Солнце в зените

Глав двадцать четвертая

Ковентри. Март 1471 года.

Граф Уорвик перечитывал письмо, только что продиктованное им для отправки некоему Генри Вернону из Хаддона в Дербишире, человеку, на протяжение долгого времени бывшему союзником графа и его зятя, Кларенса. Послание отличалось краткостью, вплоть до точки, представляя собой призыв к вооруженной помощи в эти нелегкие для Уорвика дни огромной нужды. Быстро просматривая страницу, граф снова взялся за перо и поставил подпись: 'Р. Уорвик', произнеся, 'Годится'.

Но стоило посыльному направиться к двери, как Уорвик обернулся и порывисто вернул бумагу.

'Передайте мне перо еще раз', - потребовал он и торопливо начертал собственноручно послесловие на краю страницы:

'Генри, прошу вас не подвести меня сейчас, как не подводил до этого я'.

От белоснежных городских стен Ковентри йоркистская армия растянулась так далеко, как только мог охватить взгляд, построившись в боевой готовности под стягом Эдварда Йорка, Солнцем в зените. Только что его герольд огласил вызов на сражение, идентичный сделанным в два предшествующих дня, но, стоило ему озвучить клич, граф Уорвик отказался принять призыв, в молчании созерцая с крепостной высоты войско своего кузена.

Оно прекрасно просматривалось, и граф не сомневался, что видит самого Неда, восседающего, как всегда, на ярком белом скакуне, отдающего приказы, рассылающего посланцев, и все это время не отрывающего глаз от Ковентри. Уорвик был уверен в мерцании голубых глаз насмешкой и торжеством... а почему бы нет? Нед обладал всеми причинами для ликования. За каких-то две недели он преодолел долгий путь до самых стен Ковентри, когда по всем установленным правилам никогда не должен был покинуть Йоркшир живым.

Чуть более худощавый силуэт на равно заметном коне появился сейчас с ним рядом. Еще до того, как второй всадник снял шлем, таким образом обнаружив голову с взъерошенными темными волосами, Уорвик знал, что это Дикон. Его зять, Гастингс, тоже должен присутствовать здесь.

Мысль о Гастингсе привела на ум воспоминание о другом зяте, лорде Стенли. Граф обязан был помнить, что не стоит ему доверять. Представители семьи Стенли всегда отличались изворотливостью, ежесекундно держа нос по ветру. Поэтому Уорвик совершенно не удивился, когда эгоистичный Стенли не ответил на его срочный призыв о помощи. Вместо этого он воспользовался возможностью осадить замок Харрингтонов в Ланкашире, против которых давно таил обиду.

Однако от Генри Перси Уорвик ожидал большего. Но вставший на путь предательства Перси остался в своих владениях на севере, отказавшись бросить вызов Неду, и, благодаря продолжительному по времени влиянию семьи Перси на Йоркшир, Уорвик знал, кузен извлечет всю возможную выгоду из видимого нейтралитета бывшего союзника. Население севера было измотано бесконечно сменяющими друг друга войнами. Перси всегда поддерживали Ланкастеров. Но раз глава дома не проявил расположенности противостоять йоркистскому королю, вернувшему ему утерянное графство, его подданные удовольствовались покорностью перед решением господина. Пусть кровь проливается где-нибудь еще, слишком много вдов и сирот до сих пор оплакивали погибших при Таутоне.

Мысль о Перси особенно саднила душу Уорвика, - Нортумберленд легко мог бы навсегда разрушить надежды династии Йорков. Снова совершенная Недом в порыве азарта ставка сорвала банк.

Дьявол получает свое. Это правда. Как иначе объяснить способ, который помог кузену без малейшего вреда пройти сквозь три вражеские армии?

Сейчас расположение позиций Эдварда перед Ковентри отбрасывало прочь декларируемые ранее отговорки и открыто заявляло права на корону Англии. Вероломное требование герцогства Йорк достигло своей цели. Оно открыло Неду ворота Йорка, и, стоило новости о капитуляции северной столицы распространиться, вызвало нежелание сопротивляться у других, меньших по значению населенных пунктов местности. Кто-то встал под знамена Эдварда, это так, но некоторые еще готовы были бороться. Подобно графу Нортумберленду, они избрали дорогу ожидания и наблюдения.

Неда всегда сопровождало чертовское везение. Уорвик смутно вспомнил, как говорил что-то об этом брату Эдварда, Джорджу в замке Уорвик менее двух недель назад. Но не везение как на крыльях провело кузена через Понтефракт. Его пропустил Джонни. Эдвард и его люди уже были бы наверняка убиты до единого, реши Джонни напасть на них, настолько войска брата превосходили их в числе. Но Джонни остановился, позволив им пройти.

Среди советников Уорвика находились те, кто утверждал, его брат, маркиз Монтегю, должен был опасаться, что вынудит Генри Перси выбрать одну из противоборствующих сторон. Другие, даже более доверчивые, предполагали, Монтегю принял за чистую монету заявление Эдварда о требовании лишь принадлежащего последнему герцогства Йоркского. Уорвик разбирался в этом лучше. Граф сознавал, Джонни никогда не простит ему вынужденного предательства Неда при Донкастере и того, что в момент истины, когда все стояло на карте, он оказался не способен противодействовать кузену, которого любил как брата и почитал как короля.

Что до остальных, ланкастерских союзников Уорвика, они показали, что недостойны его. Многие остались в своих поместьях, настолько не желая сражаться за Невилла, что скорее позволили бы Эдварду беспрепятственно пройти в самое сердце страны. Сомерсет, это исчадие ада, въехал в Лондон во главе хорошо вооруженного войска, тут же отправив Уорвику известие о намерении двигаться к южному побережью, дабы дожидаться там прибытия из Франции королевы и принца.

Эксетер и Оксфорд, в конце концов, хотя бы показали, что сопротивляются. Когда они узнали о высадке Неда в Йоркшире, то собрали несколько тысяч человек и направились на север, вдоль Фоссе Роуд, загоняя гостя в нору.

На краткий миг Уорвик осмелился подумать, что Нед сам себя привел в ловушку. Он остановился в Ноттингеме для встречи там с сэром Уильямом Парром и шестьюстами вставшими на сторону его дела новобранцами. Вдруг показалось, что расплата близка. Против собравшихся сошлись три армии. Джонни следовал по пятам, Оксфорд и Эксетер, достигнув к этому времени Ньюарка, угрожали восточному флангу Эдварда, а сам Уорвик находился всего лишь в двух днях пути от Ноттингема.

Стоило только графу продвинуться дальше на север, как он узнал, что Нед внезапно совершил поворот и предпринял неожиданную атаку против Эксетера и Оксфорда. Разбуженные в два часа ночи известиями о появлении йоркистов на окраинах Ньюарка эти два ланкастерских лорда в панике отступили. Сообщение об их бегстве привело Уорвика в состояние бешенства, ведь он прекрасно знал, - имеющиеся в их распоряжении силы намного превышали численностью солдат Неда. А худшее только приближалось. Вскоре стало очевидно, в действительности приступ Неда представлял собой маневр для передового разведывательного отряда. Он рассеял ланкастерцев с помощью ловкого и дерзкого обмана.

Отрезанный от связи с Оксфордом и Эксетером, ничего не зная о брате, Уорвик вынужден был оттянуть войска в Ковентри. Утром 29 числа Нед появился перед городскими стенами, вызывая кузена на битву в то время, когда тот ждал новостей от людей, до настоящего момента доказывающих свою бесполезность в качестве союзников.

Ночью граф всматривался в хрупкую ткань мира, который он сам создал столь дорогой ценой. Уорвик видел образовавшуюся вокруг пустоту, обнесенную стеной неизлечимой ненависти, стоя лицом к лицу с вырисовывающимся перед глазами дурным предчувствием. После шести месяцев стараний каким угодно образом удержать вместе союз столь непримиримых чувств преданности Творец королей ощущал себя истощенным и эмоционально измученным. А Маргарита Анжуйская еще только должна ступить на английскую землю. Маргарита, его союзница с точки зрения целесообразности. Непримиримая, не умеющая прощать Маргарита. Уорвик подумал о лордах, подобных Сомерсету и Тюдору, которые не станут за него сражаться, презирая графа еще больше за его свежеприобретенную верность Ланкастерам. Он подумал о Джонни, скорбящем из-за кузенов, чьи жизни его брат сейчас поклялся забрать. Подумал о Ладлоу, Кале и Таутоне, на волне усталости встречаясь с воспоминаниями, долгое время погребенными под горечью и обидами, хранимыми на протяжении последних шести лет.

Именно в эти предрассветные часы, когда Уорвик был больше всего уязвим перед прошлым, скептичен, - глядя в будущее, и, в конце концов, сдался на милость отчаянию, он, прежде чем успеть пожалеть о своем решении, отправил вестника в лагерь кузена с предложением вступить в переговоры. Нед ответил - холодно и непримиримо. Он, на самом деле, охотно пришел бы к компромиссу. Но Эдвард мог предложить Уорвику только прощение и жизнь, ничего, кроме этого.

Не такой ответ Творец королей ожидал получить. Но, если бы он был честен сам с собой, именно подобной отповеди граф и опасался. Времени на размышления не понадобилось, надменный отрицательный отказ, не прошло и часа, уже летел в замок Уорвик. Ибо там Нед расположил свое войско, поступок, который, являясь чистой воды вызовом, едва ли можно было как-то оправдать.

И поэтому граф ждал Джонни, ждал Эксетера и Оксфорда. Также он ждал и прибытия зятя, прямо сейчас движущегося с юго-запада, отправляя вперед письма с успокаивающими заверениями в поддержке. У Уорвика не было выбора, только верить им всем и ждать. Но он не мог ничего с собой поделать, гадая, не ждет ли и Эдвард, со своей стороны, Джорджа Кларенса.

С самого рассвета день 3 апреля выдался теплым не по сезону настолько, чтобы привести к мучениям 4 тысяч наемников, подчиненных герцогу Кларенсу. Направляясь на север, они остановились на ночь в Берфорде и наутро продолжили путь к Банбери, лежащий всего в 3 милях от замка Уорвик, где расположился Эдвард.

Джордж, сколько себя помнил, совсем не выносил жару, страдая от ощущения, словно он плавится под тяжестью доспехов и ослепительным блеском солнца. Нетерпеливо нащупывая забрало шлема, герцог обнаружил абсолютно невозможным вытереть пот со лба рукой, облаченной в рукавицу. Герцог выругался, заметив тут же обратившиеся в его направлении головы и почувствовав глаза, сверлящие спину.

Подотчетные Кларенсу лейтенанты все утро бросали на господина раздражающе скрывающиеся взгляды, пытаясь понять, о чем он думает и спрашивая себя, выйдет ли Джордж на поле боя против родных братьев. Они могут проваливаться ко всем чертям со всеми своими домыслами.

Невыносимая напряженность водворилась среди капитанов Кларенса, стоило им сейчас получить известие от разведчиков о движении йоркистской армии на юг навстречу врагу. Дважды за последнюю четверть часа Томас Бардетт приближался к командиру, задавая тревожный вопрос, и дважды Джордж с редким терпением повторял свой приказ, - им необходимо ждать и ничего не предпринимать до соответствующих указаний.

Бардетт снова вернулся. 'Мой господин... они приближаются', - произнес он, зачем-то указывая на спуск дороги.

'У меня есть глаза, чтобы это увидеть, Том', - коротко ответил Джордж. Вид стяга брата подействовал на Кларенса сильнее, чем он это предвидел. Джордж сглотнул, в горле ощущалась стянутость, которую усиливали зной и дорожная пыль. Он знал, Дикону довериться можно. А Неду? Джордж бросил взгляд через плечо на солдат, развернувшихся в боевом построении, столь отчаянно необходимых его тестю у Ковентри.

'Ваша Милость!'

Бардетт снова указывал, и Кларенс заметил, что-то произошло в рядах йоркистов. Там началось движение, закрутив водовороты пыли, после чего сплоченные шеренги расступились, пропуская одинокого всадника. При неусыпном внимании всех присутствующих он повернул скакуна и легким галопом направился к лагерю противника.

Отъехав от йоркистской армии, наездник несколько ослабил поводья коня, пустив того легким неторопливым галопом. На неизвестном отсутствовал шлем, и солнце освещало его доспехи пламенем своего света, отражаясь на черных, как чистый гагат, волосах. За спиной Джорджа послышался шепот узнавания, и раздалось имя Глостера, прошелестевшее сквозь ряды с нарастающим волнением.

Но Кларенс все еще бездействовал, сидя неподвижно, пока брат приближался к нему. Шум в его тылу усиливался. Слышалось, как ослабевает дисциплина, люди открыто размышляли о намерениях Джорджа... а он ждал. Не ранее, чем Ричард оказался на расстоянии менее 100 ярдов, Кларенс обернулся к Бардетту, приказывая держать позиции, пришпорив после этого коня.

Ричард натянул узду, в ожидании приближения Джорджа.

'Ты действительно потратил время, братец. Чего хотел, - показать Неду свою решимость остаться с Уорвиком?'

Джордж нахмурился, снова попав в сеть неопределенных подозрений, но смуглое лицо Ричарда так и осталось непроницаемым. Кларенс не мог понять, были ли слова младшего добродушным подтруниванием, обвинением или выстрелом, пришедшимся близко к цели.

'Если тебе нужно знать, Дикон, у меня нет склонности навязываться таким эффектным способом... А ты выглядишь скорее забавляющимся всей этой неловкой ситуацией!'

Ричард взглянул на старшего и усмехнулся. 'Было дело!' Он приблизился еще больше, хохоча и протягивая руку, которую Джордж пожал, также рассмеявшись, уверившись, что все будет хорошо. Кларенс почувствовал, что даже с Недом все пройдет гладко и услышал позади оглушительный рев одобрения, ибо солдаты поняли, им не надо сражаться и отдавать свои жизни, по крайней мере, не в этот апрельский полдень на Банбери Роуд.