За тебя, Родина!

Глава 34

г. Вадленкур, Франция.

20 мая 1940 года. Утро.

Гюнтер Шольке.

Ему было плохо. Но это ещё ладно, когда он проснулся с помощью писаря было вообще хреново. Голова болела, во рту сухо как в пустыне, слабость во всём теле. Невыносимо хотелось послать парня к чёрту, повернуться на другой бок и дрыхнуть дальше. Но нельзя! Сам сказал чтобы его утром разбудили так что ронять свой авторитет командира глупо. Пришлось вставать. Единственное послабление, которое Гюнтер себе позволил, это несколько глотков вчерашнего вина, предусмотрительно оставленного на столе. Хоть какая-то привилегия командира, никто кроме Зеппа не осмелится сделать ему замечание а того по-прежнему не было в городе. Где пропадает обергруппенфюрер СС Шольке, естественно, не докладывали а Роске молчал.

Так что на утреннее построение Гюнтер вышел хоть и не в привычном состоянии но почти не страдая от похмелья, если не считать желания поспать. А вот его бойцы вчера ночью явно продолжили праздник допоздна. Часто зевающие, с красными от недосыпа глазами и в не слишком опрятном обмундировании они сильно отличались от десятков подтянутых солдат и младших командиров СС, стоявших отдельной группой чуть в стороне.

Дождь, наконец, прекратился и над городом робко поднималось солнце. Немногочисленные местные жители, идущие по своим делам в такую рань, обходили эсэсовцев стороной, избегая смотреть на них.

Брайтшнайдер, выглядевший чуть в лучшем состоянии чем остальные, доложил о наличии личного состава и уже ждал команды вернуться в строй когда Шольке, подойдя к нему вплотную, тихо спросил:

— Когда успели приехать эти молокососы? Неужели ночью?

— Так точно, оберштурмфюрер, в четыре утра, когда почти все спали. Меня подняли, пришлось наспех указать им спальные места и до утра они ночевали в соседних домах… — так же тихо пояснил Бруно, стараясь не дышать на него. Хотя это было бесполезно потому что перегар самого Гюнтера перебивал такой же аромат от других.

— Ясно… — буркнул Шольке и поинтересовался: — А техника? Тоже уже здесь?

— Никак нет. Эту «зелень» привезли на армейских грузовиках и они сразу уехали. Броневики всё ещё ждём.

— Хорошо, сейчас познакомимся… — осторожно кивнул Гюнтер, знаком разрешив заместителю вернуться в строй. Но даже от этого движения голова кольнула болью, едва не заставив поморщиться. Сейчас бы таблетку от головы но медики вместе с Лаурой далеко на юге, вместе со всем полком.

Постаравшись принять суровый вид и заложив руки за спину он подошёл к новобранцам и начал внимательно оглядывать. А потом тяжело вздохнул, видя юные лица своих новых солдат. Похоже, опасения сбылись, ему прислали, грубо говоря, «мясо». Скорее всего, прямо из юнкерских школ СС в Брауншвейге и Бад-Тельце. То есть базовая военная подготовка но никакого реального боевого опыта. Вот дерьмо! После непродолжительного молчаливого осмотра выяснилось что хоть какие-то награды или нашивки имеют всего восемь человек. И ещё пятеро по внешнему виду успели понюхать пороху и не выглядят желторотыми цыплятами. Из семидесяти двух солдат… Отлично! Просто слов нет от «восхищения» Главным отделом кадров СС!

Нет, Гюнтер не питал иллюзий насчёт того что ему пришлют сплошь ветеранов польской кампании, уже знающих что и как надо делать под пулями, не опасаясь наложить в штаны от близкого разрыва. В конце концов, какой нормальный командир отпустит в другую часть опытных бойцов? Они ему самому нужны, каждый обстрелянный боец очень дорог, иначе с кем воевать? Сам бы Гюнтер поступил также. Исключение — те у кого конфликты с офицерами, вот их могут сплавить с глаз долой. Но это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Как прикажете выполнять задачи с такими вот… даже слово трудно подобрать! Не станешь же всегда посылать ветеранов, они так быстро кончатся, и подразделение снова станет небоеспособным. По-хорошему их бы надо хоть пару недель погонять вблизи фронта только кто же им даст столько времени?

Шольке постарался не показать своего разочарования. Надо брать что дают и обтёсывать парней до нужной формы. Значит, раскидать их по экипажам и отделениям, поставить ветеранов старшими и пусть каждую свободную минуту учат, учат и учат. Остаться в живых — отличный стимул для любого солдата, так что дело не в желании а во времени. Вон как горят глаза у большинства новобранцев при взгляде на него и «стариков». Неудивительно, хоть и выглядят сейчас те довольно затрапезно но награды и нашивки делают своё дело, показывают что они получены не просто так.

Что ж, физическая форма у «птенцов» хорошая, сразу видно. Почти все высокие и крепкие, не уступают тем же ветеранам. Хотя это тоже понятно, сейчас отбор в войска СС очень строгий по многим показателям. Это в прошлой истории из-за увеличения количества частей СС и больших потерь идиот Гиммлер начал брать сюда кого попало, в том числе плодить разные националистические формирования из представителей покорённых стран. Естественно, это сказалось на качестве человеческого материала.

— Бойцы! Слушать меня внимательно! Повторять не буду! — нарушил он молчание. — У нас воюют все! Никто не сдаётся! Даже если закончились патроны, потеряно оружие, противник превосходит вас в тысячу раз! Абсолютно никакая причина не может служить оправданием плену! Любого кто захочет это сделать я пристрелю лично! У вас есть руки, ноги, а также подручные предметы для продолжения сопротивления! Даже от танка можно спрятаться в окопе и потом напасть на пехотинцев. Да, это смертельно опасно, не спорю! Шансов на победу очень мало… Но они всё равно есть! Так что забудьте про плен! Тем более любой вражеский солдат с удовольствием выпустит вам кишки потому что на вашем шлеме две молнии! Если же вдруг случится что вы попадёте в плен без сознания то просто обязаны сбежать! Это тоже не обсуждается потому что долг германского солдата требует именно такого поведения от любого немца кто носит форму!

— Далее! Наверное, вы думаете что пройдя жестокий отбор в юнкерских школах теперь являетесь настоящими солдатами СС? Нет, вы пока просто «зелень»! — усмехнулся Гюнтер, продолжая неторопливо прохаживаться перед замершим строем. — То что было в Брауншвейге и Бад-Тельце всего лишь игра в песочницу, понятно? Настоящая учёба для вас начнётся сегодня, под руководством вон тех парней! — он мотнул головой в сторону «стариков», которые вымученно улыбались, стараясь стоять по стойке «смирно». — Если хотите выжить и потом вернуться к своим мамочкам и девочкам то слушайте их и выполняйте всё что говорят, даже если не понимаете зачем это нужно и для чего! Они побывали там где вы пока ещё не были и выжили! Уже этого должно хватить вам чтобы открыть уши и запоминать каждое слово! Сегодня вы будете зачислены на довольствие и раскиданы по штатам! Используйте каждую минуту для обучения потому что на фронте уже будет поздно! Враг не будет делать вам скидок на незнание! Ошибся — погиб! Возможности исправить свою ошибку может и не быть! И последнее… Не вздумайте недооценивать противника! Что бы вам не говорили в школе — все они хорошие солдаты и хотят жить не меньше вас! И отлично знают главный закон войны: Не убьёшь ты — убьют тебя! А они тоже хотят вернуться к своим близким живыми, поэтому учитесь и будьте лучше чем враг! Фронт — суровый и беспощадный учитель, так что сдавать боевые экзамены придётся с первого раза! Иначе к вашим родным уедет только половинка медальона а не вы сами! Хотите этого⁈

— Никак нет!!! — слитно грохнул строй, отчего в голове у Шольке снова закололо.

— Отлично! — кивнул он, с трудом удержав лицо. — Подробности расскажут ваши новые командиры, как только назначат по отделениям! А теперь — Вольно! Разойдись!

Отвернувшись от новобранцев, которые начали закуривать и разбредаться в разные стороны, Гюнтер решил направиться обратно в дом, ещё немного поспать. Всё равно броневики пока не приехали а с назначениями разберётся Бруно, там нет чего сложного. Но уже на самом пороге его перехватил вынырнувший из-за угла быстро идущий унтершарфюрер СС Роске.

— Вот ты где! — воскликнул он, останавливаясь рядом с ним. — Я как раз тебя искал! Пошли быстрее, там тебя к телефону!

— Что? — удивился Шольке, с недоумением глядя на него. — К телефону? Кто?

— Скоро сам узнаешь… — отмахнулся тот, кусая губы и отворачиваясь. — Наверное, что-то важное, мне не сказали.

Вздохнув и пожав плечами Гюнтер сошёл с крыльца и направился за Роске в сторону штаба. Интересно, кому он понадобился? И зачем? Можно было бы погадать но похмелье путало мысли, да к тому же совсем скоро Шольке и так всё узнает.

Зайдя в знакомый кабинет он увидел лежащую на столе снятую телефонную трубку и, усевшись на удобное кресло, взял её в руку, дождавшись когда непонятно чему ухмыляющийся унтершарфюрер закроет дверь. Приложил её к уху и хрипло сказал:

— Оберштурмфюрер СС Шольке у телефона! С кем я разговариваю?

— Ну наконец-то, Гюнтер! Почему так долго? — раздался весёлый голос фрау Грубер. — Я уж думала тебя всё ещё не выпустили!

— Ханна⁈ — поразился он, не ожидая этого. — Вот так сюрприз…

— Надеюсь, приятный? — рассмеялась та. — И что у тебя с голосом?

Шольке откашлялся, с неудовольствием ощутив что последствия пьянки всё ещё дают о себе знать.

— Конечно, приятный! — искренне заверил Гюнтер, расслабленно откидываясь на спинку мягкого кресла. — А голос… Да так, слегка простудился.

— Не вздумать заболеть! — озаботилась чиновница. — Иначе я твоей Лауре устрою! Куда она смотрит вообще? А ещё медсестра!

— Успокойся, это не болезнь, а так… ерунда! — махнул рукой Шольке, забыв что женщина этого не видит. — Пользуясь случаем хочу передать тебе и Еве огромное спасибо! Даже не представляю что бы я без вас делал! Наверное, уже был бы мёртв и лежал в земле. Честно говоря, я не ожидал что вы сможете уговорить фюрера, учитывая нашу с ним последнюю встречу. Но вы умудрились это сделать, так что снимаю перед вами шляпу! Точнее, шлем… или фуражку, на ваш выбор! — улыбнулся он.

— Я бы предпочла брюки… — понизив голос, призналась Ханна, от чего член Гюнтера тут же встрепенулся. — Но благодарность принимаю, и обязательно передам Еве так как во многом это именно её заслуга. Хотя и я тоже поучаствовала, не скрою. И это было нелегко, поверь! Так что ты у нас в долгу! Между прочим у меня уже во второй раз! — заговорщицки добавила она.

— Охотно верю и готов выполнить любое ваше желание! — усмехнулся Гюнтер, Ханна в своём репертуаре. — А у тебя их уже два. Конечно, в разумных пределах! — спохватился он. Мало ли что взбредёт в голову этой развратнице…

— Хм… Знаешь, я пока не буду говорить, как и тогда! — ответила фрау Грубер. — Пусть, как и первое, останется в запасе!

— Ханна, я уже боюсь к тебе обращаться… — рассмеялся Шольке, качая головой. — Скоро буду весь опутан долгами. Кстати, ты позвонила просто так или по делу? Вообще-то это служебный телефон самого Дитриха.

— Ничего страшного, он не обидится! — сказала Ханна и Гюнтер услышал как она приказала кому-то в сторону: — Да, Клара, пусть он зайдёт через две минуты… так, о чём я? Ах да! Я позвонила чтобы узнать о том выпустили ли тебя а также заставить мучиться от любопытства!

— В каком смысле? — не понял Шольке.

— В прямом! Мы с Евой готовим для тебя сюрприз, так что в скором времени… не знаю точно когда но в течении пары недель… ты очень удивишься! — по голосу было ясно что женщина в отличном настроении.

Гюнтер закрыл лицо рукой.

— Ханна, ты опять хочешь поставить меня перед фактом как тогда на стадионе? — поинтересовался он. — Ты помнишь чем всё закончилось для тебя?

— Конечно, помню! И мне очень понравилось! — тут же горячо заверила чиновница.

Шольке тяжело вздохнул, не зная злиться или смеяться. Вот как отучить её это делать если наказание превращается в удовольствие? Придумать что-то совсем уж этакое? Потому что если спустить, то эта замужняя шлюшка не угомонится, так и будет фонтанировать идеями на его счёт.

— Что за сюрприз? — спросил он без всякой надежды. — Скажи, чтобы я хоть подготовился и написал заранее завещание.

— Оно не понадобится, обещаю! — в трубке снова раздался радостный смех женщины. Она определённо была очень довольна собой. — От тебя требуется просто оставаться в живых, остальное моя… то есть, наша с Евой забота!

— Вот это меня и беспокоит… — печальным голосом ответил Гюнтер. — Если уж ты одна такое придумала то мне даже страшно подумать что будет если вы с Евой объединитесь.

— Милый, тебе понравится, точно говорю! — снова «успокоила» его Ханна. — Но пока больше ничего не могу сказать, секрет! Всё, дорогой, мне пора работать! Горячо целую тебя и ЕГО! Пока-пока! — и положила трубку.

— Мда… — только и смог сказать Шольке, тоже опустив трубку.

Что ж, он знает Ханну, так что следует заранее быть готовым ко всему. Хотя велика вероятность что подготовка не поможет и он снова окажется вынужден реагировать на ходу. Ох уж эта фрау Грубер, чтоб её раком!.. Ладно, время есть, сейчас от него в этом деле всё равно ничего не зависит так что следует заняться тем что можно, а именно — делами своего подразделения! Но сначала ещё пару часов вздремнуть, иначе так и будет ходить как полузомби…

Москва.

20 мая 1940 года. Полдень.

Наринэ Маргарян.

— Проходите, товарищ Маргарян, проходите! — пригласил её в свой кабинет начальник клиники Рубинштейн.

Сегодня Натан Иванович с утра был какой-то немного нервный и, похоже, растерянный. Глядя на неё он несколько раз тяжело вздыхал, порывался что-то сказать, но в последний момент терялся и проходил мимо. Сначала Наринэ удивилась и даже встревожилась но потом рабочая рутина закружила женщину и она забыла про странное поведение начальника. Но после нескольких часов колебаний Рубинштейн, видимо, решил больше не тянуть резину и сказать то что собирался…

— Наринэ Артуровна! — начал он, усевшись за свой стол и взволнованно потирая руки. — Сразу хочу сказать что я вас очень ценю и ни за что бы не расстался с вами, но… то есть, я хотел сказать… в общем, даже не знаю как вас обрадовать… или огорчить… — тут начальник окончательно сбился и как-то беспомощно посмотрел на неё.

Наринэ мягко улыбнулась и решила помочь ему.

— Натан Иванович, просто скажите как есть, и всё. Что-то случилось?

Тот удручённо кивнул, с трудом заставив свои руки лежать на столе спокойно.

— Дело в том что из Наркомздрава пришло распоряжение на вас… — замялся он, в волнении потерев подбородок.

— И что в нём, Натан Иванович? — она удивлённо подняла брови. — Надеюсь, что-то хорошее?

— В принципе, да… Можно и так сказать… Дело в том что вас повышают до начальника госпиталя, Наринэ Артуровна! — наконец признался Рубинштейн.

— О… — задумчиво протянула женщина. Это была очень неожиданная новость. Но почему тогда Натан Иванович настолько не в своей тарелке? — Я очень рада что наверху оценили мои таланты и доверяют столь высокий пост… подождите, но если меня в качестве начальника… то куда девают вас?

Рубинштейн прокашлялся и отвёл взгляд.

— Вы немного не так поняли, Наринэ Артуровна… вас назначают начальником госпиталя не у нас… и даже не в Москве, понимаете?

— Как так? А где же, интересно? — армянка удивлялась всё больше и больше.

— На Украине… а если точнее, во Львове… — признался Рубинштейн, сокрушённо вздохнув.

Вот в чём дело! Теперь Наринэ стало кое-что ясно. Недавно присоединённые территории западной Украины и западной Белоруссии, судя по слухам, активно укреплялись проверенными кадрами в разных областях. Образование, медицина, новое начальство на заводах и фабриках. Помимо замены ненадёжных людей, работавших в жизненно важных для СССР местах, это было одновременно, неким своеобразным трамплином для тех перспективных работников кого уже можно двигать наверх но на прежнем месте работы просто некуда. Другое дело что не все были довольны уезжать из столицы куда-то в глухомань, пусть даже с повышением, но раз партия так сказала… значит, надо выполнять, тут уж ничего не поделаешь. Наверху уже всё решили так что отказаться вряд ли возможно. Да и зачем? Тем более, её посылают не в какое-то село начальником медпункта а в крупный город. Там есть все удобства, не придётся ходить по нужде во двор, отгоняя кур… Да и интересно попробовать руководить целым госпиталем. Но вот не слишком радостный вид Рубинштейна её беспокоил…

— Так это же хорошо, Натан Иванович! — воскликнула женщина, радостно улыбаясь. — Я с удовольствием туда поеду! А если думаете что у меня есть желание работать только в Москве то ошибаетесь! Если наверху считают что я нужнее во Львове… что ж, поеду во Львов лечить новых советских граждан! Мы же врачи, обязаны помогать всем!

— Да-да, конечно, вы правы, Наринэ Артуровна! — поддержал её Рубинштейн, и тут же снова тяжело вздохнул. — Но дело в том что… некоторые говорят будто там ещё опасно, понимаете?

— В каком смысле, опасно? — опять удивилась армянка, чуть нахмурившись. — Львов — крупный город. Конечно, не Москва, но не вижу ни единой причины считать его опаснее нашей столицы, Натан Иванович! Не понимаю, кто вам такое говорит?

Откашлявшись, Рубинштейн смог взять себя в руки и его глаза уже не бегали а смотрели прямо на неё. Казалось, забота о своей уходившей сотруднице придала ему смелости и он решил, наконец, высказаться прямо.

— Наринэ Артуровна… У меня есть друг, который недавно там побывал и пару дней назад вернулся обратно. Так вот, по его словам в городе… да и в его окрестностях тоже… не слишком дружелюбно относятся к советским людям. Местные жители, к сожалению, привыкли жить под властью польских эксплуататоров и в какой-то мере пропитались их идеями, понимаете? Я даже не говорю о религии, католическом христианстве, в конце концов, по моему мнению, это не такое уж серьёзное преступление… Но им задурили голову будто придут страшные русские и станут насильно загонять их в колхозы, отбирать землю. А они ведь все там в большинстве ярые индивидуалисты, каждый сам по себе! Частная собственность это их настоящий культ! Хоть маленький кусочек земли но зато свой… Тёмные люди, совсем как наши крестьяне после революции. Понятное дело что потом они сами поймут преимущества нашего строя перед их отсталым буржуйским местечковым мещанством и кулачеством но пока что чуть ли не каждый советский человек для них это злобный комиссар с маузером в кобуре! По словам моего друга там не везде можно ходить, особенно после захода солнца. Могут оскорбить, ударить… Возможна и гораздо худшая вероятность…

— Вздор, Натан Иванович! Настоящий вздор! — решительно покачала она головой. — Несомненно, ваш друг сильно преувеличил то с чем он столкнулся во Львове! Я не спорю, наверное там есть некоторые недовольные советской властью но уверена что честных людей намного больше! Да и есть же там наша милиция, соответствующие органы, занимающиеся этой проблемой… К тому же не забывайте про местных активистов и коммунистов, Натан Иванович! Они, конечно, знают как с этим справиться и нам надо просто помочь им, вот и всё!

— Вы думаете? — усомнился Рубинштейн, с задумчивым видом глядя на неё. — Мне всё же кажется что мой друг…

— Успокойтесь, Натан Иванович, пожалуйста! — улыбнулась Наринэ, мысленно уже сидя в собственном кабинете неизвестного львовского госпиталя. — Я справлюсь! Поверьте, я оправдаю высокое доверие нашей партии и постараюсь не подвести никого из тех кто в меня верит! Мой госпиталь станет самым лучшим во Львове! Кстати, когда мне писать заявление и сдавать дела?

— В течении недели придёт приказ из наркомата о вашем повышении и новом назначении, мне сказали так… — кивнул Рубинштейн, к облегчению Наринэ. Кажется, её уверенность в благополучном исходе передалась и ему, вытеснив сомнения посеянные товарищем. — Так что пока не торопитесь, просто работайте. А когда придёт соответствующая бумага то я вас вызову и мы уже вместе решим что и как сделать. Договорились, Наринэ Артуровна?

— Конечно, Натан Иванович! — радостно улыбалась женщина, так и не сумев прогнать из головы картинку как она сидит за своим начальственным столом. Легко вскочив со стула, армянка произнесла: — Доброго вам дня!

И вышла за дверь в коридор, сияя от счастья. Отличная новость! Только бы там наверху не передумали в последний момент, это было бы жестоко… А уж что зависит от неё, она обязательно сделает! Собственный госпиталь, подумать только! Как же хорошо жить в советской стране! И надо потихоньку собирать список того что Наринэ возьмёт с собой в дальнюю дорогу…

Берлин.

20 мая 1940 года. Ранний вечер.

Ева Браун.

Расставшись со своей сестрой Гретель Браун Ева поправила сумочку на плече и повернула в сторону своей съёмной квартиры, будучи в прекрасном настроении. Для этого у неё были сразу несколько причин.

Первая, и самая главная, заключалась в том благодаря её помощи… ну, и фрау Грубер тоже… Адольф смилостивился и приказал отпустить Гюнтера. Правда, узнали они с Ханной об этом не сразу, только сегодня утром. Но это неважно, главное, он жив и даже продолжает служить на прежнем месте. Конечно, сама Ева предпочла чтобы Гюнтер нёс службу в Берлине, как и раньше… Но идёт война и желания женщин вторичны, она это прекрасно понимала. Мужчины воюют за свою родную страну а жёны, матери, сёстры и подруги терпеливо ждут их дома и пишут письма, поддерживая боевой дух. Это правильно, так и должно быть! Кстати, пора ей снова написать ему письмо! Может даже вместе с Лоттой, с которой они регулярно встречались в кафе после работы. Та рассказала что за ней постоянно увивается какой-то лётчик-лейтенант но она не даёт ему никаких намёков на сближение, твёрдо держит оборону, говоря военным языком. Ещё проговорилась что несколько девочек из её бунда притащили в свои комнатки маленькие плакаты с Гюнтером и перед сном признаются ему в любви… Обе весело рассмеялись, зная что этим малолетним пигалицам ничего не светит. Он на них бы и не посмотрел, даже если увидел, в этом они были единодушны.

Второй причиной отличного настроения была идея, поданная фрау Грубер. Она предложила её Еве сегодня утром, когда заехала к ней домой по пути на работу. Выслушав Ханну Ева пришла в восторг, горячо поддержав женщину и обещала сделать от себя всё зависящее, даже снова поговорить с фюрером, если понадобится. Конечно, основная работа падёт на саму фрау Грубер но та заверила что у неё уже есть опыт и всё получится как надо. Представив как будет рад и благодарен сам Гюнтер за такой подарок Ева снова улыбнулась.

И, наконец, в третьей причине своего состояния девушка пусть и не была пока точно уверена но твёрдо намеревалась как можно скорее убедиться. Слишком уж знакомо по рассказам подруг… Утром, сразу после отъезда Ханны, её затошнило, хотя вчера вечером она съела обычный салат дома который ели и остальные, в том числе и сестра. Но такое самочувствие оказалось только у неё… А значит? Господи, неужели она беременна⁈ Если так то какое счастье! Ребёнок, естественно, от Гюнтера, поскольку никому кроме него она бы себе отдаться и не позволила. Даже фюреру… Так, когда он сделал ЭТО в неё? Точно, три недели назад, во время той прощальной вечеринки когда они все собрались у него дома вместе с Лаурой и Лоттой. Ух и напились тогда, даже вспоминать страшно. После того как Гюнтер уехал на поезде и проводив серую от горя Лауру Ева вернулась домой и проспала почти весь день, приходя в себя. В принципе, всё сходится, хотя обычно такое бывает чуть позже. Наверное, особенности её организма. Но самый главный вопрос, который волновал Еву в связи с этим радостным открытием — будет мальчик или девочка?..

г. Львов.

20 мая 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

День прошёл ровно и без особых событий. Матильда Витольдовна медленно выздоравливала, по-прежнему стараясь не показываться ему в непрезентабельном виде, почти не выходя из своей комнаты. Только Ванда иногда заходила туда, плотно прикрывая дверь за собой. Саша понимал женщину и проявлял деликатность, не пытаясь нарушить её уединение. Женщины, в отличии от мужчин, придают своей внешности намного больше значения и если показывают себя без «боевого окраса» то лишь мужу и другим очень близким людям. Александр же таким для неё не являлся, следовательно, оставалось лишь смириться.

Единственное что он не постеснялся сделать — выйти утром в ближайшую цветочную лавку и купить ей красные розы. Саша чувствовал что они понравятся женщине и не поскупился на пышный букет, щедро тратя бандитские деньги. Вернувшись обратно Александр попросил Ванду понимающе улыбнувшуюся Ванду передать Матильде Витольдовне цветы и вскоре та вышла из комнаты хозяйки, на плохом русском передав что та горячо благодарна ему за такой знак внимания.

Довольно кивнув проголодавшийся Саша отправился на кухню, дав понять Ванде что не отказался бы отведать ещё какое-нибудь диковинное польское блюдо. Что сказать? В этом плане толстушка его не разочаровала, поставив перед ним «журек» — традиционный польский суп с яйцами, чесноком, перцем, зеленью, колбасой и Бог знает чем ещё… Голодный Александр проглотил тарелку меньше чем за пять минут, не обратив внимания на заботливый совет кухарки не спешить. Последствия не заставили себя ждать. Во рту словно паровозную топку разожгли! Хорошо что сочувственно улыбавшаяся Ванда заранее приготовила большую кружку крепкого сладкого чая, слегка погасившего вулкан внутри, иначе было бы плохо с непривычки… Ну что ж, сам виноват! Нечего накидываться на незнакомую еду, не имея представления о том что может случится потом. Вот и наказание… Но вкусно, чёрт побери этот «журек»!

Сыто отдуваясь Саша отправился в свою «красную комнату» и тут же уснул, проспав до вечера. И теперь, когда солнце за окном уже почти ушло за крыши домов, он чувствовал себя превосходно. В принципе, можно и прогуляться перед тем как окончательно стемнеет…

Быстро оделся в обычную одежду и вышел наружу, предварительно проверив внутренний карман, в котором лежала карта города, купленная в магазинчике ещё утром, по пути в цветочную лавку. Нужно знакомиться с местностью не только ногами но и глазами, тем более завтра вечером это будет для него жизненно важно. Не торопясь и наслаждаясь прогулкой Александр прошёлся по краю Дворцовой площади за которой виднелся вокзал, но внутрь не пошёл, пусть преступники расслабятся, думая что его нет. Затем направился на юго-восток, дошёл до трамвайного круга на Городоцкой, потом ещё квартал и вот он, собор Святой Эльжбеты, там где через сутки состоится судьбоносная для него и польских бандитов встреча. Вернее, «стрелка», если выражаться привычнее. Огляделся в свете зажёгшихся фонарей… И огорчился. Потому как место для «стрелки» он выбрал не слишком удачное. И это ещё мягко сказано.

Слева от собора была проезжая часть улицы Городоцкой и жилые дома на другой стороне. Справа открытое место, заросшее небольшими группами кустов и деревьев. Этакий пустырь, в котором его могут завтра поджидать несколько десятков бандитов. Оно бы ничего удивительного, в конце концов это логично… Вот только чем такую толпу убивать? Вопрос, как говорится, на засыпку. Тут пистолета будет мало… которого нет вообще. Даже двух не хватит. Время ещё есть и надо думать как умудриться сократить поголовье единомышленников пана Хуйчика и его главаря «Совы», потому что в силу дипломатии он верил не до конца. Иначе сократят его самого, если ошибётся. Конечно, «один в поле не воин», но тут не поле… да и оружие не древнерусское. Так что можно попробовать использовать те знания что Саша получил в учебном центре осназа. А для этого прежде всего лучше хорошо обследовать местность, так как у поляков преимущество. Они тут всё знают а вот он пока нет.

И Саша медленно, не спеша, изображая из себя обычного загулявшего работягу, минут пять ходил в темноте на этом пустыре, треща сучьями. Чуть не упал из-за корня одного из деревьев, едва не порвал рукав пиджака, но зато теперь примерно представил где могут прятаться сообщники «Совы». В прошлый раз, когда Александр был тут вместе с Матильдой Витольдовной, он не обратил на окружающую собор местность почти никакого внимания, будучи увлечён женщиной. Хотя всё правильно, кто же знал что теперь это пригодится?

Естественно, было бы лучше встретиться где-нибудь в менее людном месте, подальше от внимания милиции, например за городом или в глухом дворе. Но для этого надо более-менее знать местность, расположение улиц, путей отхода и т.д. А он с грехом пополам успел запомнить лишь район вокзала, собора и ту территорию что их связывала. Но там одни сплошные жилые дома а здесь хоть есть какая-никакая «зелёнка». Впрочем, в такой местности существовал и плюс — вряд ли десятки бандитов рискнут открыто кучковаться на глазах жителей. Могут ожидать поблизости, но не вплотную к главарю, а Саше всего-то и нужно как приблизиться к нему. Учитывая опыт рукопашного боя захватить «Сову» в заложники вряд ли станет так уж трудно. Правда, была опасность что при встрече ему не надут даже слова сказать, попытаются сразу прикончить, но судя по рассказу Вуйчика-Хуйчика их главарь не был трусом и наверняка захочет поговорить. Что ж, если так, то шанс будет…

Исследовав территорию Александр так же неторопливо направился обратно к дому, наслаждаясь вечерним воздухом и звуками мирного города. Звон трамваев, гудки машин, почти непонятные разговоры и смех прохожих… Лепота! Нет, всё-таки в ближайшие дни надо вплотную заняться изучением местных языков, польского и украинского, иначе прямо в лицо назовут каким-нибудь «злыднем писюкавым » а он и не поймёт… С польским Матильда Витольдовна, скорее всего, поможет а вот с украинским… Хотя Саша слышал что эти языки довольно схожи. Интересно, правда или нет?

Да и вообще, в голове мелькала мысль что он немного поспешил с объявлением войны. Предварительно надо было бы изучить город, найти сторонников, запастись оружием… Да, вот последний пункт бьёт не в бровь а в глаз! Само собой, одним ножом много не навоюешь, нужен огнестрел. Вариант отнять у какого-нибудь милиционера или командира по-прежнему актуален но крайне опасен. Даже если не брать в расчёт то что у бедняги могут быть явные неприятности в случае утери табельного оружия то стоит жертве запомнить его лицо то придётся «валить» наглухо, а этого бы не хотелось. И так уже пятерых нквдшников на тот свет спровадил, причём четверо из них ничего плохого лично ему не сделали, просто выполняли свою работу. И совесть нет-нет да регулярно ему об этом напоминала… Мысленно снова попросив у них прощения Саша постарался отвлечься, понимая что назад уже ничего не вернёшь. И самому ему тоже путь в НКВД после массового убийства сотрудников закрыт. Всем чем мог Александр с властями поделился, значит вероятность того что его просто пристрелят в случае обнаружения или явки с повинной очень велика. Нет, человеком Берии стать уже не судьба, сам обрубил эту дорогу, пусть и не желая. Была бы возможность освободиться и сбежать не убивая этих бедняг, так бы и сделал, но увы…

Зайдя в квартиру, умывшись и наскоро выпив ещё тёплый чай перед сном Саша вернулся в свою комнату, выключил свет и продолжил размышлять.

Отсутствие на вокзале и улицах усиленных патрулей милиции и НКВД показывало что по крайней мере сейчас его местоположение Берии неизвестно. Наверняка продолжают перетряхивать Москву. Ну-ну, как говорится, флаг им в руки и барабан на шею… Главное, чтобы на Наринэ не вышли, очень не хочется чтобы из-за него пострадала красавица-армянка.

Нет, если ему и придётся снова убивать милиционеров или сотрудников НКВД то только при угрозе своей жизни! Или при попытке захвата. Возвращаться обратно под замок не хочется категорически! Сейчас он на свободе, гуляет где хочет, делает что хочет… да и от женщин отказываться ради спокойствия Лаврентия Палыча тоже нет никакого желания. А оружие придётся доставать как-то по другому. Как не крути но единственный способ при нынешнем дефиците времени — отобрать его у тех же бандитов. Если взять в заложники «Сову», приставить нож к горлу и потребовать себе ствол с патронами… Согласятся или нет? Хороший вопрос. А ответ будет зависеть от авторитета самого главаря среди своих людей. Сам Саша на их месте не был, «Сову» лично не знал, и мог лишь догадываться как те поступят. Кстати, а почему именно нож? Есть ведь и ещё один способ устрашить бандитов! Гораздо более болезненный и надёжный. Вот только стоит чуть оплошать и Александр сам разделит его судьбу… Найти бутылку, немного бензина или керосина, получится грубое подобие «коктейля Молотова». Конечно, жидкость «КС» надёжнее но там нужна сера, фосфор, ещё что-то… Нет, пусть будет самое простое, ещё не хватало самому сгореть из-за неловкого движения. Выжить может и повезёт, с его регенерацией, но ощущения будут такие незабываемые что можно буквально сойти с ума от боли. На хрен такой риск!

Решено! Завтра с утра он займётся «коктейлем», если больше ничего лучшего в голову не придёт, а потом станет готовить свой грим, чтобы суметь под видом обычного прохожего подобраться к «Сове». Мало ли, вдруг его попытаются убить без всяких разговоров? Конечно, Саша и сам не собирался что-то обсуждать с бандитами, и так ясно что они не согласятся, но предпочитал начать действовать на своих условиях, используя фактор внезапности. Как там сказано в «Искусстве войны»? Идти туда где не ждут, атаковать тем способом к которому враг не готов? Допустим, первая часть утверждения в данном случае бесполезна, а вот второе уже актуальнее.

Желательно, конечно, всё сделать тихо, но очень сомнительно что получится убить кучу бандитов без стрельбы. Так что следует заранее быть готовым к появлению всполошившихся советских правоохранителей. Давно уже пора сделать так чтобы счёт уничтоженных врагов был гораздо больше чем количество убитых «своих», а ведь те же нквдшники, кроме той скотины-следователя, были именно ими. Они служили, как и он сам, его стране, жаль что пришлось оставить за собой такую кровь, но тут либо его свобода либо их жизнь… Меньшее из зол и тяжёлый выбор, ответственность за который ему придётся нести до самой смерти. В любом случае, после акции придётся снова затихнуть у Матильды Витольдовны дома, стараться редко выходить на улицу, в идеале «заболеть». За этими размышлениями Александр не заметил как уснул…

Дюнкерк, Франция.

20 мая 1940 года. Вечер.

«Кобра».

Наконец-то! Грузовик «Bedford», на котором она приехала в порт вместе со своим сопровождающим, гудя и то и дело останавливаясь на блокпостах, скрипнул тормозами.

— Мы на месте, мадам Леблан! — вымученно улыбнулся лейтенант Прайс, открывая дверь кабины и сделав попытку подать ей руку.

— Благодарю вас, Джерри! — женщина наградила его улыбкой и приняла помощь, хотя и не нуждалась в ней. Поправила платье, которым с ней поделилась одна из служащих Женского вспомогательного корпуса сразу после «спасения от немцев», и огляделась.

Порт Дюнкерка, хоть и было уже темно, работал вовсю. Характерный запах моря ударил ей в лицо, заставив вспомнить родное побережье Флориды и Луизианы. Прошло столько лет а она по-прежнему помнит те места где дедушка рассказывал ей как он жил ещё до войны против Севера… Под погрузкой и разгрузкой стояло несколько транспортных судов, большие краны переносили туда и обратно огромные ящики и грузовики. Сама территория была затемнена, лишь бортовые огни кораблей на палубе и мощные фонари под кабинами кранов разгоняли тьму. Куда-то целеустремлённо шагали десятки военных в английской и французской форме, слышались команды офицеров и пронзительные гудки судов.

— Здесь всегда такая суматоха? — поинтересовалась она, профессионально отмечая шевроны и звания проходящих мимо офицеров.

— Нет, мадам, я и сам удивлён… — пробормотал английский лейтенант, задумчиво оглядываясь вокруг и сняв фуражку. — Ещё вчера тут было гораздо спокойнее. Постойте, пожалуйста, здесь, я сейчас схожу в администрацию порта и выясню где стоит ваш корабль. Заодно и спрошу что за чертовщина тут творится.

Он помог ей оттащить небольшой чемоданчик в сторону, чтобы тот не никому не мешал, и отпустил водителя. «Bedford» завёлся, развернулся и уехал в темноту, оставив «Кобру» в одиночестве. Она неторопливо прогулялась по пирсу и, вытащив из кармана плаща сигареты, которыми щедро поделился лейтенант Прайс, закурила.

Что ж, можно подвести предварительные итоги. Пока всё идёт неплохо, внедрение прошло хорошо, подозрений она, судя по наблюдениям, ни у кого не вызвала. В штабе ближайшей английской части, той самой куда она попала, сердобольные девушки из Корпуса нашли ей подходящее платье, плащ, посочувствовали и накормили. Потом состоялась беседа с командиром батальона, крепким капитаном с лысиной. Несчастный вид, слёзы, ненароком расстёгнутый ворот платья… всё это произвело впечатление и капитан Уилкинс приказал своему адъютанту лейтенанту Прайсу поскорее отвезти «француженку» в Дюнкерк, чтобы та смогла отплыть в Англию, «навестить старую тётю». Потом уничтожить всё что напоминало о «мадам Леблан» и «родится» американская туристка Дженнифер Кроуфорд…

Места в кабине грузовика для троих было мало и молодой Джеральд приказал водителю лезть в кузов, вызвавшись быть личным шофёром безутешной жены погибшего французского офицера. Всю дорогу парень, отчаянно краснея, осыпал женщину комплиментами, пытаясь произвести впечатление опытного с дамами, а «Кобра» весело смеялась, подыгрывая ему. Но этот юный мальчишка уже начал утомлять её, отвлекая от наблюдения за дорогой и военными машинами со знаками частей. Конечно, эта информация для неё почти бесполезна, так как передать командованию всё равно невозможно, да и не для этого женщина здесь находится… И всё же этот Джеральд так и не потерял надежды заглянуть ей в трусики. Знал бы он сколько таких же восторженных лейтенантов и обер-лейтенантов, не говоря уже о более высоких чинах, хотели бы сделать то же самое! Хотя чему удивляться? Внешность у неё привлекательная а мужики почти все одинаковые, она давно это поняла. Только и умеют меряться своими членами, машинами, банковским счётом, положением в обществе и тому подобной ерундой.

Послышались торопливые, приближающиеся шаги и к ней подошёл лейтенант Прайс. Его лицо было задумчивым и даже встревоженным.

— Что-то случилось, Джерри? — осведомилась она, щелчком выкидывая окурок в невидимые воду внизу. — Вы нашли мой корабль?

— Да, мадам, вон он, тральщик по соседству, с капитаном уже всё обговорено… — показал парень куда-то в сторону. — Погрузка припасов закончена, отплывает через полчаса. Честно говоря, я рад что вы будете в безопасности, мадам! — признался он, снова окинув женщину восхищённым взглядом.

— А разве я сейчас в опасности? — удивилась «Кобра», внимательно глянув на него. — Немецкие варвары далеко отсюда, наши солдаты победят их… Верно?

— Да, конечно, так и будет! — энергично поддержал её лейтенант но беспокойное выражение его лица заставило женщину с улыбкой подойти к нему вплотную, обдав ароматом духов.

— Милый Джерри, мне кажется вы от меня что-то скрываете… — нежно спросила «Кобра», облизнув губки. — Расскажите пожалуйста, мне очень интересно. Надеюсь, вы не думаете что я вражеская шпионка?

Бедняга судорожно сглотнул, видимо, с трудом заставив себя выглядеть спокойно и не пялиться на неё в упор. Интересно, может этот глупенький мальчик вообще девственник? Есть и такая вероятность, хотя какая ей разница?

— Что вы, конечно нет! — он так мотнул головой что его фуражка чуть не слетела с головы. Если бы не темнота то она наверняка заметила красное лицо юного английского офицера. — Скорее, я поверю что вы какая-то актриса… очень красивая актриса!

— Спасибо за комплимент, Джеррри, мне правда очень приятно… — бархатным голосом поблагодарила она, не собираясь отстраняться. Да уж, мужчины рабы своей похоти, даже смотреть смешно как они пытаются это скрыть… — Так что вы от меня скрываете, доблестный лейтенант армии Его Величества? Обещаю, если это военная тайна то никому её не скажу!

Тот заколебался но потом решился.

— Наверное, я не должен этого делать, мадам… — ответил он, видимо, сломленный её чарами. — Но всё же скажу, всё равно это все скоро сами узнают… Дело в том что сегодня пришло распоряжение о начале приготовления к… эвакуации.

Последнее слово Джеральд буквально выдавил с горечью, словно стыдясь этого. Но это понятно, она же француженка, получается английская армия, а значит и лейтенант Прайс, не верят в победу и собираются удирать из Франции, бросив своих союзников? Неудивительно что ему стыдно. Это потом, с годами и ударами судьбы, офицер сможет стать более циничным и не принимать всё близко к сердцу… если выживет. А пока юный Джерри воспринимает такие вот пораженческие новости довольно болезненно и эмоционально.

Но лично для неё это отличная новость! Значит, Горт сматывает удочки и готовится вернуться в стылый, туманный Лондон? А заодно велит это сделать и всем своим солдатам. Прекрасно, настоящий подарок! За это можно и поблагодарить дурачка…

— Спасибо за доверие, Джерри! — улыбнулась она и поцеловала юношу в щёку, от чего тот расплылся в счастливой улыбке как последний болван. Какой идиот сделал его офицером? Ему самое место сидеть в Итоне или Харроу, развлекаться игрой в крикет или сквош, а не бегать за своим капитаном или за ней, наивно пытаясь соблазнить!

— А теперь, если вы не против, можете помочь перенести мои вещи к этому… тральщику, да? — попросила она, весело рассмеявшись. — Заодно расскажете мне что это за корабль такой и для чего он нужен. Хорошо, Джерри?..

— С удовольствием, мадам! — лейтенант тут же подхватил её чемодан, галантно предложил руку и с сияющим лицом повёл «Кобру» к нужному судну. А женщина, шагая вместе с ним, смотрела по сторонам и радостно чувствовала вокруг новую атмосферу, которая появилась в порту Дюнкерка совсем недавно… Атмосфера страха, нервозности и поражения!