За тебя, Родина!

Глава 9

Голландия, линия Греббе.

13 мая 1940 года.

Гюнтер Шольке.

Артиллерия, прибывшая ещё ночью и под покровом темноты обустраивающая свои огневые позиции, уже несколько часов била по обнаруженным укреплениям противника. Гюнтер, на рассвете подкравшийся по траве поближе к голландцам, только головой качал, разглядывая в бинокль результаты работы «богов войны».

Земля подрагивала даже на расстоянии нескольких километров, а уж что сейчас творилось на линии вражеских укреплений… В бинокль было видно как вдалеке вздымаются огромные султаны земли, мелькают языки огня а воздух доносил до него отдалённый грохот взрывов. Голландские позиции обрабатывались не только на участке который обнаружил сам Гюнтер но и в нескольких других местах чтобы противник не догадался где планируется нанести главный удар. И он готовился действительно мощный, притом именно здесь…

Могучие орудия продолжали свою работу и он наслаждался, зная что каждый снаряд, упавший на голландцев, слегка снижает возможность ответного огня по немецким частям которые заканчивали последние приготовления к штурму. Вражеская артиллерия, та самая что вчера едва не разнесла отряд Шольке, сначала пыталась отвечать но была безжалостно подавлена в ходе контрбатарейной борьбы. По крайней мере, Гюнтер на это надеялся, так как ответного огня уже не было. Несомненно, та понесла потери и сейчас либо спешно меняла позиции, пытаясь спасти остатки орудий или же просто молчала, поджидая момент когда немцы пойдут на штурм.

К сожалению, будучи уже довольно опытным боевым офицером, он знал что несмотря на радующую глаз сильнейшую артиллерийскую подготовку, когда его парни вместе со всем полком пойдут в атаку то их встретит достаточно врагов чтобы не считать это лёгкой прогулкой по полю. То же самое было и в Польше… Казалось, на вражеских позициях не уцелеют даже тараканы, но когда довольные солдаты подходили поближе то неизвестно откуда появлялись выжившие и встречали их пусть и не таким сильным как раньше, но всё равно неожиданным огнём из винтовок и пулемётов. Попавшись пару раз в такую ситуацию и растеряв радужные иллюзии, Гюнтер теперь не давал себе расслабляться, зная что каким бы не был мощным и точным артобстрел то надо держать ухо востро и внимательно смотреть во все стороны, если хочешь увидеть следующий рассвет.

Посмотрев на часы он удивлённо поднял брови и начал спешно пробираться обратно. Артподготовка закончится через полчаса а «Лейбштандарт» планировал заранее подобраться поближе и ворваться на позиции противника сразу как только упадут последние снаряды, не дав голландцам очухаться и прийти в себя. Такая тактика несла в себе значительный риск попадания под «дружеский огонь» но эсэсовцев это мало смущало. По мнению командования Вермахта они и так несли серьёзные потери, заслужив репутацию бесшабашных сорвиголов, а значит следовало закрепить такую «славу»…

Броне-разведывательный отряд Гюнтера тоже был назначен участвовать в штурме, но только в качестве усиления основных атакующих сил. А они состояли из первого и второго батальонов а также танкистов Красса. Во втором эшелоне находился третий батальон и армейцы. Инструктаж со своими людьми он уже провёл и был почти спокоен, зная что те сделают всё что смогут. Подозревая, что дорога вглубь обороны линии Греббе будет заминирована, командование планировало силами первого эшелона расширять прорыв в обе стороны а сапёры, включённые во второй эшелон, должны были максимально быстро снять смертоносные «блины» и позволить остальным рвануть вперёд. На взгляд Гюнтера сапёров вполне можно было бы включить и в первый эшелон но командование, в лице «Папаши» и армейских генералов, решило по-своему… Что ж, посмотрим как всё это пройдёт на практике.

Появившись в своём расположении он наскоро перекусил, несмотря на неодобрительный взгляд Зигеля, и залез в свой командирский «Здоровяк». Гюнтер знал что многие старались не есть перед боем, опасаясь попадания в живот, что почти всегда означало верную смерть если в желудке была пища… Но сам к ним не относился, уверенный что регенерация поможет и в этом случае. Наоборот, перед боем он всегда старался подкрепиться, так как не знал когда в следующий раз придётся поесть. Говорить ни с кем не хотелось, напряжение буквально витало в воздухе, заставляя людей молчать и думать о своём…

Наконец, гулкий грохот 10,5-сm и 15-сm орудий за спиной начал стихать и тут же по радио была дана команда первому эшелону выдвигаться. Танки Красса, взревев двигателями и окутавшись дымом, тронулись с места и, давя кусты с молодыми деревьями, двинулись вперёд. За ними побежали пехотинцы первого и второго батальонов, те кому не хватило места в «Ганомагах».

Несмотря на прямой приказ фюрера армейские генералы всячески пытались увильнуть от необходимости выделить эсэсовцам столь необходимые им бронетранспортёры, отдавая их в первую очередь «Великой Германии» и другим частям Вермахта. По словам Роске «Папаша» буквально охрип, выпрашивая и угрожая, но дело всё равно двигалось туго, не в последнюю очередь потому что начальник Генштаба Гальдер, недолюбливая СС, всячески жаловался на них Гитлеру. Гиммлер, при всей своей нелюбви к Зеппу, был вынужден в этих спорах принимать его сторону. Естественно, это тоже не способствовало разрешению разногласий между Вермахтом и войсками СС. А уж если туда влезали со своими «авторитетными» мнениями Гейдрих, Хауссер и другие личности, в том числе и армейские, то было вообще удивительно что у «Лейбштандарта» появилось хоть что-то…

Подождав когда передовые части отдалятся примерно на километр вперёд, Гюнтер подал команду по радио и его отряд, растянувшись в линию, на небольшой скорости медленно пополз следом. Пока по ним никто не стрелял и он мысленно надеялся что так будет как можно дольше. Каждая секунда приближала их к вражеским позициям, которые были закрыты чёрным дымом. Снаряды там ещё падали, поднимая вверх комья земли и обломки деревьев, но огонь быстро слабел. Посмотрев направо Шольке разглядел невдалеке «Всегда первого». Ремонтники со вчерашнего дня починили машину. Поставили новое колесо, проверили ось и по их словам всё теперь должно быть нормально. Ему было жаль «Крестоносца» и его экипаж, но на войне как на войне… Зато обнадёжили что пришлют на замену новый броневик, Роске обещал лично похлопотать перед Папашей.

Танки, идущие впереди всех, снова окутались дымом и увеличили скорость. Огонь пока не открывали, видимо, не видели целей. Бронетранспортёры, идущие за ними, сделали то же самое, стараясь держаться по их следам. Пехотинцы с винтовками пытались не отставать. Больше всех доставалось пулемётчикам, тащившим на своих плечах тяжёлые «машиненгеверы». Хоть их и старались назначать из силачей-крестьян, привыкших кидать тяжести целый день, но всё равно… Вторые и третьи номера, закинув карабины за спину, тащили в руках коробки с пулемётными лентами, пытаясь не упасть на неровностях поля.

Гюнтер, распорядившись, тоже увеличил скорость. «Здоровяк» то и дело качало. Оказалось что поле, со стороны выглядевшее ровным, вовсе не являлось таковым на самом деле. Под травой скрывались разные рытвины, бугры, норы всяких зверьков, отчего ему пришлось крепко вцепиться в края люка чтобы не удариться. Он мрачно подумал что если бы пришлось стрелять на ходу, то не то что по позициям голландцев но даже по самому лесу было бы попасть затруднительно.

Наконец, позади раздался последний залп и над линией Греббе снова вспухли густые клубы дыма. Как Гюнтер знал, это были дымовые снаряды, чтобы не дать противнику увидеть что творится перед его окопами и дотами. Теперь всё решала только скорость! Дым, судя по силе ветра, через несколько минут развеется и надо было использовать его на всю катушку.

Танкисты Красса, переваливаясь на ухабах, вовсю спешили приблизиться к разгромленным позициям но тут появилась ещё одна проблема. Чем ближе к линии обороны они подходили тем чаще встречались воронки от снарядов собственной артиллерии, не долетевших до цели. Из танка вообще плохо видно а уж если воронка в траве, да ещё дым… Словом, он не слишком удивился когда один из танков внезапно провалился носом, показав свою корму и бешено двигающиеся блестящие узкие гусеницы… Ну вот, если не вылезет прямо сейчас то уже минус один…

Другие танки были вынуждены сбросить скорость чтобы не повторить судьбу своего товарища. Гюнтер представлял как сейчас ругается Хьюго на командира танка, угодившего в импровизированную танковую ловушку. Наверняка стружку снимает по полной… Хотя тут даже вина механика-водителя не очевидна, не то что командира машины.

Бронетранспортёры, набитые десантом, тоже замедлились, поджидая выбивающихся из сил пехотинцев которым не повезло бежать по полю. Гюнтер видел как машут руками младшие командиры, подгоняя подчинённых. Они тоже прекрасно понимали что им нужно успеть добраться до врага прежде чем рассеется дым, иначе многие из них так и останутся лежать на этом поле. И последнее что бы им хотелось так это маленький холмик со шлемом на кресте. А значит, надо забыть про усталость, сухость во рту, гудящие ноги и промокшую от пота форму… Хочешь жить, парень? Тогда вперёд, чёрт бы тебя побрал, сосунок!

Внезапно, сквозь медленно рассеивающийся дым, Гюнтер заметил как на, казалось бы полностью разгромленных голландских укреплениях, кое-где появляются огоньки выстрелов. Это подтвердил звук попадания пули в башню «Здоровяка» от чего Шольке был вынужден пригнуться, оставив наверху лишь макушку. Похоже, самые смелые уже очухались и вылезли из своих нор чтобы как следует поприветствовать немецких солдат… Что ж, это было ожидаемо, главное, чтобы их не оказалось так уж много и у них не было под рукой боеспособных противотанковых орудий, иначе танкистов Красса ждёт горячая встреча, да и броневикам Гюнтера не поздоровится.

Танки почти остановились, открыв огонь из своих орудий по очагам сопротивления, поджидая пехоту. Угодившая в воронку «тройка», рыча двигателем, всё-таки смогла выползти обратно и тоже присоединилась к обстрелу укреплений.

Переведя бинокль на пехотинцев Гюнтер заметил как пулемётчики повалились на землю и через несколько секунд начали свою работу по прикрытию и подавлению. Рядом с ними копошились другие номера, готовя новые ленты.

Наконец, первая цепь добежавших солдат попыталась добраться до передовых окопов и бетонных ДОТов, лишившихся почти всей маскировки, но тут голландцы показали что у них есть чем встретить незваного врага… Судя по характерным вспышкам сразу три пулемёта открыли огонь по эсэсовцам в упор, от чего те начали валиться на землю, не успев заметить опасность.

Вдобавок ко всему, из полуразрушенного ДОТа со следами попаданий возле дороги, ударило орудие и одна из «троек» Хьюго, вздрогнув, прекратила огонь. Перемазанная грязью башня дёрнулась, пытаясь ответить, но робкие языки пламени, появившиеся над жалюзи двигателя, решили дело. Через несколько секунд распахнулся верхний люк и оттуда, один за другим, начали выскакивать члены экипажа. Один, второй, третий… Четвёртый, видимо, механик-водитель, выскочив из своего люка на лобовой броне, обхватил подмышками последнего товарища и попытался вытащить его наружу но, получив ранение, начал медленно сползать вниз. Те, кто вылезли раньше, успели подхватить его и положить на землю. Потом двое из них сноровисто вытащили пятого и все вместе пропали в траве, исчезнув из поля зрения Шольке. Из башни танка медленно поднималась струйка дыма…

— Проклятье! — выругался Гюнтер, получив подтверждение своим опасениям. — Всем машинам подавить сопротивление, в первую очередь уничтожать пулемёты и противотанковые орудия! Не стоять на месте, маневрировать!

Связь работала нормально и все командиры незамедлительно подтвердили приказ. Зигель, командир «Здоровяка» тоже не сидел без дела. Вежливо отодвинув Гюнтера он сел на место наводчика и стал стрелять короткими очередями из своего малокалиберного орудия во время кратких остановок которые делал водитель. Наблюдать за боем изнутри машины было трудно и Шольке принял решение вылезти наружу. Конечно, это было опаснее но зато улучшалась видимость, а это для командира подразделения едва ли не самое важное во время боя.

— Зигель, я буду снаружи! — крикнул Гюнтер внутрь машины, охваченный боевым азартом хорошо знакомым ещё с Польши.

Спрыгнув на землю и приготовив свой «МP-38» на всякий случай, он пригнулся и стал осторожно пробираться вперёд. Авиации, почему-то, не было над полем боя, возможно она была брошена на другие участки или же командование решило что эсэсовцы, поддерживаемые артиллерией, справятся и сами.

Тем временем, в задней части бронетранспортёров, подъехавших метров на двести к передовым укреплениям, распахнулись люки и солдаты, сидевшие в них, быстро выскочили наружу. Перекликаясь друг с другом они прижались к земле и устремились вперёд, где перебежками а где ползком. К ним как раз присоединились бойцы Гюнтера и теперь на врага наступала основная масса полка, больше тысячи эсэсовцев, время от времени постреливая из винтовок. Дистанция для огня была великовата и, скорее всего, они это делали для собственного успокоения.

Выжившие из передовой цепи схоронились в неровностях местности и вступили в перестрелку с голландцами, ожидая подхода основных сил, а танки, сосредоточив свой огонь на артиллерийском ДОТе, заставили его замолчать. Неизвестно что случилось внутри, орудие было разбито или же расчёт погиб, но на время танкисты оказались в относительной безопасности и снова переключились на вражеских пулемётчиков.

Гюнтер подполз к группе своих солдат и, с трудом перекрикивая грохот стрельбы, приказал атаковать, первым ринувшись вперёд. Оглянувшись, он увидел что несколько десятков эсэсовцев, оказавшихся неподалёку, тоже вскочили и кинулись за ним. Расширенные глаза, хриплое дыхание, крепко сжимавшие оружие руки… Всё это отложилось в его памяти, как и много раз до этого в Польше.

Позади, метрах в пятидесяти, все его броневики и бронетранспортёры, вместе с другими увеличили скорость, стреляя на ходу, и теперь на помощь танкистам двигалась внушительная боевая мощь «Лейбштандарта», за исключением третьего батальона и армейцев, составивших второй эшелон.

Тут, метрах в ста позади них, на поле раздались взрывы и земля под ногами Гюнтера задрожала. Стиснув зубы он прокричал команду увеличить скорость, зная что безопаснее всего сейчас будет как можно ближе к голландцам. Потому что вражеская артиллерия, а Шольке был уверен что это именно она попыталась остановить атаку, побоится бить так близко от своих.

Не прошло и минуты как позади снова мощно загрохотало и немецкая артиллерия, словно дожидаясь этого, начала отвечать, вступив в контрбатарейную борьбу. Но это уже было не его заботой… Главное, что Гюнтера сейчас волновало, так это как можно быстрей добежать до линии обороны и начать выкуривать этих живучих голландцев. Однако же как много их выжило!.. Видимо, мощные укрепления, в которых и отсиживались противники во время артобстрела, сохранили жизни многим из них и теперь те пытались остановить немцев. Дохлый номер, усмехнулся он, скатываясь в воронку от снаряда… Так или иначе линия Греббе будет сегодня прорвана, Шольке знал это абсолютно точно.

Тяжело дыша от быстрого бега Гюнтер посмотрел вокруг. В его воронку спрыгнуло ещё четверо, двое солдат-подчинённых и двое из первого или второго батальона, их Шольке не знал. Все они переглядывались между собой, нервно усмехались, один судорожно сглотнул и потом сплюнул, поправив свой шлем…

— Так, парни, до голландцев осталось совсем немного, как только я скажу — бросаем в них гранаты, поняли? — уверенно говорил он, вытаскивая из-за пояса «М-24». Все четверо почти синхронно кивнули и тоже начали вытаскивать свои.

— Оберштурмфюрер, а у меня всего одна… — показал ему «толкушку» один из его бойцов. Как его?.. Вертится на языке… Хольм? Хильм? Ах, да…

— Где остальные, штурмман Хольт? — строго спросил Гюнтер, кидая ему одну из своих.

— Из-за ремня вывалились когда бежал по полю… — отвёл взгляд подчинённый, с трудом поймав «подарок» командира.

Двое фыркнули, один покачал головой, поражаясь такому ротозейству бойца. Шольке и сам был не прочь взгреть растеряху-штурммана но уж точно не сейчас!

— Болван… — только и смог вздохнуть Гюнтер. — Хорошо хоть голову не потерял.

— Яйца-то целы? — не удержался от подначки один из посторонних эсэсовцев.

— Хватит, шарфюрер! — осадил его Шольке, не желая окончательно подрывать авторитет бойца. — Лучше свои штаны проверь, вдруг там чего не хватает?

На этот раз все рассмеялись, в том числе и сам шарфюрер. Этого и добивался Гюнтер, чтобы бойцы немного расслабились и смогли удачно проделать последний рывок.

— Первый батальон? — наугад спросил Шольке, глядя на него.

— Так точно, оберштурмфюрер, вторая рота! — подтвердил шарфюрер, осторожно выглядывая из воронки.

По полю стелился чёрный дым от подбитой «тройки», иногда закрывая позиции противника, который продолжал огрызаться, хоть и не с такой силой как минут десять назад. Гюнтер присоединился к нему с биноклем, пытаясь оглядеть подступы к цели. Когда в дыму на несколько секунд появилось окно то он увидел то что подсознательно ожидал — перед позициями противника в траве виднелись несколько рядов колючей проволоки. В результате немецкой артподготовки часть снарядов разнесла колючку но всё равно она представляла собой серьёзную преграду для пехоты. А ведь наверняка там ещё и мины…

Рядом с ними земля внезапно взметнулась несколькими пыльными фонтанчиками и оба тут же сползли обратно в воронку. Несомненно, их заметили и теперь будут держать под наблюдением. Хреново, конечно, но и лежать здесь бесконечно тоже нельзя.

Время от времени снаряды вражеской артиллерии обрушивались на поле, вынуждая наступающих немцев то и дело падать на землю. Но, как показалось Гюнтеру, её огонь слабел…

Выплюнув землю, попавшую в рот, Шольке сдвинул свой шлем на затылок и начал излагать план:

— Слушайте внимательно! По моей команде вывинчиваем колпачки гранат, дёргаем за верёвку и бросаем метров на двадцать, там колючая проволока! — сказал он, оглядывая свой импровизированный штурмовой отряд. — Потом вслед за мной бросаемся вперёд. Осторожно, там могут быть мины! Конечно, часть из них уже сдетонировала от близких разрывов, но всё равно смотрите под ноги, ясно? Как только подбегаем к передовым окопам то бросаемся на землю и снова кидаем гранаты! И сразу после взрывов вваливаемся в гости к голландцам! Танки и бронетранспортёры нас поддержат огнём! Кого ранят — сразу ползите обратно… Так, что ещё? — задумался Шольке, пытаясь представить ситуацию. — Да, и не забывайте, в первую очередь уничтожать офицеров или сержантов… Если кончатся гранаты, берите у погибших, им они уже не понадобятся. Запомните, если впереди дот или поворот траншеи то сначала туда летит ваша граната, потом пуля и уже после них вы сами! Не перепутайте порядок! — усмехнулся Гюнтер, получив в ответ такие же ухмылки.

Подождав пару минут он рискнул и снова выглянул, посмотрев вокруг. Танки продолжали, медленно двигаясь вдоль линии обороны, стрелять по ДОТам и вспышкам выстрелов, не рискуя двигаться дальше без пехоты. И правильно, любой вражеский пехотинец, не потерявший голову от страха, сможет обездвижить или даже уничтожить танк связкой гранат, сидя в окопе. А основная масса полка, продвигаясь вперёд вместе с броневиками и бронетранспортёрами, уже подбиралась к тому месту где сейчас засел Шольке с четырьмя бойцами. Им оставалось буквально сотня метров…

Тут один из эсэсовцев, случайно поглядев назад, весело крикнул:

— Глядите, наш Сосиска бежит! Эй, Сосиска, давай к нам!

Удивлённый Гюнтер тоже посмотрел в ту сторону но там и не смог понять к кому из бегущей массы солдат были обращены эти слова. Но вот один из них, далеко вырвавшийся вперёд, видимо, услышал возглас и, почти не пригибаясь, подбежал к их укрытию и тяжело свалился вниз.

Это был высокий и плотный парень в звании роттенфюрера СС, настоящий силач с мощными мускулами и простоватым лицом. Уши его, как у боксёра, были прижаты к голове, массивный нос часто вдыхал воздух. Маскировочная форма сидела на нём как влитая, шлем плотно сидел на голове. Да и вообще, на взгляд впечатлённого Шольке, такой бугай мотоцикл поднять может в одиночку. Но всего один взгляд, кинутый им на вооружение здоровяка, всё ему объяснил.

«Сосиска» крепко сжимал в своих лапищах раструб от «Flammenwerfer-35». За могучими плечами, на спине, виднелся баллон со смесью. Приземлившись среди них и едва не задавив Хольта, огнемётчик тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание. Из-под шлема, оставляя на грязном лице дорожки, стекали капли пота. Форма подмышками тоже потемнела.

— Фамилия, боец! — приказал Гюнтер, внимательно рассматривая нового спутника. Насчёт него у Шольке появилась интересная мысль…

— Роттенфюрер Адальберт Раух, оберштурмфюрер! — вскинулся было парень но Гюнтер тут же показал что вставать под огнём необязательно.

— Или просто Сосиска… — не утерпел давешний эсэсовец но сразу замолчал под взглядом Шольке. Раух и бровью не повёл, видимо, уже привык к странному прозвищу.

— Первый батальон? — снова, для порядка, поинтересовался Гюнтер.

— Так точно! Первая рота! — подтвердил тот.

Отлично! Этот громила из роты его друга, пусть и другого взвода! Что ж, на время он реквизирует этого бойца, а может даже и на постоянно… Огнемётчик в отряде ему не помешает, даже если он не положен разведчикам по штатному расписанию.

— Слушай приказ, Раух! До особого распоряжения переходишь под моё командование! — озвучил Гюнтер своё решение. — С твоим командиром взвода и роты я договорюсь. Кстати, где унтерштурмфюрер Хофбауэр, не видел?

Раух махнул куда-то назад или в бок, но там бежали сотни людей и различить Пауля было невозможно. Основная масса наступающих, крича и стреляя на ходу, уже почти достигла их укрытия и Шольке решил действовать.

— Всё, по моей команде, приготовили гранаты! — сказал он, начиная откручивать колпачок. — Ты, Раух, держись с нами и заливай огнём те места которые я скажу! А мы все станем прикрывать тебя!

Откровенно говоря, Гюнтер ощущал себя немного не в своей тарелке. По уму его место было в «Здоровяке», Шольке должен сидеть там и руководить своими разведчиками, а он чем занимается? Бросил командование и превратился в предводителя штурмовой группы? Ох и взгреет его Папаша если узнает! И правильно сделает! Поддался Гюнтер своей пехотной привычке, забыл о том что он уже не командир роты стрелков! Что ж, осталось лишь надеяться на командиров машин и их опыт. Но и бросить сейчас новых товарищей тоже не вариант. Ладно, как только линия будет прорвана Гюнтер вернётся к своим и снова примет командование…

Дождавшись когда основная волна пехотинцев почти достигнет их Шольке приподнялся, выдернул шнурок гранаты и, размахнувшись, бросил её в сторону рядов колючей проволоки. Мгновением позже то же самое сделала вся его группа кроме «Сосиски». Все вместе они дружно рухнули обратно, дожидаясь когда взорвутся их гранаты. Дрожь земли от срабатывания их гостинцев и Гюнтер вскочил первым, яростно закричав:

— Вперёд, солдаты! Или хотите жить вечно⁉

Не оглядываясь и крепко сжимая в руках пистолет-пулемёт Гюнтер бежал вперёд, успевая мгновенно охватить взглядом затянутые дымом вражеские позиции, откуда слышались редкие крики, и одновременно смотреть вниз. Помимо обычных неровностей земли их подстерегала опасность в виде мин которые пережили артобстрел и теперь были готовы оторвать ноги наступающим эсэсовцам.

Бряцанье амуниции и тяжёлое дыхание нескольких человек успокоило Шольке. Значит, все выскочили из спасительной воронки и теперь бегут за ним. Они оказались в числе самых первых кто подбежал к проволочным заграждениям. Сзади нарастала стрельба, слышались крики и команды офицеров, редкие взрывы снарядов окончательно прекратились, видимо, боялись попасть в своих. В нос лезла смесь запахов земли, травы и взрывчатки…

Перед самой проволокой лежали несколько выживших бойцов из передовой группы. Они скрючились в паре близкорасположенных воронок и изредка постреливали вперёд, дожидаясь подкрепления. Трое эсэсовцев перевязывали друг друга индивидуальными пакетами. Также, на краю воронки, располагался пулемётный расчёт из двух человек с закопчёнными лицами.

Один из них, в перемазанной землёй форме и криво сидевшем шлеме, обернувшись и увидев подбегающую группу Гюнтера, хрипло рассмеялся:

— Что так долго, девочки? Бал уже давно начался!

Шольке не остался в долгу, присев рядом:

— Прихорашивались перед зеркалом и пудрили носик… Мы собираемся в гости к голландцам. Будете и дальше загорать или составите компанию?

— Ха, чтобы мы пропустили такое веселье? Ну уж нет, первые ряды только для нас… — отозвался солдат, перезаряжая винтовку. — Фелькерзам, прикрой нас из своей поливалки! — обратился он к пулемётчикам. Первый номер молча кивнул в ответ и поудобнее перехватил своё оружие. — Только осторожнее, оберштурмфюрер, тут мины!

— Знаю, к счастью, часть уже взорвалась, но лучше смотреть под ноги! — согласился Гюнтер и снова вскочил, видя как сзади накатывает орава пехотинцев. — Все за мной!

И бросился вперёд. Вот первая линия проволочных заграждений… множество прорех в перекрученной и смятой проволоке не доставили им затруднений. Со второй то же самое. Редкий огонь голландцев не мог остановить их хотя, как показалось Гюнтеру, тот понемногу нарастал. Перепрыгивая подозрительные холмики он, наконец, подобрался вплотную к передовой траншее противника и скорчился перед бруствером, кое-где снесённым взрывами…

Рядом с ним собрались почти полтора десятка штурмовиков из обеих воронок, в том числе «Сосиска», держащий наготове свой огнемёт. Из-под его шлема пот тёк уже ручьями но могучий парень не подавал виду что ему трудно. Что и говорить, тот кто прошёл суровую школу училищ СС в Брауншвейге и Бад-Тельце может выдержать намного больше чем обычный солдат.

— Так, теперь все вытаскиваем вторую гранату и закидываем в траншею! Понятно? — он обвёл взглядом всех кто был рядом. Эсэсовцы молча закивали и начали откручивать колпачки. Внезапно, совсем близко, буквально в паре метров над ними, кто-то быстро прокричал по-голландски и Гюнтер, торопливо закинув «толкушку» в траншею, вскинул оружие вверх…

Но его участие не потребовалось. Сзади привычно зарычал «МG-34» и крик тут же оборвался, сменившись каким-то клокотанием. Фелькерзам из своей воронки не подвёл…

В траншее загрохотала целая серия взрывов, послышались истошные крики боли и мимо Гюнтера, почти добравшегося до высокого бруствера, пролетела граната, кинутая кем-то из голландцев. К счастью, его бойцы не отставали и почти все успели залезть наверх прежде чем раздался взрыв. Правда, судя по болезненному крику, сзади кого-то, всё-таки, зацепило…

Одним рывком перемахнув через гребень Шольке на заднице съехал вниз, готовый стрелять в любого кто попытается наделать в нём дырок. Траншея, глубиной чуть больше полутора метров, когда-то была ухоженной и образцово сделанной, но не сейчас…

Тщательно выкопанные земляные ступеньки и ниши для боеприпасов обрушились от взрывов снарядов, кое-где были заметны прямые попадания… Насколько видел Гюнтер до поворота траншеи, в ней лежали шесть тел в голландской военной форме, присыпанные землёй, обвалившейся со стен, заботливо обложенными деревянными досками, уже расщепленными.

Совсем рядом с ним полулежал второй лейтенант и скалился жуткой улыбкой. Без правой ноги и с вывернутыми сизыми кишками он представлял собой наглядное пособие того что случается с человеком от близкого знакомства с гранатой. Чуть поодаль, буквально кучей, лежали сразу четверо голландцев… Видно, куда-то бежали толпой по траншее и все вместе погибли от гранат. А на дне траншее, глядя на Гюнтера выпученными глазами, смотрел рядовой, совсем молодой парень с развороченной грудью… Шольке видел что тот уже при смерти. Рука рядового вяло шевелилась, пытаясь дотянуться до своей винтовки с расщепленным прикладом, но тщетно…

Видя что парнишка не опасен Гюнтер тут же забыл о нём. Дождавшись когда вся его штурмовая группа переберётся через гребень и окажется рядом, он начал раздавать команды.

— Семеро солдат за мной, пойдём на север, зачищать траншею! Раух, ты тоже! Все остальные делают то же самое, но на южной стороне! Старший… — Шольке выбрал одного из них, обершутце со смышлёным лицом. — Старший второй группы — вы! Двигаться осторожно, сначала стреляем, бросаем гранаты, потом идём сами! В первую очередь уничтожаем пулемётчиков, снайперов, если они есть, офицеров… Если есть возможность берём их в плен! Смотрите всех кто носит фуражку, поняли? Хотя, если они не полные кретины то будут в шлемах… Да, и позовите сюда Фелькерзама для усиления, нечего ему там в воронке сидеть!

Его краткий инструктаж внезапно прервала сильная стрельба на флангах. Отдалённые крики слились с непрерывными пулемётными очередями…

Гюнтер выглянул наружу и едва смог сдержаться от ругательств. Видимо, на северном и южном участке обороны голландцы полностью пришли в себя и попытались отразить натиск немцев. Сразу несколько пулемётов, не считая частых хлопков винтовок, буквально заливались огнём, обрушиваясь на подошедших вплотную эсэсовцев первого и второго батальонов. И, как подозревал Шольке, голландских пулемётчиков сейчас вряд ли волновало то что от такой стрельбы стволы их оружия могут скоро выйти из строя. Главное, уложить в землю как можно больше людей с молниями на шлемах… И у них это неплохо получалось, признал Гюнтер, глядя на открывшуюся картину.

Танки, броневики и бронетранспортёры, подошедшие вплотную к разрушенным проволочным заграждениям, пытались поддержать пехоту своим огнём но получалось не очень. Один танк, решив подобраться ещё ближе, наехал на мину прямо на глазах Гюнтера. Сверкнул взрыв, блеснули звенья узких гусениц, разлетающихся в стороны, и машина встала, слегка накренившись и зарывшись в землю маленькими катками. Двигатель отчаянно взревел, танк дёрнулся но не смог сдвинуться с места. Видимо, поняв что случилось и не рискнув вылезти под сильный пулемётный огонь, чтобы починиться, экипаж повернул башню и стал стрелять с места.

Уцелевшие после артиллерийской подготовки пулемётные доты строчили без остановки но попасть в их узкие прорези бойниц можно было только случайно. К тому же, если такое и удавалось, то погибших или раненых голландских пулемётчиков тут же заменяли. Ситуация явно менялась к худшему и надо было что-то делать по этому поводу…

Шольке видел только один выход — обеим группам пробиваться к дотам по траншее, зачищая их от сопротивляющихся защитников. Именно это он и собирался делать!

— Всё, за дело! — закричал он, закончив наблюдение. Перепрыгнув через труп только что испустившего дух рядового Шольке устремился вперёд по траншее потому что «МP-38» был только у него. Семеро эсэсовцев из штурмовой группы снова бежали за ним. Самым последним пыхтел огнемётчик который, судя по звукам, то и дело задевал стенки траншеи из-за своей комплекции.

Пробежав метров двадцать, за очередным поворотом траншеи, Гюнтер едва выглянув за угол, был вынужден тут же отпрянуть обратно, потому что на другом конце укрепления увидел целую толпу врагов, бегущую к ним. Видимо, командование голландцев заметило что на участке прорыва Шольке не осталось защитников и отправило группу чтобы ликвидировать прорыв. На беглый взгляд их было больше десятка.

К несчастью, его заметили. Раздались крики и сразу несколько пуль впились в стену траншеи, показав что дальнейший проход закрыт. Надо было что-то придумать и срочно! Самый оптимальный выход — гранаты!

— Все, у кого есть гранаты, кидайте туда! — закричал он, вытаскивая из-за ремня свою последнюю «М-24». И с усмешкой добавил: — Пусть попробуют немецкую закуску!

К голландцам полетели сразу штук пять гостинцев. Но прежде чем раздались взрывы какой-то маленький камень пролетел над головой Гюнтера и свалился рядом с ним. Похолодев, Шольке увидел что ответный подарок от противника!

— Граната, ложись!! — заорал кто-то из его подчинённых и попытался рухнуть вниз. Тут же возникла толчея… На автомате, не успев подумать, Гюнтер мгновенно схватил гранату и выкинул наружу, одновременно падая вниз.

Наверху раздался взрыв и на его голову сыпанул песок с бруствера, камешек или мелкий осколок звякнул по шлему, отчего у него слегка закружилась голова. Не веря что всё обошлось, он ошалело приподнял голову и огляделся… Вроде, все были в порядке. Бойцы начали вставать, испуг на их лицах ясно показал что на секунду они ощутили на себе дыхание смерти в лицо.

— Все живы? Не ранены? — спросил Шольке, глядя на них.

— Порядок, командир…

— Вот это вы здорово её выкинули… — произнёс один из его подчинённых, с расширенными глазами. — Я уж думал, всё… отвоевался…

— Хорошо, тогда пошли дальше, у нас куча работы… — довольно улыбнулся Гюнтер, осторожно выглядывая за угол.

Их гранаты, упавшие рядом с группой голландцев, превратили тех в настоящую кучу-малу. Руки, ноги, изломанные тела в окровавленной форме… Двое из них глухо стонали, пытаясь двигаться. Одному осколок гранаты буквально снёс нижнюю челюсть и бедняга мог только страдальчески мычать, глядя на появившихся из-за поворота траншеи немцев. Мысленно содрогнувшись, Гюнтер выпустил в него короткую очередь, добивая. Да уж, не хотел бы он сам получить такую рану. Даже если выживешь, мучения на всю жизнь обеспечены, с таким-то уровнем медицины…

Вдруг впереди раздалось отчётливое клацанье затвора. Тело тут же среагировало. Уже падая прямо на вражеские трупы он отчаянно крикнул:

— Ложись!!!

Все солдаты дисциплинированно повалились на землю но, увы… на долю секунды позже чем нужно. Грохот пулемёта ворвался в уши Гюнтера а над самой головой засвистели пули. Характерный звук оружия подсказал ему что на этот раз его противником стал недобитый пулемётчик вооружённый английским «Bren». Видимо, тот бежал последним и взрывы немецких гранат его не задели.

Ругаясь на смеси русского и немецкого языков Шольке торопливо спрятался за телом одного из голландцев и тут же почувствовал как оно несколько раз вздрогнуло под ударами пуль. Похоже, враг дал первую очередь чуть выше, только это и спасло Гюнтера. Но раздавшиеся позади болезненные крики показали что его солдатам повезло куда меньше…

Расстояние между ним и пулемётчиком было небольшим, метров 15–20, но самое плохое то что Гюнтер его толком не видел, мешала груда трупов голландских пехотинцев. Чтобы получше рассмотреть нужно было высунуть голову а это отличный шанс словить ею один из свинцовых подарков. И гранат больше нет!.. Вот проклятье!

Сплюнув с досады Шольке посмотрел назад.

Минимум два тела в немецкой форме неподвижно лежали метрах в трёх позади него. У одного через расколотый пулей шлем текла кровь. Этот точно мёртв… Остальные, судя по по всему, спрятались за трупами как и он сам, либо отползли назад, за угол. Узость траншеи, в некотором роде, помогла эсэсовцам. Первую, самую опасную очередь, приняли на себя те кто бежал впереди. Другие успели рухнуть на землю и выжили, по крайней мере, на время.

— Кто-нибудь, киньте гранату! — крикнул Гюнтер назад.

Ему что-то ответили но он не расслышал, потому что пулемётчик, услышав его, перенёс всё своё внимание на Шольке, вылившееся в целую очередь попавшую в многострадальный труп. Не слишком надёжное укрытие, признал Гюнтер. Хоть тело и лежало вдоль траншеи а не поперёк но с таким количеством попаданий было лишь вопросом времени когда до него, всё-таки, доберётся настырный пулемётчик. Извернувшись, он с трудом смог вытащить перед собой ещё один труп голландского солдата. Вот теперь уже лучше! Если даже патроны «Bren» пробьют первую преграду то застрянут во второй… Да, не слишком-то по-человечески Гюнтер придумал но жить-то хочется!

Дождавшись когда голландец на пару секунд замолкнет Гюнтер выставил пистолет-пулемёт над трупами и дал длинную очередь, патронов на семь-восемь, надеясь зацепить противника. Увы, не помогло… Едва он снова устроился за телом, «Bren» опять загрохотал, показав что все усилия Шольке пошли прахом.

— Да чтоб тебя!.. — снова выругался Гюнтер, сжавшись за мертвецами.

Внезапно, прямо над тем местом где он находился, по брустверу кто-то быстро прополз. А через десяток секунд раздалось шипение и Шольке оцепенел от дикого, выворачивающего всю душу, крика боли! Пулемёт прекратил стрелять и Гюнтер осторожно приподнял голову чтобы понять что случилось…

Наверху, метрах в двадцати от него, лежал на бруствере Раух и поливал огнём участок траншеи. Видимо, там и находился неизвестный голландец который пытался сдержать группу Шольке. Вдруг горевший заживо солдат, не прекращая кричать от безумной боли, вскочил и кинулся бежать по траншее прямо к Гюнтеру!

Зрелище было настолько ужасное что он невольно пополз назад, не отрывая взгляда от пулемётчика.

Вся форма, особенно на спине, горела… Шлем плавился от огромной температуры. Глазные яблоки лопнули, рот перекошен, кожа на голове и руках пузырилась…

Руки Гюнтера вскинули оружие и длинная, на весь остаток магазина, очередь начала буквально рвать грудь и живот бедняги. Одна из пуль милосердно попала в голову и разом замолчавший вражеский солдат повалился на дно траншеи, продолжая полыхать. Нос Шольке заполнил запах жареного мяса и его едва не вырвало… Согнувшись, он поспешно отступил назад, надсадно кашляя. Какая же ужасная вещь — война! А уж гореть заживо, это даже врагу не пожелаешь… По крайней мере, не всегда.

Посмотрев на труп неизвестного голландца, за телом которого он укрывался всё это время, Гюнтер снова почувствовал тошноту.

Вместо головы у того был, изрубленный множеством пуль, фарш из мяса и костей черепа. То же самое было и с его плечами. Один Бог знает сколько пуль приняло на себя его тело, защитив Шольке… Второй труп выглядел не лучше. Часто дыша Гюнтер приходил в себя, стараясь не смотреть на останки врагов.

Подошедший к нему Хольт спросил, старательно отводя взгляд от тела пулемётчика:

— Вы в порядке, оберштурмфюрер?

— Да… Да, я в норме! — ответил Гюнтер, с трудом проглотив сухой комок в горле. — Идём дальше, и так много времени потеряли!

Пройдя мимо обгорелого трупа Шольке с признательностью посмотрел на огнемётчика:

— Раух, спасибо! Сейчас ты спас не только меня но и всех других своих товарищей! Я буду ходатайствовать о твоём награждении, обещаю!

Закопчённое лицо «Сосиски» растянулось в улыбке:

— Да не за что, оберштурмфюрер! Это же мой долг… Сейчас я вас спас, потом вы меня. Верно?

— Конечно! — энергично кивнул Гюнтер и призывно махнул рукой. — Всем глядеть в оба! Вперёд!

Они снова направились вперёд по траншее, на этот раз гораздо медленнее, чтобы не попасться снова в переплёт. Его группа сократилась до четырёх человек, считая самого Шольке. Двое погибли от голландского пулемётчика, один был ранен в руку и остался на месте. В итоге, кроме Гюнтера, пробирались дальше только двое бойцов, в том числе Хольт, и «Сосиска». Плохой расклад… Ещё одна такая стычка и его штурмовой группе конец.

Привычный заряд адреналина в крови толкал его вперёд, обостряя все органы чувств и заставляя быть настороже в ожидании новых опасностей.

Снова осторожно выглянув наружу он заметил что большая группа немецкой пехоты на этом участке так и не смогла ворваться в траншею, попрятавшись по воронкам и другим импровизированным укрытиям, чтобы уберечься от мощного огня обороняющихся.

Преградой здесь являлся большой приземистый дот, изрыгающийся огнём сразу трёх пулемётов, причём судя по звуку, один был крупнокалиберным «Гочкисом». Иногда один из пулемётов замолкал, видимо перезаряжаясь, но другие два продолжали грохотать, срывая все попытки отдельных смельчаков подобраться поближе.

Сразу два танка неподалёку стреляли беглым огнём по бетонному укреплению но тщетно. В бойницы они попасть не могли, а снаряды либо откалывали от него маленькие кусочки бетона или вообще рикошетили. Да, это серьёзная проблема и в лоб тут ничего не сделаешь… Сердце Гюнтера болезненно сжалось когда он заметил десятки неподвижных тел в знакомой форме на подступах к доту. Проклятая бетонная коробка собрала здесь обильную жатву.

Насколько Шольке мог видеть, у дота было три бойницы. Одна смотрела на восток, две другие держали под огнём северо-восточные и юго-восточные подступы к нему. А вот со стороны траншеи, где находилась его группа, укрепление защищено не было, как и с тыла. Да, не продумали голландцы свои укрепления, не то что финны на линии Маннергейма… Расстояние от Гюнтера до дота составляло метров пятьдесят. Казалось, что трудного? Просто подобраться вплотную и выжечь защитников. Вот только гарнизон бетонной коробки решил подстраховаться…

Осторожно выглянув из-за угла, Шольке едва сдержал очередное ругательство. У самого дота, на дне траншеи, лежали трое солдат. Двое с винтовками, а вот третий… третий был вооружён ещё одним чёртовым «Bren»! Да они издеваются! Едва с одним разобрались как тут снова «подарок» с Острова! К счастью, видимо не веря что к ним подберутся сбоку, вся троица больше внимания обращала наверх, откуда вёлся огонь, чем смотрела вдоль траншеи.

Плохо то что у его группы больше не было гранат чтобы закидать ими защитников. «Сосиска» не достанет, да и его сразу нашинкуют пулями едва туша Рауха появится на виду. Просто стрелять из «MP-38»? Все трое лежат, а разброс оружия на таком расстоянии довольно серьёзный… Что же делать?