Живой Журнал. Публикации 2007

История про разговоры DCCCXLII

— Знаю-знаю. Оттого и говорю с вами опасливо.

— Вы-то чего опасаетесь? Валькирий? С другой стороны ваши друзья безо всяких валькирий выпили всю водку у вас в доме.

— Тут и не поймёшь — куды бедному крестьянину податься. Раввины придут — всю водку выпьют, Жидоборцы — обратно всё вылакают. Впрочем, я всех люблю. Даже непьющих мулл.

— А там интересно. В Коране есть запрет на сок перебродившего винограда в точном определении. А в расплывчатом определении запрет на всё то, что туманит разум. Вот и не пьют. Прикидывают, правда, при этом каждый раз — туманит или не туманит. Теперь, хоть я и старенький, (пожил, слава Богу), но хочется чтобы уж не так скоро мне зенки мёртвой водой залили.

— Не желаете, значит, духовно возрождаться? Ладно, вычеркиваем из списка.

— Да уж. Я как-нибудь отдельно. Мы с вами лучше о погоде. О пенсии — мне вот, например, прибавили.

— Мне третий месяц задерживают. С чего бы я иначе начала подрабатывать.

— Нетушки. За такие деньги я и палец в чужой рот не положу. Побоюся.

— Вы прямо как та женщина на кладбище, что мертвецов боялась. Чего нас бояться?

— Вот бред-то, прости господи.

— Всё бред? Или выборочно? Водка все же горит ведь во рту?

— Или вам обидно за Русь и не желаете делиться с поляками водкой и пианством?

— Везука вам.

— Я думала — вам везука.

— Нет пока. Но сейчас я буду делать фасоль.

— Приятного аппетита

— Не за что. Это, говорят, вредно.

— Наветы всё, наветы. Не делай того, не делай этого… Всё полезно, что в радость. «Казаки же делились на

а) запорожских — которые жили на Днепре и водку называли горилкой

б) донских — которые жили на Дону и водку называли горелкой

в) уральских — которые жили на Урале и водку называли вином.

Несмотря на столь выпуклые различия в программах казаки сходились в любви к тому предмету, который одни называли горилкой, другие горелкой, а третьи вином.» («Всемирная история, обработанная «Сатириконом»).

— А терских казаков куда дели? Вы ещё скажите, что это лимбургский сыр — наоборот, живой.

— Лимбургский сыр нагревать нельзя — он перестанет быть живым. А стр. пирог нагревать можно. А ответ будет или мы теперь умрем терзаниях?

— Умрёте, конечно. Вам что, обещали вечной жизни?

— Не все равно как умереть, в терзаниях или не. По мне так лучше не.

Извините, если кого обидел.

01 мая 2007