День цветения

Аманден Треверр

Я долго не мог уснуть. Прокручивал и прокручивал в голове бесконечное колесо, пытался пристроить стежок к стежку в этой почему-то странной вышивке. Нитки цеплялись, путались…

Потом все-таки я провалился в сон. И пробудился с осознанием мысли, все странности объясняющей, но мысль отстала, затерялась в лабиринте не запомнившегося сна. Схватить ее за хвостик мне не удалось.

— Пора, хозяин.

Имори возвышается надо мной густой предрассветной тенью.

Я поднялся с кровати. Имори запалил светильник, взял свой мешок, оставил на столешнице деньги для кабатчика и мы отправились на задний двор. Совершенно незачем демонстрировать себя у парадного крыльца.

Что же это было, что не давало мне покоя? Я чувствовал — это важно. Это очень важно…

Убийца — наследник крови. Уцелевший член семьи или не присутствовавший на празднике сам-ближний. Он начал убивать со старшего поколения. Невел. Ладален. Почему — Майберт? Не следом за Невелом (если говорить о вычистке сперва одной ветви родового Древа), не после нас с Улендиром и Кресталеной…

Имори разбудил конюха, тот, ворча, что "не спится господам хорошим, словно гвоздь им куда забили, ночь-полночь, а они шасть да шасть", — вывел серого жеребца и пошел за моей лошадью.

Майберт. Единственный из Трверров с длинными волосами…

Имори взгромоздился в седло, озирая пустой двор. Я шагнул было вперед, на крыльцо…

О Господи. Почувствовал, что покрываюсь холодным потом.

Он просчитал меня. Он знал, что я сделаю… Он знал, как я подойду к Майберту, как загляну в лицо ему… Он — просчитал меня! И спокойно, уверенно — стронул.

Он знал, знал, что я поеду к Мельхиору — не в Генет, а к Мельхиору, — что я не посмею решать без него, и что сегодня я выеду до рассвета, Господи Боже мой, что дорога будет пуста, он вел меня, вел, как маленького, как когда-то — отец и сам Мельхиор…

— Имори, мы никуда не едем.

— А? — телохранитель мой развернулся в седле, — Что, хозяин?

Я сделал к нему шаг, и другой.

— Мы никуда не едем, Имори.

Он, конечно, просчитает и это, но теперь я знаю, что меня — ведут, и смогу…

Лошадь.

Рысью.

Въехала в ворота, открытые для нас.

На лошади — всадник — черный размытый контур.

Ближе.

Ближе.

Он.

Это — он.

Назад, в дом!.. упасть наземь!.. Имори!..

Мне показалось, я вижу его лицо, лицо старшего Эдаваргона:

"— Будьте прокляты, убийцы!"

Нет, Господи, я…