Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Госпожа Чёрные Крылья XIII

Листья на деревьях вновь пожелтели и начали опадать. Природный цикл завершился. Год прошел, а, кажется, будто много-много больше. Юджин и Элеон всё лето отдыхали, а осенью вернулись в Академию. О Академия! Эта адская смесь — флакон из нищеты и роскоши.

Вновь дома для королей, но в которых живут рабы. Вновь грязные руки попрошаек у ресторанов. Вновь странные люди. По дороге пара встретила девушку с большим черным чемоданом на спине. Незнакомка попросила подростков поднять упавший наземь сверток. «Некогда, некогда», — ответил ей Юджин и быстро прошел мимо. «Он весь грязный», — сказала Элеон. Знакомые улочки, дома…

Элеон и Юджин вновь поднялись по винтовой лестнице. Имена. Сколько бы их ни закрашивали, они появлялись снова и снова. Раздражает, конечно. Знакомая комната в конце коридора. А там внутри новенькие — две девочки с косичками, Антуанетта и Клариса. Они тут же побежали встречать соседку, расспрашивать ее что да как. Элеон со всей учтивостью спровадила обеих на базар — попросила взять цветы для комнаты. Пусто. Спокойно. Элеон облегченно вздохнула, а затем заметила ногу в рваном чулке — та свисала с верхней полки кровати. Постель всё еще должна принадлежать Марфе — ей осталось сезон учиться. Поэтому Элеон пошла и пощекотала соседку за неприкрытую пятку. Недовольное пробуждением одеяло начало медленно вырастать, затем перевернулось по-черепашьи и показало свое личико, Марфино, с поблекшими серовато-зелеными глазами. Девушка долго не могла узнать Элеон, а потом внезапно бросилась на нее с объятиями и попутно упала с кровати. Элеон залилась смехом, а Марфа, будто еще не проснувшаяся, вздыхала и потирала висок.

— Ну как ты здесь? — спросила девочка.

Они сидели на полу. Рядом лежало уже неживое одеяло. Марфа почти не изменилась. Те же длинные русалочьи волосы, сорочка та же. Только вот взгляд ее из сдержанно-дерзкого стал каким-то уставшим.

— Нормально, — чуть улыбнулась Марфа. — Ты прости, я сегодня немного не в форме. — Она снова потерла висок. — Вчера отмечали последний сезон в Академии. Не нужно было мне… Сама-то как?

— Я просто рада, что вернулась, — звонко ответила Элеон. Затем глаза ее в тоске опустились и резко поднялись, приправленные натянутой улыбкой. — Как вообще дела? Что нового?

— Ну как, — вздохнула Марфа. Она перебирала тонкие черные пряди в руках. — Я начала встречаться. С парнем. А-а-а. С Ноэлем. Он прекрасный человек. Да, прекрасный. Я познакомлю вас. Ноэль тебе понравится. Затем что? Ах да. Ячейку купила в Академии, чтобы вещи хранить. Ну, знаешь, около базарной площади. — Элеон кивнула. — Еще у нас новенькие появились. Летом заехала Армель. Чумовая девчонка. На все вечеринки ходит, в боях участвует. При этом сердце золотое. Вот сегодня, например, пошла вещи относить бедным. А у тебя как?

— У нас всё хорошо, замечательно даже, — чуть качая головой, говорила Элеон. — Сегодня мы идем на ужин к нашим друзьям. Денис и Джорджорджина наконец в Академию приехали отдыхать. У Джорджорджины здесь парень учится — Гастон. Они хифи-парочка.

— Ага, как и вы с Юджином.

— Да. Потом пойдем в яму. У Гастона там бой.

— Тебе же не нравились эти битвы.

— С чего ты взяла? Нам нравятся бои, — возразила Элеон. — Как не поболеть за любимых бойцов? Не знаю, что еще сказать. Вроде, остальное всё так же. Хотя… со здоровьем… Рука дрожит, писать не могу, буквы расплываются.

— Это от нервов. Могу достать отвар один…

— Да нет. — Лицо Элеон стало каким-то злым. — У меня всё нормально с нервами. Я счастлива, — повторила она. — Наверное, отморозила или еще что-то. Не важно. С каких пор ты стала такой щедрой, кстати? Раньше, что не попросишь: «А ты мне взамен что?»

— Просто много в последнее время экспериментирую, — ответила Марфа и рассмеялась. — Ты будешь моим экспериментом.

— Экспериментируют они тут. Срам-то какой — развалились на полу, двери даже не закрыли. Экспериментируют, — услышала Элеон голос у двери.

— А, привет, Армель! Да я с кровати упала. Ничего более. Это и есть Элеон, соседка наша.

Элеон обернулась и увидела девушку. Светлые ежиком волосы, голубая объемная рубашка вместо платья, зашнурованные ботинки до колен и большой черный чемодан. Черт.

— А-а! — воскликнула Армель, глядя на Элеон. — Госпожа ВАШ СВЕРТОК СЛИШКОМ ГРЯЗЕН ДЛЯ МОИХ ЧИСТЕНЬКИХ РУЧЕК.

Элеон опустила глаза, а потом дерзко посмотрела на Армель.

— Из лужи мне было доставать его?

— Нет, конечно, — иронично произнесла Армель и забросила пустой чемодан под кровать.

— Кстати, — сказала Марфа, залезая к себе с одеялом. — Элеон, у тебя давно эта татуировка? Звездный кот, если не ошибаюсь?

Девочка взглянула на свою левую руку. У кисти красовалась родинка в форме зверя. В памяти вспыхнули воспоминания: старуха, разговоры про семью, брат.

— Это метка, — сказала Элеон, удивляясь тому, как долго не вспоминала причитания Ядвиги. — Такая у б-брата была.

— Я подобную штуку не на человеке видела. — Марфа улеглась на кровать. — Не помню где точно. То ли на шкафу каком-то. Или на стене. Недавно буквально. Не могу вспомнить. Если увижу, я тебе сообщу.

— Да не надо, — сказала Элеон и спрятала метку под рукав. — Это неважно.

На обеде у Джорджорджины и Дениса Коэнов все веселились благодаря Гастону. Из парня просто сочилась энергия. Он носился по залу и постоянно придумывал развлечения. То шутил, то высмеивал слугу за прыщи — «веснушки», то вдруг вскочил на стол. Закричал: «Да будут танцы!» — и вместе с друзьями ушел отжигать. Элеон сначала не хотела идти с ними. Еще переживала, что разбила чашку в гостях. Но Денис сказал ей: «Бить посуду — это нормально, чашек у нас завались, а вот не танцевать со своим парнем — уже дурной тон».

У Джорджорджины и Гастона были образцовые, почти идеальные отношения. Ребята никогда не спорили, Гастон всегда соглашался с Джорджорджиной. К любым проблемам относились с юмором. Да и оба родились с ноткой безумства. Элеон старалась вести себя с Юджином так же.

После обеда ребята пошли на бои. Яма походила на концертный зал Академии: большая круговая арена, над ней возвышались зрительские ряды — но она была выдолблена в земле. Кроме того, хотя по кругу арены горели факелы, там оставалось довольно-таки темно и как-то неуютно. Во время боев Элеон всё время держалась за Юджина. Она не разжимала руку, даже когда вскакивала вместе с болельщиками и кричала под их общий гул.

Ребята провожали Гастона на бой в раздевалке. Он, как всегда, был навеселе, бегал на месте не в силах сдержать энергию, глаза его горели. Джорджорджина скакала рядом и подавала ему по очереди склянки с зельями — для силы, выносливости, бешенства. В первом раунде их еще можно использовать. Гастон всё выпил, обнял Джорджорджину, поцеловал ее и выбежал на арену. Бой прошел удачно. Вечер — весело.

На следующий день начались первые занятия. Юджин и Элеон спешили на урок к Гаспару. По дороге к ним подскочил молодой человек, высокий, светловолосый, подтянутый. Он кого-то напомнил девочке.

— Эй! — воскликнул парень. — Давно не видел вас двоих. Привет, как поживаете?

Тут Элеон осенило.

— Лукас, ты, что ли? — удивилась она. И как можно настолько повзрослеть за лето!

— Собственной персоной!

Они разговорились. Теперь Лукас вел уроки у самых маленьких детей и ему-таки удалось покорить сердце Марлен — они пара. Что сказать! Кто-то умеет добиваться целей. Затем поговорили об учебе. Лукас поинтересовался, какую стихию ребята выберут в этом сезоне. Элеон, кротко посмотрев на Юджина, ответила, что, скорее всего, продолжит старые способности развивать. Лукас начал убеждать ее, что необходимо нечто другое…

— Только представь: летишь такая в небе, ветер развивает волосы, капли дождя. И вокруг молнии шарахают — дыщ, дыщ. И ты ими управляешь. Красотища!

Элеон это, конечно, позабавило — то же самое ей как-то сказал Гаспар. Но она не считала, что управится с подобной стихией — одной из самых сложных, между прочим. Для молнии надо владеть и воздухом, и водой, а у Элеон не особо получалось. Лукас согласился, что этой стихией обычно овладевает меньше половины группы. Тут вмешался Юджин. Он предложил возлюбленной все-таки попробовать. Если что, всегда можно бросить. Элеон расплылась в улыбке и чмокнула жениха в щеку.

А вообще Юджин пересмотрел свое отношение к Лукасу и Марлен. Даже как-то пообедал с ними и Элеон. Заводные ребята, будто созданы друг для друга. И чего они его раньше так раздражали? Элеон пожала плечами и улыбнулась. Она-то знала почему.

И снова учебные дни. Бесконечные тренировки, лекции, домашки, беготня туда-сюда, волнения — ну все эти радости жизни!

Освоить молнию решились немногие. Всего дюжина человек со всех сезонов. Может, конечно, Гаспар вел и другие группы, но девочка о них не знала. Кстати, да, занятия проводил только Китинг. Без помощников. Такое было впервые на памяти Элеон. И это даже пугало.

В начале дети учились правильно дышать, стоять в стойке, и только со временем Гаспар позволил им контролировать молнию, которую сам и создавал. Элеон впервые ощутила подобную силу у себя в руках. Правда, пару минут держать между ладоней энергию и всецело контролировать ее — не одно и то же.

— В основе магии молнии лежит чаще всего конфликт, — говорил Гаспар и наколдовывал в руках подобие грозовой тучки. — То, что раздирает изнутри, то, с чем нельзя смириться, и то, что требует выхода. — Сверкнуло. — Один из самых простых способов нам создать молнию — воспроизвести то, что происходит в небе, здесь, на земле.

И Гаспар описал сложные процессы: какая должна быть температура, какого размера льдинки, какой густоты пар. У некоторых уходили годы, чтобы самим сотворить молнию. Везло, конечно, тем, кто родился с этим даром. Но не всем дан талант от природы.

Марфа все-таки познакомила Элеон со своим парнем — Ноэлем. Шестнадцатилетний пацан, невысокий рост, темные кудри, очки и пиджак грязно-зеленого оттенка. Ноэль был спокоен, медлителен, имел чарующий голос — его хотелось слушать и слушать. А говорил Ноэль умные вещи. Рассуждал о жизни, смерти, литературе и искусстве. При этом не сводил глаз с возлюбленной. Он ее просто обожал. Марфа же держалась сухо, не соглашалась со своим парнем, иногда даже спорила с ним, правда, они не переходили на личности. Насколько надо не уважать партнера, чтобы оскорблять его?

— …это, кстати, было, когда Нео повесилась, — сказала как-то вскользь Марфа.

Элеон, которая во время разговора сидела будто в трансе, вздрогнула. Глаза ее засверкали, и, чтобы скрыть волнение, девочка даже разозлилась:

— Что? Когда? Почему ты это говоришь только сейчас?

— А ты не знала? — спросила Марфа и от удивления подняла брови. — Ах да. Летом же умерла. Тебя не было. А я почему-то думала, что ты знаешь…

— Откуда! — воскликнула Элеон. — Из-за чего… она так поступила?

— Всё просто. Неонила же была гордой. Она хотела свободы, ее не устраивала жизнь рабыни. А иначе освободиться она не могла…

После встречи Элеон обо всем рассказала Юджину: о Нео, Ноэле. Он пожал плечами.

— Скучно ты, однако, время провела. И, судя по твоим словам, непонятно, зачем они встречаются. Совсем согласия между ними нет. Пойдем сегодня к Денису и Джорджорджине?

Ужин у брата с сестрой проходил намного энергичнее. Ребята бросались едой, Гастон отобрал скрипку у музыканта, потом сражался ею с Денисом, называл его «недотрогой», потому что товарищ не хотел драться. Юджин похвастался своей магией. Пили, ели. И, возможно, даже лишнего. Джорджорджину потянуло на размышления.

— Все-таки я считаю тебе, Элеонора, очень повезло, что ты сирота, — сказала девочка. — Нет, правда, семейные узы ужасно сковывают. Уж лучше не иметь родственников.

— Ну спасибо, сестренка! — сказал Денис и отряхнул с пиджака листья салата, которыми его все забросали. — Я тоже тебя очень люблю.

— Да люблю я тебя, успокойся! — воскликнула Джорджорджина. — Иногда. Когда у тебя не такой унылый вид, как обычно. — Она сделала паузу и продолжила: — Если бы дети жили по советам родителей, мы бы обитали сейчас где-нибудь в пещерах. Что? Я так думаю. Если бы я во всем слушалась отца, то не нашла бы своего Гастона. Папе не понять, что человека характеризуют не имя его предков и их богатства, а только личные умения и заслуги. Люди, поднявшиеся с самых низов, — вот что нас вдохновляет, вот на кого мы ровняемся. Я бы тоже хотела стать таким человеком. Умным, как мой Гастон, сильным, как он. Но у меня, к сожалению, не хватает духу. Я до сих пор не понимаю, как ты, Юджин, решился поступить в Академию. Отказаться от удобств, подвергать жизнь опасности в этом жутком месте. На это нужна большая смелость.

— О! — воскликнул Юджин. — Комплимент от самой Джорджорджины? Думал, не дождусь.

— Я серьезно! Я бы так не смогла. И меня эта ситуация буквально вымораживает. Почему в Академии до сих пор нет разделения на знать и наемников? То есть ну это же можно сделать! Построить хорошие дома, районы — пример тому курортные зоны. Почему в Элевентине лучшее магическое образование для простолюдинов, а мы не можем себе его позволить, потому что тупо страшно за жизнь?

— Царю выгодно, чтобы мы оставались тупыми и слабыми, — ответил Юджин. — Ведь иначе мы будем угрожать власти. Вот нас и выкашивают, только по-умному. Взять хоть сегодняшнюю моду. Какая здравомыслящая девушка оденется, как проститутка, в чулочки, короткую юбку и шляпку? А на вечерах таких четверть зала! Или засилье ЦЕНЗУРА.

— ЦЕНЗУРА, — сказал Денис. — ЦЕНЗУРА.

— А вот я не соглашусь с вами, мальчики, — сказала Джорджорджина. — Как по мне, ЦЕНЗУРА любовники — ЦЕНЗУРА.

— А, то есть в ЦЕНЗУРА дети все-таки рождаются? — рассмеялся Юджин. — Интересно как?

— Не издевайся. Ты понял, что я хотела сказать.

Элеон сидела рядом с Юджином и порой поддакивала ему, но уловить смысл беседы сегодня у нее не получалось. Сколько, интересно, было Неониле? Двенадцать или тринадцать, как самой Элеон. Такая юная. Как и сама Элеон. Чем они отличались? Что сделала такого Нео, чтобы заслужить смерть? Как Элеон заслужила оказаться здесь? Девочка пыталась убедить себя, что погибшая сама во всем виновата: она сама повесилась, сама полезла на Юджина, сама сбежала из Академии и из-за этого стала рабыней. Надо просто забыть об Нео, жить дальше и радоваться… Только вот не выходит.

Из всей компании только Денис, пожалуй, заметил тоску Элеон. Он был проницательным. Сначала паренек хотел незаметно подойти к девочке, сказать ей, чтобы она как-то получше скрывала эмоции — нехорошо, в конце концов, своим унылым видом всем настроение портить. Но передумал и решил не париться. А затем во время всеобщего веселья Денис и Элеон пересеклись взглядами. Его глубокие, как море, темно-синие глаза замерли на ее изумрудных. На миг ребята будто поняли друг друга. Тут же Денис вскочил и пошел танцевать с ребятами.

Ночью они снова отправились в ямы. Джорджорджина навеселе опять по скляночке передавала зелья Гастону. Он выпивал их залпом, а потом побежал на арену. В этом раунде бойцы использовали магию, поэтому творился какой-то ад. Огонь, земля, воздух, вода. Случился казус — боец, перепив зелья для агрессии, вместо соперника избил свою девушку. Джорджорджина и Гастон визжали от восторга. Юджин слегка улыбнулся. Денис наблюдал за реакцией окружающих. Элеон свой ужас скрыла в смехе.

Утром Юджин не пошел на уроки из-за недомогания, и невеста его наконец смогла отдохнуть. Она по привычке надела маску презрения и огородилась от мира. Элеон ничего не чувствовала, не видела вокруг себя. Стараться на уроках тоже не хотелось, поэтому она не слушала объяснения Гаспара, но повторяла за ним машинально. Внезапно — разряд молнии вышел из-под ее рук и ударил в дерево. Все удивленно посмотрели на девочку. Да что говорить! Она сама не на шутку испугалась. Лукас, который пришел поболтать с учителем, достал из кармана деньги и передал их Гаспару. «Твоя победа», — сказал юноша. Элеон первая среди двенадцати ребят создала молнию.

Повторить свой успех ей не удалось. Дома девочка рассказала обо всем Юджину. Он забеспокоился. Молния — довольно-таки опасная штука, наверное, придется забросить эту стихию и перейти на что-то полегче. Элеон согласилась.

Вечером снова проходили бои. Гастона настолько штормило от эмоций, что он не глядя выпил все склянки на столе. Джорджорджина, прежде прыгающая как стрекоза, внезапно остановилась и посмотрела на любимого перепуганными стеклянно-голубыми глазами. Ее золотистые локоны упали на плечи.

— Я ведь не успела правильно расставить зелья!

Гастон не понимал, о чем говорит Джорджорджина. Это было заметно по взгляду.

Внезапно мальчик вскричал и схватился за грудь. Рука его начала меняться: сквозь нее прорывались черные кости, а кожа рвалась и желтела. Джорджорджина в ужасе завизжала и выскочила из комнаты, сбив по пути брата. Денис попятился и вышел за сестрой. А Гастон упал на пол, обхватил руками тело, горящее от боли, и истошно орал. Кости, плоть его раздирались, голова увеличивалась, на спине рос горб, а рука уже стала толще талии. Элеон осторожно подошла к Гастону и хотела дотронуться, но Юджин схватил ее за руку и вывел из комнаты.

Джорджорджина рыдала. Денис утешал ее. Юджин ругал Элеон за неосторожность. А за дверью, корчась в муках, вопил Гастон.

Когда мальчик приутих, его отнесли к доктору. Врач долго возился с пациентом: опаивал его дурманами, чтобы облегчить боль, привязывал его вырывающиеся члены, обматывал бинтами кровящие раны. Прогноз оказался неутешительным: юношу нельзя вернуть в прежнее состояние, к тому же, скорее всего, органы откажут, и он скоро умрет в мучениях.

Тогда Джорджорджина, эта хрупкая девочка в светло-розовом платьице, утерла заплаканные глаза. Во взгляде ее появилась страшная решимость.

— Я должна его убить. Сама. Не время бояться. Гастон бы хотел этого.

Денис передал ей нож. Джорджорджина спрятала оружие за спину и вошла в комнату. Брат, опустив глаза, — за ней. Юджин и Элеон взялись за руки и зашли вместе.

Гастон лежал в больничной палате, прикованный к постели. Его тело на два метра возвышалось над кроватью и походило на огромную рыжую гиену в фиолетовом рванье. Челюсть была замотана так, что губа прижалась к подбородку. Он жалобно скулил. Несчастное создание имело две лапы — одну недоразвитую, а другую больше, чем надо. В прежде чистых и дерзких карих глазах его теперь читался страх — один глаз почернел, а другой стал голубым и с затеком от крови.

Гастона окружили его друзья. В его огромных радужках отражался то один, то другой. У всех ребят парень взглядом искал поддержки, но видел лишь эту страшную решимость. Джорджорджина вытащила нож и, пока мальчики удерживали монстра, вонзила лезвие по левую сторону от груди Гастона. Он взревел, но не умер. Джорджорджина ударила еще раз и еще. Она убила своего парня только раза с десятого. Вся белая, Элеон, на которую уставились жалобные глаза умирающего, еле стояла на ногах. На третий или четвертый удар она потеряла сознание.

Очнулась уже на кровати. Рядом сидел Юджин. Он говорил подруге всякие хорошие слова: мол, ты такая молодец, что была с Гастоном перед его смертью. Это так смело и правильно. Гастон умер с мыслью, что друзья помогли ему избавиться от мук. Краем глаза Элеон видела, как с десяток людей пытаются вынести труп чудовища…

Она вернулась домой только ночью. В комнате творился какой-то кошмар — недопитые бутылки, заплеванный пол. От избытка чувств Элеон вспылила.

— И кто всё это убирать будет? — закричала она на Антуанетту и Кларису. Из глаз Элеон брызнули слезы, но она точно не замечала этого. — Уж точно не я! Кто это натворил?

— Это не мы. Это Марфа, — испуганно сказала Клариса. — Она слишком много выпила, ругалась, падала, вставала, потом ее стошнило, потом она пошла наверх — воздухом подышать.

— И думает, что ей всё сойдет с рук! — сказала Элеон и побежала за соседкой.

Марфа сидела на краю крыши, свесив ноги, и продолжала хлебать коньяк.

— Прекрати вести себя так, — произнесла Элеон. — Это поведение неприемлемо. Если не завяжешь, придется выселить тебя из комнаты.

— Легко говорить — завязать, — сказала Марфа задумчиво. Она не видела соседку, только слышала ее голос у себя за спиной. — Думаешь, в этом моя главная проблема? Думаешь, когда я избавлюсь от нее, мне станет лучше?

— У меня нет времени на твою болтовню. — Элеон скрестила руки на груди.

— А я ведь никогда не просила многого. Хотела обычной, но счастливой жизни — и всего-то, — сказала Марфа. Элеон опустила руки. — Я родилась в большой семье и привыкла, что я — лишь одна из многих, ради меня не будет кто-то специально стараться. Мои старшие братья тянулись за звездами. Один мечтал о воинской славе, пошел на войну и не вернулся. Второй считал себя великим магом, поступил в Академию, а потом с треском вылетел из нее через три сезона. На отработке потерял ногу. Теперь живет у родителей калекой. У меня пять сестер. И всех их надо выдавать замуж. А приданого нет. Одну удалось сплавить. Я знала, что оставаться дома нельзя. И тоже поехала в Академию, но училась прилежно и не лезла, куда не просят. Надеялась, что стану учителем, выйду замуж за какого-нибудь хорошего парня, вроде Ноэля. Ха.

Элеон почему-то всё еще стояла и слушала. На глазах ее проступали слезы.

— А потом, — произнесла Марфа, — к нам переехала Армель. Ты ее еще плохо знаешь. Она — человек с тяжелой судьбой. С детства борется за право быть такой, какая она есть. — Марфа сделала паузу и сглотнула. — Сколько себя помню, я училась, работала, ЦЕНЗУРА.

— ЦЕНЗУРА? — с ужасом произнесла Элеон. Марфа обернулась.

— Не волнуйся так, — мрачно сказала Марфа. — Я сама это презираю. Думаешь, почему я с Ноэлем? Не хочу быть такой. Выйду за него и буду жить против себя, главное — не против других. Потому что это правильно! — сказала она дрожащим голосом. — Потому что это ужасно постоянно бороться, как Армель. Я хочу лишь спокойствия. Я не понимаю, не понимаю, почему так происходит? — воскликнула Марфа, глаза ее блестели в гневе. — ЦЕНЗУРА? Ноэль ведь прекрасный. Умный, он принимает меня. Так почему же я его не люблю? — Марфа встала, лицо ее снова потускнело. Девушка медленно пошла к лестнице мимо Элеон.

— Я должна сказать об этом Юджину, — произнесла девочка дрожащими губами.

— Да, — согласилась Марфа. — Это правильно. Вы выгоните нас, меня и Армель? — спросила она и поглядела на Элеон. Та молчала, душа ее разрывалась. — Что ж, так тому и быть. Я, кстати, вспомнила, где видела твоего звездного кота.

— Я больше не ищу семью.

— Знаю, но всё равно скажу. Возле моей ячейки. Я увидела такую метку. У меня номер — один три один пять. Если не хочешь, не проверяй. Мое дело — сказать. Мне уже всё равно, я пойду собирать вещи.

Юджин, конечно, разозлился. Уже через несколько часов Марфа и Армель искали себе новое жилье. Элеон залезла под одеяло. Она лежала, обняв коленки, и долго не могла уснуть. Ее мучили страшные мысли, пока наконец сон болезненно не принял ее в свои объятия.

Потому что это правильно. Потому что так и должно быть.