Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 18

Роджер и Гленда решили посмотреть одиннадцатичасовые новости в постели. Она уже приняла ванну и предложила сделать для него горячий пунш, пока он примет душ.

— Звучит привлекательно, только не очень хлопочи. — Он проверил, заперт ли черный ход, и поднялся наверх. Горячие струйки кололи иглами, расслабляя и успокаивая. Он быстро облачился в голубую полосатую пижаму, отвернул одеяло на двуспальной кровати и включил лампочки для чтения, освещавшие обе подушки.

Прежде чем лечь, он подошел к окну, выходившему на улицу. Даже в такую погоду они с Глендой любили впустить в спальню ночной свежий воздух. Машинально он взглянул на дом Питерсона. Теперь дом сиял огнями и снаружи, и внутри. Сквозь сеющиеся снежинки он разглядел несколько машин на подъездной дороге.

В комнату вошла Гленда с дымящейся чашкой в руке.

— Роджер, что ты там увидел?

Он смущенно обернулся.

— Ничего. Но можешь не беспокоиться из-за того, что у Стива не горел свет. Дом сейчас сверкает, как рождественская елка.

— Значит, у него гости. Ну, слава Богу, что нам в такую погоду не надо возвращаться домой! — Она поставила чашку на его тумбочку, сняла халат и забралась в постель.

— Как я устала! — Ее лицо изменилось, стало сосредоточенным. Она замерла.

— Боли?

— Да.

— Лежи тихо, я достану тебе таблетку.

Унимая дрожь в пальцах, он взял флакон с таблетками нитроглицерина, который всегда стоял возле кровати, а потом смотрел, как она сунула одну под язык и закрыла глаза. Минуту спустя она вздохнула.

— Сильно прихватило. Но теперь все прошло.

Зазвонил телефон. Роджер сердито потянулся к трубке.

— Если тебя, я скажу, что ты уже спишь, — буркнул он. — Как люди не понимают… — Он взял трубку и резко произнес: — Да?

И тут же его тон изменился, стал встревоженным.

— Стив… Что-нибудь случилось? Нет. Нет. Совершенно ничего. Конечно. О Господи! Я сейчас приду.

Под недоуменным взглядом Гленды он положил трубку.

— У Стива что-то не так, — сказал он уклончиво, взяв руку жены в свои. — Нийл и Шэрон… их нет там. Я схожу туда, но постараюсь вернуться поскорее.

— Роджер…

— Гленда, ради меня, не волнуйся. Побереги себя, пожалуйста!

Он натянул поверх пижамы свитер, спортивные брюки, а ноги всунул в мокасины.

Закрывая входную дверь, он услышал, что телефон снова зазвонил. Ну Гленда снимет трубку. И Роджер выбежал под кружащий снег, пробежал напрямик по газону, через улицу наискосок и по питерсоновской подъездной дороге. Он не замечал холода, мешавшего дышать, леденившего его голые лодыжки.

Когда он поднимался по ступенькам крыльца, сердце у него отчаянно колотилось, дыхание вырывалось из груди со свистом. Дверь открыл подтянутый человек с крупными чертами лица и седеющей шевелюрой.

— Мистер Перри. Я Хью Тейлор. ФБР. Мы встречались два года назад…

Роджер вспомнил день, когда Рональд Томпсон выбежал из этого дома, сбив с ног Гленду, и она нашла внутри труп Нины.

— Я помню.

Покачивая головой он вошел в гостиную. Стив стоял у камина, крепко сжав руки. На кушетке, рыдая, сидела Дора Луфтс. Глаза у нее были красные и опухшие. Рядом с ней беспомощно сгорбился Билл Луфтс. Роджер подошел к Стиву и обхватил его за плечи.

— Стив… Господи… Не знаю, что сказать…

— Роджер… Спасибо, что пришли так быстро.

— Давно они пропали?

— Точно мы не знаем. Где-то между шестью и половиной восьмого.

— Шэрон и Нийл были тут одни?

— Да. Они… — Голос Стива надломился, но он быстро справился с собой. — Да, одни.

— Мистер Перри, — вмешался Хью Тейлор, — вам нечего нам сказать? Вы не заметили на улице никого чужого? Незнакомой машины, пикапа, фургона? Ну чего-нибудь? Чего-нибудь не совсем обычного?

Роджер тяжело опустился на стул. Думай! Ведь что-то было. Но что? Да!

— Фонарь у вас на крыльце!

Стив напряженно обернулся к нему.

— Билл твердо помнит, что он горел, когда они с Дорой уходили. А когда я вернулся, он был потушен. Так что вы заметили?

Аналитический ум Роджера воспроизвел расписание того, что он делал вечером. С работы он ушел в десять минут шестого, въехал в свой гараж без двадцати шесть.

— Фонарь, видимо, горел, когда я вернулся домой примерно без двадцати шесть, — ответил он Стиву. — Иначе я бы заметил, что он погашен. Гленда смешала коктейль. И прошло не больше пятнадцати минут, когда мы стояли у окна и она обратила внимание, что у вас дома темно. — Он нахмурился. — Собственно говоря, перед этим как раз прозвонили часы, и, значит, тогда было примерно пять минут седьмого. — Он помолчал, вспоминая. — И Гленда сказала что-то о машине, отъезжавшей от вашего дома.

— О машине! Какая это была машина? — резко спросил Хью Тейлор.

— Не знаю. Гленда сказала мне об этом, потому что я уже отошел от окна.

— Но время вы помните точно?

Роджер поглядел в глаза агента ФБР.

— Абсолютно. — Он с трудом осознавал, смысл того, что услышал. Так Гленда видела, как уезжала машина, увозившая Нийла с Шэрон? Нийла и Шэрон похитили! Неужели никакой инстинкт не подсказал им, что что-то неладно? Но подсказал же! Гленда же встревожилась, попросила его сходить туда, а он попенял ей, что она зря волнуется!

Гленда!

Что ему ей сказать? Он поглядел на Хью Тейлора.

— Моя жена страшно расстроится.

Хью кивнул.

— Я понимаю. И, по мнению мистера Питерсона, ей можно без опасений сказать правду. Но крайне важно, чтобы об этом не стало известно. Мы не должны вспугнуть похитителя или похитителей.

— Да, конечно.

— Две жизни зависят от того, сумеете ли вы все вести себя обычно.

— Две жизни… — Дора Луфтс разразилась кашляющими рыданиями без слез. — Мой маленький Нийл… И эта красавица… Не могу поверить… после миссис Питерсон…

— Дора, да помолчи! — почти умоляюще буркнул ее муж.

Роджер увидел спазму страдания на лице Стива.

— Мистер Перри, вы знакомы с мисс Мартин? — спросил Хью.

— Да. Я несколько раз виделся с Шэрон и здесь, и у себя дома. А теперь нельзя ли мне вернуться к жене?

— Конечно. Нам необходимо поговорить с ней о машине, которую она видела. У меня с собой есть еще агент. Могу послать его.

— Нет. Я предпочел бы сам. Она плохо себя чувствует, а Нийл очень ей дорог.

Роджер подумал: «Я говорю, чтобы говорить. Я не верю. Нет. А Стив? Каково Стиву?» Он сострадательно взглянул на него. Внешне Стив был спокоен, но тоскливое, страдальческое выражение его лица, которое только-только начало смягчаться в последние месяцы, вновь вернулось в этой серой бледности, в углубившихся складках на лбу, в запавших уголках рта.

— Почему бы вам не выпить кофе, Стив? — сказал он. — Вы совсем измучены.

— Кофе… может быть…

— Сейчас сварю! — вскинулась Дора. — И кофе, и бутерброды. Господи! Как подумаю, что Нийл… И чего мне приспичило пойди сегодня в кино? Если что-то случится с мальчиком, я не перенесу, не перенесу!

Билл Луфтс зажал жене рот ладонью.

— Да заткнись же ты хоть раз в жизни! — рявкнул он. — Заткнись! — В его голосе слышалась свирепая ярость.

Роджер заметил, что Хью Тейлор внимательно следит за ними.

Луфтсы? Неужели он их подозревает. Нет! Не может быть!

Он был уже в прихожей, когда отчаянно зазвонил звонок. Они все вскочили на ноги, а агент, который был на кухне, в мгновение ока пересек прихожую, обогнал Роджера и распахнул дверь.

На пороге стояла Гленда. Волосы и лицо были мокрыми от тающего снега. На босых ногах — атласные домашние туфли. От пронизывающего сырого ветра ее укрывал только розовый шерстяной халат. Лицо было белее мрамора. Зрачки в неподвижных глазах до предела расширены, рука сжимает листок бумаги. Ее тело сотрясала дрожь.

Роджер кинулся к ней, схватил, прежде чем она упала, прижал к себе.

— Роджер, звонок. Телефонный звонок. — Она всхлипывала. — Он заставил меня Все записать. Заставил прочесть ему запись. Он сказал: чтоб я не напутала, не то… не то… Нийл…

Хью выхватил у нее листок и прочел вслух:

— «Скажите Стиву Питерсону, если он хочет получить сына и свою подружку живыми, пусть будет в телефонной будке на бензоколонке у двадцать второго съезда с Меррит-Парнуэя завтра утром в восемь. Там он получит инструкции о выкупе».

Хью нахмурился, не разобрав последнего слова.

— Что тут написано, миссис Перри? — спросил он нетерпеливо.

— Он заставил меня перечитывать… я еле писала… он так меня торопил… это ЛИСА. Вот-вот. Он повторил. — Гленда почти кричала. Ее лицо исказилось гримасой боли. Она отодвинулась от Роджера, прижимая руку к груди. — Он старался изменить голос… но когда он повторил «лиса»… Роджер, я уже слышала этот голос. Это кто-то, кого я знаю!