Глава 31

Без пяти минут семь Сид подошел по дорожке к главному корпусу, чтобы принять участие в утренней прогулке. Черил видит его насквозь. Так что надо быть сугубо осторожным. Боб примет окончательное решение не раньше чем после обеда. Если бы не злосчастный спектакль, все бы сейчас уже было в ажуре.

Знаете что? С меня довольно!

Это ты меня растоптала, гадина, думал Сид. Но подойдя ближе, умудрился изобразить на лице кривое подобие улыбки. Коннектикутская компания была в полном сборе — причесаны волосок к волоску, кожа чистая, без пятнышка, пальцы наманикюрены. Небось никому из них не приходилось вот так ждать одного-единственного телефонного звонка, когда судьба твоя висит на волоске, не приходилось прокладывать себе путь наверх, орудуя когтями и зубами, и чтобы потом кто-то одним поворотом головы сбросил тебя на финансовую свалку.

Начинался еще один прекрасный осенний день. Теплое солнышко уже разгоняло утреннюю прохладу, еле ощутимое соленое дыхание Тихого океана смешивалось с ароматами деревьев в цвету, обступивших главное здание. Сиду припомнился многоквартирный дом в Бруклине, где он вырос. Тогда «Ловкачи» играли в Бруклине. Лучше бы, наверное, им там и остаться. И ему, наверное, тоже лучше было бы остаться в Бруклине.

Вышли на веранду Минна и барон. Сид сразу обратил внимание, как осунулась Мин. Лицо застывшее, как бывает у людей, ставших свидетелями несчастного случая, но словно бы не верящих собственным глазам. Обо всем ли она догадывается? На Хельмута Сид смотреть не стал, а вместо этого повернулся навстречу идущим по дорожке Черил и Теду. Что у Теда на уме, он легко мог себе представить. Угрызения совести из-за того, что бросил Черил ради Лейлы, но явное нежелание возобновить прежнюю связь. Явное для всех, кроме самой Черил. На что она, интересно, намекала своим дурацким разговором насчет «доказательства невиновности Теда»? Что она затеяла?

— Доброе утро, мистер Мелник. — Он обернулся: сияя приветливой улыбкой, к нему подошла Алвира Михэн. — Может быть, пойдем рядом? Понимаю, как вы огорчены, что роль Аманды в сериале должна достаться Марго Дрешер. По-моему, они там совершают ужасную ошибку.

Сид сообразил, что изо всей силы сдавил ей локоть, только когда увидел, как она поморщилась.

— Простите меня, миссис Михэн, но, право, вы говорите сами не знаете что.

Алвира спохватилась, что информация прошла только для своих — знакомая репортерша из «Глоб», через которую она держала связь, велела ей обратить внимание на реакцию Черил Маннинг, когда та узнает о назначении Марго. А Алвира дала маху.

— Ах, так я ошиблась? Должно быть, это муж мне просто сказал, что Черил и Марго Дрешер теперь идут ноздря в ноздрю. Он где-то прочел.

Сид отозвался тоном заговорщика:

— Миссис Михэн, окажите мне любезность, никому больше этого не говорите, условились? Сведения ваши неверны, но вам легко представить себе, как они могут расстроить мисс Маннинг.

Черил держала Теда под руку. Что уж она такого наговорила Теду, Бог весть, но, во всяком случае, она его рассмешила. Актриса она, конечно, классная, но что она сохранит присутствие духа, если не получит роль, на это рассчитывать все-таки не приходится. Она набросится на Сида как дикая кошка, только клочки полетят.

В это время Тед махнул на прощание рукой и побежал трусцой к главным воротам.

— Доброе утро всем! — с напускной бодростью провозгласила Мин. — Пора двигаться. Запомнили: шаг быстрый, дышим глубоко.

Черил подошла к ним, и Алвира немного придержала шаг. Шагающие растянулись по дороге, ведущей в рощу. Вон впереди, далеко обогнав Сида, энергично вышагивает Крейг и с ним Генри Бартлет, адвокат. За ними — графиня со своими присными. Инструктор по теннису и его подруга идут держась за руки. Ведущий телеигры и при нем его молоденькая приятельница на эту неделю. Остальные тоже идут кто по двое, кто по трое, Сиду они незнакомы.

Когда Лейла стала бывать здесь, санаторий приобрел известность, даже славу. Люди приезжали в надежде застать тут знаменитую Лейлу Ласаль. Теперь Мин позарез нужна новая суперзвезда. Сид заметил, как публика пожирает глазами убегающего Теда. Тед — тоже в своем роде суперзвезда.

Сид пригляделся к Черил. Она в прекрасном настроении. Пышные темные волосы разметались. Над огромными изжелта-зелеными глазами круто подняты черные дуги бровей. Пухлые губы изогнуты в капризной соблазнительной усмешке. Шагает, напевая «Это знакомое чувство». Тренировочный костюм обтягивает высокие груди, как будто это не трикотаж, а вторая кожа. Она одна умеет так носить спортивные костюмы.

— Нам надо поговорить, — на ходу тихо произносит Сид.

— Я слушаю.

— Не здесь.

Черил дернула плечиком:

— Ну так позже. Не гляди так мрачно, Сид. Дыши глубже. Освободись от ядовитых мыслей.

— Напрасно язвишь. Загляну к тебе после прогулки.

— Да в чем дело-то? — Видно, что ей ужасно не хочется переключаться на что-то серьезное.

Сид оглянулся через плечо. Алвира шла за ними по пятам. Чуть ли не дышала в затылок. Он предостерегающе ущипнул Черил за локоть.

Вышли на шоссе. Мин вела их в направлении Одинокого кипариса. Хельмут начал понемногу отставать от головных ходоков, чтобы перекинуться словечком-другим с идущими сзади. «Доброе утро… Погода чудесная… Попробуйте прибавить шаг… Превосходно, превосходно».

От этого напускного бодрячества у Сида ныли зубы. Права была Лейла. Барон — это механический игрушечный солдатик. Заведите его — и он марширует.

Хельмут зашагал плечом к плечу с Черил.

— Надеюсь, вам с Сидом по вкусу пришелся вчерашний ужин? — Ослепительная механическая улыбка. А Сид даже не помнит, что вчера вечером ел.

— Да, неплохой.

— Прекрасно.

Хельмут отстал и справился у Алвиры Михэн, как она поживает.

— Замечательно! — Голос у нее громкий, пронзительный. — Можно сказать, что я чувствую себя, как бабочка на облачке.

Она шумно захохотала, а у Сида по спине побежали мурашки. Неужели Алвире Михэн уже тоже все известно?


Генри Бартлет был недоволен миром и положением, в которое попал. Когда ему предложили взять дело Теда Уинтерса, он сразу же перетасовал свое расписание. Не много на свете уголовных адвокатов, у которых не найдется времени для того, чтобы представлять на суде известного мультимиллионера. Но что-то у него с Тедом Уинтерсом не заладилось. Как говорится в таких случаях, химическая реакция не пошла.

Генри неохотно топал форсированным маршем вслед за Минной и бароном. Да, конечно, заведение здесь роскошное, если бы не дела, вполне можно было бы от души наслаждаться благодатной природой Монтерейского полуострова и комфортом санатория «Кипарисы». Но у него времени в обрез. Слушания по делу «Штат Нью-Йорк против Эндрю Эдварда Уинтерса III» начинаются ровно через неделю. Конечно, участие в процессе, о котором кричат газетные заголовки, — это в высшей степени полезная реклама. Но только в том случае, если удастся выиграть дело. Однако, пока Тед Уинтерс отказывается от сотрудничества со своим адвокатом, шансов на победу просто нет.

Мин прибавила шагу. Генри тоже. От его внимания не ускользнули благосклонные взоры, которые бросала на него пепельная блондинка в годах из окружения графини. При других обстоятельствах он бы ею занялся. Но не теперь.

Сзади, след в след, твердо и уверенно шагал Крейг. Генри до сих пор еще не разобрался, что за фигура этот Крейг Бэбкок. С одной стороны, рассказывает про папашину кулинарную лавку в Нижнем Истсайде, но с другой — он нечто вроде оруженосца при Теде Уинтерсе. К сожалению, теперь уже поздно, а то он мог бы показать на суде, что разговаривал с Тедом по телефону как раз в то время, когда эта так называемая очевидица якобы видела Теда. Тут Генри вспомнил, о чем ему нужно спросить Крейга.

— Вы приставили частного сыщика к Салли Росс?

— Да, еще вчера, как только вернулся к себе. И даже не одного, а троих: двое изучают ее прошлое и один следит за ней лично.

— Это следовало сделать давным-давно.

— Согласен. Прежний адвокат Теда не счел это важным.

Дорожка, пересекавшая санаторскую территорию, в этом месте кончалась, и дальше шло шоссе, которое вело к Одинокому кипарису.

— А каким образом вы условились получать от них донесения?

— Руководитель тройки должен звонить мне каждое утро в 9.30 по нью-йоркскому времени, 6.30 по местному. Только что говорил с ним. Пока ничего существенного. В основном то, что нам уже известно. Парочка разговоров, свары с соседями, обвиняет всех, что на нее «глазеют». Постоянно названивает по телефону 9-1-1 в полицию, как будто там ее только и ждут, сообщает о «подозрительных личностях».

— Из нее я бы легко сделал котлету во время дачи показаний, прожевал бы да выплюнул, — сказал Бартлет. — Без свидетельства Элизабет Лэнг обвинение стояло бы на одной ноге. Да, кстати, я хочу знать, как у нее со зрением, пользуется ли она очками и какой силы, давно ли ей последний раз выписывали новые и так далее. Все данные об ее зрении.

— Хорошо. Распоряжусь.

Несколько минут они шагают молча. Серебристый утренний свет пьет росу с кустов и деревьев, шоссе почти совсем безлюдно, лишь изредка проносится одинокая машина, на мосту, за которым растет Одинокий кипарис, ни живой души.

Бартлет оглянулся через плечо:

— Я ожидал увидеть Теда, держащего за ручку Черил.

— Он по утрам бегает. Может быть, он всю ночь держал ее за ручку.

— Надеюсь. У вашего приятеля Сида подавленный вид.

— Ходят слухи, что Сид разорился. В качестве агента Лейлы он жил и горя не знал. Сосватает ее в картину, а в условия включается, что на какую-то работу берут еще парочку его клиентов. Так у него и Черил была постоянно занята. А теперь без Лейлы — да еще столько денег ухнул на ту постановку — он оказался на мели. Ему хочется обратиться за помощью к Теду. Но я не позволю.

— Он и Черил — наши самые главные свидетели защиты, — резко заметил Генри. — Может быть, вам следует быть немного щедрее. Я, кстати, намерен высказать такое предложение Теду.

Они обошли ресторан «Пляжная будка» и повернули назад к санаторию.

— После завтрака будем работать, — объявил Бартлет. — Мне надо наметить стратегию ведения этого дела и решить, стоит ли вызывать свидетелем Теда. Мне кажется, из него будет никудышный свидетель в собственную пользу, но что бы потом ни говорил присяжным судья, все-таки психологически плохое впечатление производит то, когда обвиняемый отказывается лично давать показания.

По возвращении Сид зашел с Черил в ее коттедж.

— Только давай покороче, — сказала она, закрывая за собой дверь. — Мне надо принять душ, и я пригласила к завтраку Теда. — Она стянула через голову тренировочный джемпер, спустила штаны, перешагнула, потянулась за халатом. — Ну, в чем дело?

— Все практикуешься? — зло сказал Сид. — Прибереги для дураков, детка. По мне, так лучше схватиться врукопашную с тигром.

Он стоял и внимательно разглядывал ее. Готовясь пробоваться на роль Аманды, Черил покрасила волосы в темный цвет, и эффект получился поразительный: сгладилось общее впечатление дешевки и душевной грубости, от которых она, как ни билась, так и не сумела избавиться, и особенно выступили на лице ее знаменитые удивительные глаза. Даже в махровом банном халате она теперь казалась изысканной. Хотя в сущности, Сид знал, осталась все той же корыстной и беспринципной интриганкой, с которой он вел дела уже без малого двадцать лет.

Черил улыбнулась ему обворожительной улыбкой:

— Ладно тебе, Сид. Давай не будем ругаться. Чего ты хочешь?

— Буду рад, если получится покороче. Итак, почему ты говорила, что Лейла могла покончить с собой? С чего бы ей вообразить, будто Тед связан с другой женщиной?

— Есть доказательства.

— Какие?

— Письмо, — торопливо объяснила она. — Я вчера зашла поговорить с Мин. Представляешь, они имели наглость подать мне счет, хотя всем прекрасно известно, что я привлекаю публику. Мин с бароном были заняты, а на столе Сэмми была высыпана почта от почитателей, я поглядела, а там это сумасшедшее письмо. Я и забрала его.

— Ты взяла письмо?!

— Конечно. Сейчас тебе покажу.

Черил юркнула в спальню и вынесла конверт. Глядя через плечо Сида, она вместе с ним еще раз перечитала злобные строки:

«Лейла!

Сколько раз тебе повторять? Неужели непонятно, что ты Теду осточертела? Вспомни об изумрудном колье, которое он преподнес своей новой молодой любовнице. Не то что какой-то жалкий браслет, подаренный тебе. Она от тех изумрудов без ума. А он без ума от нее. Говорят, ваш спектакль никуда не годится. Ты бы хоть роль учила как следует.

Скоро напишу еще.

Твой друг».

— Ну, видишь? Должно быть, Тед закрутил с кем-то романчик. И рад был, наверное, отделаться от Лейлы. Если ему сподручнее изобразить дело так, будто это я, пожалуйста. Я подтвержу.

— Дура ты безмозглая!

Черил выпрямилась, отошла и села на кушетку. Облокотившись на колени, она раздельно, словно придурковатому ребенку, объяснила:

— Разве не очевидно, что благодаря этому письму я смогу показать Теду, как я за него переживаю?

Сид пересек комнату, выхватил письмо из рук Черил и изорвал в клочки.

— Всего час назад звонил Боб Кёниг, проверял, нет ли на тебя какого-нибудь компромата, за который могут ухватиться газетчики. Знаешь, почему ты сейчас, на данный момент, самая вероятная кандидатка на роль Аманды? Потому что о Марго Дрешер понаписано слишком много всяких пакостей. А представляешь, что напишут о тебе, если поклонники Лейлы узнают, как ты довела их любимицу до самоубийства ядовитыми анонимками?

— Не я же написала это письмо.

— Нечего врать. Много ли людей знают о том браслете? Я видел твое лицо, когда Тед дарил его Лейле. Ты была готова зарезать ее прямо на месте. И репетиции. Они были закрытые. Многие ли знали, что Лейла нетвердо помнит роль? А ты знала. Откуда? Да я тебе сам рассказал. Это ты написала письмо. И наверное, не одно. Такая кропотливая работа — вырезать и наклеивать, удивляюсь, как у тебя только терпения хватило? Сколько их еще отправлено и может теперь всплыть?

Черил взглянула испуганно:

— Сид, клянусь тебе, я не писала этого письма. Ни этого, ни остальных. Сид, а что сказал Боб Кёниг?

Сид медленно и внятно передал ей суть разговора. Когда он смолк, Черил протянула к нему руку:

— Дай спички. Я же бросила курить, ты знаешь.

Сид молчал, пока обрывки бумаги с наклеенными разнокалиберными буквами чернели, сворачивались в трубочки и рассыпались в пепельнице золой.

Черил встала, подошла и обняла его за шею.

— Я знала, что ты добьешься для меня этой роли, Сид. И ты прав, что уничтожил письмо. Но дать показания в суде, по-моему, все-таки надо. Будет отличная реклама. Как ты считаешь, какой взять тон? Скажем, я потрясена тем, насколько расстроен и подавлен мой близкий друг, а? И показать, что даже те из нас, кто на самом верху, переживают подчас ужасные неприятности. — Глаза ее округлились, две крупные слезы скатились по щекам. — Мне кажется, Бобу Кёнигу это понравится, а ты как думаешь?

Загрузка...