Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 17

— Кто их снимал? — Шэрон услышала визгливый страх в своем голосе, поняла, что допускает ошибку. Она увидела его глаза и уловила, что ее тон его задел. Губы сжались еще уже, щека задергалась сильнее. Интуитивно она добавила: — То есть они… такие реалистичные.

Напряжение чуть спало.

— Может, я нашел их.

Она вспомнила вспышку, ослепившую ее в машине.

— А может, это ваша работа? — Намек на восхищение в ее голосе.

— Может, и так.

Его рука коснулась ее волос, задержалась на щеке. «Только не выдай страха!» — в отчаянии приказала она себе. Голова Нийла все еще лежала у нее на сгибе руки. Его начала бить дрожь. Сквозь резкий астматический хрип пробивались всхлипы.

— Нийл не плачь! — умоляюще сказала она. — Ты задохнешься! — Она посмотрела на их похитителя: — Он совсем перепуган. Развяжите его.

— А если развяжу, я тебе понравлюсь?

Она стояла на коленях у койки, и его нога вжималась ей в бок.

— Ну конечно, понравитесь… но пожалуйста… — Ее пальцы разгладили налипшие на маленький лобик рыженькие кудряшки.

— Не трогай повязку на глазах! — Его рука железной хваткой сжала ее руку и отвела от лица Нийла.

— Не буду, — ответила она умиротворяющим тоном.

— Ладно. Ненадолго. Но только его руки. А сначала… ложись на пол!

— Зачем? — Она вся напряглась.

— Я не могу развязать вас обоих сразу. Отпусти мальчишку.

Оставалось только повиноваться. На этот раз он связал ей ноги от колен до лодыжек, потом рывком усадил на кровати.

— Руки, Шэрон, я тебе связывать не буду, пока я тут. — Это было одолжение. Он чуть растянул ее имя.

Пока он тут? Он уйдет и оставит их тут одних? Он нагнулся над Нийлом и разрезал бечевку на его руках. Нийл развел кисти. Они били по воздуху. Дышал он судорожно. Непрерывные хрипы нарастали крещендо.

Шэрон положила его себе на колени. На ней все еще было серое пальто, и она завернула его в полу, прижала к себе. Он весь трясся и вырывался, стараясь отодвинуться от нее.

— Нийл, прекрати! — сказала она твердым голосом. — Успокойся! Помнишь, что велел тебе делать папа, если начинается припадок. Лежи тихо-тихо и дыши очень медленно. — Она подняла глаза. — Пожалуйста, дайте ему воды.

В тусклом пыльном освещении его тень, темная и пятнистая, на бетонной стене словно слагалась из мозаики лупящейся краски. Он кивнул и отошел к ржавой мойке. Капающий кран заурчал и зафыркал. Он стоял к ней спиной, и Шэрон поглядела на фотографии. Две из трех женщин были мертвы или умирали, третья пыталась убежать от чего-то или от кого-то. Он расправился с ними? Он сумасшедший? Маньяк? Зачем он похитил ее и Нийла? Чтобы пройти с ними через вокзал, требовалась дерзкая смелость. Он все тщательно спланировал. Почему?

У Нийла перехватило дыхание. Он поперхнулся и начал кашлять — хрипло, надрывно.

Похититель отвернулся от мойки, держа в руке бумажный стаканчик. Эти задыхания, видимо, вывели его из равновесия. Отдавая стаканчик Шэрон, он сказал — а рука у него дрожала:

— Заставь его прекратить это.

Шэрон поднесла стаканчик к губам Нийла.

— Нийл, попей! — Он судорожно сделал глоток. — Нет… помедленнее, Нийл… а теперь ляг поудобнее. — Мальчик допил воду, вздохнул. Она почувствовала, что худенькое тельце слегка расслабилось. — Вот так.

Похититель наклонился над ней.

— Ты очень добрая, Шэрон, — сказал он. — Вот почему я тебя полюбил. Потому что ты меня не боишься, верно?

— Нет… конечно, нет. Я знаю, вы не хотите причинить нам вреда. — Тон ее был непринужденным, почти светским. — Но зачем вы привезли нас сюда?

Не отвечая, он подошел к черному чемодану, осторожно поднял его и поставил шагах в трех от двери. Скорчившись над чемоданом, он его открыл.

— Что у вас там? — спросила Шэрон.

— Просто мне нужно кое-что сделать, прежде чем я уйду.

— А куда вы пойдете?

— Не задавай слишком много вопросов, Шэрон.

— Мне просто интересны ваши планы. — Она следила, как его пальцы перебирают содержимое чемодана. Теперь пальцы эти жили своей жизнью, в которой умело распоряжались проводками и чем-то сыпучим.

— Я не могу разговаривать за такой работой. С нитроглицерином надо быть осторожным… даже мне.

Шэрон крепче обняла Нийла. Этот помешанный возился со взрывчаткой совсем рядом с ними. Если он допустит оплошность… замкнет что-нибудь… Она вспомнила старый перестроенный особняк в Гринидж-Виллидж, в котором произошел взрыв. В тот день она приехала в Нью-Йорк на каникулах и ходила по магазинам в нескольких кварталах оттуда, когда вдруг оглушительно грохнуло. Она вспомнила бесформенную груду обломков, нагромождения разбитых камней и расщепленных балок. Те люди тоже считали, что умеют обращаться со взрывчаткой.

Молясь про себя, она следила, как он работает с величайшим тщанием, следила, пока у нее не затекли ноги, пока сырость не начала ее пронизывать, пока ее слух не настроился на отдаленное громыхание составов. Хрипы в груди Нийла стали ритмичными, он все еще задыхался, но слабее.

Наконец похититель выпрямился.

— Порядок, — сказал он с удовлетворением.

— Для чего он вам?

— Для присмотра за вами.

— Я не понимаю…

— Мне придется оставить вас до утра. Так я не могу рисковать, что потеряю вас, верно?

— Но как вы можете нас потерять, если мы связаны и совсем одни тут?

— Шанс на миллион… на десять миллионов, что кто-то попробует войти сюда, пока меня не будет.

— А долго вы думаете держать нас здесь?

— До среды. Шэрон, не задавай мне вопросов. Я сам скажу все, чего тебе надо знать.

— Простите. Я не поняла — и только.

— Я не могу допустить, чтобы вас кто-нибудь нашел. Но мне надо уйти. А потому к двери подключен провод, и если кто-то попытается войти…

Она не здесь. Она этого не слышит. Так не бывает.

— Не беспокойся, Шэрон. Завтра вечером Стив Питерсон даст мне восемьдесят две тысячи долларов, и все будет позади.

— Восемьдесят две тысячи долларов…

— Да. А в среду утром мы с тобой уедем, и я оставлю сообщение, где найти мальчишку.

Далекое эхо лязга и грохота, тишина, и снова то же эхо.

Он прошел через комнату.

— Извини, Шэрон.

Внезапным движением он вырвал Нийла из ее рук и бросил на край койки. Она не успела шевельнуться, как он завел ей руки за спину, дал пальто упасть и связал запястья. Потом потянулся за Нийлом.

— Пожалуйста, не завязывайте Нийлу рот, — умоляюще сказала она. — Если он задохнется… вдруг вы не получите денег?.. Вдруг вам надо будет прежде доказать, что он жив… Пожалуйста… Вы… вы мне нравитесь. Потому что вы такой находчивый.

Он взвешивающе смотрел на нее.

— Вы… вы знаете мое имя, а своего мне не сказали. А я хочу думать о вас.

Его ладони повернули ее лицо к нему. Жесткие, мозолистые. Трудно поверить, что те же руки так ловко управлялись с тонкими проводками. Он нагнулся над ней. Дыхание у него было затхлое, горячее. Она выдержала его поцелуй — грубый на ее губах, слюнявый, долгий на щеке и ухе.

— Меня зовут Лиса, — сказал он. — Произнеси мое имя, Шэрон.

— Лиса.

Он связал кисти Нийла и подтащил его к ней. На узкой койке они еле умещались рядом. Кисти Шэрон вжимались в шершавую бетонную стену. Он накрыл их засаленным серым пальто и оглядел их. Потом перевел взгляд на посудный лифт.

— Нет. — Вид у него стал раздраженным, неуверенным. — Не могу рисковать, что кто-нибудь вас услышит.

Вновь их рты опоясали повязки, но не так туго, как раньше. Она не осмелилась возразить еще раз. В нем опять возрастало нервное возбуждение.

И тут она поняла почему. Да потому что медленно, с предельной осторожностью он прикреплял проводок к чему-то в чемодане, а потом протянул его от чемодана до двери. Он прикрепит проводок к двери. И тогда, если кто-то другой попробует открыть ее, бомба взорвется!

Она услышала щелчок выключателя, трубки замерцали и померкли. Дверь бесшумно открылась и закрылась. На секунду его фигура вырисовалась на фоне сумрака снаружи, и он исчез.

Теперь в комнате воцарился непроглядный мрак, и глухую тишину нарушало только тяжелое дыхание Нийла да изредка дальний рокот поезда, въезжающего в туннель.