Хроники внутреннего сгорания

Вот она, последняя ночь, серебристая близь. Месяц гребешки полынного моря лижет. Каждую ночь приходит мой рыжий Лис, каждый раз садится чуточку ближе.

Тянется пауза, длинный последний такт — запрокинув голову в гул этот медный, так солдат на войну провожали, так расставались с друзьями в самый последний. Впрочем, если отсутствуют родичи и друзья — вот он, рыжий Лис, оглянись, застынь. Нет, я не принц (и не маленький), просто я — так уж получилось, один.

Так уж получилось, что с этим не везет подлецам, чтобы приручались, смотрели глазами карими, чтобы ждали, звонили, встречали возле крыльца. Если приручались, то быстро и отвыкали. Вот теперь уходишь в последнюю ночь, вот лежишь, уронив башку в небеса, и вполне заведомо одинок. Даже Лис не успел приблизиться до конца.

Вот он, рыжий, шерсть на ветру искрится, он мне вместо друзей и, по сути, дома. Как обидно быть идиотом слегка за тридцать — все вполне могло сложиться и по другому. Ветер тучи плавит, звезды в созвездья нижет, обдувает луны надбитое блюдце. Как обидно, что Лис не успел подойти поближе. Как обидно, что я не смогу до него дотянуться.

Вот она, звездная дорога, вот он, причал, молоком полынным сочится.

Пусть ему скажут, чтобы он по мне не скучал — я бы, например, все равно не сумел приручиться.