Сюй Чжимо, поэта яркого дарования, постоянно тревожили проблемы личности и общества.
Его лирика медитативна; раздумья над сущностью бытия были глубокими. Оптимистичны были его думы, романтичен порыв, но жизнь оказалась слишком непохожей на созданную воображением поэта. И Сюй Чжимо, не зная, "куда дует ветер", обрушился на тех, кто исторически был призван уничтожить класс, к которому принадлежал и он.
Воспитанник Кембриджа, страстный поклонник Томаса Гарди, Суинберна и Россетти, Сюй Чжимо нес сквозь жизнь "чистый идеал", рожденный на зыбкой ирреальной почве. Будучи не в силах разобраться в глубоком конфликте между личностью и обществом полуфеодального Китая или преступить грань того, что он называл "серой человеческой жизнью", поэт уходит в деревню, на лоно природы, к тихим рекам и безмолвным храмам. Он бродит по земле с "чистым идеалом в сердце". Но поэзия постоянно сталкивалась с реальностью. Ранние произведения Сюй Чжимо имели социальный, гуманистический характер. Он писал о солдатах, гибнущих в бессмысленной бойне, о женщине, потерявшей ребенка, о девочке, просящей милостыню для больной матери, об усталом старике рикше на темной дороге.
С середины 20-х гг. до последних дней жизни поэт переживает этап "исповеди и скитаний", лишенный прежнего романтического порыва и силы. Поиски "чистого идеала" велись без видимой надежды его найти, а гневное обличение существующего порядка постепенно принимало форму жалоб и стонов, и через какое-то время было подменено вовсе иными мыслями и чувствами.
Политическая слепота вынуждала Сюй Чжимо смотреть на мир как на нечто непостижимое и страшное, тем более что для этого жизнь предоставляла массу доказательств. "Сверхчеловек" первого сборника "Стихи Чжимо" эволюционировал в "маленького человечка". Пессимизм обволакивал душу поэта, и он с еще большим упорством, чем прежде, хватался за спасительную идею любви. Сдержанная любовь Сюй Чжимо — романтика сменилась любовью чувственной. Но мир поэта вновь оказался хрупким и непрочным. "Стена любви" не выдержала напора противостоящих ей сил. Любовная лирика Сюй Чжимо противоречива, строки о величии и могуществе любви перечеркивались другими, говорящими о ее ущербности и бессилии. И тогда возникала мысль о смерти. Мистицизм Россетти вместе с его восставшей из гроба "небесной подругой" — все более частые гости в поэзии Сюй Чжимо. В духовном смятении Сюй Чжимо пытается "на острие высохшего пера" поведать свои "разбитые думы" о "чистом идеале", не найденном в жизни.
Автор "Стихов Чжимо" (1925) и "Флорентийской ночи" (1927), "Тигра" (1931) и "Скитаний в облаках" (1932), нескольких прозаических книг, статей, рассказов и эссе пришел к идейному и творческому краху. Трагедия Сюй Чжимо — художника, чьи произведения последних лет жизни стали "лебединой песней буржуазии", писал Мао Дунь, была не только личной его трагедией, но и симптомом общественного процесса гибели буржуазной культуры.
Сюй Чжимо погиб в авиакатастрофе 19 ноября 1931 г.
Источник: "Сорок поэтов", 1978
Китайский поэт-романтик, прозаик, эссеист, драматург. Его ранние произведения носили социальный, гуманистический характер. С середины 20-х гг. и до последних дней жизни (он погиб в авиакатастрофе) Сюй Чжимо все больше отходил от социальной проблематики, его творчество лишалось романтического порыва, на первое место выдвигалась "спасительная" идея любви. В душевном смятении поэт пытался "высохшим пером" поведать читателю о "чистом идеале", не найденном в жизни.
Источник: "В поисках звезды заветной", 1988
Поэт, основоположник романтизма в Китае. В 1916 г. поступил на юридический факультет Северного университета, который вскоре вошел в состав Пекинского университета. В 1918 г. отправился на обучение в Америку, в Университет Кларка (факультет истории). Спустя 10 месяцев перевелся на экономический факультет Колумбийского университета в Нью-Йорке. Постепенно его интерес в учебе сместился от политики к литературе и, таким образом, он получил степень магистра литературы. В 1921 г., увлекшись идеями британского философа Б. Рассела, отказался от степени доктора Колумбийского университета и отправился в Лондонскую школу политической экономии им. Б. Рассела, где учился в течение 6-ти месяцев. После обучался в Королевском колледже Кембриджского университета. Был знаком с Т. Харди и К. Мэнсфилд. В 1922 г. вернулся в Китай. В 1923 г. основал общество "Новолуние". С 1924 г. — преподаватель в Пекинском Университете.
Большое влияние на творчество и жизнь поэта оказал друг и наставник Лян Цичао, а также Т. Гарди, А. Суинберн и Д. Россетти. Автор сборников стихов "Свирепый тигр", "Флорентийская ночь" (оба 1927), "Стихи Чжимо" (1931), "Скитания в облаках" (издан 1932). Также ему принадлежит эссе (книги "Самоанализ", "Парижские безделушки", обе 1928). Погиб в авиакатастрофе.
Источник: "Личности"
Из тихих нежных слов
напишет кисть пейзаж.
Раскрывшихся цветов
дом не покажет наш.
Чай выпит, вместе мы
трём краску — синий цвет.
Откинут полог вверх,
струится лунный свет...
Любовь — узор: не миг
она, а много лет...
Традиционно в китайской культуре тушь ассоциируется с мужским началом, а вода, которая её размягчает, — с женским, таким образом традиционная живопись и каллиграфия всегда сочетают в себе две энергии.
Источник: Стихи.ру
Мой конь и слеп и хром,
Я в ночь гоню его,
Я в ночь гоню его,
Мой конь и слеп и хром.
Ворвался в нескончаемую ночь,
Ищу мою звезду,
За ней во мрак иду,
Но мрак ночной нас снова гонит прочь.
Устал мой конь, устал он подо мной.
Но где моя звезда?
Не видно и следа.
И я устал в седле, и я совсем больной.
Но вдруг пронзают темноту хрустальные лучи.
Свалился конь, и труп коня
На землю, вниз, увлек меня.
Но вдруг пронзают темноту хрустальные лучи.
Источник: "Дождливая аллея", 1969
Дикие гуси летят в облаках,
Неторопливые
Или шумливые;
Крыльев прекрасных
Могучий размах.
Дикие гуси летят в облаках,
Золоточистые
И серебристые;
Белые крылья
В закатных лучах.
Дикие гуси летят в облаках;
Слышится пение,
Слышится пение,
Радость полета,
Предчувствия страх.
Дикие гуси летят в облаках;
Плавно парение,
Плавно парение,
Много ли родичей
В их косяках?
Дикие гуси летят в облаках;
Мрак надвигается,
Мрак расстилается.
Дети, куда вы
Летите впотьмах?
Мрак наверху и у самой земли,
Чары ночные на воды легли.
Всех покорил и куда-то унес
Мрака ночного бесшумный гипноз.
Кто-то прислушался...
Где-то вдали
Горе огромное с мраком слилось.
Источник: "Китайская поэзия (Л. Черкасский)", 1982
Позавчера, когда ребенком был,
Любил я море, пламенно любил.
Согрет горячим утренним лучом,
Я к морю шел с сияющим лицом.
Ракушки с увлечением искал,
Дворцы и храмы строил из песка,
Но приползала пенная волна,
И падала песчаная стена.
О море, я на отмели кричал, —
Дитя мое!
Я шел вчера, когда сгущалась тьма,
На берег от любви сходить с ума.
Уже погибла алая заря,
Коричневую краску сотворя.
Звезда искала что-то в темноте.
А я, не веря людям и мечте,
На отмели лежал в немой тоске,
Чертя иероглифы на песке.
Один, другой... Любимая игра
Ума, воображения, пера.
Я крикнул морю: "Пенною волной
Не смей смывать написанное мной!"
Сегодня мне Ничто познать дано.
Любви безумье сгинуло давно,
Над головой заветных нет лучей,
На море мрак, и берег стал ничей,
И смыты пенною волной
Слова, написанные мной.
"Тебя я больше не люблю!" —
Кричу я морю,
Источник: "Дождливая аллея", 1969
Понуро ветки темные висят,
На небе нет ни солнца, ни луны,
Ни звезд, — они мертвы, они черны,
Лишь силы зла глядят из всех засад.
Все рушится, добра на свете нет,
Цена святому — несколько монет...
В тот день и час небесный грянул суд!
И души обнаженные ползут
За ханжество и ложь давать ответ.
Моя любовь, в то время ты и я,
Как лотосы на стебле бытия,
Цвели открыто, счастья не тая, —
Не зная за собой другой вины.
Такие узы Небом скреплены.
Источник: "Сорок поэтов", 1978
Прочь, люди, прочь!
Один стою над горной крутизной;
Прочь, люди, прочь!
Лицом к лицу с небес, голубизной.
Прочь, юность, прочь!
В глуши степей пристанище мое;
Прочь, юность, прочь!
Печаль во тьму уносит воронье.
Прочь, грезы, прочь!
Я расколол нефритовый сосуд;
Прочь, грезы, прочь!
Валы и ветер радость мне несут.
Ха-ха! Все прочь!
Я вижу пик, взнесенный над землей;
Все прочь, все прочь!
Какая безграничность предо мной!
Источник: "Китайская поэзия (Л. Черкасский)", 1982
Я хочу расковать свой голос, грубоватый и буйный голос, и новую, пугающую души варварскую песню запеть; Я сбросить хочу свое платье, такое респектабельное платье, обнажая грудь и живот;
Хочу среди лощеных сограждан со спутанными быть волосами, будто я бродяга-монах; Хочу в ручье омыть свои ноги и тропой, крутой и опасной, босиком и с чистой душою зашагать бесстрашно вперед.
Я хочу настроить мой голос, грубый и заносчивый голос, и хвастливую, гремящую песню, увлекающую души, запеть.
Я вытяну огромные руки — на земле, на небе и в море, — голода ища утоленье, который не в силах терпеть.
Я схвачу северо-западный ветер и спрошу его о красках осенних и о падающих листьях в саду; Я схвачу юго-восточный ветер и спрошу о юных почках в глянце, зреющих у всех на виду.
Я у берега морского застыну, прислушиваясь к ровному дыханью крепкого великого сна.
Мне подвластны краски заката; на груди, в волосах и под ногами дымка гор далеких таится, и серебряно меня освещает яркая осенняя луна...
Ухожу в восторге безумья семимильными шагами все дальше и под свирепую песню, незатейливую, грубую песню, для которой не придумал конца.
Приходите, приглашаю вас к морю слушать песню бури и ветра, сотрясающую крепкие стены небесного святого дворца; Приходите, приглашаю вас в горы слушать музыку старых деревьев; топоры уже запели в тиши; Приходите, приглашаю вас в домик, в тайный домик приглашаю на стоны искалеченной, забытой души;
Приходите в заоблачные выси, приглашаю вас послушать стенанья огромных и причудливых птиц;
Приглашаю вас в народ, приходите слушать дряхлую, разбитую песню, горемычную, скорбную, больную, безобразную и рабскую песню, ту, что тихо поют самоубийцы, ту, что смешана с дождями и ветром, хоровую заунывную песню — "Человеческая серая жизнь!"
Источник: "Китайская поэзия (Л. Черкасский)", 1982
Сегодня я песен не пою, у моих губ змеится хищная улыбка; сегодня я молчу и пе смеюсь, в мою грудь вонзился холодно блещущий острый меч;
Поверь, ядовиты мои мысли, потому что таков этот мир; темна моя душа, потому что солнце уже не сияет; мой голос подобен крику ночной совы на могильном кургане, потому что в мире людей убита гармония; в речах моих слышен голос невинно казненного, пришедшего к палачу, потому что добро уступило дорогу злу;
Но верь мне: правда в моих словах, пусть ядовиты опи, правда не станет двусмысленной, даже если в моих словах вдруг проглянут язычки двуглавой змеи, острие хвоста скорпиона, челюсти сколопендры, потому что сердце мое переполнено тем, что сильнее яда, — проклятья не столь ядовиты, пламя не ярче, смерть не столь глубока! Сердце мое не в силах терпеть, оно полно жалости и любви, вот почему мои речи отравляют, проклинают, сжигают, ведут в небытие;
Поверь, в гробнице на коралловом острове спит мерило добра и зла; и самые чистые ароматы яств для жертвоприношений не в силах пронзить этот мрачный пласт: мерило мертво;
Наша вера похожа на сгнившего бумажного змея на ветке дерева, в руках лишь разорванная нитка: сгнила вера;
Поверь мне, огромные тени сомнений, точно черная туча, сокрыли связи в этом мире: дети не рыдают больше над трупом умершей матери, братья не ведут за руку своих сестер, друзья стали врагами, собака, стерегущая дом, поворачивает голову, чтобы укусить за ногу своего хозяина; да, сомнения сокрыли все; на обочине дороги сидят плачущие, на улице и под твоим окном тебя высматривают веселые девицы: прекрасный лотос сгнил; в грязном потоке, где проходит людской путь, несутся по волнам пять обезображенных трупов: гуманность, справедливость, обрядность, мудрость, вера — плывут они в море, где бесконечно время; это море неспокойно, свирепо перекатываются волны, а на белом гребне каждой из них начертано четко: алчность и зверство;
Повсюду разврат, справедливость — в объятьях жадности, подозрительность теснит сочувствие, трусость бесцеремонна с отвагой, чувственность дурачит любовь, человечность — под гнетом зверства, свет — под пятой мрака;
Слышишь этот непристойный шум, этот звериный вой?..
Тигры и волки на растревоженных улицах, насильники — в постелях ваших жен, злодейство — в глубине ваших душ...
Источник: "В поисках звезды заветной", 1988