Хроники внутреннего сгорания

КИНЕМАТОГРАФ

Предпоследний кадр: крещендо, замерший зал.

На экране — город, по-весеннему оголенный.

Она едет по чужому городу на вокзал,

у ночного таксиста глаза Харона,

желтоватые руки, километраж на лице,

и пустая дорога, и скорость все выше, выше.

У нее глаза — вперед,

словно — сквозь прицел,

вот тебе путь, иди же.

И еще предпоследний: он тоже идет домой,

у подъезда закуривает смятую сигарету.

Тихий-тихий далекий гул на подступах к лету,

в духоте начинается дождь ночной.

Вот тебе твоя дорога.

Ступай же.

Редкие дождинки текут по ее волосам.

Они друг другу никто; мир становится больше и дальше;

просто — две стороны

ленты

Мёбиуса.

Господи, что ты им уготовил? — не говори,

обрывается в небе их дерганное стаккато,

время обмирает перед финальным кадром,

тянется и длится секунда внутри.

Вот она, твоя бесконечная песня лета,

пронизывает далекий метеоритный пояс.

Падает на асфальт смятая сигарета.

Напрягая все тело, трогается поезд.