Часть 4. Современная поэзия

Под зонтиком мокрым блуждаю один по аллее,

По длинной пустынной аллее

С надеждой великой

Девушку встретить,

Которая грусть пронесла,

Как гвоздику.

Лицо ее было подобно гвоздике,

И аромат был похож на гвоздику,

И грусть —

В дожде она шла с печальным и сумрачным ликом,

Неся свою грусть,

Как гвоздику.

Блуждала по длинной пустынной аллее,

Как я вот сейчас,

И зонтик держала в руке,

И дождь барабанил по зонтику частый,

Блуждала безмолвно-печальна

И ко всему безучастна.

Все ближе она подходила

В глубоком молчанье

И бросила взгляд, подобный глубокому вздоху,

И он полетел,

Как мечтанье,

И затерялся далеко.

Подобно гвоздике,

Мечтой уносимой далеко,

В дожде —

Девушка мимо прошла,

Не зная душевной отрады,

До конца этой длинной аллеи,

До разрушенной старой ограды.

В песенке грустной дождя

Мгновенье спустя

Исчез аромат и исчезли с лица ее краски,

И даже исчезли и сникли

Взгляд, подобный глубокому вздоху,

Грусть, похожая на гвоздику.

Под зонтиком мокрым блуждаю один по аллее.

По длинной пустынной дождливой аллее

С надеждой великой

Девушку снова увидеть,

Которая грусть пронесла,

Как гвоздику.

В небесах разостлана парча,

И сверкает золото ручья;

По дороге духом дерева, больного старика,

Тень моя скользнет, худа и высока.

Плачут горы алые вдали:

День скончался, не уберегли;

Ветви льнут, прохладны и густы,

К ниспадающим одеждам темноты.

Запах древности таится средь могил,

Где мышей летучих стая заворожена, —

На ветвях застыли, не расправить легких крыл,

Укрывает их, бормочущих, тумана пелена.

С края неба возвратилась тихо ночь,

Одинокий, я бреду в ее тиши,

И уходят, отлетают прочь

Все печали и все радости души.

Мои воспоминанья мне верны,

Как не бывает верным близкий друг!

Они живут в горящей папиросе,

Они живут в любом немом вопросе,

В разбитой пудренице той былой весны,

Живут во мху разрушенной стены,

В бутылке, выпитой вдвоем не до конца,

В черновиках стихов, изорванных в сердцах,

В мерцанье лампы и в речной тиши,

Во всем, где есть душа, и там, где нет души,

Они живут и в памяти всплывают

Повсюду и везде, где только я бываю.

Их робкий вид не для чужого глаза,

И шум толпы им противопоказан,

Но в час, когда я одинок,

Знакомые созданья

Ко мне доверчиво приходят на свиданье.

Их голос тих, а речь длинна-длинна,

Безделицей заполнена она.

Все те же имена и те же эпизоды,

И та же песнь, не молкнущая годы.

Их голос тих, на девичий похож, —

Рождает вздох и вдруг бросает в дрожь.

Они приходят неопределенно —

Днем, на заре и полночью бессонной;

Сказать "невежливы" о них никак нельзя:

Ведь мы такие старые друзья!

Их речь длинна: подробности одни;

Но если я усну, смолкают и они,

Заплачу — станут тише тишины,

Нет, не назойливы,

Но очень мне верны.

Говорят, будто я сожалею о прошлых годах.

Современная песня зазвучит у меня на устах,

Ты насмешливо скажешь: "Уже устарела! Увы!"

Устарела! Увы! Стали мудрыми женами вы,

Нарожали детей, те, кого я когда-то любил,

Только я почему-то остался таким же, как был.

Жалким юношей! Нет! Я горел, я горел, я горел,

Но немного с тех пор постарел.

Ты взгляни на меня, как я палку держу,

Загляни мне в глаза, а потом я тебе расскажу...

Я из тех молодых стариков,

Кто пока еще молод для осенней травы и ветров,

Но увы, уже стар для весенней луны и цветов.

Сонная красавица — бледная луна,

Плачет в одиночестве за горой она,

Ослабевшая душа горечи полна.

А в низине ухает черная сова,

В злобе тянется к луне волчья голова

От заброшенных могил, где густа трава.

Вся земля укутана плотной темнотой,

Ужас неизвестности овладел душой,

Ни просвета, ни огня, только мрак слепой.

Окроплю свою печаль чистою слезой,

Одинокий человек, я живу мечтой:

Я уйти хочу вдвоем с гаснущей луной.

Ночной путник! Как это странно!

На холодной улице шаги его слышат дома;

Он вышел из тумана

И ушел в туман.

Близкий приятель ночи,

Ее подробности он изучил и усвоил;

Характером очень

Похожи эти двое.

Ночной путник — большой оригинал,

Смотри, смотри: он уходит прочь.

В войлочной шляпе, не ведая сна,

Твердо идет, как ночь.

Трубка глиняная со мною,

Осень где-то уже за спиною,

Осень рядом — прохладой веет

На реке, где парус белеет.

Прикасаюсь я к чутким струнам,

О себе вспоминаю юном

И о том, как любил я осень

За печаль, что с собой приносит.

Было радостно в чаще мглистой

Слушать рог и ступать по листьям,

Но теперь осенняя благость

Одинокому сердцу в тягость.

Нет во мне ни любви, ни страха,

Мне известен ее характер,

И спокойно, с улыбкой светлой

Я встречаю угрозу ветра:

"Это осень, господин Ваншу!"

"Дай мне, девушка, цветок голубой,

Приколотый к твоим волосам,

Он напомнит нежность твою".

"Я цветок никому не отдаю,

Ты найдешь себе в рощи другой,

Мой лишь горечь принесет, сам сорви"

"Дай мне, девушка, губ твоих коралл,

Губы жаркие, как нежный цветок.

Губы вкуса меда и вина".

"Вкус у них зеленых олив,

Яблока незрелого вкус,

Лживому мальчишке не дам".

"Подари мне сердце свое,

Что под блузкой жарко стучит

Восемнадцать девичьих лет".

"Не отдам я сердце, о нет,

Только обменять его могу

На другое, верное мне".