоявшей под пышным деревом.

Та не ответила, но очередной тяжёлый вздох подсказал ему что его предположение угодило прямо в цель. Так он и думал, всё дело в тех самых Субботиных которые пожаловали к ним на проживание ровно сутки назад. Очевидно, женщина хотела выговориться и сейчас хорошая возможность дать ей психологически «разгрузиться».

Она поправила платье, положила на колени свою сумочку и, не глядя на него, сказала напряжённым голосом:

— Да, Сергей, вы правы, всё дело именно в них! Я… я даже не представляла что у меня могут быть жильцы хуже чем те что были до вашего появления! Это же настоящие варвары! — воскликнула женщина, не сумев или не захотев сдержаться.

Её глаза сверкали от возмущения а руки взволнованно всплеснули, показывая степень женского раздражения. Саша утвердительно кивнул, постаравшись поставить себя на место дамы. Представил что у него есть очень даже хорошая квартира, обставленная дорогой и старинной мебелью, в которой он живёт уже много лет. И тут, без его всякого согласия, даже не спрашивая разрешения хозяина, к нему вселяют целую семью совершенно незнакомых постояльцев которые не обязаны платить за проживание! Какое к ним может быть отношение? Лично для него оно только негативное. Особенно учитывая тот факт что эти жильцы упорно не хотят соблюдать железный закон хозяина — «Не суйся в чужой монастырь со своими собственными правилами!». Наоборот, они на них плевать хотели. И наличие ребёнка, на взгляд Саши, их нисколько не оправдывает.

— Да, Матильда Витольдовна, я вас понимаю… — сочувственно кивнул он, придвинувшись вплотную к женщине. Она же, вся охваченная эмоциями, этого даже не заметила. — Мне они тоже не слишком симпатичны. Честно говоря, я старался общаться с ними как можно меньше…

— Как же вам повезло, Сергей! — с пылом сказала квартирная хозяйка, повернув к нему голову и горестно вздохнув. — А вот мне пришлось делать это как можно чаще. Всё началось ещё вчера вечером, перед сном. Сначала эта Анна Германовна на целый час заняла ванну, вынудив меня ждать когда она выйдет. А когда вышла то мне пришлось убирать ванную от её… её волос. Потом она вытерлась моим полотенцем, хотя я ясно показала каким ей можно пользоваться а каким нет! Видите ли, моё красивее! «Что вам, жалко что ли?» — передразнила она голос новой жилички. — То же самое с мылом! Между прочим достать его не так просто, в Советской России такого нет вообще, я специально узнавала! Более того, у меня есть подозрение что эта женщина надевала мой халат! Немыслимая наглость! Сразу видно деревенщину, не имеющую ни малейших понятий о приличиях и неприкосновенности чужих вещей! Яркий пример того насколько глубоко, с подачи московских дураков, въелось в некоторых особ понятие равенства и общего имущества! Так скоро дойдёт до того что эта хамка захочет носить моё бельё и одежду, представляете? — эмоционально вопрошала Матильда Витольдовна.

Александр снова кивнул, понимая что ей просто надо выговориться, облегчить душу. Ну а ему несложно немного побыть «жилеткой», особенно если это поможет ещё больше сблизиться с дамой. Поэтому он абсолютно естественным движением положил ей руку на плечи и слегка приобнял, привлекая к себе и успокаивая. К безмолвной радости Саши ни малейшего сопротивления не последовало. Матильда Витольдовна податливо склонилась к нему и продолжала свой печальный монолог жалостным голосом:

— И это ещё не всё, Сергей! Оказалось что её муж, Антон Трофимович, заядлый курильщик! Но всё было бы не так ужасно если он курил в подъезде! Увы, этот человек показал себя таким же варваром как и его жена! Он вышел из той комнаты где я их поселила, достал свои вонючие папиросы и закурил прямо в коридоре! У меня нет слов! — покачала она головой.

Александр, слушая её, решал что делать. Сидя к ней вплотную, вдыхая соблазнительный аромат женских духов и чувствуя своим бедром теплоту её ноги, он начал ощущать невольное возбуждение. Казалось бы, надо отстраниться, но делать этого очень не хотелось… Наоборот, на него накатывали другие желания! Например, склониться к её волосам, лизнуть мочку уха, поцеловать в шею… Стоп-стоп, охолони, дружище! Бедная женщина жалуется ему, надеется на помощь и сочувствие, а он? Не стыдно? Глубокий вдох-выдох… и ещё пару раз…

— Я ему в самых мягких и приличных выражениях сказала что у меня дома не курят! — говорила Матильда Витольдовна, не подозревая какие игривые мысли гуляют у Саши в голове. — А он хмыкнул и, вместо того чтобы выйти из квартиры, пошёл на кухню! Открыл окно и стал пускать дым в него! Но это же бесполезно! Когда Антон Трофимович ушёл то вся кухня пропахла этим отвратительным запахом! Боже мой, откуда берутся такие вот невежественные дикари? Такое чувство что они даже не знают самых элементарных правил вежливости!

Саша подозревал что в какой-то мере так оно и есть. Конечно, его вчерашнее и сегодняшнее общение с новыми жильцами было сведено им к минимуму, но даже этого времени хватило чтобы он составил о них своё впечатление. И оно ему не нравилось. На его взгляд эта семейка напоминала пресловутых «из грязи в князи». Неведомо каким образом поднявшиеся выше чем их вчерашние соседи, сейчас они усиленно старались стать «своими» для тех кому пытались соответствовать. Но мало разбогатеть, иметь возможность носить хорошую одежду и пользоваться повышенными благами жизни, надо ещё работать над собой, вытравливать из себя деревенщину. А вот на это у Субботиных и намёка не было. Типа, принимайте нас такими какие мы есть! Живи они в своём жилье то всё было бы логично. Но они-то живут в чужом! С какой стати другие должны под них подлаживаться? Интересно, кем работает этот мужик?

— Но хорошо что он, по его словам, почти весь день будет работать в своём горисполкоме, иначе было бы совсем печально… — снова вздохнула она, отчего на Сашу опять накатило возбуждение от её бурно вздымавшейся груди. — Их ребёнок, Борис, абсолютно не воспитан и не желает слушать взрослых! Он носится по всей квартире, мешает мне заниматься своими делами, кричит, громко смеётся или плачет! А его мать, Анна Германовна, только умиляется какой у неё милый сыночек… Да это же настоящий бандит! Что из него вырастет через несколько лет? Уже утром, когда я готовила завтрак, Борис чуть не сбил меня с ног! В обед он толкнул ту красивую вазу, которая стояла в коридоре на столике, и разбил её! Кошмар какой! А ваша обувь, Сергей? Этот несносный мальчишка взял ваши недавно купленные ботинки и пытался сделать из них кораблики, чтобы они плавали в наполненной ванне! Хорошо что я в последний момент заметила это, иначе вы не смогли бы до завтра выйти на улицу…

Опа! А вот про этот момент Александр не знал, хоть и удивился мимолётом что его ботинки, которые он оставлял на полочке у двери, теперь лежат возле порога в закрытой тумбочке. Значит это Борькина проделка? Нехорошо. Что ж, как ему не хотелось выяснять отношения с новыми соседями, видимо, этого не избежать. Пусть следят за своим сыночком да и сами не распускаются. Жить рядом с «яжемать» и «яжеотец» ему не хотелось, а из-за них искать другое жильё? Перебьются! Да и Матильду Витольдовну по-человечески жалко. Раз уж он считает её своей женщиной то было бы неправильно бросить даму один на один с целой семейкой бесцеремонных личностей…

— А как они принимают пищу, вы бы видели… — продолжала изливать жалобы квартирная хозяйка. — Такое чувство что все трое боятся что еда исчезнет у них на глазах и они стараются успеть всё съесть до того как это случится. Издают странные звуки за столом, сморкаются, пускают ветры, вытирают пальцы о скатерть… Я извиняюсь, Сергей, но они ведут себя как настоящие свиньи!

Прошло почти полчаса прежде чем Матильда Витольдовна выговорилась и смогла успокоиться, выплёскивая ему свои жалобы и переживания. Он согласно кивал и всем своим видом показывал что полностью разделяет её точку зрения на сложившуюся ситуацию. После такого уличного «сеанса у психотерапевта» женщина повеселела и изъявила желание продолжить прогулку…

Они прошлись мимо того самого костела, возле которого совсем недавно случились громкие и кровавые события виновником которых был сам Александр, и скоро уже подошли к дому. Прогулка получилась приятной (да и какому парню не понравится идти под ручку с красивой женщиной, чувствуя как локоть касается её груди?), и полезной (никаких усиленных патрулей милиции или НКВД на улице не замечено).

Вежливо приоткрыв дверь подъезда и пропустив даму внутрь он уже собирался зайти следом но, напоследок по привычке оглянувшись, заметил на пересечении с Городоцкой улицей того самого парня, который несколько дней назад рисовал на стене жилого дома националистический лозунг и трезубец! Тот куда-то целеустремлённо направлялся, засунув руки в карманы штанов. Вот так встреча! Неужели ему дают ещё один шанс поймать этого писаку, который марает улицы своим мерзким граффити? Решение Саша принял мгновенно.

— Извините, сударыня, я забыл кое-что купить, в последний момент вспомнил! Скоро приду! — быстро проговорил он в глубину подъезда и, сожалеюще разведя руками, закрыл дверь не дожидаясь её вопросов.

Быстро оглядевшись и не увидев рядом посторонних людей Александр побежал к тому углу дома за которым пропал молодой националист. Мысленно он назвал его «Хохол». Выглянул наружу и вдалеке увидел свою цель. Чувствуя как колотится от прилива адреналина сердце Саша тоже сунул руки в брюки и с самым беззаботным видом пошёл следом, разве что ускорившись…

«Хохол» явно не был профессионалом, поскольку за всё время пути ни разу не обернулся, видимо, полагая что никому до него нет никакого дела. На всякий случай Александр держался поодаль, периодически маскируясь за другими прохожими но, несмотря на вечернее время, их было мало и будь парень поопытнее то наверняка смог бы его заметить.

Пройдя по Городоцкой около километра «Хохол» дошёл до какого-то переулка и уверенно свернул на север, к железнодорожным путям, которые вели к вокзалу. Чуть ли не бегом добравшись до этого места Саша сделал то же самое, впервые пожалев что осторожничал и не захватил с собой пистолет, на случай уличной проверки. Нож, конечно, он не забыл но огнестрельное оружие внушало большую безопасность.

Переулок, по которому он медленно нагонял писателя на стенах, по мере приближения к железной дороге, расширился и превратился в настоящую мешанину грязных жилищ, каких-то сараев, складов за высокими заборами и захламленных мусором проходов. По всему было видно что если представители советской власти и бывают здесь то довольно редко и недолго.

Неподалёку лаяла собака, раздался свисток маневрового паровоза со станции, мимо Саши прошёл мужик с перегаром, шатаясь и неразборчиво бурча что-то по-польски. Впереди, метрах в пятидесяти, маячила спина «Хохла». Вечер сгущался, темнота надвигалась и навевала мрачные предчувствия. Вся окружающая обстановка буквально вопила Александру как можно быстрее покинуть эти рукотворные трущобы до того как ночь полновластно вступит в свои права и здешние обитатели выйдут из замызганных халуп.

Но он не мог этого сделать. Не для этого Саша тащился за ним столько времени чтобы снова упустить возможность зацепиться, наконец, за ниточку которая могла привести его к нужным людям. Да и чего ему бояться? Да, ствола нет, но есть нож! А учитывая уроки учебного лагеря НКВД, где ему успели вбить некоторые приёмы ножевого боя, не говоря уже о рукопашке, то всё выглядело не так мрачно как казалось. Отбиться-то он отобьётся, в случае чего, главное чтобы «Хохол» не заметил…

Чувствуя что националист вот-вот может его засечь, потому что кроме Александра в глубине улочки рядом никого не было, он плюнул на конспирацию и побежал, как только тот снова свернул куда-то за большой, длинный, деревянный склад. Земля успела подсохнуть и не замарала новые ботинки, было бы жаль так быстро их угробить. Вокруг была вязкая тишина, даже собака замолчала, будто ощущая что-то недоброе.

Забежав за угол Саша сразу увидел «Хохла», который стоял всего метрах в десяти от него возле двери на склад и, видимо, ждал когда ему откроют. Тот повернул к нему в голову и мгновение удивлённо смотрел на него. Потом на лице парня появился страх, он явно узнал того кто недавно застиг его за граффити и едва не поймал.

Националист раскрыл глаза от испуга и как раз в этот момент заскрипела дверь склада, открываясь.

— Допоможи мені, дядьку Тарасе, за мною погоня! — пронзительно закричал «Хохол» и нырнул внутрь помещения. Оттуда раздался удивлённый мужской возглас. Саша, через пару секунд добежав до двери, успел как раз вовремя чтобы не дать её захлопнуть. Сходу сунув носок ботинка в щель между косяком и створкой двери Александр стиснул зубы чтобы не застонать от боли, потому что мгновением позже та чуть не закрылась. Националистам на это не хватило буквально полсекунды.

Ударив плечом он чуть приоткрыл дверь и, уперевшись рукой в косяк, начал медленно отжимать её, тяжело дыша от натуги. С той стороны кто-то с силой навалился и снова чуть не выдавил его наружу.

— Ти кого за собою привів, шмаркач? — яростно прорычал голос взрослого мужика изнутри сарая. — Та я тебе зараз…

— Я не знаю, звідки він узявся, дядьку Тарасе! — испуганно отвечал молодой. — За мною ніхто не стежив, я перевірявся як ти сказав!

— Допомагай, що стоїш, бовдур! — зло ответил взрослый мужчина и через секунду Саша почувствовал что давление на дверь усилилось ещё больше. Несмотря на все его попытки открыть дверь он видел что проигрывает. Делать нечего, пришлось рисковать…

Собрав все свои силы Александр напрягся и с неимоверным трудом смог протиснуться в узкую щель между дверью и косяком. Скорее всего, внутри были только двое националистов, молодой и постарше, иначе бы к ним явно пришли на помощь. Не удержавшись на ногах Саша покатился по деревянному полу и тут же вскочил, не желая чтобы враги воспользовались его невыгодным положением. Вовремя!

Дверь с грохотом захлопнулась и какой-то крепкий мужик, не тратя времени на выяснение личности незваного гостя, кинулся к нему, сжимая в сильном кулаке нож с широким лезвием. Да, это явно не кухонный предмет обихода, таким можно кабанам глотки резать… «Хохол», застыв словно статуя, во все глаза уставился на Александра, пытаясь прийти в себя.

Привычным движением выхватив из-за пояса своё холодное оружие Саша довольно оскалился, чувствуя что выполнил первый этап своего грандиозного плана — нашёл тех кто ему подробно расскажет о националистах и их планах. Макс Пейн приехал на станцию Роско-стрит и начал идти по следу… Даже время почти совпадает.

Понятно, что оба этих кадра не горят желанием поделиться своими знаниями, но в том же учебном лагере курсантам уже начали рассказывать как добиться нужных сведений используя подручные предметы и минимум времени. Допрос первой, второй и третьей степени… Да, это будет грязно и очень больно, но Саша был твёрдо убеждён что поменяйся они ролями то эти двое нисколько бы не колебались, измываясь над ним. Причём не только ради информации но и просто чтобы побороть свои вечные комплексы, а заодно показать ненавистным «москалям» насколько «великие копатели Чёрного моря» превосходят их по всем отношениям. В том числе в искусстве причинения боли и мучительной смерти.

Заревел словно разъярённый бык Тарас быстро взмахнул ножом снизу вверх и Александр с трудом успел отшатнуться, не ожидая от взрослого мужика такой скорости. Да, недооценка противника едва не сыграла с ним смертельную шутку. Надо быть осторожнее…

— Обходь його по стіні і коли я скажу нападай! — скомандовал тот своему товарищу, не отрывая злобных глаз от Саши. Весь напружинившись он ждал момента для атаки. — Ти хто такий? Для чого прийшов? — чуть прищурившись поинтересовался Тарас, медленно заходя слева и вынуждая его повернуться к «Хохлу» правым боком.

Саша решил не скрываться, зная что из этого склада выйдет живым либо он либо эти двое. Но не все вместе.

— Я русский, точнее, теперь уже советский. Пришёл вас убить… — честно признался он, глядя прямо в глаза мужику, но не забывая боковым зрением следить и за молодым. — Очень не люблю украинских националистов, понимаешь? Особенно когда они сжигают людей заживо и потом орут «Москаляку на гиляку!» Когда я это слышу то у меня сразу возникает желание сделать то же самое с ними. Чтобы на себе почувствовали каково это…

Тот явно не испугался, скорее даже развеселился. Ну да, Александр его отлично понимал, вламывается какой-то парень и прямо заявляет что хочет их убить. И это при том что он один а их двое. Что ж, есть основания для веселья. Пока что…

— Ти дурень, москаль? Даремно ти прийшов сюди. Ми на своїй землі, а значить, живим ти звідси не вийдеш! — хохотнул он и тут же снова стал серьёзным. Приблизился к Саше ещё на полшага и замер, дожидаясь когда «Хохол» послушно займёт нужную позицию.

— Ошибаешься, Тарас. Совсем недавно я эту фразу уже слышал от одного поляка… — издевательски улыбнулся Александр, готовясь напасть сам и не дожидаясь атаки на него с двух сторон. — И раз уж он так её любил то я его и закопал в неё. Пусть навечно там покоится, червей кормит. А теперь твоя очередь пришла.

И бросился на «Хохла», который этим манёвром оказался захвачен врасплох. Парень, перед этим взяв в руки стоявшую в углу склада кривую и старую лопату, испуганно дёрнулся и отшатнулся, явно опасаясь Сашу. Затравленно посмотрев на его нож, который Александр едва не воткнул ему в живот, он отпрыгнул назад и заорал:

— Не підходь, сука! — и пару раз суматошно взмахнул своим садовым оружием, не подпуская Сашу к себе.

— Ты кого назвал сукой, сука? — насмешливо но с угрозой спросил его Александр, не спуская глаз с Тараса. — Я ведь тебе твой любимый трезубец на животе вырежу за такое оскорбление, пацан. А потом и на спину копию сделаю. Чтобы все видели кто ты такой и как сильно любишь ридну нэньку. Проблема в том что надгробные речи твоих товарищей и их лозунги ты уже не услышишь. Как там правильно? Ах да, вспомнил! «Сала украине! Хероям сала!» Верно?

Он хотел ещё немного продолжать стебаться над молодым националистом но его старший товарищ решил что время разговоров прошло и резко сократил дистанцию, не дождавшись ответного выпада Саши. И завертелся бой!

Националист Тарас был хорош. Быстр, силён, настойчив. Уже по первым выпадам Александр понял что он явно где-то учился драться на ножах и если бы не собственная практика Саши, полученная в учебном лагере НКВД пусть и в неполном объёме, то исход поединка был бы однозначно не в его пользу. Мужик запросто перерезал бы ему горло или выпустил кишки, настолько быстро его оружие мелькало в воздухе.

Но молодость и какой-никакой опыт помогали Александру, давая ему возможность не только отбиваться но и, временами, контрнаступать. И ещё один фактор пришёл ему на пользу, хотя тут можно говорить о том что на Тараса он тоже действовал. Этот фактор назывался — ненависть!

В первый раз она всколыхнулась в нём когда он увидел что случилось в Одессе 2 мая 2014 года. Радостные морды потомков Тараса, их ликующие вопли, языки пламени из окон, прыгающие с высоты на землю последователи Русского мира… Именно тогда Саша понял всю звериную сущность украинского национализма и твёрдо убедился что никакого мира с ними нет и быть не может. Только уничтожение! Выкорчёвывание заражённых индивидов украинской нации. Долгое, трудное, кровавое но абсолютно необходимое. Переговоры? Возможность найти с ними точки компромисса, как-то сосуществовать вместе? Нет, исключено! Даже думать о такой возможности ему тогда не хотелось. Либо мы либо они!

Во второй раз эта ненависть появилась и даже ещё больше возросла когда он узнал о гибели на восставшем Донбассе отца одного из своих друзей, дяди Юры. Это случилось в начале 2015 года, когда самому Саше было двадцать лет и он совсем недавно пришёл с армии, где служил в полку ПВО. Дядя Юра был мировым человеком, добрым, справедливым крепышом с принципами, всегда готовый прийти на помощь людям. Его уважали все нормальные мужики с их двора, особенно после того как он жестоко избил трёх кавказцев, которые решили что их наглость и настойчивость поможет им добиться быстрой признательности одной из красивых девушек района. Все трое попали в больницу с различными переломами, и по слухам, как минимум двое из «южных гостей» больше никогда не смогут продолжить свой род.

А когда к ним во двор через несколько дней приехали на разборки их обиженные друзья на пяти легковушках, то откуда не возьмись появились два десятка мужиков с повадками отставных военных. Они запросто называли его соседа Юркой и «товарищ капитан», а потом жители окрестных домов изумлённо смотрели как эти мужики всего за пять минут разобрались с горцами, сами отделавшись синяками и ссадинами. В короткой рукопашной, когда южане угрожающе кричали и очень нецензурно выражались в адрес самих друзей дяди Юры, а также их семей, те отобрали дубинки, куски арматуры и буквально замесили кавказцев. Жёстко, больно и профессионально. Потом деловито собрали все опасные для жизни и здоровья предметы и куда-то очень быстро пропали, перед этим что-то тихо сказав на ухо каждому лежавшему и стонущему горцу. Что именно, для Александра так и осталось на время тайной, но потом о них никто из жителей двора больше не слышал.

Только тот самый Сенька, друг Саши и сын дяди Юры, на своём дне рождения проговорился что его отец и его друзья пригрозили в случае повторного нападения прикончить всех кто приедет, а потом что-то насчёт свиной крови… Причём тут эта кровь Александр тогда не понял, но поддатый Сенька сболтнул что его отец, начавший службу ещё советским десантником, зацепил Афганистан и там узнал много способов как заставить себя бояться тех кто верит в Аллаха но не уважает славян и считает их всех слабаками. Но, как говорится, славянин славянину рознь, и иногда это выходит боком тем кто наивно верит в такую чушь. Ну а затем закрепил эти знания когда воевал против ваххабитов в Чечне, исповедуя принцип «Если на тебя нападают волки то надо стать волкодавом и сломать им хребет!»

Полиция, на удивление, к ним во двор так и не приехала, хотя Саша видел как на следующий день к дяде Юре пришёл местный участковый. Пробыл там пару часов и вышел наружу, пьяный и довольный. Они пожали друг другу руки и разошлись… А может не приехала потому что одним из тех самых товарищей дяди Юры был родной брат начальника местного отделения полиции? Кто знает?

Когда же на Донбассе полыхнуло всерьёз то дядя Юра куда-то пропал, перестав появляться на людях. Мать Сеньки была с заплаканными глазами, сам друг то хмурился то наоборот, светился гордостью. Оказалось, что его отец сказал им что сейчас, когда потомки нацистов на Украине поднимают голову, он не может сидеть здесь в тылу, в то время как мирные шахтёры, студенты и другие не военные люди берут в руки оружие и отстаивают свою Родину. А у него, советского офицера, боевого опыта выше крыши и ему стыдно смотреть как погибают необученные молодые ребята и мужики в возрасте, пытаясь остановить врага. Назад он уже не вернулся, сгинув где-то в районе Дебальцево…

Это была вторая вспышка чистой, незамутнённой ненависти, которую испытал Саша в тот день когда мать Сеньки упала в обморок, получив извещение о гибели мужа, а его сын окаменел от горя. Сгоряча тот хотел тут же уехать на Донбасс, мстить за отца, но мать от потрясения надолго слегла, вынудив парня остаться дома. Да и зрение у Сеньки было минус шесть, куда ему там стрелять? Дядя Юра во многом был Александру как отец, часто разговаривал с ним, учил жизни, вбивал принципы и силу воли, чтобы их отстаивать. Как-то сказал что настоящий мужчина, а тем более боевой офицер, тем и отличается от обычного членоносца что не только может но и обязан пойти воевать если его страна в опасности. Обязан не кому-то другому а прежде всего самому себе! И добавил что воюет он не за чиновников или олигархов, не за президента или Думу, а просто потому что любит свою Родину, хочет чтобы она была сильной и безопасной для жизни его близких. Семья? Серьёзный аргумент. Можно и этой причиной самого себя убедить остаться дома. Вот только победил бы СССР в войне, если все женатые мужики 22 июня 1941 года дружно проигнорировали мобилизацию и остались дома, вместе со своими жёнами и детьми? Как-то так…

Сам Александр тоже хотел после гибели дяди Юры подписать контракт и нелегально уехать на Донбасс, сражаться за тех кто думает так же как и он, но не получилось. Сначала он, вместе с ещё тремя добровольцами, попал на мошенников которые собрали с них деньги, якобы за проезд к границе и закупку вооружения. Собрали и пропали бесследно. Потом, уже не решившись снова с кем-то связаться, поехал самостоятельно. Возле пропускного пункта его совершенно неожиданно остановил какой-то майор со злыми глазами и спросил какого чёрта он тут делает. Александр бесхитростно признался что хочет вступить в ополчение и воевать. Тот спросил где Саша служил. Узнав что в ПВО, тот несколько минут матерился, сказав что тут нужны не маменькины сынки или необученная «зелень», а зрелые мужики которые имеют боевой опыт, лучше всего офицеры, участники боёв в «горячих точках». А учить молодёжь тут некогда, так что пусть возвращается обратно и не отвлекает людей от более важных задач. Нянек тут нет, а погибнуть тому кто держал автомат только в карауле очень легко. Красный от стыда Саша вернулся обратно, ощущая что его самооценку боевой важности изрядно понизили…

Наконец, третья и самая сильная вспышка ненависти с ним случилась летом 2017 года, когда он наткнулся в Сети на фотографию Аллеи ангелов со списками детей погибших от обстрелов «захисников» Украины. Мальчик мрачно смотрит в небо, закрывая собой младшую девочку от того что может прилететь к ним от новых поклонников Бандеры. И список десятков тех кто мог бы жить, любить, завести своих детей… Но им не дали этого сделать, посчитав предателями и отказав в праве существовать. В тот день Александром овладела настолько бешеная ярость что в ту минуту он без малейшего сомнения убил бы всех кто разделял и оправдывал идеологию украинского национализма. Без всяких скидок на пол и возраст. Конечно, потом Саша поостыл и пришёл в себя… Но вот ненависть, которая со временем только утихла, она никуда не ушла и лишь ждала возможности утолить свой голод смертью тех кто виновен в этих преступлениях против его народа. Око за око, зуб за зуб! А ещё лучше в двойном, тройном размере! Только так и не иначе!..

И теперь, сражаясь с самым настоящим украинским националистом, Саша чувствовал не только удовлетворение от правильности своей цели, но и радость. Ведь убив этого Тараса, а потом и «Хохла», возможно, у него получится не допустить того чтобы в будущем на свет появились их потомки, взращённые в звериной ненависти ко всему русскому, советскому, российскому. Говорят,что ненависть мешает в бою… Возможно, для кого-то так оно и есть. Но ему наоборот, она помогает и даёт дополнительные силы, не затуманивая мозг берсеркерством. Правда, Тарас тоже его ненавидит, искренне и самозабвенно, как чужого «москаля» пришедшего на его землю. Что ж, вот и отличный способ проверить чья ненависть пышет ярче. Сила — в правде! Но чья правда сильнее?

Выпад в его сторону! Уклон, ответная атака! Мимо! Мужик хрипит что-то на своём языке, упорно напирает, стараясь выпустить Саше кишки, но пока тот успешно отбивается, используя свои знания. Тарас перехватывает нож в другую руку и снова нападает! Миг растерянности от такого финта противника едва не оборачивается для Александра гибелью! Он с силой бьёт по кисти жилистой руки, которая чуть не воткнула ему острие в бок, и националист, скривившись от боли, выпускает оружие из своей лапы. Нож со стуком падает на деревянный пол и теперь уже Саша идёт вперёд! Ярость придаёт ему силы, адреналин бушует в крови и он наступает, вертя своим холодным оружием хаотичные фигуры чтобы запутать врага.

Судя по взгляду тот явно удивлён что Александр не уступает ему в мастерстве ножевого боя, но на схватке это не сказывается. Даже оставшись без ножа Тарас умело обороняется, стараясь блокировать все удары Саши. В большинстве случаев это получается но через пару минут его одежда на левом плече и животе окрашивается кровью. Опытный, сука, но совсем без ран остаться не смог! Это радовало…

После очередного глубокого пореза националист одним прыжком разрывает дистанцию на метр и буквально рычит на своего молодого сообщника:

— Що стоїш, виродку⁈ Злякався, сучий син? Він же потім з тебе всю кров по краплі випустить, перш ніж прикінчить! — сверкая глазами Тарас пригнулся и бросил короткий взгляд на дверь. Неужели рассчитывает сбежать, усомнившись в возможности победы? — Нападай на нього! Чи ти хочеш, щоб він дізнався про твою Ганну і відправив її до Сибіру, перед тим натішившись?

Последний аргумент, видимо, достиг своей цели и парень, до этого явно опасавшийся Сашу, яростно закричал и бросился в бой. Наверняка его старший товарищ знал что «Хохол» неравнодушен к этой неизвестной Ганне и использовал такую возможность чтобы подтолкнуть парня к решительным действиям.

Понятно, что такая бездумная атака любителя малевать на стенах лозунги была обречена. Убить его было бы очень легко, но мёртвые рассказать ничего не смогут, поэтому пришлось действовать иначе. Перенеся вес тела на выдвинутую вперёд левую ногу Александр со всей силы ударил правой ногой по животу парня, заставив того всхлипнуть от боли и согнуться. «Хохол», не имея возможности даже вздохнуть нормально, схватился обеими руками за брюхо и повалился на пол, абсолютно утратив желание продолжать бой.

Зато этой возможностью решил воспользоваться Тарас, подгадав тот момент когда Саша был довольно неустойчив. Взревев от злости и ненависти националист прыгнул на него и всем своим весом навалился на Александра, стараясь схватить его руку с ножом. Оба повалились на пол, причём Саша оказался снизу. Метрах в трёх валялось оружие противника но сейчас тот не стал рисковать бросаться к нему, чтобы не получить удар в спину от Саши.

Обеими руками Тарас прижал к полу руку Александра, пытаясь вывернуть оружие из его кулака. Саша тут же убедился что попытка освободить свою правую руку бесполезна, ему просто не хватит сил, и решил действовать левой. Нанёс удар мужику по челюсти но тот, мотнув мордой, только хрипло рассмеялся, чувствуя своё превосходство. Он медленно но верно разжимал пальцы руки и совсем скоро наверняка сможет обезоружить Сашу, завладев его ножом. Александр это тоже понял и отчаянно пытался найти выход… Какие болевые точки есть у противника в такой ситуации⁇ Он же помнит, инструктор объяснял! Точно!..

И, сложив вместе указательный палец с длинным, резко ударил врага в правый глаз! Результат последовал мгновенно! На складе снова раздался бешеный рёв националиста, только уже от боли, а пальцы Саши наполовину провалились в глазницу. По ним потекла кровь и то что образовалось при разрыве глазного яблока, вызвав у него мгновенную тошноту. Тарас тут же забыл о нём, откатился в сторону и с криком схватился за лицо.

Тяжело дыша от перенапряжения Александр, лёжа на полу, смотрел на него когда краем глаза заметил неладное. «Хохол», согнувшись от боли и шатаясь, почти добрался до того самого ножа, который выронил его старший товарищ, и потянулся за ним. Ну это он зря… Собравшись с силами Саша смог вскочить на ноги и одним пинком откинул оружие в дальний угол, за верстак. А потом снова со всей силы ударил носком ботинка по боку парня. Того отшвырнуло в сторону и он покатился к Тарасу, закричав от боли.

К этому моменту мужик успел немного прийти в себя и тоже начал вставать. Вид его был страшен — правый глаз вытек, половина лица залита кровью. Левый горел безумным огнём а разбитые губы шептали ругательства… Но на этот раз Александр не стал ждать нападения и атаковал сам. Стиснув зубы от вновь нахлынувшей ярости он быстро подошёл к нему и, отбив первый неуклюжий удар, начал буквально месить врага. Удар слева! Справа! Ещё справа! Снизу! Левой в живот! Удар коленом снизу по лицу согнувшегося мужика! Кажется, нос сломал… Плевать! Снова левый кулак! Правый-левый, правый-левый! Того отбрасывало назад, он качался на ногах и уже бросил все попытки нападать, но Саша не унимался! Лицо Тараса быстро превращалось в кровавую маску и когда тот упёрся спиной в стену Александр провёл заключительные удары в стиле бойца из «Живой стали». В лицо-в живот, в лицо-в живот… и последний, самый мощный удар, апперкот снизу! Голова Тараса ударяется затылком о стену и его тело безвольным мешком медленно сползает на пол… Mission complete! По крайней мере, первая точно.

…Через десять минут оба украинских националиста лежали на полу, связанные найденной в глубине склада крепкой верёвкой. А чтобы им вдруг не вздумалось позвать на помощь то из грязных тряпок Саша соорудил кляпы. Хотя и вряд ли кто из местных обитателей пришёл бы к ним на помощь, услышь они крики. Здешние жители явно не страдали излишком гуманизма и находить себе на головы дополнительные проблемы точно не хотели. Как говорится, спасение утопающих дело рук самих утопающих.

— Ну что, два урода, молодой и старый, начинайте рассказывать… — вздохнул Александр, понимая что самое трудное ещё впереди. — Адреса, пароли, явки. Кто ваши командиры, начальники и так далее.

«Хохол» что-то возмущённо замычал сквозь кляп и отвернул голову, явно показывая что сотрудничать не намерен. Тарас только наградил его яростным взглядом из единственного глаза и гордо промолчал. Что ж, ожидаемая реакция. Один взрослый, убеждённый националист и наверняка сам убивал врагов, так что готов к жёстким методам допроса. Молодой, скорее всего, слабее духом, только напичкан пропагандой старших товарищей о превосходстве украинской нации над всеми остальными. Типа, мы Чёрное море вырыли, все великие люди древности имели украинские корни и даже сам Иисус Христос ставил их выше чем евреев… Другое дело что и знает он явно меньше чем тот же Тарас. Сломать его легче, особенно учитывая те некоторые знания которые Саше успели рассказать и показать в учебном лагере. Там не заморачивались гуманизмом, всё было предельно ясно и понятно. Если готовят диверсантов-разведчиков то их учат тому как развязывать языки всем кто сможет знать что-то полезное. Причём, в самые сжатые сроки. И что делать с теми кто случайно на них наткнулся тоже. Ну а о судьбе взятых «языков», после того как они расколются до конца, гадать глупо. Не таскать же их с собой весь рейд? Это только армейские разведчики могут постараться вывести ценного вражеского офицера к своим, чтобы того допросили более знающие люди в штабе. А вот диверсантам всё приходится делать самим… В том числе заниматься тем чем большинство бы точно побрезговало. Приказ прежде всего, а все сантименты и переживания при возвращении на базу. Если оно вообще состоится…

А так как Александр был здесь единственным таким диверсантом то и справляться со всеми обязанностями придётся самому. Не на кого перекладывать грязную работу. Вроде, родная страна, не вражеский тыл, но и сдать просто так после допроса националистов НКВД нельзя. Они непременно расскажут кто их взял в плен, опишут его внешность… И потом лишь вопрос времени когда рапорт местных чекистов дойдёт до Москвы, где его прочитают и сделают правильные выводы. Охота за ним снова возобновится, а это явно осложнит его борьбу против «мельниковцев» и «бандеровцев». Нет, нельзя оставлять их в живых! Да и, честно говоря, не особо и хочется. Каждый из них, когда соглашался бороться против советской власти, наверняка знал какими могут быть последствия лично для них, а значит и выбрал свой жизненный путь опасности и возможной смерти. Так же как и сам Александр. Некого обвинять, это был его и их выбор…

— Не хотите? Я понимаю, кому же охота выдавать своих боевых товарищей и друзей, верно? — спросил он, вставая на ноги и взяв с верстака нож. — Но ваша проблема в том что мне нужна эта информация. И я её всё равно узнаю. Не буду врать, скажу прямо — из этого склада вы живыми не выйдете. У вас есть выбор только в способе смерти. Расскажете всё что мне нужно? Умрёте быстро и легко. Станете упираться? Увы, но тогда мне придётся причинить вам очень много боли. Я не изувер или садист, мне не доставляет удовольствия мучить вас… Поэтому даю вам минуту на размышления. Просто подумайте об одном… Там, куда вы совсем скоро попадёте, вас будут волновать совсем другие проблемы чем то что случится с вашими товарищами. Время пошло…

Как Саша и подозревал, никто из них не согласился на его условия. Каждый думал что сможет выдержать боль и остаться верным своим убеждениям. Вот только если дух и был твёрдым то тело явно оказалось слабее.

Мысль Александра о том что молодой «Хохол», который оказался Михасем, послабее чем Тарас, была верной. Потребовалось всего десять минут чтобы он заговорил. Три сломанных пальца и угроза выколоть глаз как товарищу сделали своё дело. Рыдая от боли и обоссавшись от страха молодой националист рассказал всё что мог, Саша чувствовал что тот готов был на всё чтобы избавиться от мук. Хоть этой информации было и немного, но уже что-то. Пара фамилий и место жительства одного из своих товарищей… Уже есть куда двигаться дальше. Он говорил и говорил, захлёбываясь от ужаса когда окровавленный нож Александра замер в сантиметре у его глаза. Кололся по полной, несмотря на злобное рычание лежавшего рядом взрослого мужика. Ему уже было всё равно… Ушёл он легко и быстро, как Саша и обещал. Неожиданный удар ножом в сердце и вздрогнувшее тело Михася окончательно успокоилось, лишь последние слёзы из распахнутых глаз скатились по щекам…

Тарас оказался гораздо крепче. Чтобы добиться от него хоть какой-то информации Александру пришлось потрудиться почти два часа. Морально это было очень тяжело, его самого дважды вырвало, в глазах мутило… Но каждый раз когда ему казалось что он больше не сможет быть мясником и накатывало сильнейшее желание милосердно добить националиста, то стоило вспомнить об Одессе, Аллее ангелов, и дяде Юре, как под новой вспышкой ярости ему чуть легчало. В конце концов, воля Тараса не выдержала боли измученного тела и он кое-что поведал…

Оказалось, есть некий краевой проводник, Дмитро Мирон из какой-то Краевой экзекутивы, назначенный в начале мая для подготовки нового вооружённого восстания по всей западной Украине, после того как прежнее провалилось из-за своевременных действий НКВД. Этот Мирон сейчас прячется где-то на конспиративной квартире во Львове у надёжных людей. Имеет прямые связи не только с Мельником но и Бандерой, хотя те друг друга на дух не переносили из-за внутренних разногласий. Где именно и у кого конкретно Тарас не сказал. Не знал сам? Или всё-таки смог сдержаться и не раскололся до конца? Скорее всего первое предположение, учитывая законы подполья и строгую конспирацию ОУН.

Уже было почти десять часов вечера когда Саша понял что пора заканчивать. Ему было плохо от того что пришлось сделать с Тарасом, но было ясно с самого начала что тот начнёт запираться и дело кончится пытками. Инструктор объяснял разницу между допросами второй и третьей степени, но мужик был не дурак и знал что живым Саша его не выпустит. Поэтому пришлось давить на единственную слабость что осталась у Тараса — спасение от боли в виде милосердной смерти. На это Александр и сделал упор… Семь сломанных пальцев, оба глаза, раздавленные яйца и проворачивание ножа в нервных узлах (подмышечная впадина, пах, солнечное сплетение), четырежды потерянное сознание… Такой ценой была добыта информация про Дмитро Мирона, который был довольно важной шишкой в ОУН. Быть следователем, судьёй и палачом в одном лице это тот крест который Саша добровольно на себя взвалил чтобы приблизиться к тем кто напрямую угрожал его стране. Очень грязно, кроваво и мерзко! Чувство такое что искупался в говне, крови и блевотине… Частично утешало то что всё это не просто так им сделано. Приблизиться к верхушке ОУН и устроить среди них безжалостную бойню, ради того чтобы его соотечественники спокойно смогли жить на этой земле без риска возрождения новых украинских нацистов.

Может теперь не будет Одессы, пахнущей жареным мясом из Дома профсоюзов, а в Донецке не появится Аллея ангелов? И дядя Юра не погибнет под Дебальцево, пытаясь закрыть «котёл» для окружённых «укропов»? Оправдана ли цена, вот в чём главный вопрос? Кем он стал, тот Саня который всего два месяца назад старался решать все конфликты мирно и мечтал о наказании врагов лишь в своём воображении? Теперь Александр огрубел, стал убивать врагов десятками, не гнушался пытками ради необходимости, ожесточился под влиянием новой действительности, и твёрдо убедился что гуманизм, доброта, всепрощение и попытки не обращать внимания на зреющий здесь нарыв в будущем обернутся большой кровью со стороны тех кто считает все эти понятия со стороны России синонимом слова «слабость». А значит — надо продолжать делать дело, давить этих тварей пока они не набрали силу! Да, рай теперь для него точно закрыт, это без сомнений, но кто готов пойти на самое страшное ради тех кого считаешь своими? Только тот кто ценит свою жизнь меньше чем чужую.

Короткий тычок ножом в грудь и окровавленный кусок мяса, который раньше был крепким взрослым мужчиной, затих навсегда. Осмотревшись, не забыл ли он чего важного, Саша вышел из склада и аккуратно закрыл за собой дверь на замок, который лежал внутри на том же верстаке. Была мысль поджечь строение, чтобы скрыть все следы, но на пожар обязательно сбегутся местные обитатели и привлекут внимание целого района. Приедут пожарные, найдут трупы, сообщат властям… Нет, пусть лучше все думают что внутри никого нет. Конечно, потом оттуда потянет трупным смрадом из-за тёплой погоды, но когда это ещё будет? Пройдут дни, может и недели. А ему пора домой… Принять душ, наскоро постирать одежду от крови националистов и спать, будучи готовым к кошмарам. Но винить некого, он сам принял свою судьбу и теперь не имеет права бросать дело в самом начале.

Он прошёл обратно весь путь до Городоцкой, низко надвинув шляпу на глаза, чтобы вылезшие обитатели окрестных домов не запомнили его лицо. Хоть и темно уже, но мало ли? Хоть мозг и твердил что Саша всё сделал правильно, но на душе было муторно и погано. Пытать и убивать людей, пусть даже и врагов, не каждому под силу, физически и, главное, психологически. Это оставляет свой след внутри, и человек живёт до конца жизни с таким грузом. Кто сильный — справится, слабый — сопьётся или повесится, не в силах больше каждую ночь слышать голоса своих жертв. Что ждёт именно его? Время покажет…