Беглец пересекает свой след

КЛАБАУТЕРМАНН

Но есть еще один персонаж, найденный в море, тот, кому не повезло и кто остался без корабля: черный Клабаутерманн. И его я тоже узнал в своей собственной жизни; он был ужасом в сарае. Обреченный, без лошади и без корабля, и бушующий язычник, у которого есть и корабль, и удача, и который хочет обогнуть мыс Горн… вместе взятые, они и есть амбар Адамсена.

В связи с Клабаутеннаном я могу претендовать на небольшую степень научной известности. Однажды я довольно глубоко задумался над тем, кем он был на самом деле. Не потому, что меня интересовал этот вопрос, ведь важны не догмы и иконы религии, а скорее эмоции, вдохновленные богом. Так или иначе, я работал над проблемой и получил в руки старую наивную картинку с изображением Клабаутеннанна; он предстал в виде миниатюрной фигурки, прислонившейся к мачте. На голове у него была красная шерстяная шапочка. У него была длинная борода, а в руке он держал молоток. Каково значение последнего?

Моим следующим источником был немецкий торговец лошадьми, который в свое время побывал в море. Мы выпивали вместе за столом в Мальмо, и в конце концов он начал рассказывать жуткую историю о Клабаутеннанне, который поселился на грот-мачте барка из Кенигсберга. Каждую ночь он появлялся с мачты и разбивал голову человека своим молотом.

«Молоток?» — спросил я. — «У него есть молоток?»

«Да, der Klabautermann», — объяснил торговец лошадьми. «Это нижненемецкий язык и означает „человек-молот“. Klabautern означает молот».

Я порылся в памяти, пытаясь вспомнить, что стало с богом-молотом Тором. Он и другие фигуры отвратительной дьявольщины были сброшены в море священниками христианской веры…

Клабаутерманн — это падший Тор. И жрецам благоволила судьба: они загнали его в море как демона, и демоном он стал. Но все это, строго говоря, не имеет значения; вероятно, мы должны были бы встретить этого персонажа и без Тора. Возьмем хотя бы Драугена, который мало похож на него и чье ремесло — лишь половина лодки.

До того как христианство вторглось на север, люди не молились своим богам; вместо этого они заключали с ними союзы. Человек был одной из сторон договора. Это отношение продолжалось долгое время в извращенной форме, хотя и достаточно четко, как пакты с дьяволом. Фауст — это языческая драма. Но случилось так, что боги не всегда заключали соглашения. Это породило два основных типа: человек, которому повезло, и человек, которому не повезло. Оба были по-своему хороши, но традиция считала, что первый носит мантию славы, а второй — пафоса, и признавала только эти два типа.

Они дошли до наших дней под названиями «Летучий голландец» и «Клабаутерман». Моряк остался им верен.

Но они сохранились не только в формальной традиции. Они лежат в основе всего, чему нас когда-либо учила Фрекен Нибе. Они пробуждаются в новых формах в каждой детской душе. Позже они становятся частью нас, и невозможно отделить их от нашей жизни, как бы мы ни старались. Мы мечтаем увидеть их каждого в его индивидуальном царстве как Бога и как Сатану, но наши желания никогда не увенчаются успехом. Сарай Адамсена един и неделим, и Янус — его хозяин. Он никогда не знает заранее, через какие уста ему предстоит говорить.

Рай и ад не растут вместе в наших сердцах с нашего одобрения. Чтобы они были разделены — вот утопическое требование, к которому мы стремимся.

Но и стремиться к победе. Ибо в нас самих заложено стремление быть едиными.

Я восхищался Джоном Уэйкфилдом. Он был всем тем, кем я изо всех сил пытался стать и почти потерял всякую надежду когда-либо стать. Он был могущественным, человеком удачи. Я восхищался им с пылкой страстью семнадцатилетнего юноши. Он был тем, кем я должен был стать. Можно сказать, что это был скромный идеал с моей стороны. Но так оно и было. Он был тем, кем я хотел быть, и в моих мечтах мы не раз были одним и тем же человеком, и вместе мы презирали ничтожного Эспена Арнакке. Он был богом, с которым я хотел заключить союз, но тот отказался заключить со мной договор.

Одновременно он был человеком удачи, а я — тем, кому не везло. Так мне казалось… Но, может быть, в его сознании наши позиции были противоположны? Вначале он завидовал мне…

Когда беда, наконец, настигла нас, это была встреча голландца с Клабаутерманном. Это была молния, которая сверкнула на землю из грозовой тучи и отбила ногу жеребцу Адамсена. Это была просто встреча двух мужчин, чего мы все в глубине души желаем. Я буду иметь всех женщин и убивать всех мужчин. Мы все охотники за головами.