Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Глава 9

Пока горничная распаковывала вещи, Алвира Михэн изучала свое новое жилище. Ходила из комнаты в комнату, и ни одна мелочь не ускользала от ее цепкого взгляда. В уме она уже прикидывала, что будет наговаривать на свой новенький диктофон.

— Не прикажете ли чего-нибудь, мадам?

Горничная уже стояла в дверях гостиной.

— Нет, благодарю.

Алвира старалась говорить, подражая миссис Стивенс, у которой убирала по вторникам, — немного надменно, однако вполне дружелюбно.

Как только дверь за горничной закрылась, Алвира бросилась доставать диктофон из своей необъятной сумки. Репортер из «Нью-Йорк глоб» научил ее пользоваться этим устройством. Алвира уселась на диван в гостиной и приступила к делу.

«Итак, я в «Кипарисах», и, право слово, местечко это — рай, да и только. Это первая моя запись, и я хочу сначала поблагодарить мистера Эванса за доверие. Когда он брал интервью у нас с Уилли, интересовался, как мы выиграли в лотерею, я ему возьми и скажи, что, мол, всю жизнь сплю и во сне вижу поехать в «Кипарисы». А он мне, сказал, у вас, мол, есть чувство прекрасного и читателям «Глоб» интересно будет от вас узнать, как и что там делается, в этом шикарном санатории.

И еще он сказал, что там никто про меня не подумает, что я газетчик, и не будет таиться, поэтому я смогу много чего узнать. Когда я ему призналась, что я настоящая киноманка и все знаю про личную жизнь кинозвезд, он сказал, что, мол, у него предчувствие и что я смогу написать несколько статей и, глядишь, может, еще и целую книгу».

Алвира блаженно улыбнулась и разгладила на коленях подол лилового дорожного платья, которое у нее все время задиралось.

«Я, — сказала Алвира, стараясь говорить прямо в микрофон, — я, Алвира Михэн. Как подумаешь про разных там знаменитостей, мало ли они пишут никудышных книг! Может, я и вправду смогу.

Теперь перейдем к делу. Приехала я в «Кипарисы» на лимузине вместе с Элизабет Лэнг. Она такая красивая девушка, и мне ее страсть как жалко. Глаза у нее печальные-печальные, и сразу видно, до чего ей, бедняжке, трудно. Как уснула сразу, так и проспала всю дорогу. Она — родная сестра Лейлы Ласаль, но совсем на нее не похожа. У Лейлы рыжие волосы и зеленые глаза. Она была и сексапильная, и величавая, точно королева. С одной стороны, вроде как Джолли Партон, а с другой — как Грир Гарсон. Что сказать об Элизабет? Самое подходящее будет «цветущая». Хотя по мне так она немного худовата, и плечи у нее широкие. Глаза большие, голубые, а ресницы черные-пречерные. Волосы — чистый медовый цвет — лежат по плечам. Зубы как жемчуг. Улыбнулась раз, так будто ослепила. Росту довольно высокого, думаю, около пяти футов девяти дюймов. Поспорить готова, что хорошо поет. Говорит она приятным спокойным голосом, совсем не так, как эти старлетки, которые сипят и ломаются. Тоже мне актрисы! Может статься, если я подружусь с Элизабет Лэнг, она мне расскажет что-нибудь интересненькое про свою сестру и про Теда Уинтерса. Может, в «Глобе» захотят, чтобы я им написала про суд?»

Алвира перевела дух, нажала кнопку перемотки и прослушала запись. Все в порядке. Диктофон работает. Тут она подумала, что, пожалуй, надо сказать что-нибудь о тех, с кем ей пришлось познакомиться.

«Миссис фон Шрайбер проводила меня до самого моего коттеджа. Я прямо даже засмеялась, когда она назвала этот домище бунгало. Вот мы с Уилли снимали как-то бунгало, угол Роккавэй-Бич и Девяносто девятой улицы на Рокэвей-Бич, там еще рядом парк с аттракционами. Так у нас весь дом сотрясался, когда с «русских горок» вагончик скатывался, то есть летом, почитай, каждые пять минут.

А здесь у меня гостиная, вся в светло-голубом ситце и восточных ковриках. Конечно, ручной работы. В спальне кровать с балдахином, небольшой письменный стол, кресло, бюро, туалетный стол, уставленный баночками и флаконами, и огромная ванная с джакузи. Есть еще одна комната с встроенными книжными шкафами, настоящим кожаным диваном и креслами и овальным столом. Наверху имеются еще две спальни и ванные комнаты, которые мне совсем ни к чему. Шикарно! Мне все время хочется ущипнуть себя.

Баронесса фон Шрайбер сказала, что день начинается в семь часов утра с энергичной прогулки, обязательной для всех. Потом мне подадут низкокалорийный завтрак. Горничная принесет мой личный график, в котором указаны предписанные мне процедуры, такие как массаж лица, общий массаж, аппликации из лечебных трав, лечение с помощью нагретой соли (что это такое, в толк не возьму!) и паровые камеры, а также маникюр, педикюр, уход за волосами. Представляете? А после того, как побываю у доктора, мне назначат гимнастические занятия.

Сейчас собираюсь немного отдохнуть, а потом надо одеваться к ужину. Хочу надеть длинное платье из переливчатого шелка, которое я купила «У Марты» на Парк-авеню. Я его показала баронессе, ничего, она одобрила. Только почему-то просила не надевать хрустальные бусы, которые я выиграла в тире на Кони-Айленд».

Алвира выключила диктофон. На лице ее сияла довольная улыбка. И с чего это взяли, что писать трудно? Надо только иметь диктофон, и дело в шляпе! Диктофон! Алвира вскочила и взяла свою сумочку. Из внутреннего отделения, закрытого на молнию, она достала маленький футляр, в котором лежала булавка в виде солнца с лучами.

Булавочка-то непростая, с гордостью подумала Алвира. В нее вмонтирован миниатюрный микрофон. Мистер Эванс велел ей носить эту булавку, чтобы записывать, кто что говорит. «Тогда уж никто не сможет обвинить вас в том, что вы исказили его слова», — сказал ей мистер Эванс.