Человек-Эхо

Глава 25

К десяти часам у них в новом доме было все необходимое. То, что казалось разумным количеством товаров в доме на Лексингтон-Парк, теперь заполняло каждую комнату, каждый уголок, каждый шкаф. Если бы они поставили диван и два стула из столовой на крышу, то могли бы почти все разместить.

Бирн стоял через дорогу от "роу хаус". Мимо прошла пара девочек-подростков постарше, напомнивших ему Люси Дусетт.

Когда он впервые встретил Люси на сеансах групповой регрессионной терапии, она казалась такой потерянной. Он мало что знал о ее жизни, но она рассказала ему достаточно, чтобы он понял, что она была обеспокоена травмирующим событием в своем детстве. Он вспомнил ее усилия в группе регрессивной терапии, ее неспособность вспомнить что-либо об инциденте. Он не знал, подвергалась ли она насилию или нет. Случайная встреча с ней в городе напомнила ему, что он обещал время от времени заглядывать к ней. Он этого не сделал.

"Кевин?"

Это был тоненький голосок. Бирн обернулся и увидел, что это была дочь Джессики Софи, закутанная в одеяло, стоявшая на тротуаре перед крыльцом. Входная дверь была открыта, и через нее Бирн мог видеть внутри Питера Джованни, который, облокотившись на перила, одним глазом присматривал за своей внучкой. Когда-то был отцом, всегда был полицейским.

Бирн перешел улицу. Долгое время Джессика настаивала, что

Софи должна называть его мистер Бирн. Бирну потребовалось некоторое время, чтобы изменить это, и, похоже, это наконец прижилось. Бирн опустился до уровня Софи, заметив, что она уже не такая маленькая, какой была даже в прошлом году в это время. "Привет, милая".

"Спасибо, что помог".

"О, не за что", - сказал Бирн. "Тебе нравится твой новый дом?"

"Он маленький".

Бирн оглянулся через ее плечо. "Он не такой уж маленький. Я думаю, это довольно круто".

Софи пожала плечами. - Думаю, все в порядке.

"К тому же твоя школа всего в квартале отсюда. Ты можешь поспать допоздна".

Софи хихикнула. - Ты не знаешь мою маму.

По правде говоря, он так и сделал. Вскоре он осознал всю глупость своего заявления.

Софи посмотрела вверх по улице. На фоне угольно-синего ночного неба вырисовывался силуэт здания приходской школы Святого Сердца. Она оглянулась на Бирна. "Ты ходил в католическую школу?"

"О да", - сказал Бирн. Он хотел сказать ей, что у него все еще есть следы от линейки на костяшках пальцев, чтобы доказать это, но передумал.

"Тебе понравилось?"

Как на это ответить? "Ну, у вас в школе есть ребенок, который вечно валяет дурака, вечно попадает в неприятности?"

"Да", - сказала Софи. "В моей школе это Бобби Томаселло".

"Ну, в моей школе этим парнем был я".

"Ты попал в беду?"

"Все время", - сказал Бирн.

"Они заставили тебя сидеть в углу?"

Бирн улыбнулся при этом воспоминании. "Позвольте мне выразить это так. В итоге сестра Мэри Элис поставила мой стол в угол. Это спасло всех от поездки. На самом деле, у меня в каждом классе было по угловому кабинету.'

Лицо Софи смягчилось, на нем появилось выражение, которое Бирн тысячу раз видел на лице Джессики, выражение сострадания и понимания. "Все в порядке, Кевин", - сказала она. "У тебя все получилось хорошо".

Присяжные все еще не пришли к согласию по этому делу, подумал Бирн. Тем не менее, это было приятно слышать, даже если это исходило от семилетнего ребенка. Может быть, особенно от семилетнего ребенка. "Спасибо".

Они на мгновение замолчали, прислушиваясь к звукам вечеринки, доносящимся из дома.

"Мне нравится Колин", - сказала Софи.

"Да", - сказал Бирн. "Она довольно особенная".

"Она кое-чему меня научила".

"Ах да?"

Софи кивнула. Она на мгновение задумалась, наморщив лоб, затем сжала кулаки, вытянула палец, остановилась, подумала еще немного и начала сначала. На этот раз она вытянула руки, потерла одну ладонь о другую, подняла указательные пальцы на каждой руке, стукнула кулаками и указала на Бирна.

На американском языке жестов это означало "Приятно познакомиться".

"Очень хорошо", - сказал Бирн. "Ты только что этому научился?"

Софи кивнула. - Мне потребовалось несколько раз.

Бирн улыбнулся. "Это заняло у меня гораздо больше времени, чем несколько раз".

Несколько минут спустя он поцеловал Софи в макушку и смотрел, как она возвращается в дом. После того, как она вошла внутрь, Бирн встал и некоторое время наблюдал за семьей Джессики через окно. Прошло много времени с тех пор, как он был частью чего-то подобного.

Он подумал о языке жестов Софи, о том, какой решительной она была, как она придерживалась его до тех пор, пока не поняла все правильно. Он размышлял о том, что самые старые поговорки были самыми правдивыми, например, о том, что яблоко недалеко падает от дерева.

Бирн прошел по Третьей улице, сел в фургон. Он вырос недалеко отсюда. Он помнил продуктовый магазин на углу. Раньше он покупал там свои водяные пистолеты и комиксы, время от времени выпрашивая у Малышки Рут и Баттерфингера. Он вспомнил ребенка, которого однажды избили в переулке за магазином, ребенка, который, как считалось, приставал к маленькой соседской девочке. Бирн сидел на углу со своим двоюродным братом Патриком, когда это случилось. Он помнил, как кричал ребенок. Это был первый раз, когда он столкнулся с насилием подобным образом, впервые он услышал, как кому-то так больно. Он верил, что все эти звуки, все мрачные отголоски насилия во многом сохранились.

Бирн долго сидел, не двигаясь, просто перекатывая пятидесятицентовую монету в пальцах, воспоминания о его старом районе туманили его разум.

Кто-то вышел из тени прямо за окном фургона со стороны водителя. Бирн выпрямился. Это была Джессика. Он опустил стекло.

"Что случилось?" - спросил он. "Ты уже готов вернуться?"

"Вы знаете бумагу, в которую были обернуты головы жертв?"

"А что насчет этого?"

"У нас есть марка".