За тебя, Родина!

Глава 30

г. Львов, западная УССР.

18 мая 1940 года. Ранний вечер.

Александр Самсонов.

А всё-таки хороша столица Западной Украины! Поймав себя на этой мысли уже в который раз, Саша мысленно усмехнулся. Пусть она и является Родиной многих из тех кто сейчас, да и потом, ненавидит СССР но это не умаляет красоты самого города.

Сегодня Александр собирался снова выйти на прогулку вместе с Матильдой Витольдовной но, как оказалось, та с утра неважно себя чувствовала. Покашливала, пила порошки и почти не выходила из комнаты из-за слабости и температуры. Видимо, вчерашний дождь дал о себе знать и женщина простудилась из-за промокшей одежды. Сам же он ощущал себя как обычно и решил прогуляться самостоятельно. Сказано — сделано!

Предусмотрительно не удаляясь далеко от дома и вокзала он не спеша шёл по улице, разглядывая дома и людей. Языковой барьер по-прежнему сильно ограничивал его возможности потому что из разговоров прохожих он понимал максимум пару-тройку слов. Польская речь с её множеством шипящих слов оставалась для него почти незнакомой а изредка слышимая украинская всё равно не давала внятной картины того о чём говорят. Надо бы подучить язык, но с кем? Попросить квартирную хозяйку? По идее, она здесь живёт уже долго, значит знает язык…

Перейдя на другую сторону улицы и церемонно приподняв шляпу перед какой-то важной сухопарой дамой, Саша направился дальше, наслаждаясь тёплой погодой, так непохожей на вчерашний дождливый вечер. Мысли закрутились насчёт оружия… Где бы его достать? И у кого? В принципе, было два варианта.

Подстеречь зазевавшегося или поддатого командира и незаметно вытащить «ТТ» из кобуры. Но это опасно в том плане что командование «потеряшки» рано или поздно поймёт что случилось и может начать нежелательные поиски с помощью милиции. К тому же есть риск быть замеченным этим командиром, даже если тот будет пьян… Да и, честно говоря, жалко неизвестного беднягу. За утерю табельного оружия всегда наказывали строго, не хотелось бы подставлять того кто тебе ничего плохого не сделал.

Второй вариант привлекал его гораздо больше. Выйти на криминалитет и купить «ствол». Или отнять, что ещё лучше. Бандит точно не побежит в милицию а мести его дружков Саша не боялся. Да, пожалуй, так и сделает. Не хватало ещё платить преступникам, зная что это не даёт никакой гарантии в случае чего. Разболтает дружкам или милицейскому «стукачу», тот заинтересуется кому понадобилось оружие и Александра начнут искать. Нет, нафиг такое внимание. Значит, снова будет труп, а то и не один… Ну что ж, угрызений по этому поводу он уже давно не испытывал. В конце концов, это милиционеры стараются именно арестовывать преступников а он сам по себе и не обязан этого делать. Чем меньше бандитов тем больше спокойствия для нормальных людей, это очевидно. Вот только где бы их найти? На лбу у них не написано.

Вздохнув, Саша повернул за угол, собираясь сделать круг и вернуться к дому, как вдруг остановился как вкопанный. Возле узкого переулка между домами, настороженно зыркая и стоя к нему спиной, стоял какой-то молодой парень и писал на стене мелом. Пользуясь тем что в данный момент вокруг никого не было а Александра, стоявшего за спиной, незнакомец не видел, он быстро нацарапал на стене аббревиатуры от которых Саша вздрогнул, от радости и, одновременно, от предвкушения…

«ОУН-УССД» написал неизвестный тип, а потом, чтобы всем было ясно, добавил отлично знакомый Александру украинский трезубец! Ого! Неужели, наконец, ему попался «оуновец-бандеровец»⁈ Вот это подарок! Теперь надо бы его схватить и немного допросить… осторожно, тихо подойти и…

Вдруг, словно кто-то ему нашептал на ухо, парень круто обернулся и увидел его! Чёрт, не получилось незаметно! И только Саша хотел к нему рвануть как «писатель», бросив мел на землю, ужом юркнул в переулок! Выругавшись, Александр тут же ринулся за ним, рассчитывая быстро догнать, так как был в отличной физической форме. Как бы не так! Когда через несколько секунд он, перебежав дорогу и ворвавшись в переулок, быстро осмотрел узкий, захламленный всяким мусором проход то не увидел беглеца, хотя до выхода на параллельную улицу тот бы не успел добежать до того как Саша его заметил. Ах ты, сучонок, куда спрятался?

Напрягшись и приготовившись к нападению он медленно двинулся вперёд, внимательно оглядывая каждый метр. Внезапно недалеко хлопнула какая-то дверь! Встрепенувшись, Саша бросился вперёд и недалеко от выхода на другую улицу заметил две двери в доме, выходящие в переулок, метрах в пяти друг от друга. Видимо, чёрный ход или пожарный выход. Чёрт! Сбежал?

Попробовал открыть первую но потерпел неудачу. Толстые деревянные доски даже не дрогнули от его стука. От пинков тоже не было результата. Ладно, тогда вторую… Увы, то же самое. Задумавшись над тем как бы открыть двери Александр понял что уже поздно. За то время пока он здесь возился «оуновец» уже раз десять мог бы выбежать с другого входа на улицу и раствориться в городе.

Сплюнув с досады Саша тяжело вздохнул и медленно направился обратно, огорчённо разглядывая свои ботинки, слегка измазанные в этом переулке. Хорошо хоть сам костюм не пострадал. Да уж, первый контакт с врагом, пусть и бескровный, закончился явно не так как бы ему хотелось. Упустил гада… Конечно, всё произошло неожиданно, он был не готов к встрече, но всё равно обидно. Теперь этого кренделя ищи-свищи…

Выйдя на улицу и озабоченно поглядывая на ботинки Александр пошёл к дому, мысленно составляя ближайший план действий. Что ж, несмотря на неудачный исход погони есть и позитивный результат. «Оуновское» подполье в городе существует и активно действует, ведёт пропаганду и наверняка вербует новых сторонников.

Насколько Саша знал из истории то когда Львов был присоединён к СССР то «НКВД» начало вычищать окрестности от сторонников украинского национализма, продолжая работу польского МВД. Тем тоже были невыгодны последователи «трезубца», того же Бандеру они арестовали и посадили до войны. Потом, после захвата Польши, немецкие власти, вроде бы, выпустили его… Или тот сам сбежал из тюрьмы в неразберихе тех дней? Неважно, главное он сейчас на свободе и занят внутренними склоками в"ОУН". В общем, «НКВД» продолжило это работу и основательно проредило их ряды, что ослабило но не уничтожило организацию. Что ж, он мог лишь пожелать им в этом удачи, рассчитывая чуть позже помочь в этой нелёгкой и тяжёлой «прополке».

А ему лично надо срочно приступать к поиску огнестрельного оружия, чтобы было чем не только себя защитить но и противника неприятно «удивить». Кстати, пока «ствола» нет надо, хотя бы, носить с собой нож, а то надеяться на рукопашную схватку это не дело. Мало ли, попадётся какой-нибудь «умелец» среди них и всё… Тот же нож в случае чего можно будет метнуть, если враг на расстоянии. В общем, теперь любой выход на улицу только с оружием. Хватит ворон считать, любуясь красотами города! Расслабился, забыл что за внешней привлекательностью Львова скрываются отнюдь не всегда его приветливые обитатели. Так что с завтрашнего дня нужно одеться попроще и ходить в тех местах куда предпочитают не соваться добропорядочные жители. Там велик шанс наткнуться на криминал, а стало быть на тех у кого есть оружие… План, само собой, не идеален, хватает слабых мест, но другого он не придумал. В конце концов, совсем недавно Саша был абсолютно законопослушным гражданином России и сторонился всей этой преступной грязи, из-за чего и опыта у него в этом деле совершенно не было. Он же не опер или патрульный, которые часто общаются с этим контингентом и знают где тот обитает. Как говорится: «Не имея гербовой бумаги — пишем на простой»…

Берлин.

18 мая 1940 года. Вечер.

Ханна Грубер.

Рабочий день уже закончился, секретарша Клара ушла полчаса назад но сама Ханна домой не торопилась. Зачем? Там никого нет… Или, что ещё хуже, опять лежит на полу и пускает слюни пьяный муж, давно ей опостылевший и променявший её на бутылку. Пьёт и пьёт, сволочь! Накатило раздражение но усилием воли женщина подавила его. Никаких приятных чувств к нему у неё уже давно не осталось, казалось бы, что мучаться? Развод и она свободна. Увы, это будет неприглядно выглядеть в глазах партии, Гитлер очень не любит всякие скандалы и уж тем более разводы среди высокопоставленных нацистов, это плохо сказывается на репутации партии, а значит и его самого, в народе. Как же, заместительница самого рейхсминистра бросила мужа! Конечно, газеты и радио словом об этом не обмолвятся, боясь строгой цензуры, но такое всё равно не утаишь. Приходится делать вид что у них идеальная немецкая семья, хотя отсутствие детей это тоже минус…

Ханна встала из-за стола и подошла к зеркалу, как это делала почти каждый вечер. Первоначальный шок уже прошёл и теперь женщина испытывала лишь тихую радость и недоумение. Подумать только, она молодеет! Морщин вокруг глаз почти не осталось, на шее и других местах они тоже начали разглаживаться, да и сама кожа стала более белой и упругой. Как такое возможно⁈ Сначала Ханна думала что случайно купила какой-то чудодейственный крем но в который раз убедилась что уже давно приобретала одни и те же привычные флакончики. Выходит, всё же, это дело рук Гюнтера! Вернее, не рук а другого органа, который в минуты бешеной страсти извергал из себя волшебную жидкость не только дающую женщинам потомство но и вторую молодость.

Она заметила что изменяется не только внешне но внутренне. Меньше стала сказываться усталость после долгого рабочего дня, появились силы, энергия, увеличилась работоспособность, пропала частая мигрень. Да и вообще, каждый день теперь стал для неё более ярким и насыщенным. Даже Клара в последнее время как-то удивлённо вглядывается в её лицо… Похоже, заметила перемены в своей начальнице но не может понять в чём дело. Хм, интересно, а с другими любовницами Гюнтера происходит то же самое или только она такая особенная?

В сексуальном плане тоже кое-что изменилось. Да, она отблагодарила своего знакомого генерала, того самого кто рассказал ей о том в каком городе стоял полк «Лейбштандарт» когда Гюнтера по ошибке направили в Аахен. Но если раньше ей хотя бы были приятны его объятия то в последний раз женщине пришлось изрядно постараться чтобы не показать ему своего равнодушия. Что уж говорить, она даже почти не возбудилась, от чего испытывала не слишком приятные ощущения между ног. О, конечно, были страстные стоны, охи, содрогание тела и другие способы имитации оргазма для удовлетворения мужского честолюбия но всё это притворство лишь в который раз убедило Ханну что тело не хотело другого мужчину кроме Гюнтера.

Словно говорило:

«Ну и зачем ты пытаешься обмануть меня и себя? Всё равно же понимаешь что никакой эрзац не заменит настоящего? Ты бы ещё придумала использовать всякие фаллические игрушки как какая-то обезумевшая без мужчины монашка в монастыре! Не позорься, ты уже не глупая восемнадцатилетняя девчонка!»

А сегодня утром, когда она садилась в свою машину чтобы ехать на работу, мимо неё прошёл такой молодой красавчик-лейтенант и окинул вожделеющим взглядом стройную фигуру Ханны. Раньше женщина бы поощрительно ему улыбнулась, показывая что не против начала знакомства, но в тот момент бедняга наткнулся на совершенно равнодушный и холодный взгляд, вынудивший его лишь ускорить шаг… Да, и сердце и тело явственно говорили разуму кого они выбрали и совершенно не хотели довольствоваться заменой.

Телефонный звонок, раздавшийся в тиши просторного кабинета, заставил её вздрогнуть перед зеркалом и недовольно поморщиться. Кто это, интересно? Рабочий день закончен, Ханны уже не должно быть здесь. Но телефон не умолкал, настойчиво взывая к себе. Вздохнув, женщина, подошла к своему столу и сняла трубку:

— Ханна Грубер, слушаю вас! Говорите!

— Фрау Грубер? — послышался незнакомый, молодой голос. — Разрешите представиться, унтершарфюрер СС Роске, помощник обергруппенфюрера СС Зеппа Дитриха, командира полка «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Я по поводу оберштурмфюрера СС Гюнтера Шольке. Вы его знаете?

— Да… — озадаченно протянула Ханна, у которой появилось плохое предчувствие. — Конечно, знаю. А что случилось? Надеюсь, с ним всё в порядке? — она не смогла сдержать беспокойства.

Трубка передала ей тяжёлый вздох и собеседник, похоже, замялся:

— Не совсем. Видите ли… оберштурмфюрер Шольке попал в довольно неприятную историю и, возможно, вы сможете ему помочь… — подбирая слова, ответил неизвестный Роске. — Я разговаривал с ним несколько часов назад и он попросил позвонить вам. Сказал, надеется что вы сделаете то что сможете…

От этих слов сердце в груди бешено забилось и Ханна, сжимая трубку побелевшими от напряжения пальцами, закрыла глаза, пытаясь успокоиться. В голове тут же зароились десятки вариантов того что могло с ним случиться но воля женщины сумела обуздать чувства и беспокойство. И через несколько секунд унтершарфюрер услышал спокойный и деловой голос:

— Оберштурмфюрер Шольке действительно очень ценен для нас, вы правы! Он знаком лично с доктором Геббельсом и даже фюрером, так что обещаю что постараюсь помочь ему чем смогу! Говорите, в какую беду он попал?

…Следующие пять минут она молчала, слушая эсэсовца, как она поняла, сослуживца Гюнтера. Несмотря на довольно лаконичный доклад и обтекаемые формулировки, использованные Роске, Ханна отчётливо ощутила что это очень приукрашенная история «подвига» её мужчины. На самом деле, скорее всего, там всё было гораздо хуже и Гюнтер наверняка имел реальную возможность погибнуть несколько раз за вчерашний день. И из-за того что он поставил на место какого-то пьяного обер-лейтенанта а также, (естественно, из острейшей военной необходимости) подделал приказ фюрера, его хотят судить⁈

Гнев едва не вырвался на свободу в форме обличающего монолога в адрес тупых военных, строго держащихся своих уставов, не обращая внимания на исключительные случаи которые бывают во время войны. Но снова воля пришла на помощь, заставив сдержаться. Сейчас это бесполезно, выплёскивать этому эсэсовцу свои соображения, от него ничего не зависит, он всего лишь передал ей информацию.

— Я вас поняла, унтершарфюрер! — произнесла Ханна, когда Роске закончил. — Когда будет этот… суд? — она специально решила показать своё отношение к такому повороту событий над тем от кого вчера зависели судьбы десятков а то и сотен тысяч людей.

— Завтра утром, фрау Грубер… — сообщил тот. — Именно поэтому я вам и позвонил. У нас крайне мало времени и, хотя обергруппенфюрер Дитрих на его стороне, но по-настоящему вызволить Шольке может только фюрер, а Зеппа к нему не допустят.

— Почему? — удивилась женщина. — Насколько я знаю, он является одним из самых верных соратников фюрера!

— Дело в том что, согласно некоторой информации, которой я располагаю, оберштурмфюрер, как и сам Дитрих… хм, они вызвали в своё время большое недовольство нашего рейхсфюрера и он теперь может воспользоваться этим случаем чтобы… — недоговорил Роске.

— Понятно… — кивнула Ханна. — Мне знакомы такие «подводные камни» на самом верху. Что ж, как и обещала, я сделаю что смогу! Спасибо вам, унтершарфюрер, за то что позвонили мне, я это ценю!

— Не за что, фрау Грубер, я сам тепло отношусь к Шольке, можно сказать мы с ним товарищи, пусть пока и не самые близкие… — признался Роске. — Я постараюсь передать ему ваши слова. Ах да, кстати, Гюнтер ещё просил сказать чтобы вы позвонили Еве Браун, если понадобится!

— Вот как? — сжала губы Ханна, ощутив как в ней вспыхнул росток ревности. — Хорошо, если найду нужным, так и сделаю! Всего вам доброго, унтершарфюрер! До свидания!

Закончив разговор она в волнении стала ходить по кабинету, пытаясь набросать план действий. Вариант просто проигнорировать просьбу Гюнтера женщина даже не рассматривала. Он столько сделал для неё… и с ней тоже, было бы настоящим свинством сейчас просто умыть руки и ничего не предпринимать. Вопрос был лишь в способе решения проблемы. Нет, каков наглец! Просить чтобы она позвонила одной из своих соперниц! Хотя… Так, если отбросить эмоции, зачем он это сказал?..

В следующее мгновение Ханна удручённо покачала головой, поражаясь что сразу не поняла сути. Ну конечно, Ева же подруга фюрера, естественно, она сможет напрямую поговорить с ним! А вот сама фрау Грубер этого сделать не может, в отличии от неё! Вот доктор Геббельс, её начальник, он может, поскольку входит в ближний круг Гитлера, а Ханна нет. Голая логика! От этого ревность немного поутихла, на время успокоившись, и женщина начала действовать.

Первым порывом было набрать домашний номер Геббельса, чтобы тот тоже смог убедить фюрера, но она тут же осадила себя. Йозеф ещё вчера утром уехал в одну из своих пропагандистских поездок по Рейху, временно оставив министерство на неё. И приедет он дня через два, не раньше, если снова не увлечётся по пути какой-нибудь актрисой или фанатичной поклонницей, как это у него уже было пару раз. Интересно, как к этому Магда относится? Хотя, эта старая дура сама такая же, насколько она слышала. Да и какая ей разница, вообще⁈ Не об этом сейчас надо думать! Что ж, как не крути а без помощи Евы не обойтись! И надо спешить, время неумолимо истекает!

Быстро накинув плащ и шляпку, подхватив перчатки и сумочку, Ханна вышла из кабинета, закрыла его и устремилась по лестнице вниз. Телефона Евы она не знала а вот адрес выяснила, благо Геббельс по какой-то надобности пару месяцев назад приезжал к той по просьбе Гитлера и случайно проговорился. Значит, нанесёт ей визит!

Сев в свою машину, небольшой чёрный седан «BMW 326», она завела автомобиль и быстро выехала со стоянки перед зданием рейхсминистерства. «BMW» ей нравился но в ближайшее время Ханна рассчитывала заменить его на более привилегированную машину, например, «Horch 830», достойный транспорт для руководителя её уровня. Цена чуть больше десяти тысяч рейхсмарок, вполне доступно. У того же Гюнтера «Opel Admiral», а он всего лишь оберштурмфюрер СС. Правда, тот не сам купил такую дорогую машину, ему подарила некая богатая особа, как Ханна слышала, за спасение при пожаре… Но всё равно, повод обновить машину есть.

Уже скоро автомобиль привёз её в один из центральных кварталов, где Гитлер снимал для Евы квартиру, когда уговорил девушку переехать в Берлин из Мюнхена. Ничего так, вполне приличный дом, оценила Ханна, подойдя к двери. Позвонила и через несколько секунд была приятно удивлена, так как открыла сама Ева. Это радовало, поскольку была вероятность что подруга фюрера могла быть сейчас у него или вообще гулять со знакомыми или сестрой по вечернему городу.

— Фрау Грубер? Здравствуйте, очень приятно вас видеть… Но что вы здесь делаете? Ой, простите меня, проходите в дом! — растерянно произнесла Ева, увидев её на пороге своего дома, но тут же спохватилась.

— Здравствуйте, фройляйн Браун! — ответила она, мельком оглядев Еву которую, впрочем, видела уже не раз. На вид обычная немка, что в ней фюрер нашёл? Абсолютно не похожа на ту же Гели Раубаль… — Спасибо, но в гости я не зайду, у меня очень мало времени! Предлагаю пройти в мою машину, там нам никто не помешает.

— Хорошо… но зачем? — удивилась та, потянувшись за своей шляпкой, висевшей над вешалкой. — Что-то случилось?

Ханна, дойдя вместе с ней до машины, открыла вторую дверь и, глядя Еве прямо в глаза, сказала:

— Случилось… Оберштурмфюрер Шольке в смертельной опасности!

Фройляйн Браун подтвердила подозрения женщины, ахнув от неожиданности и закрыв рот рукой. Но даже не эта реакция стала решающей для неё. Исказившееся в неподдельном страхе лицо и промелькнувшая паника в глазах, вот что решило дело! Значит, эта так называемая подруга фюрера на самом деле изменяет ему с Гюнтером⁈

Ханна, усевшись на водительское сиденье, закрыла глаза на несколько секунд, пытаясь справиться с ревностью и удивляясь сама себе. Подумать только, как она, оказывается, умеет ревновать! Раньше это чувство вообще было ей незнакомо, даже когда она узнала про интрижки мужа за спиной. Наверное, потому что не так уж и была привязана к нему. А здесь женщине вдруг захотелось вцепиться этой сучке в лохмы и хорошенько оттаскать по асфальту, выдрать волосы и расцарапать лицо так чтобы Гюнтер больше даже не посмотрел в сторону этой дряни!

Но, уже в который раз за этот вечер, Ханна справилась с собой, потому что иначе никак! Только Ева сможет помочь Гюнтеру и выяснять сейчас отношения совершенно неподходящее время! Более того, если той удастся убедить фюрера освободить Шольке то не только он сам но и Ханна тоже поневоле окажутся перед ней в долгу. Осознавать такие перспективы было неприятно, что уж говорить, но если это та необходимая цена в которую обойдётся живой Гюнтер… Что ж, она на неё согласна!

И женщина начала спокойным, деловым тоном рассказывать то о чём ей поведал сослуживец Гюнтера, унтершарфюрер СС Роске…

Чуть позже.

Ева Браун.

…Они ехали к рейхсканцелярии вдвоём, но молчали. Ханна быстро но сосредоточенно вела машину а Ева пыталась привести в порядок свои мысли после краткого но убедительного рассказа фрау Грубер. Само внезапное появление высокопоставленной сотрудницы рейхсминистерства доктора Геббельса, а потом история злоключения Гюнтера ошеломили её. Его хотят судить и казнить! Какой ужас!.. Нет, нельзя этого допустить! Надо немедленно поговорить с фюрером!

Первоначальный разброд в голове быстро улёгся, после того как она, с помощью фрау Грубер, уяснила то что должна сделать. По совету чиновницы она быстро забежала домой и переоделась в любимое платье фюрера, чёрное и обтягивающее, хотела брызнуть на себя каплю любимых духов «Шанель № 5», но вовремя вспомнила что он предпочитает естественный запах женского тела и выскочила обратно к машине. Мелькнула мысль почему об этом так хлопочет сама Ханна но тут же нашлось объяснение, хоть и не абсолютное. У Геббельса и фрау Грубер на Гюнтера большие планы в области пропаганды, естественно, они не хотят терять такого персонажа, успевшего прославиться на десятках тысяч плакатов и фотографий по всему Рейху. Благодаря этому, изображения бравого эсэсовца висят не только в воинских казармах для новобранцев или лагерях «Гитлерюгенда» но и над кроватями многих молодых девушек, если судить по рассказам секретарш фюрера, недавно болтавших в коридоре. Популярность оберштурмфюрера быстро росла, так же как и самого полка «Лейбштандарт», что полностью отвечало целям пропаганды. Открытое, красивое, мужественное лицо, арийская внешность, словом эталон германца! Личный охранник фюрера, фронтовик, награждён «Железным Крестом», к тому же проявил себя в столице при пожаре! Неудивительно что Ева так в него втюрилась… Да и не только она, судя по всему. Другое дело что он сам об этом пока не знал, но когда оторвётся от боевых действий то поймёт что его ждёт приятный сюрприз…

Удовлетворившись этим, она стала думать как бы убедить фюрера отпустить Гюнтера. Ханна тоже помогала, дав несколько советов как и о чём говорить, и теперь Ева чувствовала себя гораздо уверенней. Даже страх за своего мужчину немного улёгся, до утра ещё много времени, Адольф успеет позвонить и отменить суд трибунала. Или просто прикажет оправдать, что тоже неплохо.

— Приехали! — нарушила молчание Ханна, остановившись у крыльца, где как всегда несли свою службу бывшие товарищи Гюнтера. — Я сделала что смогла, теперь ваша очередь, Ева. Надеюсь, вы всё запомнили что надо сказать?

— Да, огромное спасибо вам, фрау Грубер! — она с благодарностью посмотрела на женщину сидящую рядом. — Обещаю, я использую все аргументы которые у меня есть, всё красноречие!

— Это хорошо, Ева! — кивнула та, выпуская её из своего автомобиля. — Я буду ждать вас здесь, на всякий случай! Идите, времени всё меньше, уже почти темно!

— Да-да, уже иду! — подхватилась Ева, быстро выходя из машины и поднимаясь по ступенькам.

Напоследок оглянувшись девушка увидела что Ханна смотрит ей вслед. Пройдя мимо высоких, молчаливых статуй с оружием которые, казалось, не обратили на неё внимания, она быстро направилась по давно знакомому маршруту.

На своём посту, как обычно, находился Отто Гюнше, который если и отлучался то в туалет или в столовую. Он невозмутимо посмотрел на неё сверху вниз и поздоровался, когда девушка подошла к нему.

— Здравствуйте, фройляйн Браун! Вы к фюреру?

— Здравствуйте, Отто! — приветливо улыбнулась она, в волнении сжимая руки в замок. — Да, у меня к нему срочное дело. Прошу вас, скажите Адольфу что я здесь и хотела бы поговорить с ним.

На лице Гюнше мелькнуло некоторое смущение и он чуть помедлил, прежде чем ответить:

— Не уверен что сейчас фюрер сможет вас принять. У него в кабинете важный посетитель и он просил его не беспокоить.

Ева огорчённо нахмурилась.

— Я понимаю, он очень занятой человек но сообщите ему, пожалуйста, что моё дело касается оберштурмфюрера Шольке. Прошу вас, это очень важно и срочно! — умоляющим тоном попросила она, заглядывая ему в глаза.

Высоченный эсэсовец, казалось, задумался. Наконец, решившись, он ответил:

— Хорошо, фройляйн, я попробую. Но не смогу обещать что он вас примет.

С этими словами Отто коротко постучал в дверь и, после невнятного возгласа изнутри, зашёл внутрь. Его не было меньше минуты но за это время девушка разволновалась ещё больше. Наконец дверь снова открылась и Гюнше сказал:

— Проходите, фройляйн Браун, фюрер примет вас.

Глубоко вздохнув Ева постаралась успокоиться и несмело вошла в донельзя знакомый ей кабинет, в котором когда-то провела много дней и ночей в приятном общении с Адольфом. Да, хорошие были времена, но теперь они в прошлом… Сейчас перед ней открылась новая глава её жизни, не менее а то и более интересная чем прежняя. И впереди маячило то всегда манило девушку больше всего, даже во время общения с Гитлером — надежда на личное счастье и быть полностью реализованной как любящая жена, заботливая мать, трудолюбивая домохозяйка. О чём ещё может мечтать обычная женщина в Третьем Рейхе?

Но, едва войдя в комнату, она остановилась в изумлении и нерешительности. Потому что Адольф был не один. Рядом с ним, привычно сидевшим в кресле, стояла Магда Геббельс! И судя по выражению её лица визит Евы явно не доставил жене Геббельса удовольствия. Как всегда образцово одетая и накрашенная, прямо идеал следящей за собой арийской жены и матери, она смотрела на девушку без всякой приязни и наверняка сдерживалась от резких слов лишь из-за присутствия Гитлера. Без сомнения, как и сама Ева, Магда прекрасно помнила чем завершилась их последняя встреча. Трудно забыть дикую потасовку и позорную женскую драку прямо на глазах фюрера… Естественно, никакой радости ни та ни другая сейчас не испытывали. Сама Ева почувствовала как сжались кулаки и стиснула зубы, вспомнив слова которыми они тогда обменялись. Вот, значит, с каким важным посетителем находится Адольф⁈ А эта старая сучка тоже хороша, несмотря на своё замужество не стесняется ластиться к фюреру, рассчитывая заменить собой Еву! Хотя, пусть! Теперь это ей уже неважно!

— Ева? — явно удивился Гитлер, в некотором замешательстве посмотрев на неё. — Ты решила посетить меня? Но почему так поздно? Я немного занят… И при чём тут этот Шольке?

Как ни странно, присутствие бывшей соперницы успокоило Еву и помогло прийти в себя. Она смело встретила раздражённый взгляд Магды и посмотрела на Гитлера.

— Здравствуйте, мой фюрер! — начала девушка своим ласковым голосом, который так нравился Адольфу. — Простите за поздний визит, я понимаю что вы были чрезвычайно заняты очень важными делами наедине с… фрау Геббельс… — она специально сделала маленькую паузу, чтобы показать своё отношение к этой сучке. Не удержалась, что уж тут поделаешь. — Но моё дело не терпит отлагательств! Прошу вас, мой фюрер, позвольте нам поговорить наедине? Боюсь, ситуация с оберштурмфюрером Шольке настолько серьёзна что тут сможете помочь только вы.

Гитлер, не сводивший с неё глаз во время разговора, задумался. Но тут не выдержала фрау Геббельс:

— Мой фюрер, надеюсь, вы не станете слушать эту несносную дурочку которая совсем недавно специально спровоцировала ту отвратительную сцену⁈ — воскликнула женщина, с трудом скрывая свою злость. — Да она нарочно придумала причину чтобы явиться сюда и попытаться обмануть вас! Боже мой, как вы так долго могли терпеть её⁈

Ева, слушая эту ахинею, вспыхнула от ярости и смогла сдержаться лишь с неимоверным трудом. Нельзя!! Ни в коем случае не следует срываться и снова ввязываться в драку с этой старой шлюхой, как бы того не хотелось! Вторую такую сцену на его глазах фюрер уже не простит, а значит и дело, из-за которого девушка приехала, может остаться невыполненным! Чтобы успокоиться и промолчать Ева отвела взгляд от ненавистной Магды и уставилась в окно, за которым уже стемнело.

К счастью, долго ждать ей не пришлось. Гитлер принял решение и озвучил его.

— Магда! Выйди ненадолго! — твёрдым голосом приказал он, грозно посмотрев снизу вверх. — Это вопрос государственной важности и я не имею права игнорировать его!

Оборванная на самом пике своих эмоций жена Геббельса, открыв рот, неверяще посмотрела на него. Помедлила, надеясь что тот одумается. Но, не дождавшись нужной ей реакции, решительным шагом пошла к двери, напоследок окинув Еву ненавидящим взглядом. Услужливый Отто уже открыл дверь и Магда, даже не замедлившись, вышла в коридор. Гюнше аккуратно закрыл дверь и в кабинете наступила тишина. Наконец-то они остались одни!

— Я слушаю тебя, Ева. Рассказывай, что там случилось с этим безалаберным Шольке! Но говорю сразу, если он опять напился и устроил драку то лучше сразу уходи, потому что я не собираюсь снова спасать его от нашего справедливого правосудия! — сурово проговорил Гитлер, настороженно смотря на девушку.

Настроение Евы снова упало. Похоже, фюрер не в том состоянии чтобы вдумчиво выслушать её и принять нужное Гюнтеру решение. Ну что ж, придётся импровизировать, пользуясь тем что так нравится Адольфу…

Мягко улыбнувшись, девушка подошла к его креслу и села в соседнее, ласково взяв мужчину за кисть и поглаживая, как иногда раньше делала чтобы успокоить Гитлера.

— Нет, мой фюрер, дело совершенно в другом… — начала она тихим голосом, смотря ему прямо в глаза. — Вчера он совершил выдающийся подвиг, за который ему можно смело вручить «Железный крест». Но… — девушка смущённо опустила глаза… — для этого ему пришлось немножко нарушить закон и военный устав… И из-за этого Гюнтера арестовали и завтра собираются судить. Прошу тебя, милый Адольф, прояви милосердие и вели освободить его?

— Подожди, Ева, я ничего не понимаю… — недоумённо покачал головой Гитлер, явно смягчённый поглаживанием его руки. Кроме того девушка с удовлетворением заметила что фюреру понравилось его любимое платье на ней и порадовалась что догадалась использовать этот маленький аргумент. — Какой подвиг? Какой арест? Что он нарушил? Расскажи по прядку!

И девушка, продолжая гладить его руку, стала пересказывать ему то что услышала от Ханны, стараясь выставить действия Гюнтера в наиболее положительном для него свете…

— Немножко⁈ Это ты называешь «немножко нарушить закон»⁈ — вскричал фюрер, когда Ева добралась до самого щепетильного момента в этой истории. — Мало того что этот наглец самовольно сместил коменданта! Он посмел… Посмел присвоить себе мои полномочия!! Он возомнил что имеет право самостоятельно приказывать всем кому захочется!! Это же немыслимая наглость!! Полное наплевательство по отношению ко мне! Да за такой подлог и злостное превышение полномочий я его лично казню!! Нет, даже расстрел для него слишком мягкое наказание!!.. Преступление против меня лично!!..

Ошеломлённая девушка со страхом наблюдала как взбешённый Гитлер вскочил со своего кресла и начал быстро ходить по кабинету, потрясая руками и выкрикивая оскорбления в адрес Гюнтера. Боже мой, неужели у неё ничего не получится⁈ Что же делать? И тут ей на помощь пришёл опыт… За те годы что они были вместе, Гитлер много раз впадал в ярость из-за разных жизненных ситуаций. Такая вот взрывная реакция была частью его характера и Ева, путём проб и ошибок, смогла найти способ успокаивать своего Адольфа…

Гитлер, на время забыв про то что девушка по-прежнему в комнате, продолжал кружить вокруг стола, яростно обличая преступившего все границы офицера СС. Она не стала ждать пока фюрер успокоится и тоже вскочила со своего кресла, не обращая внимания на заглянувшего на шум адъютанта Гюнше. Подбежав к Гитлеру, в который раз решившему обойти кабинет, Ева крепко обхватила его руками и начала страстно шептать ему в ухо:

— О, мой фюрер, вы сейчас такой мужественный и сильный! Настоящий мужчина, равного которому никогда не было и не будет! Ах, милый Адольф, как же я люблю когда вы, так грозно сверкая глазами, угрожаете нашим врагам! Уверена, знай они о вашем гневе то трепетали бы от страха!.. — девушка говорила всё что взбредёт ей в голову, зная что в такие минуты огромное самомнение Гитлера будет упиваться своим величием и лесть сделает нужное дело.

Так и случилось. Уже проверенный способ в который раз дал свои результаты. Разбушевавшийся и сбитый с толку Адольф, остановленный на самом пике праведного гнева и неожиданно для себя попавший в плен ласковых рук Евы, поневоле вынужден был застыть, едва не упав. Сверкающие глаза девушки оказались к нему вплотную, а её губы, которыми она часто целовала его, порхали по лицу, мешая говорить.

И она, смотря ему прямо в глаза, видела что ярость Гитлера быстро уходит, сменяясь осмысленностью. Убедившись что её способ сработал, девушка мягко расцепила объятия и, взяв его за руку, подвела к креслу. Усадив присмиревшего Адольфа на прежнее место и смело усевшись к нему на колени Ева обняла фюрера за шею, прижавшись грудью к лицу.

Нежно перебирая волосы мужчины она продолжала говорить комплименты, превозносить его силу, ум, предвидение и вообще всё что пришло ей в голову. Гитлер не спешил освобождаться от женских рук, что-то невнятно бурча в её грудь. Руки Адольфа обняли девушку за талию и та улыбнулась, пользуясь тем что он этого не видит. Всё, зверь укрощён и теперь можно будет повторить попытку! Как легко влиять на некоторых мужчин, пользуясь их слабостями! Лесть и красота, одни из самых эффективных способов для женщин добиться того что им нужно!

— Мой фюрер, вы конечно же правы, но может не всё так плохо как кажется? — спросила она, стараясь говорить тем же ласковым тоном что и прежде. Настала пора высказать те доводы которые девушка услышала от Ханны в машине, по пути сюда. — Вы не дослушали того что я вам хотела сказать. Дело в том что у Гюнтера… то есть у оберштурмфюрера Шольке, просто не было столько солдат, танков и пушек чтобы выполнить то что ему сказали. И если бы не этот «приказ фюрера» то враги могли бы победить а мы проиграли! Погибло бы много наших военных, разве это хорошо? Да, он сделал неправильно с точки зрения закона но зато правильно для победы! А победителей не судят, верно, мой милый Адольф? — и снова прижалась грудью к его лицу. — Ну пожалуйста, прости его! Скажи чтобы Шольке отпустили? Он же победил целую дивизию! Я бы его вообще наградила!

Гитлер, хоть и с некоторым усилием, смог освободиться от её груди и, наконец, внятно ответить:

— Ева, ты ничего не понимаешь в этих делах! — тяжело вздохнул он. — Вот скажи мне, дивизия, это что?

— Мм… — задумалась девушка, пытаясь вспомнить разговоры военных в её присутствии. — Ну, это очень большая группа солдат… или танков… или пушек… Господи, да какая разница? — махнула она рукой, не позволяя втянуть себя в область в которой ничего не понимала. — Главное, это то что у Гюнтера… ой, у оберштурмфюрера Шольке, было намного меньше солдат чем у французов! Но он всё равно победил и не дал врагу захватить сразу два города! И за это его судить? По-моему, это неправильно!

— Ева, а откуда ты знаешь такие подробности? — поинтересовался фюрер, внимательно на неё посмотрев. — Кто тебе всё это рассказал?

— Фрау Грубер, заместительница доктора Геббельса… — честно ответила девушка. — Она позвонила мне час назад и была очень взволнована. Сказала что Гю… оберштурмфюрер Шольке, чтобы выполнить приказ, был вынужден использовать ваш огромный авторитет в армии, иначе его бы никто не послушался. И всё получилось, но некоторые военные обиделись и арестовали его… — бесхитростно поведала Ева, не отводя своего взгляда.

Этот момент Ханна тоже учла и велела ей не скрывать от Гитлера, чтобы не возбуждать лишних подозрений у него, сказав что если тот захочет лично проверить саму фрау Грубер то она готова всё подтвердить.

— Фрау Грубер? — явно удивился Гитлер, задумчиво поглаживая её по бедру. — Помню её, недавно была на съезде «Гитлерюгенда»… А она откуда узнала и почему ей так важен этот Шольке?

— Я точно не знаю, она обмолвилась что у неё и доктора Геббельса на оберштурмфюрера какие-то планы для рейхсминистерства пропаганды… — пожала плечами девушка, отчего её груди снова коснулись лица фюрера. — Кстати, она сидит в машине внизу! Если хочешь то можно будет позвать её и фрау Грубер сама всё расскажет? — предложила Ева, руководствуясь той же инструкцией Ханны.

На этот раз Гитлер задумался настолько что забыл про свою руку на её ноге и даже про упиравшуюся ему в лицо женскую грудь. Девушка молчала, не мешая ему думать, продолжая ласково поглаживать волосы и иногда ёрзая своим спортивным телом. Но бесполезно, ничего снизу в неё не упиралось… Какая разница с Гюнтером! Тот бы уже давно повалил её на кровать, диван или пол, задрал или сорвал платье и начал… Ох!

Усилием воли Ева отбросила волнующие мысли, ощутив как внизу быстро поднимается желание. Сейчас точно не время и не место! Вот потом, когда Гюнтер вернётся в Берлин, она и покажет ему как сильно скучала! Покажет настолько страстно что тому даже смотреть не захочется на всех остальных женщин! ЕСЛИ вернётся, поправилась девушка, вернувшись в реальность. А вдруг не удастся уговорить фюрера и Гюнтера убьют⁈ Нет-нет, этого не должно произойти! Она обязана сделать всё что угодно чтобы тот проявил милосердие! Ева даже готова упасть ему в ноги, если понадобится!

— Гюнше! — громко позвал фюрер, отчего та вздрогнула от неожиданности.

Адъютант открыл дверь всего через пару секунд и вопросительно посмотрел на Гитлера.

— Внизу, в машине, сидит фрау Грубер, скажите чтобы поднялась ко мне! Я хочу с ней поговорить! — сказал Адольф и тот мгновенно пропал за дверью, лишь быстрый звук его шагов растаял в коридоре.

Пока они ждали Ханну Ева не оставляла Гитлера в покое, шепча ему нежности и комплименты, размягчая мужчину. Фюрер улыбался и благосклонно кивал головой, снова вспомнив про свою руку на её бедре.

Заслышав торопливые шаги, приближающиеся к кабинету, девушка аккуратно слезла с колен Гитлера и отошла к окну, наскоро приведя себя и своё платье в порядок. Ей не хотелось чтобы Ханна видела как она нежничает с ним. Вдруг со временем та расскажет Гюнтеру про этот случай, такое парню вряд ли понравится. А уж она сама точно не собирается говорить Шольке о том на что ей приходится идти чтобы помочь ему.

Женщина вошла в кабинет, собранная и по деловому спокойная. Вежливо улыбнулась фюреру, задержала взгляд на смущённой Еве, и поздоровалась…

— Скажите, фрау Грубер, почему вы так беспокоитесь о каком-то оберштурмфюрере? — спросил Гитлер, когда они обменялись приветствиями. — Я помню, мы все с ним виделись на том съезде совсем недавно, но неужели он так важен для вас и Йозефа? Ева мне тут рассказала трогательную историю но я считаю что преступление, которое совершил Шольке, намного серьёзнее чем она думает! И как вы сами узнали об этом?

— Мне позвонили из штаба полка «Лейбштандарта» по просьбе обергруппенфюрера СС Дитриха! — почтительно ответила та, начав с последнего вопроса. — Он очень впечатлён поступком своего офицера и намерен лично встретиться с вами как можно скорее, чтобы ходатайствовать не только о помиловании оберштурмфюрера но и его награждении! Учитывая те подробности которые я знаю, победа над противником при таком огромном соотношении сил не в свою пользу даёт право на очень достойную награду, мой фюрер!

— Так я и думал, опять Зепп в своём репертуаре… — с улыбкой покачал головой Гитлер. — Всегда горой за своих солдат! Узнаю старину Дитриха… Интересно, почему он мне не доложил сам?

— Насколько я поняла при разговоре, ему не дают связаться с вами! — ответила Ханна, и со значением уточнила: — Те кто выше его!

— Опять этот Генрих… — с трудом расслышала Ева.

— Хорошо, я понял как вы это узнали и при чём тут Зепп! Его своеволие и отношение к рейхсфюреру СС мне отлично знакомо! — повысил голос Адольф. — Но какая польза лично вам и Йозефу? На этот вопрос я пока не услышал ответа!

— С удовольствием отвечу вам, мой фюрер! — фрау Грубер слегка кивнула головой. — Возможно, вы не знаете, но плакаты и фотографии оберштурмфюрера Шольке становятся всё популярнее среди молодёжи Рейха. Мне докладывают что многие мальчики из «Гитлерюгенда» стараются походить на него, а девушки из «BDM» приклеивают его изображения в своих комнатах. Да я и сама вижу как люди на улицах смотрят на стены и афишные тумбы, где висят плакаты с его мужественным лицом. Могу смело сказать что наша пропагандистская кампания с его участием блестяще осуществилась! Особенно этому помогла та проникновенная речь на съезде, которую мы все прослушали лично! Она была великолепна, не побоюсь этого слова! И у меня уже есть другие планы, в которых талант Шольке раскроется ещё сильнее! — улыбнулась женщина, и Ева вдруг снова ощутила ревность.

— Молодёжи нравится Шольке, а значит нравится СС, олицетворяющая собой самых лучших и самых верных ваших охранников! — напористо продолжала Ханна, и Ева почувствовала что поддаётся её словам. — И если он вдруг непонятно куда исчезнет, а уж тем более пойдут слухи о том что его отдали под суд, то репутации организации СС будет нанесён серьёзный урон. К сожалению, это тенью может коснуться и вас, мой фюрер. Сейчас ваши охранники непогрешимы, они — идеал, люди которым искренне завидуют и восхищаются! Думаю, не стоит рушить в народе эту веру, помогающую идее национал-социализма добиваться всё новых побед! Даже если он просто погибнет, это негативно повлияет на умы людей. Да, погибшие герои хороши, но живые, те до которых можно дотронуться и поговорить лично, они намного лучше! — убеждённо говорила женщина, с надеждой смотря на фюрера.

Она хотела сказать что-то ещё но Гитлер поднял руку и Ханна мгновенно умолкла. В кабинете наступило молчание. Ева обменялась с Ханной взглядами но та еле заметно пожала плечами, говоря что старается как может. Наконец, фюрер встал с кресла и, заложив руки за спину, начал медленно прохаживаться по кабинету, совсем не так как пятнадцать минут назад. Посмотрел на них ничего не выражающим взглядом и сказал:

— Я подумаю над судьбой оберштурмфюрера Шольке! А вы, дамы, можете быть свободны!

И тут же, словно по сигналу, Гюнше открыл дверь. Ева умоляюще взглянула на Адольфа но тот отвёл взгляд. Упав духом но всё ещё надеясь на чудо девушка, опустив голову, вышла из кабинета, оставив Гитлера одного.

— Что ж, мы сделали всё что смогли… — нарушила молчание Ханна, когда они вышли из рейхсканцелярии и уселись в её машину. — Осталось лишь надеяться на волю нашего фюрера.

Ева просто кивнула, не находя от подавленности слов для ответа. Фрау Грубер, посидев минуту в тишине, завела двигатель, тронулась с места и свернула на улицу, ведущую по направлению к дому девушки. Та устало откинулась на сиденье и закрыла глаза, чувствуя что сегодня вряд ли сможет уснуть. Похоже, ночь для неё… и, скорее всего, для Ханны… будет тяжёлой.