Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Карнавал чудовищ VIII

Лучи солнца врывались через открытое окно, прохладный ветер играл занавесками. Хаокин проснулся, не зная, сколько сейчас времени и какой день недели. Юноша понежился в кровати еще немного и нехотя встал. Накинув на себя рубашку, он подошел к окну и полностью раскрыл шторы. Яркий свет ворвался в комнату. Хаокин прищурился, перелез через окно в заросший виноградник, прошел мимо каркаса своей неготовой беседки и набрал яиц в амбаре. Эту курицу они сперли на прошлой неделе с базара. Хаокин приготовил омлет, позавтракал и пошел с порцией для Ариадны к ней в спальню. По дороге он увидел желтые цветы, остановился, положил их на поднос и уже после этого зашел в комнату.

Ариадна мирно спала в кроватке, непривычно спокойная, улыбающаяся. Ее каштановые волосы лежали на подушке, а тонкие пальцы сжимали красную книжку.

Хаокин поставил поднос на столик и присел на корточки. Грудь девушки мерно поднималась и опускалась. Из-под одеяла виднелись пятки. Он на мгновение задержал на Ариадне взгляд, а затем аккуратно вытащил книгу. «Путешествие на остров любви». Хаокин улыбнулся. Пролистал несколько страниц и положил на стол.

Затем он вышел на улицу и снова стал идти по дорожке мимо амбара, мимо недоделанной беседки, мимо дома Агаты…

Внезапно Хаокин услышал шорох, а потом кто-то бросился ему на спину с криком: «Здравствуй, мое солнце!» — щебечет стрекоза». Хаокин перекинул этого кого-то через голову. Ариадна упала на столик, и он сломался под ее весом. Хаокин нагнулся над девушкой. Ариадна раскрыла красные глазки и засмеялась. Волосы ее теперь были в пыли.

— И что же ты делаешь, рысь? — спросил Хаокин.

— Хочу, чтобы ты всегда был бдительным и не расслаблялся! — Ариадна вскочила и побежала к качелям, грохнулась на них и начала раскачиваться. Хаокин подошел к девушке, засунув руки в карманы.

— Стрекозоньки летают с цветочка на цветок, — напевала Ариадна, качаясь туда-сюда. — Кстати, спасибо за завтрак. Это мило с твоей стороны, — сказала она, а затем посмотрела на него сердито: — Или это ты так пытаешься ухаживать за мной, маньяк? — А затем рассмеялась. — Продолжай! Люблю ощущать чувство собственного превосходства.

— Как пожелаешь, Ария.

— Мы сегодня пойдем на базар. Наверное, на полдня, не меньше. — Она вдруг остановила качели ногами.

— Ладно. Зачем?

— Надо.

Уже через пятнадцать минут они шли по дороге к деревне и оживленно вели диалог.

— …И я такая ему: «Я за тебя не выйду. Я тебя не люблю», — говорила Ариадна.

— И после этого прыгнула со скалы?

— Я хотела тебя найти! Что мне еще было делать, чтобы привлечь твое внимание?

— Ладно, ладно. Ты, как посмотрю, просто мастер знакомства и отношений. А вот как ты станешь чье-то женой? Ты ведь даже не просто сбежала со свадьбы, ты церковь сожгла.

— Сказал человек, что прикончил свою невесту. А я-то всего лишь одно здание спалила, и то случайно. Не знаю, как это вышло. Оно само. Подумаешь. С кем ни бывает! Будто ты никогда не жег церквей. Признайся, ведь было ж? Было?

— Ну, разок. Простите меня, святой отец, ибо я согрешил… но грешить так весело!

— Ну ты и злодей. Вечно бы тебе людей мучить. Тебе это доставляет удовольствие? Тиран! Деспот!

— Да брось. Хочешь меня обидеть, придумай что-нибудь такое, чего я о себе не знаю.

— Хорошо. — Ариадна задумалась. — Сейчас… Хм… ты очень… красиво улыбаешься.

Она пожала плечами. Он недоверчиво на нее посмотрел.

— Это… это должно быть обидным? Не понял иронии.

— Я не знаю, что еще о тебе сказать. Ты сам поставил меня в заведомо невыгодное положение.

— Какое еще положение?

— Ой, всё. Замолчи, или я сломаю тебе черепушку.

— Еще бы ты мне собственным самоубийством угрожала! Хочешь сделать человеку плохо, знай его слабости. В следующий раз угрожай, что, например, если я не заткнусь…

Ариадна перебила его очередной глупостью, и они сменили тему.

На базаре царила своя атмосфера. Люди куда-то спешили, ругались, торговцы пытались продать подороже, покупатели — взять подешевле, дети играли в мяч, старики просили милостыню. Там жизнь кипела, она бурлила.

За какие-то полчаса Ариадна из игривой девчонки превратилась в сварливую бабу, которая делает бесполезные покупки и нагружает ими несчастного мужчину.

— Шевелись, шевелись! — командовала она. — Что такой медленный? Мы сейчас опоздаем к Матфее, и все продукты по дешевке разберут. Я устала тебя постоянно ждать.

— Может, это потому что ты идешь налегке, а меня нагрузила?

— Хватит уже ныть! И поживее.

— Ариадна, ты можешь хоть попытаться быть любезной? — взмолился Хаокин. — Пока мы здесь были, я не услышал от тебя ни одного доброго слова, ни одного «спасибо». Попробуй. Может, тебе понравится говорить хорошие слова. Давай. Повторяй: «Хаокин, ты молодец…» Ну, давай. Дополняй.

— Хорошо. Хаокин, ты молодец, когда лежишь с перерезанными венами.

— Да чтоб тебя!

Они остановились у магазинчика. Ариадна три года разговаривала с продавщицей. Хаокин за это время приобрел тележку, чтобы увести всё, что купила эта женщина, и вернулся к ней.

— А, так это и есть твой неуравновешенный брат со склонностью к самоубийству? — спросила у Ариадны продавщица. — Хорошо, что ты его хоть иногда выводишь в люди.

Они наконец пошли дальше.

— Неуравновешенный брат со склонностью к самоубийству? — сказал Хаокин. — Это всё, что ты смогла про меня сказать?

— А, что, разве это не так? — сказала Ариадна, еще раз доказав Хаокину, что предназначение женщин на земле — чайной ложечкой день за днем вычерпывать тебе мозги.

У следующего магазина уже Хаокин остановился для разговора с продавцом. Вет был охотником и торговал разным зверьем. Кроме того, у него была коллекция оружия. Ариадна в это время выбирала себе шляпу. Тут на балкон соседнего дома вышла парочка. Парень с девушкой ссорились и кричали друг на друга на всю улицу. Хаокин, не отрываясь от диалога, взял с прилавка яблоко и с разворота бросил его в орущего парня.

— Можно, потише, спасибо!

Пара скрылась с балкона. Люди стали косо поглядывать на Хаокина, а тот продолжал шушукаться с продавцом. Ариадна нахмурилась и, не дожидаясь своего сопровождающего, пошла сначала к одному прилавку, потом ко второму, третьему. Ей хотелось поскорее уйти с этого базара и от этого человека. Хаокин резко стал для нее самым отвратительным и мерзким на свете. Девушка успела затеряться в толпе и вдруг врезалась в кого-то.

— Извините, — машинально проговорила она и вдруг услышала знакомый голос:

— Ну здравствуй, Ариадна.

Она встретила отца.

— Ты, — чуть не вскричала девушка, но сдержалась. — Зачем ты здесь?

— Ах ты ж, паршивка! — взорвался он. — Как ты смеешь так со мной говорить после всего сделанного тобою? Ты на коленях прощение у нас выпрашивать должна!

— Тот же вопрос хочу задать тебе, — резко ответила Ариадна. — Только бросив вас, я поняла, что значит быть человеком, я…

Вдруг отец ударил ее по щеке.

— Это ты называешь человеком? — закричал Фредерик. — Шляться девице одной по чужой земле? Соблазнять женихов и кидать их? Подставлять свою семью, оскорблять родителей своим непристойным поведением? Это значит быть человеком? По-моему, это значит быть бесстыдной мразью. Почувствовала вкус свободы? Веселья тебе захотелось? А о нас ты подумала? Подумала своими куриными мозгами, когда бросала жениха? Да он был в такой ярости, что мог убить нас. Мы с Ричардом уже контракт брачный подписали, а ты вот что выдала! Обманула, похитила коня, выпустила товар и сбежала. А нам расплачиваться за твое безрассудство! У меня шрам до сих пор остался. А где ты была тогда? Радовалась, что от нас избавилась? Твоя подружка с ее отцом, между прочим, спасли ситуацию. И я не буду даже говорить, чего это стоило им и чего это стоило нам. Не думал, что у меня вырастет такая мразь, для которой семья, честь — пустые звуки. Из-за тебя у нас долги. Твоя свадьба была таким шансом! Ты бы обеспечила семье хорошую жизнь. Но тебе захотелось свободы! Захотелось почувствовать вкус жизни! Что, почувствовала? Теперь счастлива — ты убила будущее нашей семьи.

— А мне что хорошего было бы? — прошипела Ариадна, держась за красную щеку. — Ты забываешь, что хотеть продать меня монстру, который бы убил меня!

— Не пререкайся со мной сейчас! — закричал отец, тыча в лицо ей пальцем. — Настоящая женщина должна сидеть дома, детей растить, слушать мужа, а до женитьбы — отца. Ну извини, что мы решили выдать тебя замуж за богатого сильного мужчину. Это ведь так ужасно жить в роскоши! Уж извини, но так поступают со всеми девушками, желая им счастья.

— Продавая маньяку?

— Замолкнись, я сказал! Это была хорошая партия. Да, он уже несколько раз брал себе жен до этого, и они рано умирали. Но, если бы ты не рыпалась, жила бы себе преспокойно. И не с такими уживались. Зато он богатый, и наша семья вышла бы в свет.

— Какие же вы все-таки… — у Ариадны не было слов.

— Жертвенность, доченька, вознаграждается богами, — мягко произнес Фредерик. — Ты должна была быть благодарна за такой шанс. А ты всегда думаешь только себе. Эгоистка! — закричал он. — Мне стыдно и противно, что ты моя дочь. — И хотел снова ударить ее по лицу, но на этот раз Ариадна схватила его руку.

— Не тронь меня!

— Я научу тебя, как быть послушной. Я приведу тебя к Ричарду, и ты на коленях будешь вымаливать у него прощение. Может, тогда он сжалится над тобой и возьмет в жены.

— Ты не можешь это сделать! Не имеешь права!

— Имею. Ты моя дочь. Заберите ее.

Двое, что были с отцом, подошли к Ариадне.

— Что происходит? — Вдруг она увидела Хаокина с этой дурацкой тележкой.

— Не твое дело, щенок. Иди, куда шел, — закричал Фредерик. Ариадна увидела, как зеленым сверкнули глаза Хаокина. Какая-то страшная буря поднялась в нем, девушка почувствовала. Ей стало не по себе. Ариадна с испугом посмотрела на него и помотала головой. Хаокин нахмурился и тут же сказал Фредерику:

— Я шел к жене. И увидел вас с ней. Отпустите ее, или я зову на помощь.

— Что? Кто ты вообще такой?

— Ксандр. Я уверен, вы раньше слышали такую фамилию — Атталь. Я из этой семьи.

Имя моментально подействовало на Фредерика.

— Неужели? — спросил он. — Не знал, что у них есть родственники. Ты лжешь?

— Вам нужны доказательства? — спросил Хаокин, а про себя проговорил: — Что-то это мне напоминает. — И продолжил с Фредериком: — Хорошо. Вот мое доказательство. — Он показал руку, на которой вдруг появилось кольцо с красным камнем. — Фамильная реликвия.

Дальше общение пошло по-другому руслу. Фредерик и Хаокин начали разговаривать друг с другом, будто они желают получить деньги от женитьбы на Ариадне. Фредерик хотел, чтобы ему заплатили за дочь, Хаокин хотел приданное. Ариадна с любопытством смотрела на этих двоих. Не было похоже, чтобы Фредерик поверил Хаокину. Но к чему тогда этот цирк? Может, не хотел унижаться перед подчиненными, может, испугался Хаокина. Сложно сказать. Но ушел отец даже какой-то расстроенный. Хаокин и Ариадна отправились домой.

— Я часто думала, что скажу отцу при встрече, — произнесла девушка. — Всё, что чувствовала на протяжении жизни. Как терпела их издевки, как я ненавидела их всех и мечтала убраться из дома. Хотела, чтобы меня впервые в жизни услышали: «Вот я! Я тоже человек! Почему меня не считают человеком?» Хотела выразить всю злость, но не смогла даже дать отпор. Отец просто раздавил меня. Будто это я во всем виновата! Как это бесит. Он не считает меня за человека и обвиняет меня в бесчеловечности? Да кто он такой, чтобы обвинять меня? Если бы ты не пришел, я бы не знала, что делать. Он просто наорал на меня, а я ничего путного не сказала в ответ! Я даже в глаза ему боялась смотреть. Не понимаю, что со мной не так! Знаешь, чего я на самом деле боюсь? Когда ты разорвешь связь между нами. Что я стану прежней. Слабой, трусливой девчонкой. Я боюсь этого.

— Ты такая дурочка!

— Ты совсем, что ли?

— Я не в том смысле, — проговорил Хаокин как можно мягче. — Разве ж такой ты была? Слабой и трусливой? Серьезно? Думаешь, ты от меня свой характер получила? Не-а. Знаешь, какой ты была? Ты ведь спасла меня от людей, которых боялась всю жизнь. Притом, — он усмехнулся, — мне показалось, это было из вредности. Вроде: «Мой питомец. Только я могу его обижать». Помню, когда тебе показали жениха, ты спела при отце песню. И там были такие слова: «Ну же, убейте меня… А иначе я сама вас придушу». — Он рассмеялся. — Не-а, Ария, люди не меняются, меняются их взгляды. В нашем характере есть какой-то нерушимый каркас, на который клеится всё остальное. Ты всегда была такой: своенравной, переменчивой и, можно даже сказать, с добрым сердцем. Просто в ту ночь ты чуть не умерла. И, значит, уже не могла жить прежними мыслями.

Они шли молча. Ариадна всё прокручивала в голове разговоры с отцом, с Хаокином. Нужно было что-то сказать. Молчание убивало.

— А это забавно, что ты назвался Атталем, — сказала она наконец. — Это последний род, в который я могла бы войти. Атталей, вроде, оставалось всего двое, муж и жена, и те бесплодны.

Хаокин задумался и через некоторое время проговорил:

— Да, если так подумать, Аттали просто вымерли в Феверии. Я читал свитки, и когда-то этот род процветал. Потом одни уехали, другие как-то умерли, третьи еще чего-то. Николас ведь был единственным ребенком в семье, последний Атталь, надежда, так сказать.

— Это тот бесплодный мужчина?

— Ну почему бесплодный? У него были дети. От жены — Мэри Авиафины. Из-за них, кстати, и свадьбу сыграли, — говорил Хаокин. — Вокруг Мэри, конечно, все носились, пророчили смерть при родах и ей, и ребенку. Слишком юный возраст. А она сама верила во всё это, хотя муж пытался ее переубедить. Твердила: «Не хочу умирать, ничего не узнав в жизни. Я даже не видела море, Николас. Я даже не видела моря», — говорил Хаокин печально. И Ариадне почему-то казалось, что он пересказывает чью-ту прочитанную не раз историю. — И Николас решился, собрал ночью вещи, взял жену и, никому не сообщив, уехал на море. Мэри была на седьмом месяце, а на восьмом начались роды. И никто не умер. А родились здоровые мальчики, Альт и Джоуи. Они начали жизнь свою у моря, и так их и тянуло туда постоянно…

Вот последняя фраза Ариадне показалась уже размышлением самого Хаокина.

— А Ксандр? — спросила она.

— А. Он. Он родился несколько лет позже. Уже около Дюжинки, в родовом поместье Атталей. Тот год был годом голода. Годом смерти. Говорят, вороны в тот день бились головой об окна. То ли так есть хотели, то ли с собой кончали.

Опять же. Сначала — пересказанный текст. Последняя фраза — его личное мнение.

— Ну а что дальше было?

— Что дальше? — задумался Хаокин. — Не помню. Сплошные солнечные дни, детство. Уголок рая на земле. Еще один ребенок — долгожданная девочка. С утра сообщили, что мать рожает, а ребенок всё не появлялся. И вообще всё было… как обычно. Солнце светило, на небе ни облачка. А затем начались крики, мальчишек согнали в другое здание. Слуги по дому носились, а на дворе — ливень, гроза. А затем им сообщили: «У вас теперь есть сестренка. Элеонорой звать». Николас был просто на седьмом небе от счастья, всё ходил с малюткой на руках. Мэри даже обижалась, что ей дочь не дают. Тогда муж начал носить на руках их обеих. А мальчишки всё с любопытством глядели на новое создание, поселившееся в их доме.

— И… и что случилось? — проговорила Ариадна.

— А ничего не случилось, — сказал Хаокин резко. — Пришла старуха и напророчила. Дескать, ваши дети — четыре всадника апокалипсиса. И уж лучше бы они не рождались… Подобную чушь. И родители ушли из дома. А ночью устроили пожар. Детская пылала, а Элеон всё страшно кричала. И ее нельзя было найти, потому что всё в огне и непонятно, куда идти. И так и не нашел ее. И мальчишек не нашли — пропали те. И так не стало семьи Атталей. Вот что случилось.

Ариадна молчала.

— Так ты соврал, сказав правду? — наконец произнесла она. — Ты — Ксандр Атталь?

— Нет. Я Хаокин. Но ладно, всё равно спалился. Ксандром я был когда-то.

— Люди же не меняются. Ты сам это пять минут назад сказал.

— Люди — нет, взгляды меняются. А я уже больше не могу думать, как тот мальчик.

Они вернулись в свою деревню. Еще долго солнце не сходило с горизонта, но у гор ранилось их острыми краями; кровь звезды разлилась по всему небу и исчезла лишь тогда, когда убиенное тело унесло в те места, где никто из живых еще не был. Хаокин долго бродил по темным улицам, у него стали мерзнуть ноги, но он не сразу понял, что это не ему холодно, а Ариадне. Парень пришел к ней в комнату. Девушка спала мертвым сном, сжавшись от холода, одеяло лежало на полу. Хаокин укрыл ее, лицо Ариадны снова стало безмятежным. Хаокин улыбнулся. Как она прекрасна, когда спокойна. Как она прекрасна всегда. Внутри всё переворачивалось, трепетало, когда он думал о ней, когда он видел ее. Хаокин вдруг представил, что отцу Ариадны удалось бы забрать ее. Представил, как сам он долго бы искал девушку по базару, а потом, узнав правду, ринулся бы за Ариадной вдогонку, проклинал бы себя за то, что оставил ее, что не уследил, не…

Хаокин вдруг в ужасе осознал страшную мысль: «Я к ней привязался». По телу его проскользнула леденящая дрожь. Хаокин попятился и вышел из дома в панике. Он бежал, оглушенный чувствами, сердце безумно колотилось, он снова задыхался, яркие огоньки вдали расплывались в пожар, а в ушах стоял крик. Парень сбился с ног и упал на дороге.