Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 43

Скотт сидел у Черил и снимал показания. Обстановка в коттедже Черил была выдержана в ярко-желтом, зеленом и белом цветах, с белыми стенами и белым ковровым покрытием, шерстяная толщина которого пружинила под подошвами. Высшее качество, долларов шестьдесят — семьдесят за ярд, надо думать. Неудивительно, что у Мин было такое загнанное выражение лица. Скотт точно знал, сколько ей завещал старик Сайрус. После всего, что она вбухала в санаторий, там едва ли много осталось.

Черил дулась, ей было неприятно, что ее вызывали для разговора с шерифом во всеуслышание по пейджеру. Она сидела, накинув на плечи махровый банный халат, довольно узкая полоска ткани на бретельках отчасти прикрывала сверху грудь и бедра.

Черил не делала попыток скрыть нетерпение.

— Через десять минут у меня начинаются занятия ритмической гимнастикой, — предупредила она Скотта.

— Что ж, будем надеяться, что вы на них успеете. — У Скотта на шее напряглись жилы, он с трудом сдерживал антипатию к этой диве. — Но шансы ваши умножатся, если вы будете правдиво отвечать на мои вопросы. Вот например: это вы прислали Лейле незадолго перед ее смертью несколько злобных анонимных писем?

Как он и ожидал, такого рода допрос не дал никаких результатов. Черил ловко обходила острые углы. Какие такие анонимные Письма? Зачем бы она стала их посылать? Чтобы поссорить Лейлу с Тедом? Да если бы даже они и поженились, все равно это было бы ненадолго. У Лейлы был не такой характер, чтобы остаться навсегда с одним мужчиной. Ей непременно надо было ранить первой, не дожидаясь, пока ранят ее. Пьеса? Черил понятия не имела, как шли репетиции. Честно сказать, и не особенно интересовалась.

Скотту наконец это все надоело.

— Вот что, Черил. Я хочу, чтобы вы кое-что усвоили. У меня есть основания сомневаться в том, что Сэмми умерла естественной смертью. При ней было анонимное письмо, и оно пропало. Вы приходили к ней в офис и оставили у нее на столе счет за проживание с вашей надписью: «Оплачено сполна!» В это время там сверху, вместе с остальной корреспонденцией лежало другое анонимное письмо. Но теперь и его нет. Конечно, в принципе возможно, что туда входил кто-то еще, причем настолько неслышно, что ни Мин, ни барон и ни сама Сэмми ничего не услышали, хотя находились в смежном помещении и дверь оставалась открытой. В принципе возможно, но маловероятно, не правда ли?

Скотт не стал говорить Черил, что и Мин, и барон сами вполне могли подойти к столу в отсутствие Сэмми. И был вознагражден за эту недомолвку проблеском тревоги в ее взгляде. Она нервно облизнула губы.

— Вы что, предполагаете, что я имею какое-то отношение к смерти Сэмми?

— Я предполагаю, что вы взяли это письмо у Сэмми со стола. И хочу получить его обратно. Оно является уликой в деле об убийстве.

Черил отвернула лицо, но Скотт успел увидеть на нем выражение панического страха. Проследив за ее взглядом, он заметил краешек застрявшей в колосниках в камине обгорелой бумажки. Черил рванулась с места, но он ее опередил и завладел находкой.

На обгорелой бумажке остались склеенные из печатных букв слова: … роль выучи … Скотт вынул бумажник и бережно вложил в него обрывок.

— Значит, вы все-таки выкрали письмо, — произнес он. — Уничтожение улик — уголовное преступление, за которое сажают в тюрьму. Ну а другое письмо? То, что было у Сэмми при себе? Его вы тоже уничтожили? Тогда каким образом вы им завладели? Вам следует пригласить себе адвоката, мадам.

Черил ухватила его за рукав.

— Скотт, Бога ради, умоляю. Клянусь, я не писала тех писем. И клянусь, я видела Сэмми только в кабинете у Мин. Верно, я взяла письмо у нее со стола. Думала этим помочь Теду. И показала его Сиду. Он сказал, что люди подумают, будто это я написала. И сам его разорвал. А не я. Клянусь, это все, что мне известно. — По щекам ее бежали слезы. — Скотт, если хоть что-нибудь из этого станет известно публике, мне ни за что не получить роль Аманды. Скотт, я умоляю!

Скотт ответил, слыша презрение в собственном голосе:

— Мне нет совершенно никакого дела до того, как известность такого рода отразится на вашей карьере. Но мы можем договориться. Я повременю с привлечением вас к формальной даче показаний, а вы тем временем получше напряжете память. Авось что-нибудь еще припомните, будем надеяться, — для вашего же блага.