Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Дом мёртвых родителей IV

— Элеон, Элеон, давай же, просыпайся скорее! — Хаокин выдернул сестру из постели посреди ночи.

Девочка успела только надеть поверх сорочки плащ и побежала за братом. Элеон не понимала, что происходит. В дом кто-то ворвался или что? Грабителей не было слышно, лишь дождь грохотал за окном. А Хаокин уже успел добраться до спальни Ариадны. Элеон проскочила в комнату за братом и тут увидела его с ведром в руках. О нет!.. Хаокин вылил воду на голову Ариадны. Девушка с криком вскочила с кровати.

— Валим! — сказал Хаокин сестре и выпрыгнул из открытого окна.

Огонь замедлил его падение, и Хаокин безболезненно приземлился. Элеон, чтобы не испытать гнев Ариадны, также вылетела на улицу, но не стала пачкать ноги. Ливень был сильнейший — грязь повсюду. Ариадна спустилась и как метеор снесла Хаокина в лужу. А он залился смехом.

Вода намочила крылья Элеон, и девочка приземлилась. Тогда Ариадна принялась и за нее.

— А ты заодно с ним, да? — Она толкнула Элеон.

— Нет же. Ты серьезно думаешь, что, если бы я знала, что он сделает, я бы ему помогла?

— Весна пришла! — закричал Хаокина и развел руки к небу.

А потом в лицо Элеон прилетел ком грязи, что вызвало смешок от Ариадны. Девочка повернулась к брату. Он смеялся во всю. Хаокин снова взял грязь и бросился ею в Ариадну, но девушка увернулась и побежала на него. Парень хотел рвануть, но поскользнулся и упал. Так началась эта битва.

Вообще Элеон относилась к выходкам брата уже спокойней. С каждым днем она узнавала его больше и даже начинала понимать, чего нельзя сказать об отношении Элеоноры с Ариадной. Подружка Хаокина уже бесила.

Утром Элеон спустилась к завтраку. За столом сидела только Ариадна. Девушка послала Хаокина в город за какой-то ерундой пару часов назад. Элеон живо представила, как Ариадна проснулась посреди ночи с мыслью о том, что ей просто необходима новая сумочка, и вот Хаокин после такого ливня бредет в город из-за ее прихоти. И Элеон могла бы списать такое поведение за месть Хаокину, но нет. Во-первых, Ариадне вчерашняя битва понравилась, а, во-вторых, девица поступала так каждый день. Как увидит Хаокина — принеси чай, передвинь мне кровать, сгоняй в ту часть города и достань шелк. И он это делал. А потом Ариадна на кухне пила чай и говорила Элеон, как ужасен Хаокин, как же она его ненавидит и как он плохо к ней относится. При этом Ариадна приводила в пример его положительные поступки, интерпретируя их самым нелогичным образом, и будто в упор не желала замечать его реальные отрицательные стороны.

— Вот знаешь, меня это раздражает. Твоему брату совершенно безразличны чувства окружающих.

Элеон сидела с каменным лицом: «А ты точно говоришь о Хаокине?!»

— Разбудить нас посреди ночи только потому, что ему захотелось побеситься.

«Прямо как ты, когда послала его за очередной безделушкой в город».

— И это под дождем! Он даже не спросил, хотим ли мы этого или нет.

«Что-то не похоже, что ты была против. По-моему, ты за любую драку».

— А потом, нас могло убить молнией. Мы могли заболеть. Нет — ему лишь бы повеселиться. И так всегда. Мне порой кажется, что он делает это нарочно. Нарочно выбешивает меня. То есть, знаешь, он весь такой веселенький, обходительный. А на самом деле только и думает, как бы тебя убить, все наследство себе оставить, а меня бросить. Сбылась его мечта — его родители мертвы.

«Мечта? Ты совсем слепая?»

— Наверняка он их и убил.

«Ты ведь была с ним в момент их смерти».

— А еще, знаешь, он не ест нарочно.

— Как это не ест? — спросила Элеон.

— Так это. Ты не замечала, что он почти не сидит с нами за столом?

«Может, потому что он не дома, а едет в город за очередной твоей шляпой!»

— И когда он отсутствует, я не чувствую, чтобы он ел. Потому что он не ест. А потом у него спрашиваешь: «Обедал ли ты?» А он: «Не помню». Я в него еду каждый раз, считай, пихаю. А он изображает из себя такого дурочка. Мол, не помню, не знаю. Потому что ему нравится видеть, как я бешусь. Только он мог придумать такой бред — не есть, чтобы меня побесить.

«Вообще, это придумала сейчас ты».

— Но, знаешь, что меня больше всего в нем бесит? Эта его мания всё контролировать, управлять людьми. Спросить у нас — да ни за что. Он сначала делает, а потом сообщает. Не женское это дело — думать. Мой отец такой же. Никогда не спрашивал, чего я хочу. Я была лишь хорошим товаром, который нужно выгодно продать. А какая там любовь? О чем вы? Ему не пришло бы в голову спросить меня о моем же женихе. А пока замуж не продана, я — его личная посудомойка. — Элеон загнула один палец. — Личная подносилка чая. — И второй палец. — И слово мне нельзя сказать, и, как бы я ни поступила, всегда я плохая. — И еще два пальца. — Зачем ты это делаешь? — спросила Ариадна вдруг.

— А, это. — Элеон опомнилась. — Вспомнила фразу, которую как-то прочла: «Рабы желают не свободы, а взять в руки кнут». Так. Почему-то вспомнилось.

Ариадна сощурилась, но тут услышала входную дверь. Девушка вскочила с места и с радостным криком: «Это Хаокин!» — кинулась к двери. Элеон тоже встала и пошла встречать брата. Если это, конечно, еще он. Это был Хаокин. Ариадна уже повалила его на пол.

— Ну поймала ты меня и что дальше? — улыбался он. — Прошлый раз тоже схватила и не знала, что делать с таким отличным мужчиной.

— Мужчина? Ха. Да и еще отличный? Насмешил. Какой-то худенький, неказистый мальчишечка, который какую-то травку курит. Фи. Кому нужен?

— Теб-е-е, — протянул он, а затем улыбнулся настолько влюбленной улыбкой, что Элеон не выдержала:

— Меня сейчас от вас стошнит, голубки.

— Назвать нас голубками, я умоляю! — Ариадна поднялась. — Какой из него герой-любовник? Во, вспомнила. Историю тебе расскажу, как он от меня сбежать пытался. Типа, знаешь, как бывает в романах. Когда парень не может быть вместе с девушкой и несет: «Дело не в тебе, а во мне», «Так будет лучше для нас обоих». Особенно нравится — «Это не то, о чем ты подумала». Мы минуты две с ним болтали, и он реально засунул в разговор все эти клишированные фразочки. Любовных романов начитался, да?

— Если ты знаешь, какие фразы использованы в клишированных любовных романах, вероятно, это ты их читала, — сказал Хаокин.

— Ха, ха, ха! — иронично произнесла Ариадна.

— На друзей вы не похожи, — сказала Элеон. — Они себя так не ведут. Вы друг другу нравитесь. Это же очевидно. К тому же, как я поняла, вы уже признавались друг к другу в симпатии. На поминках.

— Это тебе Хаокин сказал? Он, как всегда, всё переврал. Не «мы», а «он». И да, он уже за это извинился, и я его простила. Меня устраивает его использовать. Это прекрасно чувство, когда тебя любят и тобой восхищаются. Вот это мне нравиться, а не он. А у него самого, думаешь, лучше чувства? Да знаю, о чем он думает своим маленьким… умом. Кабель. Кто угодно мог быть на моем месте.

— Я? Кабель? — спросил Хаокин и приподнялся.

— А кто еще? Я, что ли? За время, как мы общаемся, ты был с тремя бабами.

— Это с кем это, интересно узнать?

— Ой, а ты их и не помнишь. И меня, наверное, забудешь сразу же. «Фи. Какая-то Ариадна. Да кто она мне? Да никто она мне». Те три бабы. Первую, что я к тебе подослала, вторую ты сам нашел в баре, с ней еще в обнимку лежал, и Юлька эта.

— Ну ты даешь. То есть мои бабы: это моя собутыльница, которую ты и прислала, девушка, которую я даже не помню, потому что был вообще в хлам, и Юля, с которой я просто общался?

— Ой, не надо мне твоих отмазок! Кабель, бабник.

— Ну да, ну да. Что еще придумаешь?

— Алкоголик.

Хаокин кивал головой.

— Преступник. Убийца. Грабитель. Вор. Наркоман. Трансвестит. Стриптизер. Фрик, — почти скороговоркой произнесла Ариадна.

— Извини, хотел уточнить: трансвестит и стриптизер — это два моих разных альтер-эго или это через дефис?

— Второе, — быстро ответила Ариадна.

— Спасибо, — рассмеялся Хаокин.

Ариадна ушла к столу.

— Не понимаю, как ты ее терпишь, — сказала Элеон. Хаокин встал. — Она же просто унижает тебя. Неужели и в моих отношениях было всё так же? Юджин каждый раз давал мне знать, что без него я ни на что неспособна и должна быть благодарна небесам за то, что он у меня есть.

— Хреново. Но здесь другое. — На лице его появилась улыбка. — Разве тебя не забавляет все ее старания подколоть? Она ж как маленький обиженный ребенок. И так еще серьезно это всё воспринимает. Злится, фыркает. Это ж мило!

Элеон приподняла бровь и пошла к столу. Хаокин через некоторое время тоже присоединился к девушкам, сел напротив Ариадны и тут же рассказал все последние новости. Ариадна бесилась на него за то, что он медленно ест. Элеон витала где-то в облаках.

— И какая же, по-твоему, самая страшная смерть? — спросила Ариадна. Элеон словно опомнилась.

— Такая, какая была у Сандры Найс. — Хаокин качался на стуле и смотрел на девушку.

— Кто это? — спросила Ариадна. — Я ее знаю?

— Не-е-ет. Девушка из Академии. Самая красивая, очаровательная девушка, которую я когда бы то видел. — Хаокин злорадно улыбнулся и мельком взглянул на Ариадну. — В нее все влюблялись, включая Вельзи и меня. Думаю, и ты бы влюбилась в ее очарование. — Он уже открыто посмотрел на Ариадну.

Она усмехнулась — будто такая провокация может на нее подействовать!

— Или выцарапала бы глаза от зависти, — добавил Хаокин.

— Ну и что же с ней случилось? — спросила Ариадна.

— Она умерла, — резко ответил Хаокин и, видя на лице Ариадны неудовлетворение, сказал: — Да, да, знаю — логично ж… Ла-а-адно. Мы праздновали поступление в Академию. Это было для нас как билет в новую жизнь. Но выпускники решили сделать нам прощальный «подарок», чтобы мы не расслаблялись. Они добавили в один из пуншей яд. И те, кто не пил алкоголь, через несколько дней вдруг оседали, ослабевали и умирали в мучениях. Противоядия не было. И никто точно не мог сказать, пробовал ли он отравленный пунш или нет. Через пару недель, когда скончался последний больной, мы вздохнули. Но дело в том, что за Академией и в Академии время идет по-разному. Ты сама знаешь об этом, Элеон. — Элеон перевела взгляд на брата. С чего он вдруг заговорил с ней? — И это влияет не только на твое психическое состояние, но и физическое. А когда мы с Вельзи праздновали поступление в Академию, мы вышли за ее пределы и выпивали, а потом долго страдали от похмелья. Это не смешно, Ариадна. Сандра Найс отмечала с нами. И поэтому не скончалась в первые недели.

Она всегда была такой жизнерадостной, но вдруг стала грустной, ни с кем не разговаривала. «Я просто устала», — говорила она. Затем как-то упала в обморок. Кровь из носа пошла. Это были одни из симптомов отравления. Мы сразу поняли. Но из-за неправильного течения времени Сандра не умерла сразу. Она мучилась долгие и долгие месяцы. Ходила на занятия, общалась с людьми, пела, рисовала… Хотела сделать последние дни как можно ярче. А мы смотрели, как она погасает, и не могли помочь. Разум начал ее подводить. Порой Сандра не понимала, где находится, звала родителей, а потом вспоминала, что они мертвы, и плакала. Ей померещился монстр, и она погналась за ним с топором. А это был десятилетний мальчишка. Она его ранила тогда.

В конце она лежала на кровати и не узнавала друзей, дергалась, плевалась. Ой, Господи. — Хаокин закрыл глаза, потирая лоб рукой. Он застыл с наклоненным назад стулом, чуть ли не падая. Элеон и Ариадна не шевелились. Элеон даже боялась дышать. Казалось, брат молчал целую вечность, но затем сказал: — Я хотел сбежать, лишь бы не видеть, что с ней стало.

Хаокин и дальше продолжил про Академию.

— …Не, не. Я никогда не был лучшим колдуном. Даже в классе. Просто почему-то создали вокруг меня такую репутацию. Вообще Академия любит перехваливать своих учеников. Чем успешней выпускник, тем больше подростков захотят повторить его судьбу. И я скорее не маг, а ведьмак.

— Так разницы ж никакой! — воскликнула Ариадна. Она тоже не могла усидеть на месте и всем телом тянулась вперед, словно хотела перелезть через стол.

— Как это никакой? — обиделся Хаокин. — Маг может сделать так. — И он протянул Ариадне сомкнутые руки. Девушка раскрыла их и увидела расцветающий бутон в ладонях. Хаокин отдал ей цветок, глядя в глаза. — А ведьмак может сделать то же самое, только с помощью зелий.

— А, по-моему, ты скорее доказал, что ты — ботаник, — рассмеялась Ариадна и прогнулась назад на спинке стула. — Так как ты учился? Не могу представить Хаокина прилежным мальчиком. Думаю, ты никогда не делал домашки, прогуливал уроки и бесил преподавателей.

— Что есть, то есть.

— Так ты не был отличником? — послышался вопрос. Хаокин будто и не понял, кто его задал. Он повернул голову к сестре.

— Конечно, нет! Я постоянно висел на волоске от отчисления. Большинство преподов меня не выносили. Один из таких — этот Гаспар. Мне буквально невозможно было нормальные оценки у него получить. То есть реально, как бы хорошо я не занимался (а у него я старался), тройка — это лучшее, на что я мог рассчитывать. Зато девчонкам он ставил пятерочки или четверочки, если они уж совсем плохи. Педофил.

— Хаокин, Гаспар — один из лучших учителей Академии. Не говори о нем так.

— А что я такого сказал? — искренне удивился парень. — Он же ребенка от ученицы нагулял.

— Ты о чем вообще?

— Да брось. Все знают, что Лукаса он заделал от ученицы. То есть, конечно, никто не говорил имя этой ученицы. И это не точно. Но слухи ходят.

— Лукас — сын Гаспара? — спросила Элеон.

— Ну да. Это все знают.

— Я думала, он просто ученик.

— Он с рождения в Академии живет. Это же элементарно. Кем еще может быть малявка, который постоянно носится по Академии и у Гаспара на половине уроков сидит?

— Только вот когда я училась, Лукас был почти моим ровесником и присутствовал не только на уроках Китинга. К тому же ты не можешь знать, кто мать Лукаса. Да и сын ли он Гаспара. Веришь каким-то слухам. И вообще Гаспар — лучший учитель Академии.

— Ну и многому он тебя научил?

— Я обладаю магией воздуха и воды. И начала осваивать молнию, когда сбежала. У меня она не всегда выходит. Сложно создать всё это столкновение, передать это чувствами.

— Так молния у тебя не врожденная? — удивился Хаокин. Элеон с непониманием поглядела на брата. — У тебя просто волосы часто наэлектризованы. Не замечала? — Сестра нахмурилась. Ариадна тоже с недоумением глянула на Хаокина. — Это одна из сложнейших способностей, на самом деле. Хотя вот маги ее по-разному контролирует. Большинство использует внутренние противоречия. Но один друг мне сказал, что он абсолютно ничего не испытывает в этот момент. Сухой разум. Забавно, да?

Хаокин посмотрел на девушек. Они — на него. Ариадна не выдержала:

— Давай ешь уже! Ты к еде даже не притронулся.

Хаокин перевел взгляд на свою тарелку. Она была полная. Он и забыл, что здесь для приема пищи. Хаокин засмеялся, перевел взгляд на Ариадну. И та улыбнулась.

Элеон вспомнила, что еще недавно сидела так за столом с родителями. И как же теперь Хаокин и Ариадна напоминали ей их! Мама с папой тоже шутили, смеялись, а затем ушли навсегда.

— Ты чего? — спросил Хаокин, с тревогой глядя на сестру.

— Да… просто наелась. — Элеон притворно улыбнулась и встала.

— Ладно, — сказал он, нахмурившись, потом добавил: — Ты же не забыла про коронацию?

— Что? — сказала Элеон и вся побледнела от страха.

— Скоро будет. То есть официальная коронация. Тебе же приглашение присылали. Я видел его, на стол Николаса положил. А… или ты прочесть не успела? Бумага, наверное, сгорела.

Элеон уже не слышала. Ее захватил страх, руки задрожали, а в ушах поверх звуков послышался дребезг. Она за мгновение обессилила, потеряла равновесие и начала падать, но почувствовала, как кто-то ее подхватил и донес до дивана. Звуки уже совсем пропали, остался только гул в ушах, перед глазами поплыли черные пятна. Еще немного и Элеон потеряла бы сознание, но тут ей в нос ударил резкий запах. Девочка начала приходить в себя. Перед ней сидели на коленях Хаокин и Ариадна. Брат убрал склянку в сумку.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Кажется, да.

— Что произошло? У тебя голова закружилась? Или ты после вчерашнего себя нехорошо чувствуешь? Или тебя что-то расстроило? — последовали тысяча и один вопрос.

— Нет, нет. Просто душно стало.

— Тебя до улицы донести или просто полежишь?

— Я… лучше полежу.

Хаокин с Ариадной помогли ей дойти до спальни. Элеон жалела, что позволила чувствам овладеть собой. Теперь будут вопросы. Ведь так интересно разведать, из-за чего человеку стало плохо! Но причину им знать нельзя. Элеон сводило это с ума. То, что она сделала. Как дальше жить после такого?

Элеон рано легла спать, но проснулась ночью из-за музыки. В гостиной девушка увидела небольшую компанию: Ариадну, Хаокина, Юлю и еще троих незнакомцев. Один из них напоминал прекрасного эльфа с длинными светлыми волосами и печальными голубыми глазами. Другой — очень жизнерадостный брюнет — смеялся громче всех, а во взгляде его читалось что-то сильное и притягательное. Третий, кажется, был самым взрослым в комнате, но при этом присутствовало нечто безбашенное в его внешности, а серовато-зеленые глаза казались блеклыми на фоне черных волос и загорелого лица.

— Ты вовремя. — Хаокин сидел между эльфом и Ариадной. Последние в руках держали арфы. — Я пригласил ребят, они музыканты. Причем крутые. Мне аж страшно видеть, как они из этих штук звуки извлекают. Это Лари, Фред и Фокси. А это моя сестра, Элеонора Атталь.

Девушка помахала им рукой, гости тоже поздоровались. Элеон села рядом с Юлей и Фредом. Люди пели, разговаривали, танцевали. Элеон удивилась, узнав, на скольких инструментах играет Ариадна. Хаокин сказал, что тоже как-то учился, но ничего не умеет. Тогда Фред предложил ему дать несколько уроков по фортепиано. Хаокин сказал, что это не лучшая идея. Но Ариадна его уговорила. У парня вполне неплохо получалось для новичка. Но девушке такой расклад не понравился.

— Я ведь могу пользоваться твоими способностями, так ты почему мои не используешь?

Ариадна спровадила Фредди и решила показать мастер-класс по обучению. Она напела какую-то колыбельную о ночи и о кузнечиках и сказала Хаокину сыграть эту мелодию. Он ответил, что это невозможно.

— Возможно, — ласково ответила Ариадна. Она поставила его руки на клавиши в правильное положение. — Это должно быть не от твоего разума, — прошептала девушка, исподлобья смотря на него красными очами. — Закрой глаза, и это само придет. — Хаокин не хотел отрываться от ее взгляда, но выполнил приказание. Мир погрузился во тьму, и остался только голос Ариадны. — Слова, ноты… Это не главное, — шептала она. — В песне есть сотни слов, но важны лишь те, что ты слышишь, те, что ты ждешь. Любимый момент может не быть выражением смысла песни, но быть выражением твоего смысла. И чтобы найти его, надо жить музыкой, надо дышать ею. Закрой глаза, слушай и играй музыку такой, как она звучит в твоей душе.

И в темном мире вдруг раздались слова колыбельной, и пальцы сами начали перебирать клавиши. Ариадна была поражена, но это сработало. Машинально Хаокин мог делать всё то, что умела девушка. Еще больше Ариадну поразило, когда парень вдруг стал угадывать, как она собирается спеть: он играл сильнее то, что она выделяла голосом, и мягче, когда она вдруг решала перейти на шепот. И она всё пела повторяющуюся строчку колыбельной: «Ты слышишь?» — и отвечала самой себе: «Ты слышишь».

А потом песня закончилась. Хаокин с Ариадной переглянулись и вдруг начали играть другую мелодию на две руки. И так продолжалось какое-то время. Юноша и девушка совсем не разговаривали, только наслаждались музыкой.

Затем компашка гуляла. Через час музыканты заторопились домой, Юля с Элеон пошли к поместью, а Ариадна с Хаокином решили немного проводить гостей. По дороге парочка почти не участвовала в беседе, как будто у них был собственный мир, где нет места для других людей. Но кое-что вывело Ариадну из этого мирка. Лари как бы вскользь сказал, что Ариадна — невеста Хаокина. На это никто не обратил внимания, кроме девушки. А она ухватилась за эту мысль, пытаясь понять, почему для всех эта фраза не показалась издевкой, а была чем-то само собой разумеющимся. Ариадна испугалась. Не любовница, не жена, не друг. Невеста. Почему? Потому что живет с ним под одной крышей? Но жить можно и с другом. «Но друзья себя так не ведут», — она вспомнила слова Элеон. Тогда почему не любовница, не жена? Наверное, жили бы в отдельных домах, наверное, не были бы такими… влюбленными? Черт возьми!

На обратном пути Ариадна шла задумчива и малословна. Хаокин это заметил, но не стал расспрашивать, просто продолжил говорить с ней. Она нехотя отвечала, и он всё никак не мог уцепить ее внимание. Они вернулись в гостиную.

— Так вот о чем ты мечтала? Маленький дом, муж, дети? Нет ничего проще. Можно устроить. Где-нибудь подальше от Дюжинки. Здесь вечно всякое происходит. У Атталей был дом на берегу моря. Можно туда заселиться.

Ариадну очень задели слова Хаокин.

— Заселиться? — переспросила она со злобой. — Кому? Нам?

Хаокин замешкался. Что он такого сказал?

— Ну, да… нам. Мне, чтобы помочь там тебе… Ты же всегда просишь себе помочь.

Потом он сам понял, какую ерунду сказал.

— А, — сказала Ариадна едко. — Как слуга.

— Ну, если ты этого хочешь, — ответил Хаокин уже из вредности. Затем вздохнул. Надо успокоиться.

— Значит, если я этого хочу? Так ты поможешь мне во всем, чтобы я ни попросила?

— А почему бы и нет?

— Действительно. А если я попрошу, ну, не знаю, выйти за меня замуж? Если я хочу, чтобы ты был моим мужем?

— Ты же этого не захочешь, — усмехнулся он.

— Ты не ответил на вопрос, — прервала его Ариадна, а затем повторила, проговорив каждое слово по отдельности: — Если я хочу, чтобы ты был моим мужем?

Хаокин медлил, рассматривая свои пальцы, а затем перевел на Ариадну взгляд.

— Значит, так тому и быть.

— Оу, — проговорила девушка. — И тогда, наверное, лучше было бы оставить ту связку, которая существует между нами?

— Наверное… — он попытался ответить что-то разумное, но Ариадна просто не дала ему шанса.

— Я так и знала! — Она вскочила от бешенства. Хаокин сурово глядел на нее. — Ты готов на всё, чтобы оставить эту чертову связку. Дружить со мной, заигрывать, исполнять все мои просьбы, лишь бы не выполнять обещание. Конечно, тебе это удобно. Ты — утырок, и каждый день сдохнуть можешь, а так живешь спокойно за счет моей жизни. И всё хорошо, да? А какого мне? Ты об этом думаешь? Нет, конечно. А мне больно. Больно от каждого дня в связке с тобой. В твоей гребаной душе огромная дыра, которая затягивает в себя всё живое вокруг. И эту дыру ничем не заткнуть. Хоть ты плачешь, хоть смеешься, она всё равно там. Я устала от твоей вечной тьмы. Я устала чувствовать твои эмоции. Ты убиваешь меня, Хаокин! Ты убиваешь меня каждое мгновение! Я не понимаю, не понимаю, как можно настолько ненавидеть этот мир! Как можно настолько ненавидеть и презирать себя! Ты думаешь, что это только твое, твой тяжкий груз, который ты должен нести на себе, но нет — ты связал меня всем этим крепко-накрепко и не хочешь отпускать. И сделал это в самый ужасный момент, когда у меня не было другого выхода и я не осознавала, чем это для меня обернется. Я, наивная, думала, что вот оно — начало жизни, вот он — счастливый поворот. А за поворотом — ты и мрак! Уж лучше бы я умерла тогда, чем повстречала тебя, Хаокин Атталь! — прокричала Ариадна и замолкла. В комнате воцарилась тишина. Было слышно только, как девушка тяжело дышит, готовая разреветься от обиды.

— Хорошо, — мрачно произнес Хаокин. — Я… если я настолько тебе противен, сниму связку, и больше ты меня не увидишь. — Затем он вдруг закричал сорвавшимся голосом: — Слышишь? Сниму! — Всю комнату тряхануло и чуть не разорвало на куски.

На потолке образовалась трещина, от которой люстра покосилась. Хаокин пошел к выходу. Ариадна слушала его шаги. А потом часть отделки откололась и упала к ногам девушки. Она вскрикнула. Хаокин остановился, вздохнул и сделал рукой движение, будто что-то поднимает, и часть отделки вернулась в трещину, а затем он сжал кулак, и расщелина закрылась, люстра выпрямилась. И стало уже почти незаметно, что потолок рушился.

— Ненавижу тебя. — Он вышел из комнаты.

Ариадна упала на колени и зарыдала.

Следующий день был довольно… тревожным. В этом доме уже стало привычным видеть перепалки Ариадны и Хаокина, его выходки, ее капризы. И вдруг это исчезло. Стало хуже, чем в первый день. Хаокин всё больше пропадал и почти не появлялся. То там, то здесь, но не более. Ариадна перестала на него обращать внимание — не злилась, просто даже не говорила о нем. И, так как основная тема для бесед между девушками иссякла, Ариадна начала больше рассказывать о себе и глубже копаться в Элеон, от чего девочка терялась.

А затем Элеон услышала от Ариадны про Ка и вспомнила, что пару лет назад встречала мальчика с этим именем. Оказалось, это был один и тот же юноша. А еще теперь он — правитель государства, а значит, и тот человек, которого Элеон прокляла. Ей стало плохо, ноги подкосились, и она чуть не упала. Обморок вызвал вопросы у Ариадны. И Элеон вдруг расплакалась и выложила ей всё. Звучали слова графини неправдоподобно, даже нелепо. Но Ариадна слышала, что убийца короля — Красная Лента, а еще чувствовала, что девочка ей не врет. Не на этот раз, не сейчас. Элеон умоляла Ариадну не рассказывать ничего Хаокину.

Ариадну вся эта история смутила. Девушку угнетало то, что Элеон угнеталась. И тогда Ариадна пошла на отчаянный шаг.

— Нужна твоя помощь, Хаокин.

Ариадна застала колдуна за чтением. Она и не знала, что ему вообще интересны художественные книги.

— Ой. Так тебе понадобилась моя помощь?

— Не мне. Сестре твоей. Нужно… Кхе. Ей нужно, чтобы ты стер одно воспоминание.

— Какое? О родителях, что ли?

— Она просила не говорить тебе. Так ты сможешь или нет?

Хаокин согласился. Когда же Ариадна привела его к сестре, Элеон рассердилась. Но Ариадна объяснила, что брат ничего не знает, и рассказала суть своего плана. Элеон взбесилась еще больше.

— Ты шутишь, да? Взять и просто забыть о том, что случилось? Это считаешь нормальным? А как же Ка? Он твой друг! Неужели тебе всё равно?

— Мне не всё равно. Но здесь ничего не поделаешь. Хотя бы ты не будешь страдать.

— Да я не хочу быть, как Хаокин! — закричала Элеон. И тут же посмотрела на брата. Он молчал. Она сразу добавила: — Я не так выразилась. Я не хочу поступать, как ты.

— А есть разница? — спросил он.

— Да. Ты — это тысяча поступков. Я говорю только про самозабвение.

— Какое еще самозабвение?

— Ты же свою память стираешь.

— О чем ты? — эта мысль показалась Хаокину смешной. — Я не делал этого.

— Как же ты тогда забыл обо мне?

— Всё Академия.

— Хорошо. А после? Ты же продолжаешь забывать вещи, людей, события.

— Все всё забывают.

— Но не так. Ладно. Ты был в доме родителей после пожара? Я это не о теперешнем времени. А до этого. Так был?

— Да, вроде. Я не понимаю, к чему этот вопрос…

— А когда? Сколько раз? Что ты делал? С кем общался?

— Да… я же не могу всё помнить. Ну, разок. Но это было так давно.

— Хаокин, всего пару месяцев назад. И ты за эти годы приезжал сюда раза три. Ты умеешь стирать память с помощью заговоров. Мои вот воспоминания забрал. Думаешь, к себе ты лучше относился?

— Я бы так не сделал.

— А откуда тебе знать? Это же стирание памяти. Ладно, предположим, ты не делал этого специально, но мог случайно. Заговор при помощи воды. А что есть человек как ни вода?

— Ну хорошо! — Хаокин развел руками. — Сдаюсь! Ты меня убедила! И что дальше? Раз я здесь не нужен, могу идти? СПАСИБО! — И прежде чем кто-то из девушек успел возразить, он вышел из комнаты.

— Я бы сказала, ты его обидела, — произнесла Ариадна. — Но до этого я заявила ему, что лучше бы умерла, чем его повстречала. Так что просто промолчу. Да. Просто промолчу.

Элеон ударила себя по лбу и побежала за Хаокином, но долго не могла его найти. Наступила ночь и только тогда Элеон заметила брата. Он сидел на крыше дома и курил. Элеон взлетела к нему и уселась рядом. На небе были тучи. Ни одной звезды.

— Слушай. Если ты обиделся, прости. Я не хотела тебе ничего плохого. Просто считаю, что тот выход, который ты избрал, неправилен. По крайней мере, для меня.

— Я не в обиде. Только… бесит. Я ведь знал, что всё этим кончится. Что привяжусь к вам, и снова… Я просто хотел все дела закончить, как надо, перед… И я предупреждал вас с самого начала, кто я такой, но зачем, зачем вы ко мне полезли, если я вас настолько раздражаю?

— Это не так. Я никогда тебе плохого не говорила. Ариадна — да. Но мне кажется, она монстр.

— Я думал, теперь вы все-таки подруги. Вы же общались, у вас там секреты от меня.

— Мы две притворщицы. Но ее план… Мне кое-что пришло в голову. Если ты можешь воспоминания отбирать, то, наверное, и возвращать тоже способен. Восстановишь мои?

— А зачем тебе это? Ты же совсем мелкой была. Эти воспоминания ничего не значат.

— Как это не значат? Память — это про то, кто мы есть. А я хочу понять, кто я. Потому что сейчас мне это не совсем ясно. Родители ушли слишком рано. Я знаю, ты заботился обо мне, но я забыла об этом. Или, раз для тебя не важны те мои воспоминания, не важна и я?

— Ты же знаешь, что это не так.

— Не знаю! Ты же стер себя из моей головы. Как я могу знать?

— Да что ты прикопалась к этим воспоминаниям? — закричал Хаокин. Вдруг на небе сверкнула молния. Тогда Элеон наконец заметила, что с братом что-то не так. Он не просто обижен, здесь другое. — Не мог я поступить иначе, — продолжал он. — Если бы всё зависело только от меня, я бы тебя не оставил. Я тебе зла не желал, ты пойми это. Все эти люди вокруг, эти демоны. Они меня довели до безумия. Я уже себя не контролировал. Ты пойми. И забывать не хотел, эта адская Академия всё. Слушай, я правда не знаю, сам ли предавался забвению или нет. Но те обрывки жизни, что у меня остались в голове, ужасны. И, может, к лучшему, что ты этого не помнишь?

Элеон с удивлением глядела на брата. Раньше он казался ей выносливым в эмоциональном плане. Он ведь даже не обижался на эти придирки Ариадны. Но теперь… У Хаокина сигарета в руках дрожала. А глаза сверкали, как в тот момент на кладбище. И глядел он на мир так, будто его совсем не видел. Будто что-то в нем замкнулось. И что за паранойя? Элеон ни разу брата не обвиняла в том, что он ее бросил. Разве что в мыслях? Да даже в них — нет. Он чувствует вину за это? Видимо. И за всё остальное, о чем Элеон может только догадываться. Теперь она точно обязана узнать правду.

— А знаешь, чего я на самом деле понять не могу? — вдруг проговорил брат не своим голосом. — Элеон, почему ты готова простить весь мир, но не меня? Родителям их грехи отпустила. А из-за этих людей мы чуть не умерли. Они предали нас! А ты простила их. А я тебя не предавал. Я всегда был за тебя. И ты меня простить не можешь. Я вижу укор в твоих глазах каждый гребаный день. Это убивает. Ну почему? Почему? — Хаокин судорожно растирал на висках пепел от полностью сгоревшей сигареты.

Элеон всё смотрела в его глаза и видела безумие. Брат будто ушел из реальности и оказался в каком-то своем темном-темном коконе, где нет ни света, ни счастья, ни любви.

— Ладно, я отвечу, — сказала девочка, не зная, что говорить. — Хочешь понять, почему я простила их? — Она сделала паузу. — Каждый день эти десять лет они провели, думая о том, что совершили. — Теперь голос ее дрожал. — Но они не предавали нас, Хаокин. Они проявили слабость. Испугались, узнав, кем мы можем стать. Побоялись действовать. Они нас не предавали.

— Их слабость стоила нам жизней! — закричал он. Элеон вздрогнула и чуть отодвинулась от брата, но он не заметил. Хаокин продолжал: — Из-за их слабости я такой. Из-за их слабостей мне пришлось стать жестоким, мне пришлось стать убийцей. А я не убийца! Я не жестокий. Из-за их слабости у тебя не было семьи, из-за их слабости ты просидела свою жизнь в болоте. У тебя не было ничего: ни друзей, ни возможностей.

— Ты меня перебиваешь! — закричала Элеон испуганно. — Я не закончила, — сказала она уже тише. По ее спине промчались мурашки. — Нет. Ты не прав, черт возьми. Ты винишь во всем родителей. Но это ты сделал выбор, и тебе отвечать за последствия своих действий. И судьба, предназначение, случайность — чушь собачья! Я росла без друзей, только потому что считала себя никому ненужным уродом. И почему я не могу тебя простить? Не из-за твоих ошибок. Я без понятия, что ты сделал. А потому что ты даже не раскаиваешься. Ты сказал: «Я не хотел привязываться, ведь знал, чем это кончится». Но, черт возьми, ведь у других выходит строить отношения. Чем ты так плох? Или это люди тебе попадались плохие? Не думаю. Скорее, это ты себя с ними так ведешь. Запугиваешь, а потом спрашиваешь: «Чего меня пугаются?» Или прощаешь каждой шизонутой ее бзики, а потом искреннее удивляешься: «Почему это она так ко мне относится?» Без понятия, о чем ты трепался, но за эти две минуты я поняла тебя больше, чем за всё время знакомства. Кошмар какой-то! — Элеон выдохнула.

— Это не правда, — проговорил брат совсем тихо. — Я сожалею о том, что делал.

— Но повторись ситуация, и ты поступишь точно так же. Это и обо мне тоже. Но я всегда казалась себе такой слабой. А ты, ты — другое дело, ты ведь такой сильный, решительный, умный, но не способен понять таких простых вещей. Вот почему я не могу тебя простить.

Наступила тишина. Аттали глядели в ночную мглу. Небо заволокло тучами, и там, вдали, начинался дождь. Весна пришла. Они оба думали о своем. Элеон — о том, что, наверное, похожа на брата гораздо больше, чем полагала. Или она всегда знала, что является будто его тенью, поэтому так и стремилась найти? А если она тень, то она хуже? Она станет такой же — злой, ненормальной, только слабее, только отголоском? Или, может, попытаться сделать то, на что брат не способен — исправить ошибки? Мертвеца не воскресить, но живым-то помочь можно.

Хаокин размышлял о словах сестры. Правда ли он сам причинял себе зло? И можно ли было поступить иначе? Наверное, можно. Но стало ли бы тогда лучше? Не уверен. Трудно думать, когда боль переполняет, а ты даже не понимаешь, откуда она. Дождь капнул Хаокину на плечо.

— Я сделаю то, о чем ты меня просила.

Они спустились на второй этаж и сели на полу на колени. Хаокин взял бокал с водой, зажег лучинку. Она горела еле-еле, из нее исходил легкий дым. Хаокин провел им над водой, шепча заклятие. Затем передал бокал Элеон. Она судорожно взяла его из рук брата. Что если он прав и то, что она увидит, ей не понравится? Девочка отпила воды и закрыла глаза. Хаокин с ужасом наблюдал за сестрой.

Она наконец взглянула на него.

— Спасибо тебе. Я вспомнила, — прошептала Элеон и улыбнулась. — Мы жили с троллями, и у меня был друг. Мы играли, а еще он как-то свалился, и мама на него кричала. Нас с тобой воспитывали родители-тролли. Помню, как скрывала от тебя слезы, когда они умерли, ведь я знала, что тебе и так плохо. А еще ты ведь подарил мне на день рождения платье, которое я так хотела. И помню, как ты мне бабочек показывал, и я думала, что это какое-то волшебство. И мы на лодке катались. Я, кажется, пела в хоре. И…

Хаокин вдруг выхватил из рук сестры бокал и отпил воды. Элеон замерла. Брат тоже. Хаокин глядел в пол широко открытыми глазами, но словно находился уже не здесь. Свет лучинки дрожал на его лице, и Элеон это пугало. Затем Хаокин пришел в себя. Он заморгал и медленно перевел взгляд на сестру. Потом молча встал и побрел прочь. Элеон спохватилась и побежала за ним. Она увидела брата у лестницы. Он стоял, облокотившись на перила, и закрывал лицо рукой, будто плачет. Но когда Элеон подошла, она поняла, что слез нет.

— Ксандр! — закричала она, как в детстве, и обняла его.