Оруженосец

Глава 38 Путешествию в Империю (18). Наказание

Из состояния сна я вываливался постепенно. Просыпаться рядом с красивой девушкой, такой тёплой, прижавшейся к твоему телу — ощущение исключительно приятное. А вот осознавать, что из психолога у тебя только твой наставник, который ещё неизвестно как отреагирует на твои закидоны — не особо приятно. Для чего мне психолог? Да уж скорее психиатр тут нужен… Почему? Потому что я у себя диагностирую что-то похожее на биполярное, мать его, расстройство! Каким образом? А тут надо просто вспомнить мои мысли до того, как я встретил Дарлу вчера: «политика Империи страшная», «лезть не буду, иначе акулы здешней политики меня с потрохами сожрут»… И что в итоге?

Переспал с политическим объектом! С целой, мать её, принцессой страны, что заняла половину континента. Ну не идиот ли? Идиот… Но… Я ещё раз посмотрел на мирно спящую рыжеволосую красавицу… Стоит признать, что чисто физически мне она здорово помогла. Должно быть ещё и факт того, что она принцесса добавило мне немного удовольствия. Ладно… Надо бы, по-тихому, убраться отсюда. Её стражники явно привыкли исполнять все приказы. Но то Золотые Гвардейцы. А вот что касательно слуг данного особняка, принадлежащего Курфюрсту… Я больше чем уверен — Курфюрст если не знает, то узнает в ближайшее время — с кем додумалась переспать принцесса. И последствия могут быть самые разные…

От женитьбы на ней, что звучит даже больше сказочно. Это в Фловерруме я наследник аж целого Герцога, одного из могущественнейших аристократов в стране. Здесь многие герцогские титулы, порой даже не так значительны, как графские. Вон, Курфюрстами могут назначать даже графов, и те по влиянию способны соперничать с Королями. А другие варианты… Нейтральный, при котором меня отпустят — столь же маловероятен, сколь и женитьба… И наиболее жестокий — убийство. «Ты осквернил нашу принцессу — умри». Что-то вроде этого. Встав с кровати я спокойно пошёл по комнате, начав собирать свою одежду, параллельно одеваясь в неё. Наконец, закончив с бригантиной, я было двинулся на выход, как ощутил движение на постели.

— Уммм… И куда это ты решил уйти от прекрасной дамы, Люцион? Даже не попрощавшись, — голос принцессы сквозил насмешкой.

— Я подумал, что лучше не смущать прекрасную даму своим присутствием…

— Ты всё ещё считаешь, что меня можно смутить после этой ночи, что мы провели? — улыбнулась Дарла.

— Кто знает, — вздохнул я, тихо сбежать не вышло. — Но меня больше волнует — что дальше?

— Дальше? — удивлённо спросила Дарла. — А чтобы ты хотел? Жениться на Принцессе и получить титул?

— Сомневаюсь, что это возможно.

— А ты бы хотел, да? — спросила у меня Дарла. — Твой отец вряд ли будет тебя рад видеть дома, поэтому остаться и закрепиться в Империи для тебя было бы неплохо. Но приказывать тебе, заставлять тебя — я не буду. Хотя я и предлагаю тебе войти в мою свиту, наравне со всеми остальными моими друзьями.

— Дариус фон Нортс, Юджин Кайл, Адольфо фи Ранц, Зейн фи Маликот и Систина фи Орхт, — перечислил я её друзей.

— Разумеется, — кивнула она. — И да — на свадьбу можешь даже не рассчитывать. Мой отец изрубит тебя на части, — печально произнесла она. — Едва услышав про твои амбиции. Разумеется, став членом моей свиты ты должен будешь принять множество правил поведения при мне, в том числе в столице Империи. Если тебе интересно — мы будем спать… Но замуж я, скорее всего, выйду за Дариуса. Либо за младшего брата Мерлиха Юриха фон Ларцига. Тебе придётся смириться, так же, что я от тебя никогда не рожу ребёнка. Слишком уж ваша особенность — передавать свою невероятную внешность по мужской линии бросается в глаза.

— Мда, звучит перспективно, — получить стабильную жизнь при Императорском дворе… И роль Принцесской подстилки, с околонулевыми шансами, учитывая какая у меня будет репутация, подняться чуть выше. Да ещё и получить, в перспективе, множество врагов из-за близости к Дарле. И к тому же — малейшая ошибка, беременность от меня, рождение мальчика — и меня в тот же день казнят, сварив в кипятке. Как везде — есть плюсы, есть минусы… Но минусы, на мой взгляд — куда жирнее плюсов. Нет, без риска для жизни мне вряд ли удастся получить достойную жизнь в этом мире… Но тут не риск. Тут буквально — самоубийство из-за одного неверного взгляда, так мне кажется. А доверять своему чутью я привык. И пусть я был финансистом, а не политиком, но… Я был вполне успешным финансистом, состоятельным. А такими у нас не бывают, если у них нет в том числе развитого чутья. И сейчас оно в набат било: «пойдёшь в слуги к Дарле — умрёшь».

— Мой отец… — произнесла Дарла тихо. — Очень жестокий человек. Для него не существует… Почти ничего святого. Всё что у него есть — Империя. Он всё делает лишь во благо Империи… В своём понимании этого слова, — пояснила Дарла. — Для него наша связь — унижение не сколько семьи Мриз. У нас за всю нашу историю столько унижений было, мы и за половину не отомстили, как следует. Для него наша связь — это унижение всей Империи.

— И он меня убьёт за неё, — сделал вывод я.

— И скорее всего не только тебя, — отметила Дарла. — Меня тоже…

— Что? Твой отец убьёт собственную дочь из-за ночи секса? Не только любовника, но и дочь?

— Я знаю его семнадцать лет, Люцион, — произнесла она. — Он и убивал за меньшее.

Ну и нравы у текущего Императора. А я думал, в Империи жестит только Мерлих, который вроде как уничтожил два герцогских дома под ноль, потому что первый выдал свою дочь за второго, а он вроде хотел эту женщину своей женой.

— Хммм… Тогда мне даже стоит покинуть Империю, — сделал вывод я.

— Да, выходит, что ты ко мне не присоединишься, — вздохнула она.

— Ты уж прости, Дарла, ты красивая женщина, великолепная… Но жизнь у меня лишь одна.

Точнее вторая, но я не думаю, что мне дадут третью.

— Это понятно, — она встала с кровати и подошла к шкафу, что стоял неподалёку, выудив оттуда лёгкий халат и накинув его на себя. Да, за окнами вновь падал снег, но в покоях было тепло, что меня удивляло. В таверне даже спать приходилось в одежде. А ведь «Великая Пика» не самая последняя таверна. Её грудь призывно покачивалась при ходьбе… Так стоп, ты уже разрядился, с тебя хватит. Так же она взяла флакон с жидкостью, что лежал в том же шкафу, в особом отделе и тут же осушила его. — Если что — я только что выпила «Пустой Цветок», так у нас зовётся варево, которое исключает беременность. Значит, как я поняла, ты не принимаешь моё предложение.

— Извини… — она поникла, а улыбка на лице исчезла. Она подошла ко мне и поцеловала. После секса, помнится, она рот прополоскала.

— Но всё равно спасибо. Насчёт того, что якобы слуги Рахтов могут рассказать о том, чем мы здесь занимались — не волнуйся. Я смогу убедить их хранить тайну о том, что ты провёл ночь в моих покоях.

Зараза… Вот это, как раз, самое слабое звено.

— А что ты будешь делать с Пандольфом? — спросил я у неё. — Слуги ладно. Но Пандольф — Курфюрст.

— О, уверяю, я с ним договорюсь. Он, конечно, может попытаться женить на мне своего идиота-сыночка — Граздона, но вряд ли будет действовать слишком рьяно. У отца есть строгие критерии к моему будущему супругу и Граздон соответствует лишь одному — он мужчина. Впрочем, договориться с Пандольфом я смогу, это не твоя печаль. Обещаю, я не причиню тебе проблем… В конце-концов — та ночь, пусть и она и была прекрасной, но она следствие моего желания, а не твоего. Ты мне сразу понравился… Как внешне, так и характером. Поэтому мне и жаль, что у нас если бы что и вышло, то мы вынуждены были оглядываться на каждом углу.

И всё же она неплохая женщина.

— Ты прекрасная женщина, — ответил я Дарле.

— Комплимент топорный, — слабо улыбнулась она. — Но мне нравится. Прощай, Люцион. Может ещё увидимся.

Я вышел из покоев и столкнулся лицом к лицу с Юриусом, Золотым Гвардейцем. Мужчина сурово смотрел на меня.

— Она сделала это с тобой по своей воле, так? — спросил он. Я кивнул. — Поэтому — исчезни. Ты не умрёшь только поэтому. И никому ни слова. Я тебя не достану, но шепну, кому надо, в первый отдел Тайной Канцелярии, юнец. И тогда твоя жизнь превратится в ад!

Сурово. А первый отдел, насколько я правильно помню, занимается «делами Императорской фамилии». Но расскажу я только лишь тому, кому верю. Сиру Яну Дорапу, остальным ни-ни.

— Не волнуйтесь, Юриус, — ответил я, обойдя мужчину. — Никто не узнает.

Глинтвейн согревал. Я успешно заливался им в своей комнате, сидя на кровати. А за столом, прямо из бутыли, хлестал вино сир Ян.

— То есть ты, проводя Магду, дочь Марты к ремесленникам — рассорился с бедной девушкой… И в ту же ночь — уложил в постель принцессу этой грёбанной Империи, притом, что планировал вечером сходить к шлюхам и уложить в постель женщину, за связь с которой тебя не убьют⁈ Я правильно понял твой рассказ, Люцион?

— Правильнее некуда, — усмехнулся я.

— Не вижу ничего смешного, — резко произнёс сир Ян. — Я участвовал в двух святых войнах против Небесной Империи. Сражался с пустынниками, воинами Небесников, рыцарями, наёмниками и даже пиратами. С тобой мы прошли через пещеры тварей, убив невероятных монстров. Но за всё что я пережил у меня было куда меньше шансов сдохнуть, чем у тебя из-за прошедшей ночи.

— Ох, простите, сир Ян, я подвёл вас, — повинился я, опрокинув в себя очередную порцию глинтвейна.

— Надо было тебя за ручку отвести в бордель и лично свечку держать, — грубо произнёс Дорап. — Но да ладно. Разглашать это кому бы то ни было и самой принцессе не выгодно. Магнус фитц Мриз не пощадит даже своего ребёнка, если посчитает, что тот наносит вред репутации Империи.

— Вы его знаете? — спросил я у Дорапа.

— Откуда я могу знать целого Императора, бестолочь? — спросил он. — Я с ним не спал.

— Для того, чтобы знать человека, не обязательно спать с ним…

— Да что ты говоришь? — саркастично отметил сир Ян. — Неужели…

— Я вам серьёзно говорю…

Он встал, подошёл ко мне и просто, без затейки, вмазал мне пощёчину.

— Чтобы говорить серьёзно — головой надо не только жрать, да глинтвейн хлестать! Вмазать бы тебе, — от пощёчины, проведённой по мне взрослым, физическим крепким мужчиной, я слетел со стула. Бля, больно же. Хотя… Заслужил от и до. Левая щека горела, будто огнём подпалили.

— Вы уже это сделали…

— О Бог-Творец, за что мне такая кара? — тяжко вздохнул сир Ян. Я встал с пола и вновь присел за стол. — Надо было взять не образованного, не языкастого крестьянского детину. Дёрнул меня Лука купится на предложение твоего отца. А ведь в тебе от него куда больше, чем ты думаешь. Помимо внешности — вы будто ответственности не обучены и не в состоянии вообще предсказать — куда заведут вас же самих ваши действия! Короче так, Люцион Гранд. Мы отбываем из Ридермарка через пять дней. В течении этих пяти дней — ты из таверны НИ НОГОЙ. Можно только со мной в сопровождении. А не то ещё какую-нибудь аристократку разложишь…

— Что? — удивлённо спросил я. — Но… Но чем мне здесь заниматься? Вы ведь не всё время будете меня тренировать!

— А я почём знаю? Впрочем — есть тебе занятие, чтоб время скоротать. ПОПРОБУЙ ПОДУМАТЬ О СВОЁМ ПОВЕДЕНИИ! Благо что ты столько натворил за вчера и тебе есть о чём думать. Все пять дней! — рикужец взял бутыль с вином и начал её натурально допивать. Допив её, он встал. — Я в бордель! И только посмей нарушить мой приказ, Люцион. Я покажу тебе как оруженосцев воспитывают из крестьянских и мещанских детей. В воспитание входит удары ножнами с мечом по заднице. Один мой старый знакомый и вовсе отрубил своему оруженосцу достоинство после того, что он натворил в герцогском замке с дочерью герцога Лидерольона. Но там у человека рыцарский кодекс чести поставлен во главу угла. С тобой же… Достоинство я тебе не отрублю, но задницу исхлестаю так, что на всю жизнь запомнишь уроки. Кого можно в постель валить, а кого нельзя. Сиди и думай о своём поведении, Люцион Гранд!

Он вышел из комнаты, да так хлопнул дверью, что я-было подумал, будто сейчас окно вывалится. Но нет… Разве что вибрация от удара дверью мной ощущалась аж минуты три. А ведь он прав… Нужно же уметь контролировать своё либидо. Как бы я не пытался оправдаться — то, что сделал с Дарлой — это не достижение… Это проёб. В самом простом значении этого слова… Ладно. В дверь постучали… Вряд-ли это сир Ян, он обычно заходит без стука.

— Войдите, — произнёс я на кхандарском.

В неё вошла Марта. От женщины приятно пахло тёплой едой. Она держала поднос.

— Марта? — удивлённо спросил я.

— Я слышала, ты поссорился с сиром Яном.

— Тут настолько узкие стены? — спросил я.

— Стены тут нормальные, но я видела с каким видом он вышел из твоей комнаты и всё поминал какую-то «курву». Помнится, это что-то ругательное с рикужского. Тем не менее, я здесь, чтобы поблагодарить тебя… За проявленное благоразумие в отношении моей дочери. Как я поняла… То, что ты не смог сделать — ты сделал с другой женщиной?

— Да… Я… Сходил в одно из заведений уважаемой Маргариты Докхиль.

— Вот и чудненько, — улыбнулась Марта. — Пусть ты чем-то умудрился при этом расстроить Яна Дорапа, — тем самым и умудрился, — но это ваши дела. Я-же, хочу тебя отблагодарить. Раз в день я буду приносить тебе лучшее наше блюдо и твой любимый глинтвейн, — она поставила поднос передо мной. — За счёт заведения.

— А вам не кажется что это…

— Растить ребёнка одной, каждый день встречаться с порицанием окружающих, взглядами что наполнены призрением, когда ходишь на службу в Церковь, в службный день (прим. Автора — воскресение). Потерять всех подруг и наблюдать, как они живут полноценной семьёй и как те, кто вчера улыбался тебе, теперь смеются с твоей блядской натуры, — грустно произнесла женщина. — Поверь, мальчик, ты получаешь даже меньше, чем заслуживаешь.

— А вы не могли купить «Пустой Цветок»?

— Ты у проститутки слышал про это зелье? — осведомилась Марта. — Но она тебе явно не скажет же, что его купить можно за пять золотых тигров. У Маргариты это зелье оттого, что на неё работают аптекари, что умеют его готовить. Но, а для меня — пять тигров — это доход за три-четыре месяца, причём удачных и богатых месяцев! А тогда, я даже ещё не имела эту таверну у себя во владении. Ей владел мой отец, я-же была лишь прислугой. Отец, узнав, что я под сердцем ношу дитя вне брака, Магду, занемог. Все деньги уходили на лечение отца… Так что спасибо. Ты избавил мою дочь от последствий и многих проблем.

Я кивнул.

— Если услуга не трудна для меня — я её выполню. А если за неё мне заплатят, то и со всей отдачей, — по такой логике — мне осталось лишь найти человека, который будет платить мне за логичные поступки. Потому что пока всё, что я видел — это то, что мне вломили за нелогичный поступок.

— Это правильный подход к жизни, — кивнула она. — Теперь не буду тебе мешать.

— Доброго дня, — кивнул я ей и она вышла из комнаты.

Пять дней тянулись тягуче медленно. В таверне я занимался тем, что ел, пытался понять здешнюю скучную музыку. Моё хмурое выражение лица не спасала даже аристократическая смазливость и люди предпочитали держаться от меня подальше. Уже на второй день, после тренировки, которые теперь были моим единственным способом покинуть территорию таверны, я был готов на стену лезть и по волчьи выть, от нахлынувшей скуки. Как убить время мне подсказала очередная бардская братия, что сначала выступала в таверне, а после уселась за стол сочинять новую песню для выступления, да слишком громко обсуждали творческий процесс. Я ведь могу попытаться припомнить произведения творческого характера с Земли.

Благо, что много времени проводя в пути я много что прочёл, просмотрел и изучил. В школе и университете у меня почти не было времени на художественную литературу, но вот во взрослой жизни я стал много читать. Проблемой было лишь одно… Что заходило людям двадцатого и двадцать первого века Земли — могло не зайти людям здешним. Мир этот был довольно странным. Этой империи уже две с лишним тысячи лет, по крайней мере так пишут официальные источники. И они до сих пор только, ориентировочно, в эпохе ренессанса. Две с лишним тысячи лет… Две тысячи двести, если быть точным… То есть — двадцать третий век пошёл. Напоминает, вроде бы, произведение, в котором за примерно восемь тысяч лет истории человечество оставалось в средневековье…

И, естественно, потребности тут в культуре не такие, как у нас. Вообще такая отсталость связана, скорее всего, с тем, что раньше люди и вовсе были побочным продуктом, не более чем рабами расы альтанцев, кем бы они ни были. И главное — это отсутствие реальных врагов, как таковых. Двигателем прогресса обычно является война. Особенно это действительно для стран данного периода времени. И чем ожесточённее война, тем важнее уроки во всех областях знаний человечества. Но… Кхандр, за всю свою невероятно длинную историю, с момента уничтожения Империи Солнца, по-настоящему с сильным врагом не сталкивался. Небесную Империю Махото, она же Империя Тысячи Островов, они били без особого напряжения сил. Периодически, они будто с ленцой, отсылали по Скалистому Тракту войска к Шуценшфталю, пытались, как-то, взять Рикужию, но не получилось. Северный Путь — путь постоянных метелей, вьюг, температура там такая, что буквально всё мёрзнет. Неудачи Мризами не представлялись, как средством что-то улучшить в самой стране. В большинстве своём они говорили, что-то по типу «ну не получилось — ничего страшного, в другой раз выйдет». Иными словами страна дошла, с изоляцией, до такого, что пока всерьёз не возникнет внешней угрозы, способной её уничтожить — всем на всё плевать. А с таким отношением — любая наука будет если и двигаться, то со скоростью улитки. Империя варится в собственном соку, пожирает сама себя, используя колоссальные ресурсы, лишь чтобы удержать саму себя. Без врагов эволюции у неё не будет, но нет того, кто мог бы бросить вызов гегемону.

Империя Солнца давно в руинах, Небесники особых проблем с Кхандром не имели. Святые Войны — лишь борьба за влияние над остатками народа Солнечной Империи, без которого что одни, что другие могут спокойно прожить. Так что я со скуки начал делать уже то, что многие учёные мужи не делали во многих странах — записывать свои мысли о научных изысканиях, переписывать воспоминания об уроках биологии, химии, физики. Я не могу точно сказать практическую значимость своих записей. Ведь они даже не были предназначены для общего пользования. Я вёл их на русском языке, который был… Фактически не представлен в этом мире. Так что никто бы не смог понять что я тут написал. И даже для меня — это был скорее способ убить время, чем вспомнить технологические новинки. Ну помню я как сделать порох, что с того? Адекватно применить его ещё надо… Не убившись при этом.

Поэтому то были просто записи… Перед очередным вырвиглазным приключением, которого лучше бы не было…