Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 35

Известие о смерти Доры пронеслось по санаторию, как гроза над горожанами на лоне природы. Минутное любопытство: «А что, интересно, она там делала, в этих банях?» Мимолетная мысль о смерти: «Сколько, вы говорите, ей было лет?» Попытки припомнить, которая это из служащих: «A-а, та, маленькая, из конторы?» — и все помыслы возвратились к санаторному распорядку. В конце концов такой дорогой санаторий, сюда приезжают, чтобы отдохнуть от забот, а не забивать себе голову чужими проблемами.

Тед после обеда пошел на массаж, надеясь, что мощные пальцы шведа-массажиста помогут ему хоть немного расслабиться. Он узнал о трагедии от Крейга, когда после занятий в спортзале вернулся в свой коттедж.

Тело нашли в помещении бань, на дне бассейна. По-видимому, у нее закружилась голова, ну и она сорвалась.

Теду вспомнился тот день в Нью-Йорке, когда у Сэмми случился первый удар. Они все сидели в квартире у Лейлы, и вдруг Сэмми, не договорив фразы, смолкла. Что с ней что-то серьезное, первым понял как раз Тед. Теперь, в «Кипарисах», он был рад, что так и не встретился с Сэмми. Для нее вопрос его виновности, кажется, оставался вопросом, и ей, наверное, было бы неловко в его присутствии.

— Как Элизабет это все восприняла? — спросил Тед у Крейга.

— Болезненно. По-моему, даже в обморок упала.

— Она дружила с Сэмми. Наверно, ей… — Тед прикусил губу и переменил тему: — А где Бартлет?

— Играет в гольф.

— Я, кажется, не для этого его сюда привез.

— Брось, Тед. Генри работал чуть не с семи утра. У него голова, он говорит, лучше варит после физических упражнений.

— Ты напомни ему, что слушание моего дела начинается на следующей неделе. Пожалуй, ему лучше немного ограничить свои физические упражнения. Глупо было приезжать сюда. Почему-то мне взбрело в голову, что здесь мне будет спокойнее. Нелепость, конечно.

— Погоди, дай срок. В Нью-Йорке или в Коннектикуте было бы нисколько не лучше. Да, я только что столкнулся с твоим старым другом шерифом Элсхорном.

— Скотт здесь? Значит, со смертью Сэмми что-то нечисто.

— Ну, не знаю. Может быть, обычная процедура: шериф прибыл на место несчастного случая.

— А он знает, что я здесь?

— Да, спрашивал о тебе.

— Не просил, чтобы я позвонил?

Крейг на мгновение замялся:

— Н-нет. Но ведь у нас был не светский разговор.

Еще один человек избегает меня, подумал Тед. Еще один человек выжидает, какие доказательства будут предъявлены на суде. Он принялся беспокойно расхаживать по гостиной. И вдруг комната превратилась в клетку. Хотя ему теперь, после решения о предании суду, каждая комната представляется клеткой. Такая психологическая реакция.

— Пойду пройдусь, — решительно проговорил он. И чтобы Крейг не навязывался в попутчики, добавил: — Буду к ужину.

Проходя мимо «Пляжной будки», Тед особенно остро ощутил свое одиночество. По всем дорожкам шли люди — в ресторан, в сувенирные магазины, на площадки для гольфа. Дедушка начал водить его на гольф восьмилетним мальчиком. Отец терпеть не мог Калифорнию, и в гости к деду они ездили вдвоем с мамой. Только там она позволяла себе немного расслабиться, естественнее держалась, становилась словно моложе, беззаботнее.

Почему она не ушла от отца? Тед не мог этого понять. Конечно, ее семья не владела миллионами Уинтерсов, но уж как-нибудь денег бы им хватило. Неужели она оставалась в этом Богом проклятом браке, потому что опасалась лишиться сына? Ту, первую, попытку самоубийства отец не давал ей забыть никогда. И она сидела на месте, терпела мужнины периодические загулы, молчала, когда он поднимал ее на смех, передразнивал, издевался над ее страхами. Пока однажды ночью не почувствовала, что терпению ее пришел конец.

Как ослепший, Тед шагал по Семнадцатимильной дороге, не ощущая близости Тихого океана, который блестел и переливался между домами, обступившими Безветренную бухту и залив Кармел, не видя шпалер бугенвиллий, не обращая внимания на проносящиеся мимо роскошные автомобили.

В Кармеле все еще было полно туристов, главным образом старшеклассников, спешащих наглотаться удовольствий напоследок перед началом учебного года. Раньше, когда Тед с Лейлой шли по улицам, останавливалось движение. При этой мысли Теду захотелось достать из кармана и надеть черные очки. Тогда он ловил на себе завистливые взгляды мужчин. А теперь незнакомые люди, узнавая его, смотрят на него враждебно.

Вражда. Одиночество. Страх.

Эти последние полтора года перевернули всю его жизнь, заставили совершать поступки, прежде для него невозможные. Теперь он уже осознал, что перед судом ему придется взять еще один труднейший барьер.

И при мысли о том, что ему предстоит, он взмок.