Живой Журнал. Публикации 2007

История понедельника

1. Эти упыри перестали показывать "Дживса и Вустера".

2. Думал о том, не съездить ли в Ленинград.

3. Написал вопроосы для Распутина.

4. Самая интересная книга года для меня — книга покойного Зверева и книга покойного Туниманова о Толстом.

5. Читал сборник выступлений Даниила Гранина, изданный каким-то Петербургским Гуманитарным университетом профсоюзов — хер его знает, что это за университет, но отчего-то он роскошно издаёт своих почётных докторов. Вот издал книгу Лихачёва, вот принялся за Гранина. Я бы, правда, сменил ему всё-таки имя — что-то в имеющемся имени есть странное, вроде Императорского человеколюбивого общества. Впрочем, это может быть вполне достойное учебное заведение, и я зря выпендриваюсь.

Так вот, это замечательная книга, потому что даёт представление о прошлом. Именно о недавнем прошлом: дело в том, что Даниил Гранин — хороший, честный советский писатель. Не в том дело, что он был членом КПСС (а он вступил в партию в 1942 году на фронте), а в том дело, что, читая этот сборник статей, интервью, выступлений и прочих фрагментов не-прозы и недо-воспомнаний (того, что обычно заполняет последний том собрания сочинений и неожиданно оказывается очень интересным), ты возвращаешься не в сороковые и не в семидесятые, а в конец девяностых.

Многие из кумиров того времени сейчас читаются со стыдом — «Боже, что за чушь он несёт, и как мы могли тогда это слушать»… Нет, тут вот дело в другом — Гранин вполне честно смотрится и сейчас, но понятно, что это какой-то особый стиль мышления, эйфорический, с некоторой принципиально невоспроизводимой верой в те или иные поступки людей и следствия этих поступков. Что если сделать-то, то обязательно произойдёт вот это. Что нужно возмущаться тем-то и тем-то, и из самой силы этого возмущения, а то и без прочих движений, мир преобразуется и всё станет хорошо. Во всяком случае, в этой конструкции много позитивизма. Этот путь не хуже многих, я говорю лишь о собственной эмоции удивления — гляди-ка, вот оно, так было, а я уже начал забывать.

То есть, в книге принципиально другая реакция на происходящее, нежели чем та, что я вижу сейчас. Так, наверное, размышляли греки до изобретения стоицизма — а у нас в эпоху Перестройки, «Огонька» и Съезда народных депутатов. Очень интересный, прошу прощения за высокопарность, экзистенциальный опыт.

Извините, если кого обидел.

12 марта 2007