— Да ты что? Настоящий гиротский замок? Старой постройки? — аж на стременах привстал, Каоренец наш.
— Ну да. Старой постройки. Настоящий. Правда, в плохом состоянии.
Вот ведь человек — хватает времени архитектурами да прочими рисованиями интересоваться. Что у него, в сутках — шесть четвертей? Похож он сейчас, извиняюсь, на Нуррана-младшего. На Гелиодора Иверениного. Тому тоже скажи "аламерский фарфор" — сразу стойку делает. Как птичья собака.
— Если захочешь, можно будет осмотреть.
— Правда? Эрвел, приятель, да ты…
О Господи! Адван вдруг — одним плавным движением — вывернулся в стойку на руках на спине лошадиной. От избытка чувств, не иначе. Как акробат, ей-Богу.
— Вот уж не думал, не гадал, что повезет так! — уселся обратно в седло.
Глаза горят, улыбка от уха до уха. Надо будет попросить, чтобы вольтижировке тоже научил…
— Слушай, а почему — в плохом состоянии?
Герен кашлянул. Я обернулся было к нему, но надо ведь на вопрос ответить.
— Потому что заброшенный. Мы жили там какое-то время, пока строился Треверргар. Иверена еще не родилась. Я маленький был, но помню.
— Почему же переехали? — изумился Адван.
Видимо, считает, что, раз этот памятник гиротской старины достался нам, мы просто обязаны были в нем поселиться на веки вечные.
Неожиданно ясно вспомнились низкие, даже для детского моего восприятия, потолки, теснота, холод, эти жуткие конюшни и коровники прямо под общей крышей. Замок, тоже мне! Хлев какой-то, а не жилье благородных людей. Впрочем, гироты…
Герен опять кашлянул. Я сказал:
— Он оказался тесноват для такой большой семьи, как наша. Мы ведь жили там все: дед с бабушкой, отец с мамой, дядя Ладален, дядя Невел, тетя Кресталена приезжала, с мужем, на свежий воздух…
Вроде бы ничем не задел гиротскую Адванову гордость. Она, то есть гордость, у нашего Каоренца совершенно бешеная. За полгода — почти полсотни поединков. Правда, он сам никого не вызывает. Например, за столом Рохар скажет "рыжак худородный", или "эти дикари гироты", или еще что-нибудь вроде того. Адван этак легко локтем кружку с вином — на колени ему. Повернется и смотрит, как на диковинное существо в зверинце. Рохар багровеет, цедит сквозь зубы: "-Надеюсь, ты случайно?" А эта рыжая бестия ухмыляется пренахально: "-Не надейся". И что в такой ситуации делать бедняге Рохару? Свидетелей — человек сорок. Не вызовешь оскорбителя — трус, а трусам в королевской гвардии не место. Н-да. Но надо отдать забияке нашему должное: для скандала поводов — минимум. Представляете — почти полсотни поединков и ни одного не то, что убитого — ни одного раненого! Зато уж на посмешище выставит — будь спокоен. Дерется отлично, поганец рыжий.
— Замечательно, что вы не стали его перестраивать, — заявил Адван так, словно я оказал ему большую услугу.
А поди перестрой такое…
— По-моему, строить заново было проще, — сказал я. — Замок действительно старый, слишком много пришлось бы менять. Отопление, водопровод…
— Ага, — усмехнулся он, — Сортир, опять же.
Вот именно. Представляете себе — удобства во дворе. Благородные господа хозяева бегают во двор, вместе со слугами. Сидят, так сказать, рядком. Тьфу, дикость.
— Кстати! — вдруг ни с того, ни с сего перебил Герен, — Нам с тобой, Эрвел, не мешало бы взять у Адвана пару уроков перед турниром.
Не понял. Какое отношение имеет сортир к турниру и турнир к сортиру? И вообще…
— Ты что, Герен? Мы же приедем, дай Бог, к концу третьей четверти, Всенощная, потом разговеемся, а потом с утра — уже турнир.
После Всенощной, что ли, с мечами прыгать? А мне — так вообще с дубиной какой-то. На виду у гостей.
— Ладно, командир, не переживай, — усмехнулся Адван, — Вы ведь и так — гвардейцы. Или там, в гостях у вас, будут вояки?
— Нет, — фыркнул я. — Только благородные господа. Ну, еще отец Арамел, кальсаберит из Сабраля, Рейгредов духовник. Но он, скорее всего, в турнире участвовать не будет.
— Ну и ладненько, — отмахнулся Адван. — Ты мне лучше про замок расскажи.
— Да что рассказывать? Ну, донжон, два флигеля. Мы с мамой и отцом жили в левом крыле…
— О! — воскликнул Герен. — Нас, кажется, встречают! — пришпорил коня и умчался вперед.
Я лично не видел никого и ничего, хотя бы отдаленно напоминающее выехавших нам навстречу, да и с чего бы…
— Слушай, Эрвел, — Адван осторожно тронул меня за плечо, — Я что-то не так сделал? Не то сказал?
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Вроде все в порядке…
Что нашло вдруг на Герена, а? Чем ему не понравился наш разговор? Вполне невинный разговор. Об архитектуре. Я ведь никаким образом не проявил, например, неуважения — ни к гиротам вообще, ни к Адвану в частности…
Но наш капитан несся галопом, как в атаку, и нам с Адваном не оставалось ничего, кроме как тем же аллюром последовать за ним.
Может, он просто хочет поскорей увидеть Альсарену? Сомневаюсь, честно говоря. Герен — не двадцатилетний влюбленный юноша. Да, Альсарена ему нравится, но, простите, нести откровенную чушь… Нет, ему определенно не по душе пришлось, что я рассказывал про этот замок, как же его, Господи?.. Не помню.