День цветения

Тот, Кто Вернется

Йерр. Малышка, послушай…

Бесполезно. Она закрылась. Обиделась. Да, я хотел пойти узнать, где Иргиаро и что с ним. Да, я собирался это сделать, хотя сейчас мне лучше полежать. Ну и что, в конце концов?! Да, я слаб, как кутенок, я — не эсха онгер, и грош мне цена! И теперь лежу, как куча дерьма, каковой и являюсь, лежу, обездвиженный тобой, девочка. Чтобы знал свое место. Ты абсолютно права. Нечего пытаться прыгнуть выше головы.

Пить хочется. И, так скажем — наоборот — тоже. Впрочем, полчетверти уже кончаются… Да. Я пошевелил на пробу правой рукой. Потом ногами. Ну, все. Сейчас все тебе будет, и водичка, и…

Йерр одним плавным движением скользнула ко мне, залепила хвостом в грудину и истекла из пещеры, походя двинув валун-"дверь" влево и на место.

Маленькая Марантина оторвалась от хозяйственных дел, посмотрела ей вслед и перевела взгляд на меня.

— Опять?

— Ага, — мне оставалось только ухмыляться, — Через полчетверти вернется. И — опять.

Йерр, ты слышишь меня?!

Пришел отдаленный ответ.

Надо лежать, Эрхеас. Еще полное солнце лежать, и полсолнца. Мы скоро вернемся, Эрхеас.

Почудился ли мне сарказм в ее голосе? Обычно, насколько я знаю, рахры так себя не ведут… Может, это — из-за общения со мной? Ведь все, что у меня внутри, малышка пропускает через себя… Боги, какое счастье, что она не слышала меня, когда я собирался к Эдаваргонам… А что такое "серая волна"? Таосса говорила — рахр становится "потоком лавы"…

Раз-два — нету. Зачем ты думаешь об этом сейчас? Если это случится…

Тьфу ты! Надо отвлечься. В глотке пересохло напрочь. Я тихонько кашлянул. Маленькая Марантина сразу обернулась.

— Ты не могла бы дать мне воды?

— Конечно, — принесла котелок, приподняла мне голову.

— Ты только держи, я пить-то могу.

Ненавижу слабость и беспомощность, ты ведь знаешь это, малышка. Зачем, зачем ты это сделала? Поставить на место вессара, а?

— Спасибо, — Маленькая Марантина убрала котелок, бережно устроила мою дурную башку на подушке.

Дорвался. Налакался под завязку. А как быть с тем, что — наоборот? За полчетверти обязательно лопнешь. Из ушей моча пойдет. Ты знала об этом, малышка?

Нет. Нет, ты просто обиделась. Обиделась, что я подумал об Иргиаро и не подумал о тебе. А ты у меня, конечно, сильная, только вот одно слабое место у тебя есть. Эрхеас называется. И лезет, куда не просят, совершенно не считаясь с тем, что подставляет тебя.

Так. Дело становится серьезным. Обездвиживание вовсе не освобождает от необходимости следить за сфинктерами. Даже напротив. Ч-черт.

— Слушай, а давай ты попробуешь меня отпустить, а?

— Я не умею, — с достоинством ответствовала Маленькая Марантина, — Это не входило в мое обучение.

Дьявол тебя раздери, нашла время выпендриваться!

— Я покажу.

— Ну, давай попробуем, — снизошла она неохотно.

— Подними сахт.

Маленькая Марантина завозилась, пытаясь поднять меня, чтобы задрать одежду. Наконец кое-как справилась.

— Правой рукой веди по грудине. Стоп. Чуть выше. Попробуй нажать. Двумя пальцами, сильно.

— Где, здесь?

Пальцы, естественно, сместила. Дайте терпения, Сущие…

— Чуть левей.

— Вот так?

— Сильнее, — она что, издевается надо мной?! — Ну, ткни с размаху! — А, черт! — Мимо. Поставь пальцы на точку… влево уехала… Вот так. А теперь другой рукой ткни.

— Я тыкаю! — обиделась Маленькая Марантина.

— Сильнее ткни. Сил у тебя, что ли, нету? Обделаюсь сейчас.

Онгер из Аххар Лаог, железяка ржавая, боги, да что же это такое?!.

Маленькая Марантина смотрела недоумевающе, потом спросила:

— Это такая точка?

Убью-у…

— Идиотка, я двинуться не могу! Палку возьми, если рукой сил не хватает!

Она еще поморгала.

— Погоди. Что же ты сразу не сказал? Давай сначала пописаем.

Этого еще не хватало!

— Иди отсюда.

Ничего. Продержусь как-нибудь, Йерр же не на все полчетверти ушла, да и вообще, не лопнешь ты, бурдюк вонючий, не лопаются за четверть…

— Ну, что ты дергаешься, я сейчас все устрою, — Маленькая Марантина поднялась и отправилась за посудиной.

А отползти в угол довольно затруднительно, если из всех конечностей работает только шея с гулькой башки на конце, да и та не по максимуму.

— Убери свои лапы, — сказал я Маленькой Марантине. — Отстань от меня. Я прекрасно потерплю. Уберись, кому сказал!

— Не спорьте с врачом, больной, — проговорила она серьезно, — Если вам стыдно, закройте глаза, — набросила мне на физиономию какую-то тряпку, принялась выпаковывать дохлого слизняка из штанов.

Дерьмо. Дерьмо вонючее. Ненавижу. Всех ненавижу.

— Не зажимайтесь, больной. Работайте.

Да подавись ты. Идиотство какое, боги! Видел бы кто-нибудь… Да уж, живым бы этот кто-нибудь не ушел. Помнится, десять лет назад я мог дать по морде человеку, неожиданно хлопнувшему меня по плечу.

— Вот и хорошо, — тряпка сползла с лица, и я получил возможность пялиться в потолок пещерки.

Маленькая Марантина сходила к ручью, потом вернулась уже без посудины, постояла немножко, глядя укоризненно, покачала головой:

— Ну, что ты, в самом деле. Ты же сам лекарь. Ведешь себя, как маленький.

— Извини, — буркнул я и отвернулся.

Шаги ее прошуршали по песку.

— Вот эта палочка подойдет? Значит, куда? Сюда?

И мы попробовали еще раз, с палочкой. И еще раз. И еще.

— Ладно, брось, — не выдержал я наконец. — Все равно никакого смысла. — Йерр права, я ничего не смогу сделать сейчас. — Я не могу рисковать, прости. Я не один. Придется подождать.

Если меня пристукнут, малышка умрет. И Иргиаро я вряд ли сумею помочь. Просто лишний раз покажу, что крылатая тварь — сообщник убийцы.

— Да, — глубокомысленно изрекла Маленькая Марантина, — По точкам бить опасно. Меня предупреждали.

Она так и не поняла. Что ж, это даже к лучшему. Терпеть не могу выглядеть смешным. Сейчас ты дашь мне бадейку, я помочусь и пойду раскидаю треверргарскую стражу одной левой… то есть, одной правой. Только пописаю на дорожку, и всех раскидаю.

— А ты как учился? — спросила Маленькая Марантина, — По муляжу, или… — замялась, быстро глянула в сторону, — По муляжу?

— По себе. Таосса показывала на мне. Потом я на ней показывал, как запомнил.

Всем вещам, связанным с точками, обучает Старший Аррах. Любого аинаха.

— Тогда я буду тоже на себе, — загорелась она, начала щупать свой живот.

— Лучше не надо, — не попадет ведь, полагается ставить пальцы ученика на точку, хотя бы в первый раз, — Я потом покажу, если получится.

Она не слушала.

— Вот здесь, да? Тыкаем с размаху. Ай!

— Перестань, слышишь? Там сердце рядом.

Выключишься еще у меня, а я и привести тебя в чувство не смогу, медуза вареная.

— Почему не получается? — Маленькая Марантина сделала рожицу обиженного ребенка, — Я что-то делаю не так? Мне говорили, нужна не сила. Нужно что-то другое.

Сила — просто для того, чтобы подействовало на меня. Той же Таоссе достаточно было бы легонько меня коснуться…

— Я научу тебя. Сядь, успокойся. Что смогу — покажу. Слово.

— Слово? — уцепилась тут же.

Как клещ.

— Если получится.

Кто его знает, как все повернется. Иргиаро вон до сих пор не показал, как уходить в Нигде. Времени нет, не совпадаем…

— Ну вот, — надула губки Маленькая Марантина, — Опять на попятный.

— Скажем так — если останусь жив.

Она засмущалась, какое-то время разглаживала мою котту на коленях, потом посмотрела на меня:

— Почему бы тебе не остаться в живых?

— Я не против, — усмехнулся я. — Как получится.

Все зависит от того, кто заправляет там, в Треверргаре. Но я не могу, не могу встроиться в этого вашего отца Дилментира! Он мне не был нужен, я его не прокачивал, на черта мне сдался капеллан… Ты говорил, Учитель, ты говорил:

— Не упускай деталей, наследник. Помни, отправной точкой расклада может оказаться все, что угодно. Подстреленная охотником птица. Пыль на шкафу. Чернильное пятно на рукаве каллиграфа. Чих старого деда.

Ты говорил это, я кивал, я думал, что понял тебя, и вот — сел в лужу. В большую-пребольшую лужу. Я не чувствую этого человека, напрочь не чувствую. И имею две абсолютно равноправные, одинаково проработанные линии. И какая из них — реальность, зависит от поведения "старенького, доброго, тихого, исполняющего свой долг, незаметного"…

— И что ты собираешься делать, чтобы получилось? — спросила Маленькая Марантина.

— Сначала собираюсь прийти в форму и только потом чем бы то ни было заниматься.

— И чем же ты собираешься заниматься, когда придешь в форму?

Она потихоньку заводилась. Хорошо. Все лучше, чем опускать руки. Нельзя ломаться. Никогда.

— Выяснить, что в Треверргаре. А там — посмотрим, — вытащу Иргиаро, скажу Ульганару, чтобы не грыз себе печенку, может, скорчу рожу сторожевому псу… — Видимо, я собираюсь в Каорен.

— Меня интересуют более близкие планы, но ты, кажется, не желаешь со мной ими делиться. Например, что ты собираешься делать с оставшимися Треверрами?

Скоро уже засопим и начнем таращить глаза. Хорошо. Молодец. Соберись, а то еле ползаешь, как мороженая рыба.

— Треверры больше не входят в мои планы, — сказал я. — Ближайшие планы — узнать, где Иргиаро и куда делся твой приятель.

— Мой приятель — Иргиаро, не так ли? — она подняла брови.

— Твой приятель — отец Арамел, — фыркнул я, — Иргиаро — это Иргиаро.

Мой ученик, между прочим. Уже почти научившийся быть злым. По крайней мере, сам так считающий.

Маленькая Марантина уселась поудобнее, с интересом разглядывая меня.

— Почему ж ты так ненавидишь отца Арамела?

Я ухмыльнулся:

— Он испортил мою сахт.

— Да, — она всплеснула руками, — Точно. Испортил.

— Угу. Напрочь.

— Какой негодяй! Надо его тоже убить.

— Зачем?

— Ну, как зачем — сахт испортил. Бессовестный!

— Ничего, — я снова фыркнул, — Им и без меня есть, кому заняться. Не из-за сахт, конечно.

Ты ведь не поверила мне, Маленькая Марантина. Ты просто опустила руки и не хотела бороться. А теперь ты потихоньку оживаешь. Ну-ну.

— Дознаватель не будет стеречь труп, — сказала она, — Дознавателю расскажут, что убийца бежал. Дознаватель…

— А вот и нет. Спорим? — жаль, по рукам не ударить, — Он возьмет его.

— Арамела? — недоверчиво хмыкнула Маленькая Марантина.

— Ты дура. Его секретарь — отличный парень. Скрутит твоего кальсаберита, тот и пикнуть не успеет. Борьба лиаров, знаешь ли.

Она помолчала. Потом тряхнула головой:

— Ну ладно. Предположим, Арамел убил Иверену. Зачем?!

— Иверену и Гелиодора, — сказал я. — Обоих. Именно — обоих.

— Обоих. Зачем?

— Деньги, — сказал я. — Нурраны. Наследство.

Взяла. Распахнула глаза, тут же ринулась в бой:

— Но Рейгред — не послушник!

— Куда он денется, — усмехнулся я. — У кальсаберитов — власть. А он любит власть, твой Паучонок.

Между прочим, ни с того, ни с сего не позволили бы ему, не принявшему даже послушание, не говоря уж об ошейнике, не позволили бы просто так шляться в монашеском облачении. Завязан он уже с кальсаберитами, откажись они его брать — скандал устроит, силой пробиваться станет…

— Хм. А если б ты убил и его? — спросила Маленькая Марантина, — Между прочим, почему ты его не убил, когда он приходил в развалины? Монахи тоже не принадлежат роду?

Это, конечно, как посмотреть… Но ведь он не монах еще, Паучонок твой. Просто — клятва оказалась выполненной раньше, чем я думал. Род за род. Два на два.

Один Эдаваргон, уцелевший тогда. И — второй, родившийся позже. В Аххар Лаог…

Один Треверр, слишком маленький, чтобы принимать участие в захвате Мерлутских земель. И другой, родившийся позже. Тихоня-Паучонок…

Два на два.

— У меня были на него виды, — сказал я, — Я просто хотел, чтобы он что-то сделал. Он и сделал.

Маленькая Марантина улыбнулась:

— Ловушку? Он в самом деле тебя чуть не поймал?

— Ага, — я вспомнил этот идиотский ночной переполох, спасший по крайней мере Эрвела, не смог сдержать ухмылки:- Бедный Ульганар. Кстати, какого черта вы шлялись с ним по Треверргару? — а, ну да, конечно, — Ты хотела вылезти на стену или на шпиль?

Зря я про это.

— Подожди… — пробормотала Маленькая Марантина, — Но тебя же еще тогда не поймали…

Когда Арамел травил твою сестру?

— Конечно. Он хотел подбросить мне этих двоих. И подбросил.

Ты ведь до сих пор мне не веришь. Раз наследник крови у нас уже есть, повесим все на него. Тем более, что никто не верит, что наследник крови настоящий. И не удивится убийству явно вокруг наследства. Ты зря это сделал, сторожевой пес. Зря.

— Ты же прекрасно мог убить и Рейгреда, и Эрвела…

Она все еще не понимала.

— На Эрвела ему в принципе было плевать. А Паучонка он рассчитывал уберечь. В крайнем случае, Паучонок остался бы единственным наследником…

— …и ему никто бы не позволил уйти в монахи!

Поймала, ишь ты!

— И он родил бы ребенка лет в семнадцать, оставил бы земли ему под опекунство матери и под надзор королевы. Если кальсаберитам что-то нужно, они это, как правило, получают.

Может, отнять у тебя Паучонка, сторожевой пес? Посмотрим. Сперва — Иргиаро, а потом рассчеты с остальными. Ха, отвезти Паучонка к Эдаро. Сказать — вот, Учитель, у этой мелочи неплохие задатки. Сказать — дарю… Черт, спина чешется… Попробовал поелозить — щас тебе.

— Что-то это все слишком сложно для меня, — пробормотала Маленькая Марантина. — Что-то ты передергиваешь, приятель.

— Интересно, что же это я передергиваю? — нету сил моих больше, — Слушай, пожалуйста, там, под лопаткой… Да нет, под левой…

Блаженство!.. Ох…

— Спасибо. Так что я передергиваю?

— Ты хитрый, — сказала она, — Откуда мне знать, какие цели ты преследуешь?

— Слушай, если я решу тебя играть, я тебе скажу. Слово.

И поверь, Маленькая Марантина, мне это совершенно не помешает сделать тебя, как если бы ты ничего не знала.

— А что стоит твое слово? — фыркнула она, — От тебя я видела только обман.

— Обман? — я задрал бровь, — Это когда же?

— Тот, Кто Вернется — обман, — изрекла она, — Вызыватель духов, тоже мне!

Да делать мне больше нечего было, как только тебя обманывать! Ты сама себе голову морочила. И про духов, и про колдовство, и еще черт знает, про что. "Благодарный слушатель". А она продолжала:

— Адван Каоренец — обман! Гвардеец, ага?! Всех обманывал…

— Тот, Кто Вернется — мое имя, — перебил я. Так меня звали за пределами Аххар Лаог, — Адван Каоренец — маска.

— Обман, как его не назови! — авторитетно заявила Маленькая Марантина.

Ах, так?..

— Слушай, а ты сама? Кто мне врал про заботу о несчастном больном прокаженном бродяге? Из развалин гнала, от Мотылька своего подальше. Кто требовал вызвать дух Невела Треверра? Нужен он тебе был, дядюшка твой? Аптечка моя тебе была нужна, а не дух Невела Треверра. Ладно хоть — ядов не нажралась, исследовательница. А про развалины кто врал? Куча камней, куча камней! Кто врал бедному Адвану Каоренцу, любителю архитектуры?

— Как будто Адвана Каоренца интересовала архитектура, — пробурчала Маленькая Марантина, — Подземный ход искал Адван Каоренец.

— Нет, — я улыбнулся, — Подземный ход искал Тот, Кто Вернется. Адван Каоренец — дорвался до гиротской старины. Ему действительно это было интересно. Он даже рисовать пытается, Адван Каоренец. Башни там, мосты, дороги. Не умеет, правда…

Это Эдаро предложил. Естественно, в меру глупо… жизненно, короче.

— Сейчас-то ты зачем мне голову морочишь! — возмутилась Маленькая Марантина, — Врал-то ты, а не Адван Каоренец.

— Да никто не врал, — поморщился я, — Ты просто не понимаешь. Маска — это отдельный человек, совершенно другой, чем ты. Он — сам по себе. Только тогда эта маска чего-нибудь стоит. Тебя ведь учили. Тебя должны были этому учить. Вон как Паучонок лихо шевелит лапками.

Она надулась. Учили, конечно. Только вот мало чему научили. И виноват в этом, естественно, бедняга Адван Каоренец лично. И никто другой.

— Меня марантины учили, — буркнула, глядя себе в колени.

— А до марантин? А Арамела кто на жалость брать пытался? — изобразил "испуганного ребенка" — нашла что показывать кальсаберитскому "искателю истины", — Хреновая у тебя маска, Альсарена Треверра. Девочка-дурочка, пустенькая головка. Щели с ладонь со всех сторон.

— Это не маска, — огрызнулась она, — Это — инстинкт самосохранения.

— Ну, значит, хреновый у тебя инстинкт самосохранения. Много он тебя сохранил.

Маленькая Марантина молчала довольно долго, потом пробормотала задумчиво:

— Не знаю, зачем я с тобой разговариваю.

— Изучаешь, наверное, — фыркнул я.

Она вздохнула:

— Наверное…

Мы еще немножко помолчали, и тут брюхо мое решило высказаться — заурчало прегромко и прегадостно. Жрать оно желает, видите ли!

— Что, — мстительно поинтересовалась Маленькая Марантина, — Теперь какать хотим?

Ах ты, щенявка!

— Если я захочу какать, я наложу в штаны. А тебе придется отмывать мою задницу и стирать шмотки. У тебя это отлично получается.

Маленькая Марантина вытаращилась, хватая ртом воздух. По крайней мере, уже реагируем. Живые мы уже.

Вот и ладненько.