За тебя, Родина!

Глава 25

г. Вадленкур, Франция.

17 мая 1940 года. День.

Гюнтер Шольке.

После воспитательной беседы Классена с расчётами «дверных колотушек» и наскоро проведённой переклички личного состава выяснилось что всё не так плохо, как он опасался.

Как оказалось, все артиллеристы мелкокалиберной ПТО, кроме самих командиров расчётов, были сплошь зелёными новичками и раньше в бою ни разу не участвовали, не успев попасть в Польшу. Поэтому и неудивительно что три орудия добились таких «впечатляющих» результатов даже при условиях близких к идеальным. Наводчики торопились, волновались и мазали. Это всё рассказал ему сам Франк, когда недовольный Гюнтер высказал ему претензию по поводу точности его новых подчинённых. Конечно, это не успокоило Шольке до конца, но всё же чуть умерило его раздражение. Правда, Классен высказал предположение что такой вот «блин комом» может им даже помочь. Французские разведчики наверняка поймут сколько орудий в них стреляло и такой скромный результат попаданий даст им возможность доложить начальству о потенциальной слабости противотанковой обороны немцев. А значит ещё больше расслабит наступающих…

Что же касается переклички то, к приятному удивлению Гюнтера, никто из его импровизированного гарнизона не только не погиб но даже не был ранен! Весь беспорядочный огонь вражеских броневиков пришёлся в воздух над позициями и никого не задел. Пострадали лишь стены окрестных домов и были выбиты стёкла. Таким образом обе стороны разошлись почти бескровно, но Шольке понимал что это пока разминка, совсем скоро французы ударят в полную силу.

Поэтому Гюнтер разрешил Шуппе наскоро раздать людям еду прямо на месте и скоро над окопами поплыл аппетитный запах свежей еды. Солдаты Вермахта и эсэсовцы, дружески переговариваясь, скребли ложками в котелках и булькали содержимым фляг, наскоро подкрепляя силы перед трудным днём. Впрочем, некоторые ветераны не стали принимать пищу и Шольке знал причину. При ранениях в живот полный желудок послужил бы дополнительным шансом попасть на тот свет. Но большинство не заморачивалось такими мыслями и с удовольствием набили своё брюхо. Так прошло почти два часа…

Солнце взошло почти до зенита когда к нему прибежал посыльный Ханке и вызвал к штабному «Здоровяку». На связи был сам Дитрих, усталый и немногословный. Он сообщил что они, наконец, разобрались с упрямыми колониальными войсками Франции и начали движение на юг, к Седану. Ориентировочное время прибытие всего полка — вечер. Это была, без сомнения, отличная новость, вот только Гюнтер сильно сомневался что противник даст ему возможность беззаботно прохлаждаться до вечера. Время работает на немцев и французы это тоже понимали. А значит сидеть без дела не станут…

И первым признаком того что «лягушатники» начали действовать стало почти бесшумное появление вчерашнего самолёта-разведчика. Неизвестный пилот, видимо, рассчитывая добиться неожиданности, появился не с юга или юго-запада, а с востока! Скорее всего, он пролетел над южными пригородами Седана и пересёк Маас, оказавшись над ними. Но полной внезапности ему добиться не удалось.

Гюнтер, во избежание вчерашнего конфуза, когда его люди, образно выражаясь, оказались со спущенными штанами, принял меры и почти все пулемётчики тут же открыли по наглому самолёту огонь на поражение, беря небольшое упреждение. От них не отставали новоявленные снайперы и обычные стрелки.

Такое «гостеприимство» явно не понравилось французскому пилоту и он, взревев мотором, круто полез вверх. Одновременно задний стрелок тоже начал стрелять из пулемёта. Гюнтер взглядом нашёл представителя Люфтваффе, стоявшего неподалёку и… промолчал. Потому что тот уже вызывал по радио своих.

— Гриф, это Соловей! Срочно нужно прикрытие с воздуха, квадрат…! Над нами вражеский разведчик!.. Да, хватит одной пары! — подтвердил Нолькен и повернулся к нему. — Не волнуйтесь, господин оберштурмфюрер, наши пилоты будут тут через пятнадцать минут!

Молча кивнув он взял бинокль и стал рассматривать самолёт, нарезавший круги на высоте около семисот метров. Здесь огонь с земли был почти не опасен и пулемётчики прекратили стрелять, не желая впустую тратить патроны. Странно, зачем французы выслали разведчика но не атакуют? Что задумали?

Ответ он услышал менее чем через минуту. Дом, стоявший наискосок от его штаба, чуть в глубине, внезапно буквально взорвался, осыпав всё что было вокруг множеством обломков крыши, стен и предметов мебели. Одновременно на улице взметнулись ввысь фонтаны земли и брусчатки а тело ощутило упругий удар воздуха, чуть не сбивший его полевую фуражку. Проклятье!!

— Всем в укрытие!!! — проревел Гюнтер во всё горло, запрыгивая в ближайшую траншею и нахлобучивая шлем. — Артналёт!!

Его люди тут же последовали приказу и секунд за десять попрятались по своим местам, пережидая артподготовку. Что ж, теперь понятно зачем тут этот разведчик, корректировать стрельбу. Вполне логичное решение, жаль только что Гюнтер заранее не подумал об этом. По ходу сообщения он добежал до укрытия лейтенанта Люфтваффе и, подождав когда следующая партия снарядов разорвётся, прокричал тому прямо в ухо:

— Когда истребители снимут француза то скажите чтобы они провели разведку на юге и юго-западе! Там наверняка стоят одна или две батареи которые бьют по нам! Если им повезёт то потом можно вызвать штурмовики чтобы заткнуть французским артиллеристам глотку, пока те не разнесли нам всю оборону! Понятно⁈

— Так точно! — прокричал Нолькен и тут же оба рухнули на дно траншеи когда совсем рядом раздался сильнейший взрыв. По спине и шлему застучали мелкие комья земли а совсем рядом свалился кусок черепицы с ближайшего дома. — Чёрт! Совсем рядом…

— Верно… Как бы наши драгоценные орудия не повредило. Без них нас можно брать голыми руками… — пробормотал Гюнтер, осторожно выглядывая из траншеи. — Быстрее бы прилетели ваши парни, иначе… — не договорил он, задержавшись взглядом на том месте где была оборудована позиция одного из 3,7-cm противотанковых орудий.

Вместо него там была воронка, курившаяся дымом, смятое маленькое колесо и косо вонзившаяся в землю искривлённая взрывом станина. Расчёта, обслуживавшего орудие, нигде не было видно. Или попрятались при налёте или вообще разнесло на куски. Лучше бы первое… Вот и пошли первые потери в ПТО. Теперь остались только две «дверные колотушки», тут ремонтникам Каульбаха делать нечего. Не дай Бог то же самое случится с «зубастиками» или вообще с «восемь-восемь», тогда можно смело признать что Вадленкур станет их могилой. Без серьёзных калибров им не сдержать такую массу французской бронетехники, даже при занятии выгодной оборонительной позиции.

Осмелевший французский разведчик, к неистовой злости Шольке, значительно снизился и теперь кружил на высоте метров двести, не выше. Вот сволочь, это его заслуга что Гюнтер лишился одного из так нужных ему орудий! Эх, с какой радостью он бы сейчас сам встал к прицелу зенитки! Но увы, пытаться стрелять по юркому маленькому самолёту из тяжелого зенитного орудия… Это не серьёзно. Только напрасный расход боеприпасов и раскрытие своей позиции. Тут бы пригодился четырёхствольный «Флаквирлинг» или, ещё лучше, тот же «Wirbelwind», вот только первые такие установки поступят на вооружение в этом году. Но не прямо сейчас, к сожалению.

И вдруг наглый разведчик суматошно дёрнулся в сторону а прямо над Гюнтером пронеслись узнаваемые хищные силуэты «мессершмиттов», раскрашенных снизу в голубой цвет! Несмотря на продолжавшуюся артподготовку на лице Шольке появилась злая ухмылка. Что, теперь ты не чувствуешь себя так вольготно, «лягушонок»? Взяли за задницу?

Ведущий пары выпустил по направлению к французу длинные трассирующие очереди но тот, совершив умопомрачительный манёвр почти на месте, смог увернуться. И, выжимая из своего мотора всё что можно, снизился почти до земли, устремившись на юг. Повторив манёвр ведущего атаку начал ведомый. Как коршун «Эмиль» догнал противника и свалился на него сверху, строча из всех четырёх пулемётов. Хитрый француз вильнул в сторону и продолжил полёт, едва не цепляя землю своими шасси. Чем закончилась схватка Шольке уже не видел, самолёты удалились на юг и пропали из виду. Но Гюнтер был безмерно благодарен парням из «Люфтваффе» за то что те убрали вражеские «глаза» над его головой.

Артиллерийский огонь пошёл на убыль, снаряды теперь падали на южную окраину гораздо реже. Но едва он хотел наскоро собрать своих командиров, чтобы узнать результаты артналёта, как услышал чей-то истошный крик, от которого похолодел:

— Танки!!!

Кричал кто-то из артиллеристов, высунувшись из укрытия где стояло спешно закаченное туда противотанковое орудие. Естественно, чтобы оборудовать орудийную позицию так как требуется, не хватило времени, поэтому расчёт был почти не защищён от огня французской артиллерии. Никакой аппарели или полноценного орудийного дворика, только небольшое углубление чтобы ствол торчал чуть выше земли, а также небольшая щель для артиллеристов. С учётом самолёта-разведчика попадание и накрытие ПТО было лишь вопросом времени. Но тот улетел и теперь шансы на выживание немного повысились.

Бинокль как будто сам прыгнул ему в руки и Гюнтер быстро посмотрел на юг. Проклятье… Чёрт побери! Полное дерьмо!! Да вы издеваетесь, потомки Наполеона⁈

От опушки леса, растянувшись в широкую цепь, ползли десятки маленьких силуэтов. Они не стреляли, так как расстояние ещё было слишком большим, да и целей французские танкисты не видели. Перед ними, такой же цепью но гораздо в меньшем количестве, переваливаясь с боку на бок, ехали утренние знакомые, броневики «Panhard-178». Шольке насчитал около сорока машин, считая бронеавтомобили, но его удивило другое… Вся масса бронетехники была очень разнородна. Благодаря тому что Гюнтер интересовался не только немецкими боевыми машинами но и иностранными то сейчас, глядя в бинокль, немало изумился такой сборной солянке. Этот чёртов Гишар, похоже, собрал все танки которые смог, хотя некоторым место, скорее, в музее чем на поле боя.

В одном строю шли в бой маленькие старички «Renault FT-31», пулемётные и пушечные лёгкие танки. Вместе с ними ползли братья-близнецы «Hotchkiss H-35» и внешне очень похожий на него «39». На глаза попались и несколько «R-35», раскрашенные в камуфляжные цвета. Им компанию составили и пулемётные «AMR-35». Эти могли развивать скорость до 30 км/ч по грунту но сейчас тоже тащились медленно, видимо, следуя приказу не отрываться от остальных. Что удивительно но вместе с ними были и три «FCM 36», довольно редкая машина, выпущенная до войны ограниченной серией.

Чуть отставая, за лёгкими танками наступали средние: «Char D2», и пресловутые «Somua S35», видимо, те что остались у Гишара от ранее разбитых механизированных дивизий. И, наконец, позади всех двигались около десятка тяжёлых машин, легко узнаваемые по орудию врезанному прямо в лобовую броню: «Char B1 bis».

Именно на такой технике французский командир роты капитан Пьер Бийот, в районе деревни Стон, вчера нанёс серьёзные потери 8-му танковому полку Вермахта, уничтожив больше десятка «троек» и «четвёрок» и выдержав 140 попаданий в броню. Что и говорить, настоящий ас! Недаром в честь него есть эпическая медаль в игре «WoT». Как профессионала Гюнтер его уважал но окажись тот сейчас здесь, в наступающей на него бронированной лавине, то постарался бы уничтожить его танк самым первым. К счастью, француз сейчас был в другом месте, хоть и не так далеко от Седана. Если тому повезёт, как в реальной истории, то может и выживет…

— Ещё танки! Справа! — раздался крик Биссинга, в этот момент оказавшегося недалеко от него. Врио командира роты, тоже раздобыв бинокль, вглядывался на запад, где по открытому полю двигались десятки машин, от лёгких до средних.

На миг Гюнтер почувствовал себя маленьким муравьём над которым завис гигантский ботинок. Убежать не получится, сдержать тяжелейший удар тоже… Неужели настал конец его новой, такой прекрасной и насыщенной жизни⁈ Судьба решила что он и его люди погибнут в этом захудалом городишке, намотанные на гусеницы французских танков⁈

Нет! Ни за что! Не дождётесь, «лягушатники» хреновы! Прошли славные времена Наполеона! Теперь на поле боя другие герои!

Зарычав от ярости на такую подставу блудливой фортуны, которая теперь решила улыбнуться противнику, Шольке стиснул зубы и мысленно выругался. Проклятый Гишар не поскупился и двинул, скорее всего, не меньше пары танковых батальонов сразу, причём атаковал с двух направлений, вынуждая немцев рассредоточить противотанковое вооружение. Видимо, решил победить с гарантией. Кинул половину козырей на стол и теперь наверняка ухмылялся, представляя как Гюнтер ломает голову над ситуацией. Что ж, надо как-то выкрутиться и постараться сделать это с наименьшими потерями!

Минусы — подавляющее превосходство противника в технике. Просто огромное! Вдобавок, он наступает сразу с двух сторон, с юга и запада.

Плюсы — многие машины вооружены только пулемётами, хоть и имеют хорошую броню. Вся эта армада наступает на открытой местности, без всяких естественных укрытий, причём двигается довольно медленно. И неудивительно! Ночью прошёл небольшой дождь, земля влажная, сами танки тяжёлые а гусеницы у них узкие. В бинокль было видно как с трудом едут некоторые машины, густо дымя слабыми или изношенными двигателями. Таким темпом им понадобится минут пятнадцать чтобы подойти к его позициям на более-менее эффективную дистанцию открытия огня. К тому же почти все танковые пушки у французов короткоствольные и малокалиберные, не считая тех что установлены на «B1 bis». И самое главное — танкисты противника не знают что ещё есть у него в запасе. Уверены что их встретят только «дверные колотушки». И огонь зубастых «пятисантиметровок», а уж тем более «восемь-восемь», станет настоящим неприятным сюрпризом. Ну а на закуску — французы лишились воздушного разведчика и корректировщика для артиллерии, значит, их огонь станет менее точным. Кстати, у Гюнтера ведь есть ещё один козырь, который самое время ввести в игру…

Он обернулся к лейтенанту Нолькену, старавшемуся держаться поближе к нему, вместе со своим радистом, и приказал:

— Вызывайте свой штаб, лейтенант, и скажите чтобы сюда прислали все штурмовики которые могут! Абсолютно все! Для них тут столько работы что к вечеру вполне смогут набить каждый по несколько штук… И добавьте! Если не поторопятся то наши жизни будут на их совести!

Тот, не задавая глупых вопросов, тут же кивнул своему радисту и солдат начал вызывать своих. А Нолькен, нервно поглядывая то на юг то на запад, сглотнув, спросил:

— Возможно, при таком соотношении сил есть смысл временно отойти? Просто такое зрелище выглядит очень внушительно, и я считаю…

— Забудьте об этом, лейтенант, и выбросьте из головы всякую мысль об отступлении! — отрубил Гюнтер, одновременно прикидывая что делать при такой заднице, которую ему устроили французы. — Мы не отойдём из Вадленкура даже если на нас будут наступать вдвое больше танков! Я понимаю, воздушные бои далеко не то же самое что наземные, но впечатлений получите намного больше, обещаю! Потом станете хвастаться в кругу товарищей, рассказывая как отражали удар целой танковой дивизии вместе с сумасшедшим офицером СС… — усмехнулся Шольке и тут же обернулся к Ханке, который свалился в траншею рядом с ним.

С расширенными от возбуждения глазами и со шлемом, болтающимся на голове, мальчишка выглядел каким-то ребёнком, решившим поиграть в войнушку. Даже умудрился где-то достать «MP-38», чертёнок! Два магазина, криво засунутых за пояс, и граната за пазухой завершала образ немецкого Гавроша.

— Оберштурмфюрер, я… — начал он, но Шольке тут же нашёл ему срочное дело.

— Отставить, бевербер! — рявкнул он, хлопнув парнишку по плечу. — Слушай боевой приказ! Немедленно найди Бруно и скажи чтобы отправил взвод унтершарфюрера Геллера на западную окраину! Потом беги к Биссингу и передай мой приказ об отправке туда же взвода пехоты со связками гранат! Затем наведайся к артиллеристам, пусть Классен прикажет перебросить на западный рубеж обороны мобильную зенитку «Дору» а также одно орудие из «зубастиков»! Остальные пусть стоят там же где и сейчас! Огонь без моей команды не открывать! Всё понял? Повтори!

Тот, видимо, уже настроенный сражаться не на жизнь а на смерть, скорчил печальную гримасу но спорить с командиром, естественно, ни рискнул. Добросовестно протараторив всё что услышал он, пригнувшись, вылез из траншеи и пропал за углом дома.

Глубоко вздохнув, Гюнтер немного расслабился, продолжая по очереди следить за двумя наступающими группировками. Он сделал все нужные изменения в связи со сложившейся обстановкой и теперь оставалось только ждать когда противник подойдёт на оптимальное расстояние. Французские снаряды продолжали падать на окраины но по-прежнему бессистемно. Артиллерия била по площадям, пытаясь нанести максимальный вред при минимальной видимости. То и дело дома вздрагивали от попаданий а то и полностью осыпались, хороня защитников. Шольке мог только гадать скольких человек, оборудовавших там свои позиции, он уже лишился. Проклятье! Пока прилетят штурмовики его оборона ослабнет ещё больше! Хорошо что большинство гарнизона всё-таки сидело в траншеях а не в домах, иначе совсем плохо.

Что касается жителей Вадленкура то Гюнтер испытывал к ним невольное злорадство. Хотели досадить немцам? Вот и получайте наказание от своих соотечественников! Несомненно, они сейчас сидят в подвалах а кто-то мог и угодить под осколки. Ну, тут уже правит теория вероятности. Если не хватило ума или желания заранее покинуть родной дом чтобы не попасть в пекло боя, то сами виноваты… Имущество, в конце концов, дело наживное, в отличие от жизни.

Через пять минут к нему в траншею один за другим свалились Ханке, Классен, Биссинг и Брайтшнайдер. Все живы и даже не ранены, что радовало. За это время оба французских танковых батальона приблизились и, например, «восемь-восемь» вполне могли стрелять с неплохой точностью. Что и высказал Классен, глядя на него с нетерпеливым ожиданием:

— Господин оберштурмфюрер, разрешите открыть огонь из тяжёлых зениток? Иначе вся эта толпа скоро приблизится и просто сомнёт нас! — прокричал он, стараясь быть услышанным на фоне артиллерийской канонады.

— Да, зрелище незабываемое! — поддержал его Бруно, то и дело прикладывая бинокль к глазам. — В первый раз вижу такую массу вражеской бронетехники. Похоже, французы взялись за нас всерьёз. В Польше всё было лучше… Намного лучше! Какие будут приказания, оберштурмфюрер?

Биссинг ничего не сказал, он просто молча смотрел на него и ждал распоряжений. Как и Ханке, который пытался делать вид что его присутствие тут совершенно естественно. Крепко сжав ладонями неведомо где и как добытый пистолет-пулемёт Эрих зыркал по сторонам, то и дело вздрагивая при близких разрывах снарядов. Отправить бы его куда-нибудь отсюда но времени уже не было им заниматься. Если сам залез в гущу боя то теперь пусть не пищит!

— Слушайте меня! — закричал Гюнтер, невольно пригнувшись когда ещё один снаряд попал в крышу ближайшего дома и тот наполовину обрушился. — Чёрт!.. Классен, назначаю вас командиром всех ПТО на западной окраине города, в том числе и «Дорой»! Бруно, ты берёшь на себя всю пехоту там же! Здесь, на южной окраине, люди поступят под командование Биссинга, кроме расчётов орудий! Их я беру на себя! До конца боя мы уже вряд ли увидимся поэтому запомните мои последние инструкции! Франк, дождитесь когда первые лёгкие танки подойдут метров на триста и только тогда открывайте огонь! Не раньше! Понимаю, велик риск что мы не успеем сдержать всю эту массу, но зато и внезапный огонь будет наиболее точным и смертельным! В первую очередь стреляйте только в пушечные танки, они наиболее опасны! Пулемётные не страшны пока не подберутся вплотную! Ими займётесь когда доползут метров до ста! Как начнёте то сразу переходите на беглый огонь, пусть расчёты покажут всё что могут, если хотят жить! Разделаетесь с лёгкими пушечными машинами, переносите огонь на средние! Да, пусть парни с противотанковыми ружьями бьют по гусеницам танков, хотя бы обездвижат их и сделают неподвижными мишенями. Если французы дрогнут и начнут отступать то нам повезло… А если нет, то стреляйте даже в упор, терять нам нечего и отступать некуда! Цель — уничтожить как можно больше вражеской бронетехники всего за несколько минут, чтобы генерал Гишар решил что у нас тут несколько батарей мощных ПТО! Вопросы⁈

— Никак нет! — проорал Классен, улыбаясь как мальчишка. Похоже, та задница, в которую он попал по вине Гюнтера, его даже устраивала. Да и практика у его «зубастиков» назревала такая что только держись. Он протянул Шольке свою крепкую ладонь: — На случай если больше не увидимся… Рад был служить вместе с вами, господин оберштурмфюрер! Держитесь тут а я не подведу!

— Командир, ты уж поберегись… — сказал немного смущённый Бруно, тоже пожав ему руку. — Не хочу чтобы вместо тебя нам прислали какого-нибудь штабного хлыща из дальних родственников нашего «чёрного герцога»…

Про то что все они имели весьма большую вероятность погибнуть всего через несколько минут, никто не сказал. Суеверие? Не важно!

— Не дождётесь! — усмехнулся Гюнтер, подавив желание стукнуться шлемами, как это видел в одном военном фильме. — Главное, не пускайте их в город, держите в поле! Если они ворвутся на наши позиции то станет совсем хреново…

— Не беспокойтесь, командир, в город они войдут только если все наши погибнут! Мы же СС, для нас нет ничего невозможного! — невесело рассмеялся Брайтшнайдер и, кивнув Классену, побежал по траншее на запад, держа в руке своё оружие. Командир артиллеристов, подмигнув Шольке, поправил свой шлем и последовал за ним.

Гюнтер тяжело вздохнул и обернулся к Биссингу и Ханке.

— Ну что, пойдем встречать французские жестянки? — спросил он, глядя им в глаза.

Биссинг шмыгнул носом и кивнул. Бывалый фронтовик, хлебнув войны ещё в Польше, не выказывал своего беспокойства, хотя наверняка прикидывал шансы выжить при таком масштабном вражеском наступлении. Эрих только крепче сжал «MP-38» и всем своим видом выражал готовность бежать и стрелять туда куда скажет командир. Откуда ни возьмись появился запыленный и чумазый лейтенант Нолькен который, вместе со своим неизменным радистом, старался повсюду быть рядом.

— Дело сделано, господин оберштурмфюрер! — доложил он, безуспешно вытирая лицо рукавом мундира. Только грязь ещё больше размазал… — Наши штурмовики уже начали взлетать! Ещё минут двадцать лёту и они начнут свою охоту на французские танки! Как вы и сказали, я попросил чтобы прислали всех, но часть машин только возвращается с задания. Пока их заправят, осмотрят, подвесят бомбы… Словом, воздушная кавалерия появится не вся сразу.

— Что ж, уже неплохо! — сказал Гюнтер, наблюдая как южная группа вражеской бронетехники приблизилась ещё больше. Потом пригнулся и двинулся к позиции стационарной зенитной «восемь-восемь». Все последовали за ним. — Теперь главное продержаться эти двадцать минут. Вряд ли «лягушатники» остановятся и станут ждать когда на них посыпятся бомбы.

— Это верно. Как думаете, удержимся? — снова засомневался офицер-авианаводчик, непонятно зачем вытащив пистолет из кобуры. Что он собирался им делать против танков, интересно? — Не подумайте, я не трус, но всё-таки… — замялся он.

— Ну уж нет, господин лейтенант! — рассмеялся Гюнтер, добравшись до замаскированной позиции тяжёлого зенитного орудия. — Знаете древнюю историю? Мы здесь как спартанцы при Фермопилах, я а царь Леонид. И на нас наступает орда французских «бессмертных». Наша задача — держаться! И сделать так чтобы как можно больше этих «бессмертных» узнали что такое смерть!

Потом его весёлая улыбка превратилась в зловещую ухмылку и он добавил, уже тише:

— И уж будьте уверены, господин лейтенант, я хочу чтобы сегодня французской крови пролилось намного больше чем немецкой…

Южнее Вадленкура, Франция.

В то же время.

Дивизионный генерал Антуан Гишар.

— Впечатляет, Поль? — улыбаясь, спросил он, опустив бинокль и глядя на своего начальника штаба.

— Да, господин генерал, наступают красиво! — кивнул старый друг, слегка усмехнувшись. — Главное, чтобы немцы не преподнесли нам ещё какие-нибудь неприятные сюрпризы.

Вместе с полковником он наблюдал за началом боя с наскоро сооружённого НП, на вершине того же заросшего густыми кустами холма, на котором они уже побывали несколько часов назад. Время, потраченное с утра, после того как разведка, ценой двух машин, обнаружила замаскированные противотанковые орудия, не прошло зря. Антуан, хоть и был уверен что немцы не смогут помешать ему освободить Вадленкур, решил выделить для удара половину своей дивизии, т.е. два танковых батальона. И вдобавок начать наступление сразу с двух сторон. Пусть чёртовы «колбасники» задёргаются и распылят свои маленькие пушечки! Максимум что они смогут сделать это подбить несколько лёгких танков прежде чем остальные раздавят их жалкое сопротивление. Но пока один из батальонов выдвигался на северо-запад, чтобы потом ударить с фланга, Гишар решил что своё слово должна сказать и артиллерия. Зря что ли их командир, флегматичный как немец, подполковник Пишегрю молчаливо смотрел на него, ожидая приказа? Ну а чтобы его огонь был более эффективен генерал снова вызвал смелого пилота-разведчика…

Сначала всё шло неплохо но потом откуда-то в небе появились германские истребители и Морель, несмотря на все чудеса пилотажа, всё-таки был сбит. К счастью, он летел над самой землёй и плюхнулся недалеко от опушки, совершив довольно жёсткую посадку. От самолёта мало что осталось но сам пилот вместе со своим стрелком успели выбраться из машины и укрыться в лесу, прежде чем выкормыши «Люфтваффе» сделали второй заход. Несколько ссадин, ушибов и порезов… Морелю и его стрелку несказанно повезло что они так легко отделались. Да, теперь огонь ребят Пишегрю некому корректировать но это не критично. Всё равно хоть какой-то ущерб немцам нанесён, а значит он всё сделал правильно.

Правда, генерал старался не смотреть на стоявшего возле своей палатки старого солдата мсье Леру. Тот уже сделал попытку отговорить его от нанесения артиллерийского удара по родному городку но тут уж Гишар упёрся. Это война, и разрушенные жилища гражданских во время боя составляют неизбежное зло, бывший военный сам должен отлично понимать её последствия. Тот больше не настаивал но его лицо, исказившееся от муки, говорило само за себя. Один Бог знает сколько его соотечественников сегодня лишатся жилья… А некоторые, возможно, и жизни. Что ж, вина за это ляжет целиком на немцев. В конце концов, не начни они вторжение во Францию то сейчас Антуан вместе со своей дивизией не торчали бы здесь, разрушая свои же жилища…

Полчаса назад, перед самой атакой, пришла радостная весть от де Голля. Тот, после тяжёлого боя и ценой серьёзных потерь, смог начать наступать и хорошо задал надменным «бошам» жару. Теперь настала очередь Гишара и он намеревался не отстать от своего коллеги. Если всё получится то наступающая немецкая группировка заглянет в лицо смерти. Несомненно, Берлин уже понял что происходит и принимает меры но им нужно время! А он, Антуан Гишар, уже здесь! И от победы его отделяет всего лишь этот маленький городок с кучкой эсэсовцев внутри. Удар семидесяти танков, пусть и не все они полностью боеспособны, немцы отразить не сумеют и уже сегодня он доложит Юнцеру что выполнил своё обещание — выпить бокал шампанского в центре освобождённого Седана.

— Я всё же думаю что мы зря не послали пехоту вместе с танками… — снова выразил сомнение его начальник штаба. — Когда наши ворвутся в город то зачищать его только техникой будет трудно.

— Мы это уже обсуждали, Поль! — недовольно нахмурился генерал, не отрывая бинокля от глаз. — Пехотный полк ещё не готов к атаке а мы не можем ждать! Каждый час на счету! Если бы этот аристократический выскочка де Робер заранее побеспокоился о грузовиках для своих людей и горючего для них то мне не пришлось бы отправлять в наступление танки без прикрытия пехоты! Три роты, вооружённые всего шестью пулемётами, которые притащились вместе с нами на броне, это курам на смех! У немцев наверняка куча пулемётов и при таком соотношении всех пехотинцев перебьют ещё до того как они доползут до Вадленкура! Будем надеяться что танки, про поддержке броневиков, смогут справиться с германцами самостоятельно!

Решение атаковать без поддержки пехоты нелегко далось Антуану, но он не видел другого выхода. Пришлось выбирать из двух зол меньшую. Или начать наступление сейчас, не дожидаясь пока де Робер решит проблему доставки своих людей на передовую, или отложить атаку до вечера, а то и до следующего дня, пока пехотный полк, наконец, сможет добраться до Вадленкура. Конечно, это был риск, но Гишар просто кожей чувствовал как утекает драгоценное время. Если выбрать второй вариант то велика вероятность что немцы успеют подтянуть артиллерию и наступление его дивизии, и так отложенное на сутки из-за медленного марша, обернётся провалом или же большими потерями. И в результате весь замысел окружить и отрезать наступающую немецкую группировку просто вылетит в трубу. А де Голль? Тот сделал всё что от него зависело, победил на своём участке, пусть и понёс серьёзные потери, и теперь ждёт когда он, Антуан, выполнит свою часть плана. Нельзя ждать или откладывать удар на Вадленкур! Надо наступать немедленно, даже без пехоты! Германские генералы вовсе не идиоты и уже наверняка поняли какая опасность нависла над их южным флангом. Гишар был абсолютно уверен что прямо в эту минуту все ближайшие резервы «бошей» наперегонки несутся к Седану, пытаясь укрепить слабый участок. И если Антуан им это позволит, то всё зря…

Чёртов Анри! С этим пехотным полковником, приданным его танковой дивизии, с самого начала не сложились отношения. Высокомерный и напыщенный, придающий чрезмерное внимание своей отутюженной форме и строгому соблюдению устава, де Робер с трудом скрывал своё раздражение тем что его подчинили какому-то простолюдину Гишару. И то что Антуан был выше его званием ещё больше вызывало у него негодование. Все попытки генерала сблизиться и наладить нормальное взаимодействие между родами войск провалились, вызывая у де Робера только едва скрытую презрительную гримасу. Даже воинское приветствие полковник отдавал ему словно нехотя, через силу.

Да и чёрт бы с ним! Антуан вовсе не был снобом или же тем кто упивался своим положением перед нижестоящими офицерами. Он не испытал бы особого недовольства от такого пренебрежения со стороны надменного аристократа, будь тот знающим и опытным старшим офицером. Но увы, личная неприязнь, к сожалению, часто влияет на армейские взаимоотношения. В результате страдает дело и подразделения несут лишние и глупые потери, которых могло бы и не быть. Именно это и произошло совсем недавно… Неизвестно каким местом думал полковник но когда Антуан дал приказ выдвигаться к Вадленкуру то обнаружил что пехотный полк просто не на чем перебрасывать. Грузовиков не было, хотя де Робер сказал что решит этот вопрос самостоятельно. Не смог. Или же не захотел. Сдержанно высказав аристократу своё недовольство, отчего тот покраснел от унижения, Гишар приказал Полю лично заняться этой проблемой. Он не сомневался что старый друг скоро найдёт пропавшие грузовики и обеспечит доставку пехотинцев к рубежу атаки, но время! Пришлось принять половинчатое решение — посадить на часть танков несколько рот и таким образом иметь хоть какое-то количество пехоты для атаки. Но и тут не повезло…

Первая же атака штурмовиков на танковые батальоны, двигающиеся по дороге на север, пришлась как раз на те машины которые были облеплены пехотинцами, пытавшимися удержаться на броне. Благодаря неожиданности немецкие самолёты, с душераздирающим воем пикирующие вниз, разбомбили в первом же заходе четыре танка а потом почти полчаса азартно гонялись за обезумевшими от страха солдатами, бегающими от их пулемётов. Без бомб для танкистов они были уже неопасны но вот пехотинцы оказались подавлены и деморализованы. Прежде чем удалось их собрать прошло больше часа. Более того, недосчитались, кроме погибших и раненых, около трёх десятков солдат и Гишар подозревал что те просто сбежали, пользуясь неразберихой. Да и на танки, многие из тех кто остался, теперь лезли явно с неохотой. Посылать их в атаку в таком состоянии было бы безумием. А время безжалостно шло, отсчитывая те часы когда ещё можно было надеяться на успех…

Отбросив невесёлые воспоминания Гишар снова приник к биноклю, оглядывая Вадленкур. Дым от горящих зданий и снарядов артиллерии то и дело скрывал его от глаз генерала но Антуан видел что разрушения были довольно значительны. Неизвестно насколько пострадала немецкая оборона но по крайней мере на те позиции которые были оборудованы в окраинных домах, немцы уже рассчитывать вряд ли могли.

Переведя бинокль чуть влево Гишар заметил что совсем скоро батальон, который наступал с запада, подойдёт на дистанцию эффективного огня. Генерал, на утреннем совещании, особо настаивал на том чтобы дать тому время занять позиции для одновременного наступления с двух сторон, хотя были мнения не ждать а атаковать сразу, пусть и по одиночке. Но Гишар подстраховался, один батальон хорошо, а два лучше! Ради этого стоило отложить утреннюю атаку на пару часов. Надо не просто смять немцев, раздавить как тараканов, но и сделать это с наименьшими потерями! Ведь после того как его дивизия прорвётся через Вадленкур и освободит Седан то уже в скором времени на неё обрушатся тяжёлые удары немецких резервов и каждый боеспособный танк будет на счету. А когда придут резервы к нему, Гишару, это уже другой вопрос… Он обоснованно подозревал что их может не быть вообще. Уж точно не со стороны Юнцера, тот и так дал ему всё что мог. Если только соединиться с де Голлем. Тогда есть шансы выдержать танковую бойню и показать наглым тевтонам что здесь, на французской земле, им делать нечего. По крайней мере, живыми.

Внезапно, прямо на глазах генерала, один из лёгких танков, до этого момента дисциплинированно шедший в общем строю, вздрогнул, чуть повернул вправо и остановился. Сзади Гишару было не видно что там случилось но распахнувшийся на башне люк и вылезавший из него танкист сразу всё расставили по своим местам. Машина была подбита! В подтверждение этому над двигателем появился сначала густой дым а потом и огонь. Двое членов экипажа сумели вылезти наружу но когда появился третий то он вдруг резко дёрнулся и снова провалился внутрь танка. Когда же один из танкистов, невзирая на риск, заглянул в люк, то едва успел отшатнуться потому что из боевого отделения ему в лицо прыгнул язык огня… Всё, их товарищу не повезло. В такой ситуации Антуан лишь надеялся на то что бедняга успеет задохнуться в дыму прежде чем сгорит заживо.

Не успел он осознать трагедию подчинённого ему экипажа как один из «Somua», наступающий во второй линии, буквально взорвался! Обломки корпуса и гусениц, как стальная картечь, ударили во все стороны! Будь с ним рядом пехота то жертв было бы ещё больше. Горящее топливо выплеснулось из разорванных баков и воспламенило траву возле вспыхнувшей машины. Небольшая башня с маленькой пушкой, кувыркаясь в воздухе, свалилась совсем рядом с соседним танком, вынудив того резко взять в сторону. Стиснув зубы, Гишар понял что экипаж, скорее всего, даже не почувствовал своей гибели, всё случилось мгновенно.

Но, что хуже всего, генерал никак не мог понять почему тот взорвался! Тут либо попадание в боекомплект или в топливные баки, вот только что могло это вызвать? Те несколько мелких противотанковых пушек, которые встретили его разведчиков этим утром, явно не могли этого сделать! Да они вообще бы, скорее всего, не пробили броню! Тут явно что-то намного мощнее…

А потом Антуан оцепенел, когда увидел что началось на поле боя. Каждые пять-десять секунд то одна то другая машина вздрагивали и останавливались. У некоторых были явно повреждены гусеницы, они застыли неподвижно но открыли огонь по затянутым дымом позициям немцев. Другие начинали дымиться или гореть, вынуждая экипажи срочно выпрыгивать наружу чтобы не погибнуть вместе с техникой. Чёрт побери! Неужели проклятые «боши», всё-таки, на самом деле оставили что-то в запасе⁈ Получается, и Морель и этот старый житель Вадленкура обманули его? Или… сами были обмануты?

На несколько секунд переведя бинокль влево Гишар увидел что с другим батальоном творится то же самое. Одни продолжали наступать, хоть и замедлили ход, другие же останавливались или беспомощно кружились на месте, скручивая свои гусеницы. Над некоторыми уже появились клубы жирного дыма от горящего топлива.

— Боже мой!.. — раздался совсем рядом потрясённый голос его друга. — Разведка просчиталась! У них есть противотанковая артиллерия! И много! Я так и знал что будут неприятности! Антуан, надо немедленно отдать приказ отступать и снова провести артподготовку, иначе мы потеряем всех наших парней!..

Он был настолько взволнован что назвал его по имени, несмотря на то что недалеко стояли другие штабные офицеры. Но ему сейчас было явно не до них. Генерал отлично понимал его. Да, на поле боя шла бойня. Проклятые немцы словно в тире выбивали его технику а танкисты, судя по беспорядочному огню, так и не видели откуда в них стреляют.

Лёгкие танки, те что остались на ходу, начали хаотично расползаться по полю, нарушив строй. Некоторые, самые умные или трусливые, прижимались к подбитым, пытаясь укрыться за их корпусами. Другие увеличили скорость и пошли зигзагами, стреляя на ходу. Третьи вообще стали отползать назад, видимо, рассчитывая на помощь средних и тяжёлых танков, основная масса которых как раз достигла линии первых подбитых. Командир батальона явно потерял управление подразделением и теперь каждый экипаж воевал сам по себе. А если учесть что рации были на считаных единицах машин то даже отдать приказ на отступление было проблемой. О нём просто никто не узнает.

На этот случай были заготовлены сигнальные ракеты но сейчас командирам танков явно не до того чтобы смотреть назад. Они наверняка старались выжить, чувствуя себя на этом поле как на сковородке.

— Поль, пускай все ракеты и прикажи чтобы передали на танковые рации сигнал отступать! — сдавленным от напряжения и злости голосом приказал он, быстро оглянувшись на начальника штаба. — Немедленно!

Тот бегом ринулся к радистам, командуя на ходу. Офицеры, до этого тоже наблюдающие в бинокли за ходом сражения, словно очнулись от ошеломляющего зрелища и начали действовать. А Антуан, не в силах больше ничего предпринять, снова приник к биноклю, чувствуя как внутри нарастает какой-то ком. Горечь, бешенство, злость… Всё это одновременно бушевало в сердце, заставляя сжимать прибор наблюдения стальной хваткой. Он всё-таки ошибся! Поверил в мнимую слабость противника и за это сейчас платили своими жизнями его танкисты! Те кого он так долго готовил, в кого верил и надеялся. Его батальоны таяли на глазах, танки выходили из строя а люди вылезали из них, кашляя от дыма или, что ещё хуже, катались по земле, стараясь сбить с себя пламя.

Тем временем сзади хлопнули ракеты и через полминуты первые танки, увидевшие сигнал к отступлению, начали отползать назад. Все вместе, без всякого порядка. Лёгкие, средние, тяжёлые… Лишь разведчики на своих броневиках, вертясь на поле как шустрые зайцы, прикрывали отход, то и дело посылая очереди в окутанный дымом город. Немцы тоже стреляли гораздо реже.

Это был позор… Полный провал наступления! На поле боя, если судить потери обоих батальонов, осталось стоять не менее сорока машин! Целый батальон!!! Понятно, не все машины были полностью выведены из строя или сгорели, часть вполне можно потом восстановить, а у кого-то вообще лишь гусеницы сбиты, но сам факт! Четверть его дивизии небоеспособна! Не говоря уже о подорванном боевом духе его людей, которые сейчас потеряли множество своих боевых товарищей!

Стараясь себя контролировать, Антуан аккуратно убрал бинокль в футляр и отполз с холма. Что ж, пока «колбасники» с блеском его переиграли, несмотря на всю осторожность. Наверняка они сейчас радуются и поздравляют друг друга… Имеют право, что уж тут скрывать. Ну ничего, у Гишара ещё достаточно сил чтобы поквитаться и заставить немцев дорого заплатить за этот бой. Он сделает нужные выводы и победит. Не только потому что этого требовала его уязвлённая гордость или тяжёлые потери двух ополовиненных танковых батальонов… Но и затем что просто не было другого выхода. Если сегодня он не сможет сломить сопротивление тевтонов то все жертвы окажутся зря. План по окружению немецкой группировки сорвётся, германские танки продолжат наступать на запад и, возможно, сделают то что не смогли сделать больше двадцати лет назад… возьмут Париж. И отчаянный удар бригадного генерала де Голля тоже окажется бесполезным…

— Полковник! Два часа на приведение батальонов в порядок! — звенящим от напряжения голосом приказал он. — Затем наступление всей дивизией! Узнайте что там с пехотой этого де Роберта! И вызовите ко мне всех командиров батальонов а также командиров рот! Всех кто остался… Будем работать над ошибками! А потом, после совещания, притащите ко мне этого чёртового старика Леру! Я очень хочу с ним снова поговорить!.. — и мрачно усмехнулся.