День цветения

Эрвел Треверр

Что-то не так. Не так что-то. Не могу понять, что. Господи, я просто сошел с ума. Свихнулся от перенапряжения. Герен вернулся, живой, здоровый, ему удалось сбежать от убийцы, и вампир Мотыль жив, плевать, что покалечился, раз жив — можно вылечить, и теперь…

Из конюшни выводили "хватовских" лошадей. В основном этим занимались сами "хваты", конюхи предусмотрительно не путались под ногами, как и люди в форменных плащах генетской Стражи. Просто глазели. Ничего не понимаю, еще один отряд? Уже ведь уехали, полсотни…

Двадцать человек, двадцать лошадей — огромных тварей, похожих на каоренских нилауров, хотя, конечно, это не нилауры, не настоящие нилауры, то есть — в отдаленных предках, может быть, и был нилаур, о чем я думаю, Боже мой, дурость какая… Дед поговорил с Гереном и приказал "хватам" выступать. Дед считает, что все в порядке, а я, видите ли…

Они вышли на крыльцо, облаченный в доспехи Герен и "хват", который помогал ему, у "хвата" на спине — какой-то узел нелепый, бедняга аж согнулся… Альсаренины псы — правильно, они могут пригодиться, две здоровых зверюги…

"Хват".

"Хват"?

Господи.

Нет, я сошел с ума…

Она же сейчас в седло полезет! И никакой груз не поможет, Герен!

Спокойно.

Быстро.

Плеснул себе на грудь из фляжки — слава Богу, там арваранское, воняет изрядно. Завопил истерически:

— Коня мне! Я еду с ними! Сейчас же, так вас и разэдак! — ринулся к конюшне, споткнулся, уронил конюха, кто-то подхватил меня, а я продолжал орать:

— Коня! Лошадь! Прочь, хамье! Герен, я с тобой!

— В чем дело?

Вот и дед. Лично проследить за отправлением экспедиции за вампиром.

— Пшел прочь! Убери руки, скотина! Герен! Подожди меня! Прочь!

— Окатите его водой, — лица мне не было видно, голос у деда всегда ровный и спокойный, но я просто всей шкурой почувствовал его брезгливое удивление — когда успел набраться, щенок?

Ледяная вода.

Бр-р!

— Э, господин, получшей вам?

— Да я вас всех высечь велю, дармоеды! Да как вы смеете!..

— Еще.

Садист ты, дедушка. Да-да, самый настоящий.

— У-у-у!!!

Они уже выезжают за ворота.

Герен, "хваты" и Альсарена. И ты ничего не понял, дед. И она уедет. Уехала. Все. Сегодня — похороны, она не простится с отцом, но отец же все видит сейчас, все видит и знает, он не обидится, он простит…

Спасибо Тебе, Боже. Спасибо. И тебе спасибо, Герен. И… И тебе, Адван, тоже спасибо, потому что без тебя у Герена бы не вышло обмануть деда Мельхиора… И про первый отряд, который пошел в погоню за тобой, ты знаешь, вы пропустите их, или обогнете, с вами же — эмпаты, Мотыль и этот твой дракон, а дед поверил Герену, иначе не выпустил бы его из Треверргара…

Герен обманул его, Господи! Мельхиора, понимаете вы? Вот просто так, легко, походя — пришел и сделал самого Мельхиора Треверра.

А?! Знай наших!

Вот только Альсарены все равно довольно скоро хватятся. Да еще урод этот, ну, которого Герен, видимо, приложил по башке… И дед сразу поймет, что я тут за представление разыгрывал…

— Поди-ка ты, господин хороший, переоденься. Застынешь на холоду-то.

Я потер лицо руками. Пробормотал что-то маловразумительное. С тоской поглядел на запираемые за экспедицией ворота. Слегка пошатываясь, поднялся по ступенькам крыльца, мимо деда Мельхиора, мимо сморщившей нос Агавры, мимо, мимо…

И уже в коридоре меня догнала мыслишка. Догнала и тюкнула точняком в маковку. Имори. Альсарену вывели из-под удара. И вампира дед не получит, вампир, скорее всего, здоровехонек. Теперь за все — и за всех — ответит Имори.

А мне без короткого поводка ходить не больше получетверти при любом раскладе.

Рейгред.

Не может он не понять. Не может. У него же голова на плечах. И неплохая голова. И вообще, закидоны эти его — явление временное. Он просто самоутверждается. Но он все понял, я знаю. Я чувствую. Я помню его лицо. Он…

Он — мой брат. Мой Рейгред.

И, кроме него — некому.