…Сухие смуглые лица в обрамлении черных волос. Черные глаза без привычной уже ледяной клинковой стали. Улыбка — словно на всех одна. Тепло. Тепло Второго Круга. И Третьего…
Меня рывком вышибло из сна. Совсем расклеился. Даже Контроль не сразу срабатывает…
Гэасс-а-Лахр. Шесть Гэасс-а-Лахр в жизни моей. Хотя меня не "лахр". Меня только "эрса". Йерр, девочка…
И кровать — слишком высокая, слишком мягкая, неудобная, и стулья-табуреты — дурацкие, неуклюжие, и стол идиотский растопырился, и ковер на стене — аляповатый, грубый рисунок, и железо на нем — дрянь… И ощутимо давит тоска по точеным, выверенным до толщины волоса линиям, по звенящим чистым узорам, по своду пещерки над головой, по тихому, почти незаметному журчанию ручейка, по…
Размазался соплей. Плохо. Если уж снится Гэасс-а-Лахр…
Раз-два — нету.
Зачем вспоминать Гэасс-а-Лахр? Чтобы физически, до ломоты в костях и судорог в мышцах ощутить отсутствие Йерр? Май, все лето и два месяца осени. Как долго, девочка… Надеюсь, ты осторожна.
Скоро я увижу тебя. Уже совсем скоро. Судьба подкинула подарок. Придется ехать дня на два попозже, чем собирался. Но в основном — время и место — как рассчитывал.
Вещей с собой брать не стану. Все останется здесь. В этой комнате. Я больше не вернусь сюда.
Как много за спиной, девочка — людей, мест, лет. Почти четверть века. И дорога моя близится к концу. Она закончится там же, где началась. Дорога. Долгая, нудная работа. Мгновение радости — будет ли? Успею ли, девочка? Сам не знаю. Как сложится.
…Старшая — отбрасывает со лба жесткую черную прядь.
"— Все, что мог, ты взял. Ты ведь чужак, Эрхеас, — грустно-виноватая улыбка. — Родись ты здесь…
Да, я знаю. Знаю, сестра. Успевшие закостенеть связки, грубые суставы. Отвратительная реакция. Плохая центровка — поднять рахра, конечно, смогу, а вот далеко ли унесу… Но мне достаточно. Там, куда я уйду, не умеют половины того, что ты дала мне, Лассари, сестра моя, Наставник. Ведь я все равно не смогу вернуться сюда. Так зачем оставаться в живых?..