Семейные тайны Армстронгов

Эпилог 1940

Пирс и его жена Джоан вышли на летное поле аэродрома в Дублине, где их ждал небольшой пассажирский самолет. Джоан держала на руках свою годовалую дочь Жаклин. Пирс был одет в офицерскую форму: это казалось странным, но почему-то очень правильным — в такой ситуации вновь надеть военный мундир.

— Не понимаю, почему ты должен идти и снова сражаться, — сказала Джоан, пытаясь протестовать в последний раз. — Ты исполнил свой долг в прошлой войне. Это уже не твоя битва, это дело следующего поколения. К тому же Ирландия придерживается нейтралитета и официально даже не участвует в этой войне!

— Я уже говорил тебе, что обладаю бесценным опытом, который могу им предложить, — ответил он.

Но, по правде говоря, Пирс приходил в радостное возбуждение по поводу открывающейся перспективы. Складывалось впечатление, что все последние годы он только и ждал, когда все это начнется опять. Он чуть ли не два десятилетия провел в британском посольстве в Дублине, занимаясь всякой канцелярщиной. Двадцать лет наблюдал, как бесцельно проходит мимо него жизнь. В этой новой стране он уже не был уважаемым пэром. Его любимый родной особняк в деревне был практически разрушен. Внешность его постепенно увядала, и то внимание женщин, к которому он привык и которое считал само собой разумеющимся, постепенно исчезало. Это были годы размышлений о прошлой жизни, которая пошла не так. А два года назад на балу он познакомился с Джоан. Она была дочкой дублинского бизнесмена и признанной красавицей. В тот вечер в ней чувствовалось какое-то беспокойство, как будто она искала чего-то — совсем как Клара, когда они с ней впервые встретились. А когда их представили друг другу, оказалось, что она, похоже, ищет как раз Пирса. Она во многом напоминала ему Клару. Его не покидало ощущение, что вернулась его молодость, что ему дан еще один шанс. А с приближением войны стало еще больше казаться, что былые времена повторяются вновь.

Джоан была полна решимости не плакать. Она знала, что Пирс ненавидит слезы и всякие сцены. Когда она выходила замуж за Пирса Армстронга, все говорили ей, что она сошла с ума. Говорили, что он холодный и эгоистичный. Она вынуждена была признать, что все это оказалось правдой. Но правдой было и то, что с ней он старался быть другим. Зачастую это ему не удавалось, но по крайней мере он пытался это делать.

— Я был у адвоката и позаботился обо всем на случай, если со мной что-то случится, — сказал он.

— Пирс, не нужно! — умоляющим тоном сказала Джоан.

— Вы с Жаклин будете обеспечены, все переходит к вам. В основном это дом в деревне, какой бы он ни был, и то, что осталось от поместья. Если тебе что-то понадобится, ты можешь обратиться к Пруденс.

Джоан скривила гримасу:

— Лучше уж я не буду этого делать!

Он внимательно посмотрел на нее, но затем сумел заставить себя улыбнуться, наклонился и поцеловал ее.

— Позвонишь мне сегодня, когда доберешься в Лондон? — спросила она.

— Да.

— На Рождество приедешь? — снова спросила она.

Он вспомнил, как грубо ответил Кларе, когда она задала ему тот же самый вопрос во время прошлой войны. Поэтому он кивнул и сказал:

— Я попытаюсь.

Он еще раз поцеловал ее, потом Жаклин, после чего быстро поднялся по ступеням трапа в самолет. Заняв свое место у окна, он смотрел на жену, стоявшую с его дочкой на поле аэродрома и махавшую ему рукой. Он улыбнулся, помахал ей в ответ, но тут завертелись пропеллеры и самолет начал выруливать на взлетную полосу. На несколько дней он остановится в Лондоне, а затем отправится во Францию на действительную военную службу, чтобы остановить наступление немцев. Жизнь предоставила ему второй шанс.

Клара нервно теребила конверт, разглядывая аккуратно напечатанный на нем адрес. Она посмотрела на часы: почти два часа дня. Сунув письмо в карман своего кардигана, она подошла к зеркалу в гостиной, пригладила белокурые, с проблеском седины волосы и проверила, как выглядит. Человек, которого она ждала, опаздывал уже почти на час, и она постоянно посматривала в окно с видом на парковую зону своего загородного дома в Кенте, который достался ей в наследство от бабушки Луизы.

Взяв с кофейного столика газету, пестревшую заголовками о войне, она быстро просмотрела ее. В разделе светской хроники взгляд ее остановился на фотографии Пирса с молодой женой и младенцем. Под снимком стояла подпись: «Лорд Армстронг со своей женой Джоан и их дочерью Жаклин».

Услышав шум подъехавшего автомобиля, она тут же сложила газету. Торопливо направившись к выходу, она открыла дверь и, бросившись к идущему ей навстречу улыбающемуся мужчине, заключила его в объятия.

— Ты с каждым днем все молодеешь, — радостно сказал он, когда они вошли в гостиную.

— Все говорят о тебе, что ты стал обольстителем, но внимательнее подбирай свою аудиторию! Я невосприимчива к грубой лести! — с усмешкой сказала она, усаживаясь на диван рядом со своим восемнадцатилетним сыном Джеймсом и беря его за руку.

— Нет людей, равнодушных к лести, — сказал он, ухмыляясь ей в ответ.

— Как твои последние экзамены?

— Неплохо. Думаю, худо-бедно, но я их сдал.

Она полезла в карман, вытащила оттуда письмо и нервно протянула ему.

— Это пришло для тебя с утренней почтой.

— Я знаю, что это, — сказал он, глядя на ее встревоженное лицо, а потом добавил: — Да и ты тоже знаешь.

Она кивнула, а он, разорвав конверт, быстро прочел лежавшее там письмо и улыбнулся ей:

— Королевский колледж хирургов… принял меня в качестве своего студента!

— Джеймс! — Клара крепко обняла его. — Все утро я так волновалась! Какое облегчение! — Она радостно покачала головой. — Ты будешь замечательным врачом, совсем как мои братья.

Он сложил письмо и сунул его обратно в конверт.

— Но из-за войны все это может быть отложено. Меня могут призвать в армию.

— О, Джеймс, не говори так! — С объявлением новой войны ужасные воспоминания о войне предыдущей преследовали Клару беспрестанно. — В такое время от тебя будет гораздо больше пользы как от медика, чем как от солдата. Гораздо лучше стараться спасти чужие жизни, — умоляющим тоном произнесла она.

— Посмотрим, — ответил он.

— Джеймс… Я уже давно хотела поговорить с тобой. Это касается твоего отца.

Лицо его стало хмурым.

— И что с ним?

— Пирс женился во второй раз, и у него родилась дочь.

— Ну и что? — Казалось, что ему это совершенно неинтересно.

— А то, что теперь ты вырос и вправе выбирать, хочешь ты, чтобы он знал о тебе, или нет. Тебе известно, почему я сделала то, что сделала, и почему до сих пор скрывала тебя от него. Однако сейчас ты уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решение. Если ты захочешь связаться с ним и заявить о своих правах на наследование, я судить тебя не стану.

— Наследование?

— Ты являешься полноправным лордом Армстронгом, наследником дома и земель в Ирландии. И я не хочу, чтобы ты потом сожалел об этом.

— Я не буду ни о чем жалеть. Мне не нужен его титул или этот дом. Когда-то давно ты приняла правильное решение, единственно правильное. И я поддерживаю тебя в том, что ты сделала. — Он потянулся к ней и взял ее за руку. — Его жизнь стала беднее оттого, что в ней не было нас с тобой.

— А тебе даже… даже не любопытно?

Он взглянул на нее, подумав об ужасных временах, которые ей пришлось пережить в ее супружеской жизни, и о том, как отважно она воспитывала его одна, когда, вернувшись в Лондон, обнаружила, что беременна.

— Нисколько. Это моя жизнь, я знаю только ее и не хочу ничего другого, — уверенно сказал Джеймс.

Она крепко сжала его ладонь.

— Я надеялась услышать от тебя именно это.

— Я не хочу пускать отца в нашу с тобой жизнь, после того как ты так долго скрывала меня от него.

— У меня не было выбора… Пирс был очень ущербным. Он был плохим мужем и стал бы ужасным отцом. И я уверена, что он боролся бы за то, чтобы отобрать тебя у меня.

— Я знаю, что ты вела себя очень мужественно, воспитывая меня в одиночку.

— Я боготворю каждую минуту того времени. К тому же мне очень помогала моя семья: они сомкнули ряды вокруг нас с тобой. В особенности моя бабушка. В это трудно поверить, но я всегда была любимой внучкой Луизы.

— Кроме того, ведь дом в Ирландии непригоден для жилья, верно?

— Он сильно пострадал от пожара, — сказала она, вспоминая события той ужасной ночи.

— Что ж, я не хочу отвечать за все это — благодарю покорно!

Джеймс показал на висевшую на стене картину, на которой был изображен нарисованный Кларой Армстронг-хаус, и сказал:

— Он у тебя очень печальный. А когда-то был таким прекрасным домом.

Клара с улыбкой взглянула на изображение дома и ответила:

— Возможно, однажды он снова станет таким.