Человек-Эхо

Глава 17

Люси Дусетт преодолела шесть кварталов меньше чем за четыре минуты. Возможно, это был рекорд. По дороге она обогнала два автобуса SEPTA и едва увернулась от внедорожника, проехавшего на светофор на Восемнадцатой улице. Она лавировала в пробках с трех лет. Это ни капельки не замедлило ее движения.

Адрес был трехэтажным кирпичным зданием на Черри-стрит. Небольшая табличка рядом с дверью указывала, что это Тиллман Тауэрс. Вряд ли это была башня. Над головой ненадежно висел ржавый кондиционер; ступеньки, ведущие к двери, выглядели накренившимися вправо под углом в десять градусов. Она посмотрела на нижнюю часть таблички. Там было написано, что вход в дом 106 сзади. Она прошла по переулку, завернула за угол и увидела маленькую дверь, выкрашенную в красный цвет. На ней был символ, совпадающий с символом на карточке, стилизованный золотой ключ.

Она поискала глазами кнопку звонка и, не увидев ничего, толкнула дверь. Она открылась. Впереди был длинный, тускло освещенный коридор.

Люси зашагала по коридору, окруженная запахами старых зданий – жирного бекона, мокрой собаки, фруктовых дезодорантов для комнат с верхними нотами испачканного подгузника. У нее давным–давно развился острый нюх - это было то, что действительно помогало в ее бизнесе: иногда в самых безумных местах гостиничных номеров прятались по-настоящему обалденные вещи, и возможность выловить их и избавиться от них любыми необходимыми средствами была настоящим плюсом.

Когда она добралась до номера 106 в конце коридора, дверь была слегка приоткрыта. Она постучала в дверной косяк и, по давней привычке, чуть не позвала "Горничную". Она остановила себя в последнюю секунду.

Она постучала снова. - Алло?

Ответа нет.

Она глубоко вздохнула и вошла в комнату.

Помещение было маленьким и тесным, со стопками старых книг в кожаных переплетах по углам, доходящими почти до потолка. В центре стояли два мягких кресла разного стиля и винтажности. Здесь она почувствовала вкус давно сваренного кофе на тыльной стороне языка.

"Привет". - Раздался голос у нее за спиной.

Люси резко обернулась, ее сердце подпрыгнуло. Позади нее стоял плотный мужчина лет сорока-пятидесяти. Он был среднего роста, но худощавый и жилистый. Его белая рубашка, пожелтевшая вокруг воротника и манжет, казалась на несколько размеров больше, чем нужно. Его темно-синий пиджак был блестящим и поношенным, ботинки пыльными. Но больше всего Люси поразили его глаза. У него были темные блестящие глаза свирепого терьера.

"Привет", - ответила она, слово вышло писклявым. Она ненавидела, когда у нее так звучал голос. "Я Люси Дусетт".

"Я знаю".

В отличие от ее собственного, его голос был мягким и уверенным. У Люси возникло ощущение, что он никогда в жизни не кричал.

Он взял ее руку в свою, но не пожал, не так, как при обычном рукопожатии. Вместо этого он просто подержал ее мгновение, не отводя от нее глаз. На мгновение остальная часть комнаты растворилась, как будто что-то мелькнуло сквозь занавеску в душе. Его недостаточный физический рост противоречил этому мощному прикосновению.

Он отпустил ее руку и опустил свои собственные руки обратно по бокам.

"Как мне тебя называть?" - спросила Люси, когда все вокруг снова стало четким.

Мужчина улыбнулся тонкой улыбкой, свет которой не полностью достигал его глаз. "Меня зовут Адриан Коста", - сказал он. "Вы можете называть меня Адриан или мистер Коста, как вам удобнее".

Он указал на большое кресло с обивкой цвета авокадо. Люси увидела пыль на подлокотниках. Она хотела пропылесосить его.

"Пока я склоняюсь к тому, чтобы называть вас мистером Костой", - сказала она. "Если вы не возражаете".

"Как пожелаешь".

Люси села. Кресло было намного удобнее, чем казалось. По правде говоря, оно выглядело немного расшатанным. Люси выросла среди мебели, купленной из вторых рук, жила в продуваемых насквозь арендуемых домах и квартирах на втором этаже, расположенных над всем, от дорожек для боулинга до таверн и китайских ресторанов, в местах, где ни одна мебель не подходила друг к другу, где ничто никогда не стояло ровно на полу. Люси так и не узнала, то ли из-за того, что полы были не в порядке, то ли из-за того, что у столов и стульев были короткие ножки, но она помнила, что ей всегда приходилось класть один-два спичечных коробка под ножки стола, чтобы карандаши не скатывались, когда она делала домашнее задание. Она также вспомнила множество ночей, когда они с матерью ходили по улицам ее родного города в ночь перед днем мусора в поисках пригодных для использования предметов, которыми ее мать могла бы обставить их дом, или пытались развернуться и продать их или обменять на наркотики. Раньше они называли это покупками в Lawn Mart.

"Что вы знаете о гипнозе?" - спросил мистер Коста.

Люси не пришлось долго раздумывать над этим. Она мало что знала, только то, что видела в жутких фильмах или комедиях, где люди были загипнотизированы и ходили вокруг, как цыплята. Люси искренне надеялась, что ей не придется ходить вокруг да около, как цыпленку. Именно это она и сказала мистеру Косте.

"Не волнуйся", - сказал мистер Коста. Он сложил пальцы домиком. Люси заметила, что на шести его пальцах были вмятины, как будто он недавно снял шесть колец. "Что я делаю, так это даю тебе навыки, необходимые для достижения твоей цели", - добавил он. "У тебя есть цель, Люси Дусетт? Зачем ты пришла ко мне?"

Если бы вы только знали, мистер. Она попыталась ответить спокойно, взвешенно. - О да.

"Хорошо. Здесь мы сосредоточимся на подсознательном поведении и посмотрим, как оно влияет на вашу сознательную жизнь. Методы, которые я использую, испытаны и верны. Они восходят к викторианским временам ".

"Итак, бизнес "вести себя как цыпленок" определенно закрыт?"

Мистер Коста кивнул. "Сценический гипнотизер хочет создать впечатление, что объект вышел из-под контроля", - сказал он. "То, что я делаю, прямо противоположно. Я хочу вернуть вам контроль. Контролируйте свою жизнь. Способ, которым я это делаю, заключается в том, чтобы помочь вам расслабиться как можно глубже, чтобы вы могли войти в состояние, поддающееся внушению, состояние, в котором ваши воспоминания – вещи, которые вы, возможно, забыли, – могут быть легко вызваны и, следовательно, поняты и с ними можно справиться.'

"Хорошо", - сказала Люси. Она надеялась, что в ее голосе прозвучало больше уверенности, чем она чувствовала. "Но есть кое-что, что мне нужно знать, прежде чем мы пойдем дальше. Если ты не против."

"Конечно".

"Сколько все это будет стоить?"

Вот. Она только что выпалила это. К тому времени, когда ей исполнилось пять или шесть лет, она уже научилась делать покупки в продуктовом магазине и аптеке, разговаривать с людьми из телефонных и электрических компаний, обычно используя свое девичье обаяние, чтобы предотвратить отключение услуг.

Мистер Коста снова улыбнулся своей едва заметной улыбкой. - Пока ты мне ничего не должен. Давай посмотрим, куда приведет нас дорога. Потом поговорим о плате.

Люси была более чем немного удивлена. - Что ж, мистер Коста, я ценю это, правда ценю. Но я девушка, которая не любит сюрпризов. Никогда не любила. Я бы не хотел, чтобы все это закончилось и оказалось, что я должен тебе тысячи и тысячи долларов или что-то в этом роде. Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим. Я не смог бы тебе заплатить, и ты бы по-настоящему разозлился.'

Еще одна пауза. - Во-первых, я никогда не злюсь. Я никогда не считал это продуктивным. А ты?

По правде говоря, она никогда не считала это продуктивным. Конечно, это ее никогда не останавливало. - Нет. Полагаю, что нет.

"Во-вторых, когда мы завершим наш третий и последний сеанс, если вы обнаружите, что удовлетворены моими услугами, что вы получили истинную цену, я хочу, чтобы вы заплатили мне столько, сколько сочтете нужным". Он обвел рукой комнату вокруг них. "Как вы можете видеть, я веду скромный образ жизни".

Люси впервые внимательно осмотрела стены, паутину на потолке, тонкий слой пыли повсюду, штрихованные линии на штукатурке. И снова ее желание начать уборку было почти физическим. Затем она внимательно посмотрела на фотографии, беспорядочно развешанные по стенам, их были десятки, многие в облупленных эмалевых рамках, некоторые висели в шахматном порядке за потрескавшимся и затянутым паутиной стеклом. Все они казались снимками схожей тематики – туристические снимки павильонов, беседок и залов для выставки пряников, мест, которые казались маленькими городками центрами, окруженными продавцами с ярко раскрашенными тележками, общественными скамейками с рекламой местных концернов. На одном кадре была изображена раковина для оркестра в форме большой тыквы. На другом было изображено то, что, возможно, было реконструкцией Гражданской войны в процессе. На ряде фотографий был изображен молодой мистер Коста со скрипкой в руках.

- Ты был во всех этих местах? - Спросила Люси.

"Действительно, слышал".

Мистер Коста пересек комнату и подошел к дальней стене, противоположной окну. Там была бархатная занавеска, которая занимала большую часть ширины комнаты. Он просунул руку за правую сторону занавески, взялся за потертую золотую веревку и осторожно потянул за нее.

За занавеской была большая кабинка, примерно шести футов в ширину и столько же в высоту. В нем не было окна, как в типичной кабинке, которую можно увидеть на карнавале или перед театром, а была только одна дверь, грубо вырезанная спереди, дверь с красной хрустальной ручкой. Над дверью висел резной свиток, нарисованный в виде темно-фиолетового неба с волнистыми облаками. Из-за одного из облаков выглядывала серебристая осенняя луна с едва заметным блеском. По обе стороны будки, рядом с дверным проемом, были надписи "The Dreamweaver". Напротив двери, над тем, что выглядело как круглый портал, за которым виднелась только темнота, была еще одна легенда, на этот раз написанная позолоченным шрифтом:

О чем ты мечтаешь?

"Это довольно круто", - сказала Люси. И это было правдой. Люси Дусетт была девушкой из маленького городка, которая выросла в ужасной бедности. Ее развлечениями, когда ее мать была достаточно трезва, чтобы подменять ее, и часто, когда она не была трезвой, были развлечения в маленьких городках – окружные ярмарки, местные дни семьи, карнавалы, парады, фестивали, иногда даже поминки, если они проводились в парке. Если плата за покрытие не взималась, и было ярко, шумно и празднично, мать Люси сажала дочь на скамейку, возвращаясь время от времени немного пьянее или немного под кайфом, с корн-догом, слоновьим ухом или тортиком в руке. Часто эти угощения были холодными, недоеденными, и только годы спустя Люси поняла, что это, вероятно, остатки выброшенной еды. Каким-то образом это знание не сделало их невкусными, даже оглядываясь назад. Когда тебе четыре года, сладкая вата, даже чужая, была лучшей вещью в мире.

Мистер Коста задернул занавеску, пересек комнату и сел напротив Люси. - Ну что, начнем?

"Конечно", - сказала Люси. Она сделала глубокий вдох, попыталась расслабить плечи. Это было нелегко. Напряжение, которое поселилось в ней, когда она была маленькой, и, хотя бывали дни, когда она чувствовала, что оно ослабевает, оно никогда не исчезало полностью. Она посмотрела на Ткача Снов, в его яркие собачьи глаза. - Давайте начнем.

"Сегодня, на нашем первом сеансе, мы собираемся вернуться к определенному моменту в вашей жизни. Время, которое вы, кажется, не можете вспомнить. Хорошо?"

Люси почувствовала, что у нее начинают дрожать руки. Она сложила их на коленях. - Хорошо.

"Но вы не собираетесь заново переживать это событие. Нет необходимости беспокоиться об этом. Вместо этого, это будет больше похоже на то, что вы наблюдаете это ".

"Наблюдаешь? Типа, смотришь это?"

"Да", - сказал мистер Коста. "Именно. Как будто наблюдаешь за этим сверху".

"Как будто я лечу?"

"Как будто ты летишь".

"Очень круто", - сказала она. "Что мне делать?"

"Тебе не нужно ничего делать, кроме как закрыть глаза и слушать звук моего голоса".

"Знаешь, я должна тебе кое-что сказать", - начала Люси. "На самом деле, я собиралась сказать тебе это, когда впервые вошла".

- Что это? - спросил я.

"На самом деле я не думаю, что я из тех людей, которых можно загипнотизировать".

"Почему ты так говоришь?"

Люси пожала плечами. - Я не знаю. Мне кажется, я слишком напряжен, понимаешь? Я почти никогда не сплю, я всегда нервничаю. Другие люди когда-нибудь так говорили?

"Конечно".

"Я уверен, что есть люди, которые просто не могут ..."

Мистер Коста поднял палец, останавливая ее. На пальце было кольцо. На самом деле, все его кольца, казалось, вернулись. Все шесть.

Когда он успел это сделать?

"Мне неприятно прерывать вас, но, боюсь, на сегодня наш сеанс завершен".

Люси не была уверена, что поняла. - Что ты хочешь сказать? Ты хочешь сказать...

"Да".

Люси помолчала несколько секунд, давая новостям осмыслиться. На самом деле она была загипнотизирована на некоторое время.

Она встала, схватила сумочку и направилась к двери, чувствуя легкое головокружение. Она ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Внезапно мистер Коста снова оказался рядом с ней. Он был легок на подъем.

"С тобой все в порядке?" - спросил он.

"Да", - сказала Люси. "Вроде того".

Мистер Коста кивнул. - Тогда скажем, завтра? Только в полдень?

"Конечно", - сказала Люси, внезапно осознав, что, в конце концов, чувствует себя неплохо. То есть по-настоящему хорошо. Как будто она ненадолго вздремнула.

"Я полагаю, сегодня вы добились некоторого прогресса", - сказал мистер Коста.

Дым из трубки.

"Я сделал это?"

"Да", - ответил он. Он снял бифокальные очки и сунул их во внутренний карман пиджака. "Я не верю, что это было что–то вроде прорыва - боюсь, этого никогда не случится, – но ты, возможно, приоткрыл дверь. Совсем чуть-чуть ".

Дым от трубки и яблоки.

- Дверь? - Спросила Люси.

"Дверь в твое подсознание. Портал к тому, что случилось с тобой девять лет назад".

Говорила ли она ему, что прошло девять лет? Она не помнила, чтобы делала это.

Мистер Коста взялся за дверную ручку. - И последнее на сегодня, - сказал он. - В отеле, в котором вы работаете, в номерах есть блокноты?

"Блокноты?"

"Блокноты с логотипом отеля. Для гостей".

"Да", - сказала Люси. Она положила всего миллион таких блокнотов – в двух дюймах от левого края стола, ручка под углом сорок пять градусов к центру.

"Превосходно. Пожалуйста, в следующий раз захватите с собой один из этих блокнотов", - сказал мистер Коста. "Вы можете это сделать?"

"Конечно", - сказала Люси. "Я принесу одну".

Мистер Коста открыл дверь. - До завтра, моя дорогая Люсинда.

По пути к двери Люси взглянула на маленькую картинку на стене рядом с витриной, как раз над грязным выключателем. Она увидела это лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы разглядеть, что это фотография другой беседки, на этот раз довольно ветхой, заросшей плющом. Только после того, как она переступила порог и дверь за ней закрылась, она поняла, что знает дом на заднем плане фотографии, развалины бунгало с покосившимся крыльцом, ржавыми водостоками и дорожкой из битого кирпича.

Это был дом, в котором она выросла.