Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 47

Лиса неторопливо шел по проходу номер девять к закрытой лестнице, ведущей внутрь самолета. Вся его нервная система словно звенела от сигнала тревоги — ощущения близкой опасности. Его глаза беспокойно шарили по проходу. Другие пассажиры не замечали его, занятые тем, что перекладывали из руки в руку дипломаты и бумажники, доставая билеты.

Он взглянул на собственный билет, аккуратно высовывающийся из конверта, который он предъявил на контроле. Другая рука крепко держала старый черный чемодан.

Топот! Вот оно что! Звук бегущих ног. Полиция! Он бросил билет, перемахнул невысокий барьер между проходом к самолету и коридором. По коридору в его сторону стремглав бежали двое мужчин. В отчаянии он огляделся и увидел шагах в двадцати пяти дверь запасного выхода. Она должна была вести на поле.

Чемодан! С чемоданом не побежишь! Лишь чуть поколебавшись, он бросил чемодан себе за спину. Чемодан глухо стукнулся о каменный пол, заскользил и раскрылся. Пачки рассыпались по коридору.

— Стой! Или мы стреляем! — раздался угрожающий голос.

Лиса рванул дверь, и раздался оглушительный звон, он захлопнул ее за собой и побежал зигзагами по полю. Прямо перед ним оказался самолет на Феникс, он побежал вокруг. Почти под левым крылом стоял пикапчик, урча мотором. Водитель как раз забирался внутрь. Лиса налетел сзади и изо всех сил ударил ребром ладони по шее. Тот охнул и потерял сознание. Лиса столкнул его на землю и прыгнул за руль. Выжимая педаль газа, он обогнул самолет. Стрелять, пока они за самолетом, они не посмеют!

Но с секунды на секунду легавые погонятся за ним на машине. Или вызовут другие машины с поля перехватить его. Бросить машину было рискованно, но оставаться в ней, пожалуй, еще рискованнее. Взлетные полосы были огорожены или упирались в пролив. Поехать по полосе значило оказаться в ловушке.

Они ищут человека в пикапе на поле. А искать его в здании аэровокзала и не подумают… Он высмотрел такой же пикапчик, стоявший возле ангара, свернул к нему и остановился. На сиденье рядом с ним лежали сшитые накладные. Он взглянул. Что-то о пищевых продуктах. Он схватил книжку накладных и выскочил из пикапчика. Дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН» как раз открывалась. Нагнув голову к накладным, он ухватил ее край. Из двери энергичной походкой вышла девушка в форме стюардессы, взглянула на накладные и зашагала дальше.

Теперь его походка стала уверенной, быстрой. Он прошел по коридорчику с дверьми справа и слева и секунду спустя оказался в зале. Навстречу ему бежала охрана аэропорта. Словно не замечая их, он прошел через зал, вышел наружу и подозвал такси.

— Куда? — спросил водитель.

— Центральный вокзал. — Он вытащил двадцатидолларовую бумажку (его последние деньги!) — И побыстрее. Мой рейс отменили, и мне надо успеть на поезд до одиннадцати тридцати.

Водитель был мальчишка — года двадцать два, не больше.

— Мистер, времени в обрез, но я вас домчу. Дороги уже в порядке, движение небольшое. — Он нажал на газ. — Держитесь!

Лиса откинулся на спинку. От ледяного пота его знобило. Они знают, кто он такой. А что, если они покопаются в его прошлом? Что, если кто-то скажет: «А ведь он работал в «Устричном баре». Мыл посуду». Что, если они сообразят про комнату и пойдут ее проверить?

Бомба подключена к будильнику. Значит, если кто-нибудь войдет в комнату, у них будет время забрать оттуда Шэрон с Нийлом, а может, и обезвредить бомбу. Да нет, она наверняка взорвется, если до нее дотронутся. Очень чувствительная штука!

Последний звонок был лишним. А все Шэрон! Надо было задушить ее вчера. Он вновь ощутил свои руки на ее горле, нащупывающие мягко бьющийся пульс. К остальным он руками не прикасался, а закручивал, затягивал их собственные шарфы или пояски. Но она! Желание сомкнуться на этой шее жгло ему пальцы. Это она его погубила! Обморочила, притворившись, будто влюблена в него. То, как она смотрела на него с экрана, даже если сделать скидку на телевизор… — держалась так, будто хотела его, будто хотела уехать с ним. А вчера обняла его, чтобы схватить пистолет! Дрянь! Хуже всех остальных, хуже приемных матерей, хуже воспитательниц в приютах. Все они его отталкивали, когда он пытался поцеловать их. «Прекрати! Не смей этого делать!»

Не надо было брать Шэрон в потайную комнату. Забери он туда одного мальчишку, ничего этого не случилось бы. Она принудила его взять ее туда, а теперь деньги пропали, они знают, кто он, и надо скорее скрыться.

Но сначала он убьет ее! Они, наверное, уже начали эвакуировать вокзалы и аэропорты. И вряд ли так быстро вычислят комнату. Но бомба — слишком легкая смерть для нее. Пусть откроет глаза, увидит его, почувствует вот эти руки на своей шее. Ему надо увидеть, как она будет умирать. Надо поговорить с ней, объяснить, что он сделает, послушать, как она начнет умолять его, и вот тогда он стиснет руки!

Он закрыл глаза и сглотнул, борясь с сухостью во рту, ощущая дрожь экстаза, иголочками покалывающую потную кожу.

Ему понадобится не больше четырех-пяти минут на вокзале. Если он доберется до комнаты к одиннадцати двадцати семи, у него будет еще достаточно времени. А выберется он через туннель на Парк-авеню.

Ну и пусть у него нет кассетника! Он и так запомнит, как будет звучать Шэрон. Обязательно запомнит! И, засыпая, будет слышать, как она звучала, умирая.

Мальчишка… Ну его он просто оставит там. На него хватит бомбы — на него, и на легавых вонючек, и на всех, кто не успеет выбраться с вокзала. Даже не поймут, что с ними случится.

Они въехали в ведущий к центру туннель. А мальчик водит классно. Еще только без десяти одиннадцать. Еще десять — пятнадцать минут, и он выйдет на Сорок второй. Времени у него будет с избытком, времени для Шэрон.

В глубине туннеля машина дернулась и остановилась. Лиса оторвался от своих размышлений.

— Что случилось?

Таксист пожал плечами.

— Сожалею, мистер. Там грузовик заглох. И вроде бы с него ящики ссыпались. Обе полосы перекрыты. Ну да это много времени не займет. Не беспокойтесь. Доставлю вас к вашему поезду вовремя.

Сгорая от нетерпения добраться до Шэрон, Лиса ждал. Ладони у него жгло огнем. Он подумал, не выйти ли, не дойти ли пешком, но отказался от этой мысли. Уж в туннеле легавые его остановят, это точно.

Было семнадцать минут одиннадцатого, когда они выползли из туннеля и повернули на север. На Сороковой улице скопились машины. Таксист присвистнул:

— Заторчик! Свернем-ка на запад!

На Третьей-авеню они окончательно застряли. Перекрестки были забиты неподвижными машинами. Сердито подвывали клаксоны. Пешеходы бежали в восточном направлении. Лица у них были напряженными. Они лавировали между машинами.

— Мистер, что-то не так! Вроде бы проезд впереди закрыт. Дайте, я включу радио. Может, опять где-то бомбу подложили.

Наверное, они очищают вокзал. Лиса бросил таксисту двадцать долларов, открыл дверцу и выскочил на мостовую.

На Сорок второй он их увидел. Полицейские. Полицейские повсюду. Сорок вторая закрыта. Он проталкивался и пропихивался вперед. Бомба! Бомба! Он остановился. Кругом говорили о бомбе на вокзале. Они нашли Шэрон и мальчишку? При этой мысли его поглотила волна черной ярости. Он прорвался сквозь толпу.

— Ну-ка остановитесь! Дальше нельзя. — Ему на плечо легла ладонь дюжего молодого полицейского, едва он попытался пересечь Третью-авеню.

— А что такое?

Надо выяснить!

— Надеемся, что ничего, сэр. Позвонили насчет бомбы. Ну и мы должны принять меры предосторожности.

Позвонили! Его звонок попу. Надеются! Значит, бомбы они не нашли. Все в порядке. Ликование разлилось по всему его телу. Пальцы и ладони у него зачесались, как всегда когда он отправлялся найти девочку, и он понял, что его ничто не остановит. С озабоченным лицом он спокойно сказал полицейскому:

— Я хирург. Там моя бригада.

— Извините, доктор. Проходите, пожалуйста.

Лиса побежал по Сорок второй улице, старательно держась поближе к домам. У следующего легавого может хватить ума поинтересоваться его удостоверением личности. Из дверей контор и магазинов потоком выходили люди, подгоняемые голосами полицейских, вырывавшихся из усилителей: «Проходите быстрее, но без паники! Идите на Третью или Пятую-авеню. Ваше благоразумие может спасти вам жизнь».

Когда Лиса, лавируя среди испуганных людей, добрался до главного входа на вокзал, было ровно 11.26. Двери были распахнуты и подперты, чтобы легче было выходить. У дальней левой стоял полицейский-ветеран. Лиса попытался проскользнуть мимо. Ему в плечо вцепились сильные пальцы.

— Э-эй! Туда нельзя!

— Вокзальный инженер! — коротко ответил Лиса. — Меня вызвали.

— Опоздали. Через минуту поисковая команда покинет вокзал.

— Меня вызвали! — повторил Лиса.

— Ну как хотите. — Полицейский опустил руку.

Покинутый газетный киоск был завален утренними газетами. Лиса увидел огромный черный заголовок «Похищение». О нем! О том, что он сумел сделать! Лис!

Он пробежал мимо киоска и заглянул в главный зал. Угрюмые полицейские в строительных касках искали за прилавками киосков, за будками. На вокзале их, наверное, еще десятки и десятки. А он перехитрил их всех! Всех до единого!

Около бюро справок стояла кучка людей. Самый высокий — широкоплечий, рыжий — мотал головой, засунув руки в карманы. Стив Питерсон! Это Стив Питерсон! Глубоко вдохнув воздух, Лиса перебежал зал и кинулся к лестнице, ведущей вниз.

Теперь ему требуется всего одна минута. Пальцы у него сводила жаркая судорога. Он сгибал и разгибал их, перескакивая через ступеньки. И только большие пальцы как закостенели, пока он перебегал нижний зал, никем даже не окликнутый, и исчез на лестнице, ведущей к маунт-вернонскому перрону и комнате за ним.