Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 7

«Вествинд» накренился, сделал вираж и пошел на посадку в аэропорту Монтерей. Тед внимательно проверил приборную панель. Полет с Гавайских островов прошел удачно. Небо было чистое, и только гряда ленивых облаков висела в нем, как «сахарная вата». Забавно, он любил облака, любил летать над ними и сквозь них, но всегда, даже ребенком, ненавидел «сахарную вату». Впрочем, у него в жизни сплошь и рядом одно с другим не вяжется.

Джон Мур, сидевший на месте второго пилота, тихонько зашевелился, как бы напоминая Теду, что он здесь и готов взять на себя управление самолетом, если Тед сочтет нужным. Вот уже десять лет Мур был главным пилотом «Уинтерс Энтерпрайзес». Но Тед хотел сам посадить самолет. Плавно, надежно, вовремя выпустить шасси, приземлиться. Ведь именно об этом сейчас речь, верно?

С час назад Крейг подошел из салона и стал уговаривать, чтобы Джон сменил Теда за пультом управления.

— Месье Уинтерс, вас ждет коктейль за вашим любимым столиком, в углу. — Крейг безупречно подражал метрдотелю из ресторана «Времена года».

— Ради Бога, Крейг, пожалуйста, давай сегодня обойдемся без твоих имитаций, ладно? Мне сейчас не до этого, — огрызнулся Тед.

Крейг слишком хорошо знал Теда: если он решил оставаться у пульта, лучше с ним не спорить.

Посадочная полоса неслась им навстречу. Тед осторожно поднял вверх нос самолета. Сколько дней свободной жизни ему отпущено? Придется ли ему еще летать и путешествовать, и пить или не пить, и вообще жить, как все люди? Суд начнется на следующей неделе. Теду не нравился его новый адвокат Генри Бартлет. Напыщен, весь исполнен сознания собственной значительности. И вообще, думал Тед, вид такой, точно сошел с рекламной картинки из «Нью-Йоркера» — в руке бутылка «Чивас Ригал» и подпись: «Своих друзей я потчую только этим напитком».

Колеса шасси коснулись земли. Толчок внутри кабины был почти неощутим. Тед включил реверс.

— Отличное приземление, сэр, — негромко сказал Джон.

Тед устало провел рукой по лбу. Он хотел бы, чтобы Джон не называл его «сэр». И чтобы Генри Бартлет не называл его «Тедди». Почему адвокаты считают, что, если вы пользуетесь их услугами, они имеют право обходиться с вами запанибрата? Вопрос, заслуживающий внимания. Если бы не нужда, он бы не стал иметь дело с таким типом, как Бартлет. Но прогнать адвоката, который слывет лучшим в стране, когда тебе грозит пожизненное тюремное заключение, по меньшей мере безрассудно. А Тед всегда считал себя человеком разумным. Правда, теперь он не был так уж в этом уверен.

Немного спустя они уже мчались в лимузине по направлению к «Кипарисам».

— Хоть я и наслышан о полуострове Монтерей, — говорил Бартлет, когда они свернули на шоссе номер шестьдесят восемь, — но все же не понимаю, почему бы нам не остаться в Коннектикуте или не поехать к вам в Нью-Йорк. Впрочем, по счетам платите вы.

— Теду нужно отдохнуть и расслабиться, а для этого «Кипарисы» — самое подходящее место, — сказал Крейг. Он даже не старался скрыть раздражения.

Тед расположился с правой стороны просторного заднего сиденья, Генри — с ним рядом. Крейг, сидевший лицом к ним, поднял крышку бара и смешал мартини.

— Надо как следует заправиться. Знаешь, как Мин к этому относится… — усмехнулся он, протягивая Теду стакан.

Тед покачал головой:

— Однажды, помнится, я уже заправился как следует. С меня хватит. Нет ли там холодного пива?

— Тедди, пожалуйста, воздержитесь от подобных высказываний. Считаю своим долгом вас предупредить — ни у кого и мысли не должно возникнуть, будто вы не помните, что было той ночью. Я решительно на этом настаиваю.

Тед повернул голову и посмотрел на Генри Бартлета. Седеющие волосы, изысканные манеры, легкий английский акцент…

— Вот что, давайте условимся раз и навсегда, — отчеканил Тед, — вы больше не будете, повторяю, не будете называть меня Тедди. Меня зовут — на тот случай, если вы до сих пор не усвоили из полученного чека, — меня зовут Эндрю Эдвард Уинтерс, или Тед. Если вам не под силу это усвоить, называйте меня Эндрю. Так меня называла бабушка. Кивните, если поняли.

— Полегче, Тед, — спокойно сказал Крейг.

— Мне будет полегче, если мы с Генри раз и навсегда кое о чем договоримся.

Он понимал, что теряет над собой контроль. Все это время ему удавалось не сойти с ума только потому, что на Мауи он с головой ушел в работу — рассчитывал темпы градостроительства, миграцию населения, планировал отели, стадионы и торговые центры, которые построит, когда все это будет позади. Он ухитрился убедить себя, что все как-то устроится. Элизабет поймет, что ошиблась, что в 9.30 его у Лейлы не было. Салли Росс, которая будто бы видела все собственными глазами, признают невменяемой.

Но, увы, Элизабет твердо держится своей версии, Салли Росс тоже стоит на своем. И суд неотвратимо приближается. Первый адвокат Теда, по существу, не исключал того, что может быть вынесен обвинительный приговор. Когда Тед это понял, он был потрясен. И нанял Генри Бартлета.

— Хорошо, давайте оставим эту тему, — холодно проговорил Генри Бартлет и, обращаясь к Крейгу, добавил: — Если Тед отказывается, я могу выпить.

Тед взял банку пива, которую ему протягивал Крейг, и уставился в окно. Может, Бартлет прав? Может, это безумие ехать сюда? И надо было сидеть в Коннектикуте или Нью-Йорке? Но почему-то в «Кипарисах» он всегда чувствовал себя удивительно легко и спокойно. Возможно, оттого, что ребенком он проводил каждое лето на полуострове Монтерей.

Автомобиль остановился у въезда в Пеббл-Бич, шофер уплатил дорожный сбор. Отсюда были видны роскошные виллы, фасадом обращенные к океану. Когда-то и он хотел купить дом в Пеббл-Бич. Они с Кэти оба считали, что это отличное место, и Тедди полезно будет приезжать сюда на каникулы. А потом Кэти и маленького Тедди не стало…

Слева в ярких лучах полуденного солнца сверкал Тихий океан, чистый и прекрасный. Плавать здесь было небезопасно из-за слишком сильного прибоя, но зато какое наслаждение, нырнув, ощутить вокруг себя податливую упругость соленой воды. Почувствует ли он себя когда-нибудь свободным, забудет ли те страшные газетные снимки — изуродованное тело Лейлы на бетонных плитах двора? Чудовищно увеличенные, будто рекламные щиты вдоль шоссейных дорог, они все время стоят перед его мысленным взором. А в последние месяцы его начали грызть сомнения.

— Тед, перестань думать об этом, — сказал Крейг мягко.

— А ты перестань читать мои мысли, — огрызнулся Тед и тут же со слабой улыбкой извинился: — Прости.

— Ничего-ничего. — Голос Крейга звучал бодро и сочувственно.

У него прямо-таки дар разряжать напряженность, подумал Тед. Познакомились они еще первокурсниками в Дартмуте. В семнадцать лет Крейг был крупным полноватым блондином. Похожим на шведа. А в тридцать четыре подобрался, заматерел, оброс мускулатурой. И тяжеловатые крупные черты лица зрелому мужчине подходили больше, чем мягкотелому юнцу. Стипендии Крейгу не хватало, и он подрабатывал чем мог: мыл посуду, дежурил в гостинице «Ганновер», служил санитаром в университетской больнице.

Но он всегда был где-то рядом со мной, напомнил себе Тед. Вскоре после окончания колледжа он, к своему удивлению, наткнулся на Крейга в туалете главного офиса «Уинтерс Энтерпрайзес».

— Почему ты не сказал мне, что хочешь здесь работать? — спросил Тед.

Кажется, Крейг был тогда не особенно рад этой встрече.

— Если я чего-то стою, то пробьюсь сам.

Что на это скажешь? И он пробился, да не куда-нибудь, а на самый верх — стал исполнительным вице-президентом компании. Если меня упекут в тюрьму, думал Тед, ворочать всем будет Крейг. Интересно, учитывает ли он это? Отвращение к себе вдруг нахлынуло на Теда. Мысли загнанной в угол крысы. А я и есть загнанная в угол крыса!

Проехали «Пляжную будку», поле для игры в гольф, рощу, и их взору открылся парк.

— Скоро вы поймете, почему нам хотелось поехать сюда, — сказал Крейг Бартлету. Потом твердо посмотрел на Теда. — Мы разработаем тебе такую защиту, что комар носа не подточит. Ты ведь знаешь, это место всегда приносит тебе удачу. — Тут Крейг взглянул в окно и присвистнул. — О Боже, не верю своим глазам! Этот автомобиль! Значит, Черил и Сид тоже здесь. Кажется, вы были правы. Надо было лететь в Коннектикут, — мрачно проговорил он, обращаясь к Генри Бартлету.