Хроники внутреннего сгорания

4. ИНКВИЗИТОР

Она выходит на станции, дальше идет пешком.

Перед ее приходом ежится каждый дом,

о ней говорят вполголоса,

шепотком,

лучше — с закрытым окном,

самый умный — тот, кто всегда молчит.

Она приходит, отражаясь сразу во всем,

бубновым тузом,

черным ферзем.

Гамбит.

Она приходит. Замирают, молчат дома.

В свете фонарей — извилистая дорога.

Нечего взять с меня, руки пусты, пусты закрома,

проходи, не трогай.

Она идет по улице, прямая, словно солдат,

и все молчат.

Не говори, не думай, по имени не зови,

старые сказки замешаны на крови,

старые сказки знают: не верь приходящим с севера,

двери закрой, постучи по дереву, нить порви.

Утро приходит ознобом и небом серым,

утро невозможно остановить.

Ветром и тусклым светом на зданиях оседает,

от росы трава тяжелая и седая.

Она выходит на улицу, гаснет свечи фитиль,

на ее дороге ветер гоняет пыль.

Миттельшпиль.

Город сутул, некрасив, уныл и помят,

кутается в причудливый листопад.

В старом пустом соборе звучит набат,

люди собираются

и молчат.

Это — эндшпиль,

развязка,

наконец — долгожданный финал,

это — взвешивается, кто здесь и как играл.

И она к толпе опускает тяжелый взгляд.

Говорит:

— Выбирайте сами.

И все молчат.