Солнце в зените

Глава двадцать девятая

Шериф Хаттон, август 1485 года

Сесилия подняла свою свечу и посмотрела на кузена. Во сне Эдвард выглядел намного моложе десяти лет, создавая впечатление, что его сны по тревожности близки часам бодрствования днем. Лицо отдавало восковой белизной, ресницы изумляли прозрачной влажностью. Она протянула руку и притронулась к льняным волосам. Смилуйся над ним Господь, как же мало любви в жизни мальчика. Не удивительно, что ребенок так всецело отдал сердце Анне. Перенесенная боль продолжала требовать исцеления, он не переставал горевать по ней. А сейчас, не прошло и полугода, его дядя тоже скончался, и что отныне с ним станет?

Это был не тот вопрос, на который Сесилия могла ответить. Она знала лишь, что беспокоится за него, за них за всех - в управляемой Генрихом Тюдором Англии.

Минуло уже почти пять дней, с тех пор, как в Шериф Хаттон пришли его солдаты. Сесилия все еще пребывала под властью потрясения, не в силах поверить, что Тюдор победил, а дядя погиб. Ни один из английских королей не погибал в сражении со времени Завоевания страны. Как такое произошло? Как Бог позволил свершиться подобному?

Она отошла от кровати Эдварда и тихо прикрыла за собой дверь. Было поздно, но девушка не желала подниматься в разделяемую ею с сестрой комнату. Завтра им предстоит уехать в Лондон, поэтому пусть Бесс проведет эти последние часы в одиночестве, вдали от чужих глаз. Сесилия молила бы Бога о возможности сделать больше.

Но Бесс внезапно стала чужой. Ее чувства, всегда согревались солнцем, распахиваясь навстречу свету и ветру, так было с самого раннего детства. Но сейчас казалось, словно все испытываемое сестрой остекленело, застыло подо льдом противоестественного безразличия. Она не плакала по дяде, не молилась. Лишенная слез и напряженная, Бесс укрылась в заморозившейся тишине, которую никто не смел пробить, даже сестра.

Как бы мало Сесилия не могла совершить для Бесс, для своего кузена Джонни она была в силах сделать еще меньше. Девушка тоже потеряла отца в четырнадцать лет и всем сердцем переживала за парня, но когда она стремилась его успокоить, тот в ответ просто на нее смотрел. Как только Джонни услышал известия о Редмор Плейн, то принялся бродить вокруг замка, будто привидение, недоступный и онемевший. Сесилия старалась не думать о том, что готовит ему завтрашний день.

Покинув спальню Эдварда, она встретила на лестнице одного из солдат Тюдора. Он с почтением поприветствовал Сесилию, позволив ей пройти без ответа, но принцесса могла почувствовать на спине его взгляд, пока поднималась, зная, что другой такой же будет наблюдать за ней, дабы убедиться в ее входе в спальню и в надежности своего об этом отчета.

Замечательно, пусть следят. Пусть смотрят, как она заходит в комнату кузена. Сесилии безразлично. Пламя свечи загасил неожиданный сквозняк. Девушка никогда раньше не боялась темноты, но вдруг поежилась, нащупывая путь по стене, пока, таким образом, не добралась до двери. Сесилия не стала стучать, отодвинув засов и проскользнув внутрь.

Находящиеся там трое мужчин пораженно обернули к ней лица. Кузен Сесилии, Джек де Ла Поль, граф Линкольн, господин наместник Ирландии и наследник династии Йорков. Рядом стоял поджарый седеющий человек средних лет, его смуглое лицо хранило память об ударе ланкастерского клинка, шрам сразу приковывал все взгляды, прорезав скулу белеющим и со временем зарубцевавшимся следом. В тени скрывался его более моложавый товарищ, с волосами, яркими, как только что пролитая кровь, и с покоящейся на испачканной белой повязке правой рукой.

Сесилия не обратила на него внимания, как и на своего кузена, обратившись исключительно к человеку со шрамом. 'Управляющий замка сообщил мне, что вы здесь. Вы, должно быть, Томас Рангвиш. Вы же прибыли рассказать моему кузену о сражении, правда?' Она не дождалась ответа, направившись к нему. 'Я хочу, чтобы вы рассказали и мне, господин Ранвиш. Я...' Сесилия сделала глубокий вдох. 'Я имею право знать'.

Мужчины обменялись взглядами. Она увидела, как кузен Джек кивнул, после чего позволила усадить себя на стул. Молодой человек с огненными волосами отправился налить им всем вина. Сесилия с благодарностью взяла кубок, крепко обхватив его ножку пальцами, чтобы замаскировать тем самым дрожь. Девушка совершенно не желала, дабы они поняли, как сильно она боится услышать то, что ей собираются поведать.

'Как у вас получилось добиться, чтобы стража вас пропустила, господин Рангвиш?'

'Мне предоставили пропуск, моя госпожа'. На дворе стояла предвещающая раннее наступление зимы холодная ночь, и Рангвиш ближе придвинул стул к камину. 'Генри Тюдор отправил в Йорк посланника, дабы заявить свои права на английскую корону. Генрих Седьмой Божьей Милостью...' Он наклонился и очень прицельно сплюнул на плиты пола. 'Однако его человек - Котем, одного этого имени достаточно, чтобы опасаться впустить такого в город, в страхе, как бы он не принялся вырывать ногу за ногу...а он это может. Так вот этот Котем, скрываясь от посторонних глаз на постоялом дворе близ Эрмин Роуд, передал весточку лорду-мэру Ланкастру и городскому совету - искать его там. Мы так и сделали, заверив, что храним местонахождение Котема в тайне. В ответ я попросил права допуска в Шериф Хаттон, дабы посовещаться с вашим кузеном, графом Линкольном'.

Затем он обернулся и указал на третьего мужчину. 'Это Джон Спунер, йоркский сержант при булаве. Когда Нортумберленд, - сгнои его Господь, - не издал к горожанам воззвания взяться за оружие, мы отправили Джона в Ноттингем, к королю Ричарду. Направив послание назад в Йорк, он сопровождал короля на юг...к Редмор Плейн'.

Под прицелом всеобщего внимания Джон Спунер вспыхнул и начал нервно теребить свою повязку. 'Противно рассказывать'. Почти неслышно. 'Если вы хотите знать, почему погиб король Ричард, могу ясно объяснить одним словом...предательство'.

В комнате воцарилась тишина. Джек и Сесилия ждали. Спунер плеснул в свой кубок вина, но пить не стал. В конце концов Рангвиш наклонился вперед. 'Продолжай, парень'.

Спунер кивнул, мрачно произнеся: 'Если бы он только отступил на север сразу, как увидел, что битва проиграна...весь Йоркшир бы сплотился вокруг короля. Но Его Величество решил, вместо этого, рискнуть, добравшись до Тюдора. И приблизился настолько близко, насколько возможно, - на расстояние взмаха меча...' Его голос дрогнул.

Снова молчание. Сделавший слишком большой глоток Томас Рангвиш закашлялся. 'Это было убийством, а не честной битвой. Из друзей короля Ричарда в резне на поле выжил один виконт Ловелл. Он и сэр Хамфри Стаффорд нашли убежище в Колчестере. Остальные погибли вместе с монархом, все храбрецы, как...' Он снова выпил. 'Этот ублюдок Стенли нашел корону короля Ричарда...потом. Она закатилась под куст боярышника и была совершенно измята-' Он резко затих. Нащупывая свой носовой платок, Рангвиш отвернул от слушателей лицо. Но затем, презрев уловки, вытер глаза и высморкался, хрипло заявив: 'Нечего стыдиться скорби о друге...'

В последнем слове таился осознанный вызов, словно он опасался вести себя свободнее, чем это полагалось. Но ни Сесилия, ни Джек не подумали с ним спорить. Они знали, что Ричард гордился бы, услышав, как Рангвиш называет его другом.

На время установилась тишина, - молчание объединило горюющих по слишком живому в их памяти человеку. Сесилия поднесла к лицу ладонь и смутно удивилась, обнаружив ее влажной. 'Вы должны мне рассказать', - попросила она, и прозвучавший голос умоляюще задрожал. 'Мне ничего не известно о сражениях. Гибель моего дяди...Она была скорой?'

Опять долгая пауза, после которой Спунер кивнул. 'Очень скорой, моя госпожа'. Но ни один из присутствующих мужчин не смог посмотреть ей в глаза. Сесилия откинулась на спинку стула, вцепившись похолодевшими пальцами в его подлокотники, девушку знобило, сильно знобило. Прежде чем она смогла заговорить, Томас Рангвиш поспешно произнес: 'Вам должно быть известно, что доктора Стиллингтона арестовали, Тюдор отдал приказ как раз в день битвы. Двумя днями позже его привезли в Йорк, чтобы забрать оттуда в Лондон, в Тауэр. Доктор находится в плачевном состоянии, абсолютно помешавшись по причине свалившихся на него бед. Мы сделали, что могли, наш лорд-мэр настоял, чтобы ему позволили остаться в городе еще на несколько дней. Но мы лишь оттягиваем неизбежное...'

Внезапно Джек встал. 'Благодарю вас обоих за визит ко мне. И за подтверждение, что я уже нахожусь под подозрением...что мне лучше примириться с Господом, пока для этого еще есть возможность. Смею сказать, что, учитывая все прегрешения, за которые мне следует ответить, я буду нуждаться в большем количестве времени, нежели большинство людей'.

Это была игривая попытка пошутить, пропавшая, тем не менее, втуне. Сесилия издала еле различимый звук, но быстро затихла. Спунер уставился на свои ладони. Но Рангвиш покачал головой.

'Нет, мой господин, может статься, что нет. Преданность Йоркам не погибла с королем Ричардом при Редмор Плейн. Большая часть населения страны до сих пор держит сторону вашей династии. Тюдор знает об этом, и, каким бы ни был, но он не глупец. Котем сказал нам, что если вы пожелаете присягнуть Тюдору на верность, он пощадит вашу жизнь и, вероятно, даже найдет для вас место в своем правительстве'.

Джек натянуто усмехнулся. 'На какой период времени?'

На это ответил Спунер. 'Предъявить вам обвинение в государственной измене он не может, мой господин. В сражении вы не участвовали и за короля Ричарда не бились'.

'Но...но как может Тюдор обвинять кого-либо в государственной измене?' Потрясенная, Сесилия переводила взгляд с одного мужчины на другого. 'Он не в силах лишить гражданских и имущественных прав никого из сторонников моего дяди. Ибо, как могут воюющие за помазанного короля люди, быть обвинены в предательстве?'

'Очень просто, моя госпожа', - с горечью ответил Рангвиш. 'Тюдор решил отсчитывать свое правление со дня накануне битвы при Редмор Плейн!'

В ошеломлении Сесилия не сводила с него глаз. 'Но он, конечно же, этим не отвертится? Подобное так откровенно противозаконно, так несправедливо...'

'Несправедливо?' Спунер не мог больше сдерживаться. 'Вы считаете, что подобные Тюдору и семейке Стенли люди знают что-то о справедливости, о присущем христианам благородстве? После того, что они сотворили с телом короля Ричарда...' Он спохватился, но было уже поздно.

'Что вы под этим подразумеваете?' - спросил Джек, а когда Спунер продолжил колебаться, рявкнул: 'Он приходится мне дядей, черт вас побери! Рассказывайте!'

У Спунера в лице не осталось ни кровинки, словно все силы и сама жизнь иссякли от дыхания пылающей соломы его огненной шевелюры, на носу, похожие на точечные укусы, выступили багровые веснушки.

'У него не осталось ни единой возможности', - прошептал вояка. 'Эта проклятущая корона заставила наброситься на короля всех головорезов Стенли. Он погиб, крича: 'Измена', погиб в муках. Они продолжали колоть и рубить его мечами еще долго после того, как Ричард испустил последний вздох, - я слышал, что при виде тела свидетелям потом становилось плохо. Труп ободрали донага и, привязав на шею петлю преступника и перекинув через спину лошади, велели одному из личных глашатаев Ричарда отвезти его обратно в Лестер, где тело сбросили на дворе Серых Братьев, оставив там на целых два дня, пока не разрешили предать земле. Также я слышал, что его пытались помазать собственной кровью, что они даже-'.

Сесилия не поняла, что кричит до момента, когда присутствующие обернулись к ней, до момента, когда Джек не поднял ее на ноги, прижав к себе. 'Тихо, девочка, тихо...Не думай об этом, Сесилия, не надо...'

Он налил ей вина, которое Сесилия выпив, захлебнулась и начала рыдать. Джек забрал свой кубок, осушив его одним долгим глотком.

Джек Спунер тоже поднялся. 'Простите меня, моя госпожа! Прокляни Господь мой глупый язык, я не хотел, чтобы вы узнали...'

'Нет', - ответила она слабо. 'Лучше мне знать, лучше знать природу человека, с которым мы имеем дело. Но, Господи, так бесчестить мертвого...' Сесилия вздрогнула и затем выпрямилась, высвободившись из объятий Джека.

'Вы должны пообещать мне...все вы. Вы должны поклясться всеми святыми, что ни словом не обмолвитесь об этом моей сестре. Ей нельзя рассказывать, нельзя узнать ни за что!'

'Она не узнает, Сесилия', - поспешно сказал Джек. 'Я прослежу за этим, клянусь'.

'Госпожа Сесилия...' Томас Рангвиш встал, направившись к ней. 'Клянусь благополучием моей души, я не стану больше причинять вам боль. Молю Господа не обременять вас далее заботами. Но вам следует понять, что находится на кону.

Ваши братья...Известно, что в течение прошедших двух лет в Лондоне их не видели. Нас в Йорке это не беспокоило, было ясно, как родниковая вода, что король Ричард отослал их, устроил где-то в безопасности. У него имеется...имелось некоторое число укромных замков на вересковых пустошах...' Он замолчал, ожидая ответа. Когда его не последовало, Рангвиш неохотно продолжил: 'Не хочу вас пугать, но не знаете ли вы, обеспечил ли ваш дядя мальчиков на случай своего поражения? Он должен был знать, что дети не надолго переживут его, если победа окажется на стороне Тюдора, что их нужно вывезти из страны, отправив в Бургундию...' Сесилия встряхнулась, произнеся: 'Не бойтесь за моих братьев, господин Рангвиш. Они вне досягаемости Тюдора'.

'Благословенная Божья правда, приятно слышать это от вас', - ответил Рангвиш. 'Ибо у Тюдора нет выбора, кроме как упразднить Акт о Королевском титуле и объявить злосчастную помолвку мошенничеством. Он должен это сделать, так как прилюдно пообещал сделать вашу сестру своей королевой, и Котем утверждает, что Генрих намерен придерживаться данного обещания. Вы же понимаете, - как первенец Эдварда Йорка, она представляет для него угрозу. Тюдор ее не отпустит. Он не может рисковать, позволив Елизавете найти себе честолюбивого мужа, стремящегося предъявить от ее имени права Йорков'. 'Значит, вы считаете, что ей следует выйти за Тюдора?' Рангвиш кивнул. 'Моя госпожа, послушайте меня. Вам известно, что ваш кузен, граф Уорвик, поедет в Лондон с вами и с госпожой Бесс. Но Котем нам сообщил, что затем парня сопроводят в Тауэр, где и оставят в заключении'.

'Господи', - тихо произнес Джек. Сесилия почувствовала, как его руки сжали ей плечи.

'Но он так юн', - прошептала она. 'Всего лишь маленький мальчик...' 'Да, но он еще и сын герцога Кларенса, и только это имеет для Тюдора значение, для-', - его губы искривились, - 'нашего нового короля. Сейчас понимаете, моя госпожа? Ваша сестра обязана выйти за него, другого выбора у нее не будет. Вам следует помочь ей понять это, следует-'

'Она уже знает, господин Рангвиш'. Сесилия отвернулась, смахивая слезы. 'Смилуйся над ней Дева Мария, она знает...'