Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Игра VI

Золотокрылые бабочки порхали над темно-синим озером. Длинными языками к ним тянулись змееныши на ножках. Богомир сидел на террасе у лачуги Серого, ждал, пока мальчик принесет чайник. В руках старика лежал стакан с маленькой птичкой, нарисованной акварелью. Сам Богомир глядел во мрак леса. Тоска в синем бархате часто навещала его в этом месте и никогда не объясняла, зачем пришла.

Внезапно птица чихнула огненным пламенем, и лесные обитатели всполошились. Вороны взмыли черной воронкой в небо, скрывая свет луны и звезд. Из норок повылезали звери. Даже рыба в пруду была недовольна всеобщим переполохом и баламутила воду. Встрепенулся и Богомир. Какой все-таки живой мир Серого — мир вечной ночи, наполненный столь чудными тварями.

Богомир не хотел, чтобы мальчик возвращался — старику нравилось сидеть на террасе, слушать тишину доисторического леса. Он устал. Если дворец Короля с Королевой — это дом, где можно жить, то клетка Серого — игровой уровень, где постоянно надо куда-то лезть и что-то делать.

На прошлой неделе они ходили смотреть коллекцию призов мальчика. Сначала поднимались на гору, потом проползли сто метров, искали ключи в песочной ловушке… Коллекция призов у Серого оказалась внушительной. Костюм, который позволяет на легком уровне проходить игру. Дополнительная жизнь. Кисть, с помощью которой можно отменить изменения на игровом уровне. Одноразовая кисть, чтобы вносить эти изменения, и другие вещи. Но зачем столько испытаний, чтобы добраться до наград? Серый хочет их от кого-то спрятать?

— Понравилась кружка? — сказал мальчик, выйдя из хижины. Он подсел к Богомиру и положил ногу под себя. — Это мне подарили. Если хочешь, можешь взять себе.

— Не нужно, — сказал Богомир и убрал кружку на стол.

— Я принес карту Игры.

Мальчик положил шахматную доску на стол, рядом с чайником. На черно-белых клетках вырастали целые миры: городки, инопланетный космос, хрустальный дворец, даже библиотека Богомира. Перемещаться между клетками оказалось не так просто — каждый раз теряешь очки. А уж если тебе нужно на другой конец доски, а ходишь ты на одну клетку вперед, как пешка, путешествие может занять целый день. Серый придумал несколько фишек, чтобы не терять время. Он заплатил триста тысяч и прыгал по клеткам «конем» (буквой «Г»), а еще купил двери между отдаленными частями доски.

Карту игр Серый принес неслучайно. Он рассчитывал пойти куда-нибудь вместе с Богомиром. Но старик не хотел даже двигаться и после уговоров вообще обиделся и замолчал. Мальчик тоже стих.

Фонарь покачивался на крыльце. Теплый ветер трепал волосы. Где-то вдали недовольно шептались лисицы. Вдруг рядом с террасой из гнезда выпал птенчик. Богомир вскочил, чтобы помочь ему, но Серый придержал гостя.

— Не нужно, — сказал мальчик, и руки его чуть спали с груди Богомира.

— Почему? — Богомир враждебно уставился на Серого.

— Я не хочу ими управлять. Если мы поможем или… помешаем… — Глаза его по-звериному скользнули на змею, что подползала к птенцу. Богомир снова дернулся, но Серый схватил его за руку. Змея резко набросилась на птенчика и проглотила его. — …Они не будут свободными.

— Ну что ты делаешь! — Богомир вырвался от него. — Теперь оживи птенца.

— Не могу. Разве можно воссоздать жизнь такой, какой она была? Со всеми движениями мысли и чувствами на протяжении целого существования. Можно сотворить копию. Но копия — это уже начало другой жизни.

Богомир не ожидал такого ответа от мальчика. Хотя какой он мальчик? Ему больше ста лет.

— Это всего лишь птенец, — возразил Богомир. — Ему несколько дней отроду.

— И он был живым.

— И ты позволил ему умереть.

— Не я выкинул его из гнезда.

Богомир понял причину своей грусти. Она была и в Сером, и в этом месте, словно пропитанном трауром. Внезапно старика словно окатило ледяной водой — и на место грусти пришли страх и злость.

— В Игре умирали люди, — сказал Богомир. — Но как? Ты говорил, нужно всего две тысячи очков. Я набирал их, даже находясь не в своем уме! Так как они проигрывали? Ты здесь очень давно, и игроков за это время было немало.

Серый рассмеялся.

— Считаешь, я в этом замешан? Признаю, тут побывали многие. Даже всех по именам не назову. Память стирает всё. Но они жили в Игре десятками лет, столетиями — успевали забыть про время. И… как уходили? Мой друг, он скучал без рисков. Мне тоже нравится азарт, ставки, но он был немного сумасшедшим. И неудачно рискнул. Одна женщина решила, что хочет встретиться с мужем и детьми. Другая — убила бесящего игрока. И мы ее за это судили. Был еще мальчик, который просто не чувствовал времени, границ. Мы за ним присматривали, но ведь постоянно присматривать невозможно.

Богомир недоверчиво взглянул на Серого. Иногда старик совсем не понимал этого мальчика. Вдруг глаза Серого засияли, а внутри горла словно застыло желание что-то произнести.

— Знаешь, — наконец вырвалось у него, — я должен показать тебе одну игру. Она тебе точно понравится. Идем за мной.

B3. Серая дверь. За ней — тусклая комната. Свечи догорают на столе, их воск стекает на карту. Рядом — альбом, стопки книг и пустые бутылки рома. Богомир прошел в комнату и запнулся о складку багрового ковра. Доска скрипнула, и дверь с грохотом захлопнулась. Богомир от испуга подскочил, врезался в комод и уронил перочинный нож. Старик вдруг понял, что пол мокрый. Мутно-серая вода с бешеной скоростью затопляла помещение. Богомир попытался открыть дверь, но ручка не поддавалась. Вода нежной прохладой полоснула его ногу. Он запаниковал, начал в смятении биться в дверь, потом искать какой-нибудь топорик, чтобы ее сломать.

Серый сидел на потрепанным диване и наблюдал за новичком. Потом сказал: «И ты не попытаешься разгадать загадку?» Богомир замер. Ведь это только игра. И, видимо, ее суть — выйти из комнаты. Он начал шарить по столу. Карта была бесполезна. В альбоме — непонятные символы. Кажется, это бортовой журнал. Может, найти расшифровки? Стал рыться в книгах. Серый перебрался на спинку дивана, чтобы не промокнуть. Богомир суматошно выбрасывал вещи из шкафа. Одна книга, вторая — всё не то. Вода уже по пояс. Богомир паниковал. «Кажется, есть!» Нашел книгу с алфавитом, подбежал к альбому. Долго расшифровывать. Серый прыгнул на стол. Вода заливала диван. Действительно, альбом оказался бортовым журналом. Богомир тоже залез выше и, дрожа, продолжал расшифровки.

— Мне надоело, — сказал Серый и нырнул под стол — на его стенке был приклеен ключ. Подплыл к шкафу. Богомир стоял уже по пояс в воде. — Помоги убрать шкаф, — сказал мальчик.

Пришлось бросить книги и идти к Серому. Вместе они опрокинули шкаф. За ним находилась дверь. Серый открыл ее. А дальше — узкая лестница наверх.

Но там не было ни выхода, ни палубы. Просто комнаты, много-много комнат, коридоры. И везде их затопляет вода. Серый уже сам начинал путаться, где какой ключ, где что…

Кухонный лифт с треском поднимал игроков вверх. Затем остановился в прогнившем подвале без окон и дверей — тупик. Мальчик и старик рванули обратно к лифту, но из него потекла вода. Комната начала быстро затопляться. Последний вдох перед погружением. Конец игры. Обоих выбросило за ее пределы.

И так каждый раз. Каким бы путем ни шли, всегда погибали.

— Зачем ты вообще меня сюда повел? Поднимаешься вверх — палубы нет, комнаты кончаются. Спускаешься вниз — еще быстрее тонешь. Разгадываешь загадки, ищешь артефакты, но всё бессмысленно будто.

— Да. Я тоже пытался много лет понять, как победить. Но порой мне кажется, что единственный способ не утонуть — не начинать игру.

Богомир вернулся домой встревоженный и злой. Зачем Серый показал ему этот сломанный уровень? Что хотел этим сказать? Что жизнь бессмысленна, и все попытки что-то изменить — тоже? Ты всё бьешься, но выхода нет. «Хватит быть таким параноиком», — подумал Богомир.

К нему подошла Ариадна и стала задавать глупые вопросы. Богомир огрызнулся. Девушка заорала и снова назвала его «ненастоящим». Богомир вынес пару оскорблений, но потом щелкнул пальцем, и девушка загорелась яркой вспышкой. Старик впервые за вечер улыбнулся и лег спать.

Вспышка прошла, но Ариадна застыла перед коморкой, тревожно глядя на закрытую занавеску. В душе девушки происходил переворот, но творец не замечал этого. Ариадна ушла.