Солнце в зените

Глава двадцать пятая

Вестминстер, март 1485 года

'Как во имя Господа может какой-то дурень поверить, что Дикон когда-нибудь женится на своей собственной племяннице?' - недоверчиво произнес Роб Перси. 'Это то же самое, что объявить на весь христианский мир, что его право на корону - фальшивка! Думаете, люди, по меньшей мере, воспримут его слова, не поинтересовавшись, хотя бы из здравого смысла, личными интересами глашатая? Даже простак способен понять, что девушка не может быть признана законом без одновременного признания также ее братьев. И, чтобы никто не забыл, это сразу сделает королем Англии юного Эдварда!'

Нет, Роб, подумал Френсис мрачно, не сделает. Но докажет всем и каждому, что Эдвард и его брат мертвы, должны быть мертвы. Он потер пальцами раскалывающиеся виски, внезапно позавидовав Робу, да и всем из находящихся в комнате, от кого правда осталась сокрыта. Перси прекратил говорить, и Френсис встряхнулся, чтобы устало произнести: 'Роб прав. Для Дикона заключение кровосмесительного брака будет чистосердечным обвинением себя в незаконности занятия престола, но тогда его с полным правом можно упечь в Бедлам, а не держать в Вестминстере'.

Дик Ратклиф зашевелился, ответив: 'Как бы она не притягивалась за уши, сплетня обошла уже весь Лондон, с каждым пересказом в новом трактире становясь только безобразнее. На днях ко мне подошел мой управляющий и сообщил, что его сын слышал, как в одной из пивных Саутворка люди делали ставки, когда забеременеет леди Бесс, и это было в прошлую пятницу, в день похорон Анны'.

'Неужели народ действительно способен поверить в подобную мерзость?' - недоверчиво переспросил Джек де Ла Поль. 'Что Дикон соблазнил бы дочь собственного брата, пока его жена лежит на смертном одре? Или что Бесс поведет с ним себя, словно последняя девка, не переставая все это время ухаживать за Анной? Прости меня Господь и целая рать его ангелов, но разум человеческий замаран сильнее самой зловонной выгребной ямы!'

'Мало значения, верят они этому или нет, парень', - ответил Джек Говард голосом не менее измученным, чем у Френсиса. 'Возможно, многие и не верят. Но это слух, который вряд ли кто удержится, чтобы не передать дальше, не размышляя ни о пошибе, ни о вовлеченных в него знатных лицах и плотских пороках. Но нам следует решить, - что делать со всем этим'.

'Разумеется, должен найтись способ уберечь от данной грязи Дикона. Господи, прошло же всего двенадцать дней после смерти Анны и только три после ее погребения. Мы не можем пойти к нему с этим сейчас...только не сейчас'.

Роб оперся на стол. 'А какой выбор у нас есть, Френсис? Видит Бог, пытаться подавить подобную сплетню то же самое, что пытаться потушить большой пожар мочась на него, однако существует некоторое число мер, которые Дикон может принять, дабы утихомирить разговоры. Например, отослать девушку от двора. Но если он совсем ничего не предпримет, болтовня станет еще отвратительнее и прибавит, что сейчас, когда Анна...что сейчас Дикон свободен вступить в повторный брак'.

'Уже прибавила'. Уилл Кэтсби, единственный из присутствующих, не принадлежащий к числу близких друзей Ричарда, слишком долго хранил молчание. 'Я получил достойный веры доклад, что агенты Тюдора распространяют сведения, якобы смерть королевы могла затянуться и поэтому была ускорена одним из множества итальянских ядов'.

Повисла ошеломленная тишина, даже Джон Говард, человек, которого не легко получалось потрясти, выглядел захваченным врасплох.

'Предполагаю, для всех это окажется чересчур, но наиболее доверчивые проглотят', - сдержанно продолжил Кэтсби. 'Конечно, народ понимает, что болезнь королевы носила летальный характер, и мало кто усмотрит выгоду в убийстве уже обреченной на уход женщины. Но, думаю, вам следует знать о появлении подобной клеветы'.

'Люди неизменно перешептываются о яде, когда умирает кто-то из знатных, если только это не смерть на поле брани или что-то того же рода'. Джон Скроуп резко произнес: 'Я сам слышал простаков, рассуждавших о подобном в Йорке после ухода короля Эдварда и препиравшихся, - не стоит ли винить в нем французов. Давайте остановимся на тех из слухов, что находят себе слушателей. Насколько я могу заключить, в питейных заведениях и гостиницах судачат, что король голову потерял от хорошенькой дочери своего брата и не горюет об утрате супруги, а если в этих россказнях правды нет, то почему тогда, интересуются со знанием дела люди, пока несчастная королева испускала последний вздох, Господь укрыл солнечный диск мраком?' Он сплюнул на напольные плиты. 'У южан каша вместо разума, святая Божья истина, и эти недовольные изрытые оспой лондонцы хуже всех остальных'.

'Проклятое затмение', - горько проронил Френсис. 'Почему изо всех дней...?'

Кэтсби с отсутствующим видом вертел свой кинжал, вынимая его и обратно засовывая в ножны со скрежещущим звуком, уже начавшим раздражать остальных находящихся в комнате.

'Тактичного способа уладить это не существует', - подвел он итог, - 'но, судя по моему опыту, мало слухов оторвано от общей ткани событий. Прежде чем идти с этими предположительно безосновательными рассказами к королю, не следует ли увериться, что...ну, что в них нет и крупицы правды?'

В течение считанных секунд температура в помещении упала до нуля. Только Джон Говард и Джон Скроуп, оба - люди почтенных лет, казались склонными, в конце концов, дослушать предложение, и именно к последнему Кэтсби обратился, торопливо говоря: 'Ваша жена, Джон, и ваша тоже, Дик, являлись ближайшими подругами королевы. И Элисон, и Агнес до самой ее смерти находились в свите. Моя супруга, как всем вам известно, приходится Элисон дочерью, а Агнес - сводной сестрой. Они поделились с ней своими мыслями, и та поведала об их подозрениях мне. Поэтому, не думаете ли вы, Джон...Дик...что нам необходимо вывести это на свет?'

'Не знаю, на что вы намекаете, но уже не хочу и звука дальше слышать', - предупредил Роб, но Джон Скроуп протянул руку и сдерживающе положил ладонь ему на плечо.

'Полегче, Роб. Он не хотел сказать, что Дикон горит желанием затащить девчонку к себе в постель. Сам бы я не решился поднять этот вопрос, но сейчас, когда Уилл начал...моя жена Элисон полагает, что леди Бесс чрезмерно привязана к Дикону. Она утверждает, женщины способны видеть подобное, и говорит, что девочка страдает от, в некоторой степени, глупого увлечения'.

'Святые раны Христовы, но я...я поверить не могу услышанному!' Джек оскорбился настолько, что почти начал заикаться. 'Да, моя кузина любит Дикона, она всегда его любила. Но это не переходит границ естественной привязанности племянницы к любимому дяде, и будь я проклят, если позволю кому-нибудь произнести обратное!'

Скроуп принялся ощетиниваться, - Джек только что назвал его жену лгуньей, смысл сказанного можно было истолковать лишь так. О том же подумал и Джон Говард, - вероятность опасного конфликта стала слишком велика.

'Раньше чем все мы наговорим то, о чем позднее пожалеем', - вмешался он, - 'вам лучше выслушать меня...особенно вам, Джек, потому что я вынужден буду обмануть чужое доверие, и прав я или нет в подобном поступке, честно признаться, не знаю. Около месяца тому назад меня отыскала Бесс. Она сказала, что крайне нуждается в совете, а так как я столь близко находился к ее отцу, то чувствует во мне того единственного человека, кому сможет позволить себе открыть правду. Девочку что-то знатно тревожило, - я с первого взгляда заметил. Бесс мямлила и колебалась, но затем просто выпалила'.

Джон Говард сделал паузу, дабы промочить внезапно пересохшее горло. Все внимание сейчас безраздельно принадлежало ему, - комнату окутало молчание.

'Она спросила у меня', - неохотно подвел итог Говард, - 'как я думаю, может ли Папа Римский дать разрешение на союз дяди и племянницы'.

Джон услышал, как кто-то задохнулся, а кто-то другой выругался.

'Знаю...Почему я ничего не сказал до этого? Потому что я люблю эту девочку и не хочу, чтобы ей было больно. Понятия не имел тогда, насколько разошлись слухи, и надеялся, что со временем она придет в себя. Дикону знать не требовалось, и вреда же никому не нанесли?'

'Что вы ей ответили?'

'Правду. Что подобный брак никогда не сможет состояться, и причины этого не имеют ничего общего с разрешением Папы Римского'.

'Она вам поверила?'

Говард пожал плечами. 'Не могу ответить. Большинство из нас, особенно женщины, склонны верить в то, во что мы больше всего хотим поверить'.

К Джеку вернулся дар речи. 'Она никогда бы не задумалась о браке сама, - я точно знаю. Это просто не похоже на Бесс!'

'Не похоже', - согласился Говард, - 'совсем не похоже. Но очень, тем не менее, напоминает почерк Елизаветы Вудвилл'.

Ричард выслушал, не перебивая и в крайней тишине, что поразило пришедших, как нечто неестественное. Общую тревогу облек в слова Джек, неуклюже спросивший: 'Дядя Дикон...вы поняли, о чем мы вам только что рассказали?'

'Да, я понял. Вы говорите, что, следуя лондонским сплетням, последние недели жизни Анны я провел в постели своей племянницы'. Голос Ричарда звучал довольно сухо и настолько абстрагировано, словно речь шла о прегрешениях другого человека, и только это могло бы насторожить его собеседников, но не насторожило, и потому сейчас, когда король начал хохотать, они были захвачены врасплох.

Ричард увидел, как собеседники во внезапном недоумении сконцентрировали на нем свои взгляды, и данный факт каким-то образом показался ему еще забавнее их встревоженности. Охватившее друзей оцепенение предстало странно смешным, нелепым, и лишь это заставило его сильнее залиться смехом, ломким и резким, звучащим расстроенно даже в собственных ушах хохочущего. Ричард попытался прекратить, но обнаружил, что не может, оказавшись в мрачных тенетах подводных течений чувств за гранью его понимания и опасно приближающихся к пересечению грани воздействия на них.

Совсем растерявшись, Френсис в оцепенении сел. Джек тоже казался ошеломленным, глядя на Ричарда, как на балансирующего на самом краю пропасти. Один Джон Говард не медлил. Не дав времени на размышления, он вскочил со своего стула и подлетел к королю. Схватив Ричарда за плечи, Джон грубо его встряхнул.

'Ради любви Господней, парень, держите себя в руках! Худшего мы вам еще не сказали. Агенты Тюдора не остановились на обвинении вас в связи с родной племянницей, они также утверждают, что вы хотели смерти своей супруги'.

Они не собирались говорить этого Ричарду. Произнесенное стало просчитанным риском, но инстинкты Говарда не обманули, - сейчас было ясно, - потрясение оказалось слишком велико, чтобы сразу прийти в себя.

Ричард задохнулся, - смех в его горле потух. Он невидяще отвернулся, и у Говарда хватило мудрости за ним не следовать. На ближайшем столе находился графин с вином. Король потянулся к нему и до краев наполнил бокал. Вино перелилось за ободок, заставив Ричарда с отвращением взглянуть на собственные дрожащие руки. Он совершил глоток, поперхнулся, снова совершил глоток. Когда Ричард, в конце концов, сумел опять повернуться к друзьям лицом, то опять мог похвалиться выдержкой, пусть и не помешав краске замешательства залить щеки. Его слова произносились с усилием, неравномерно отстоящие друг от друга и слегка невнятные.

'Прошу прощения, но...вы застали меня врасплох. С тем, что люди поверят...' Ричард медленно покачал головой и с мрачным удивлением сказал: 'Брат всегда дразнил меня из-за моей простоты. Возможно, он был прав, - мне и в голову не приходило, что в любви к Бесс народ увидит порочность... '

Снова сев, король почти сразу вскочил, бесцельно прошествовав к окну и тут же вернувшись.

'Бесс знает об этих сплетнях?'

Вопрос был поставлен настолько внезапно, что Френсис подпрыгнул, произнеся почти наобум: 'Сильно сомневаюсь, Дикон. Вряд ли кто пойдет к ней с данными россказнями, равно как и к вам'.

Ричард кивнул. 'Мне придется ей сообщить', решил он, подняв взгляд как раз, чтобы перехватить момент напряженного и безмолвного разговора между Френсисом и Джеком.

'В чем дело?' - медленно спросил король. 'Есть что-то еще, мне не известное?' Ответом была последовавшая смущенная тишина.

Наконец Джон Говард сделал то, что оказалось не по силам Френсису и Джеку. Без уточнений или проявления чувств, так лаконично, как только возможно, он изложил суть своей беседы с Бесс, а когда закончил, то увидел, что Ричарда опять затрясло - теперь уже от ярости.

'Какая же стерва', - тихо проронил король, но с такой злобой, что Локи стремительно к нему подбежал, тревожно и низко рыча.

Джон Говард открыл рот, но снова его закрыл. Джек выглядел одновременно пораженным и удрученным. Френсис тоже был изумлен, но не разделял покровительственного сочувствия товарищей к Бесс, целиком отдав свою преданность Ричарду. Хотя даже ему показалось, что оценка последнего резка, не соответствующе положению.

'Дикон, вы же не собираетесь обойтись с девушкой слишком сурово?'

'Сурово...Боже Милостивый, Френсис, не думаете же вы, что я имел в виду Бесс?' Ричард с презрением бросил взгляд на забытый в руке кубок с вином и одним долгим глотком осушил его. Для него представлялось немыслимым, что Бесс действительно способна всерьез рассматривать подобный союз. Мало кровных уз могло быть ближе, чем узы, связывающие дядю и племянницу. Однажды, давным-давно - мальчишкой в Миддлхэме - он сумел уговорить Джонни Невилла взять его с собой в короткую поездку в Йорк. На обратном пути домой они проезжали через недавно опустошенные огнем лесные просторы, и увиденное там глубоко потрясло Ричарда, - почерневшая земля, худые обугленные тела, тлеющие угли и отвратительный запах смерти на месте, где еще менее недели назад он проезжал под буками, возвышающимися так же высоко, как и замковая главная башня, не в силах под покровом листвы осин, платанов и боярышника рассмотреть небо. Разорение оказалось настолько мощным, что Ричард уже не забыл не его, не ландшафт, знакомый, хорошо изученный и дорогой, внезапно и жестоко до неузнаваемости измененный. Но до настоящего момента он и представить не мог, что отношения между людьми также подвержены изменениям, не менее внезапным и необъяснимым, но еще более бесповоротным.

'Не важно, что Бесс тебе сказала, Джек, никто во всем христианском мире не может меня убедить, что слова эти принадлежат ей. Господи Иисусе, неужели вам не понятно, неужели не видно, кто вложил данные мысли в ее голову? Кажется', - горько прибавил Ричард, 'Елизавета решила, - я лучшая ставка, чем Тюдор'.

Френсис резко встал на ноги, направился к столу и налил себе выпить. Дикон был, конечно, прав, - на всем этом лежала холеная ладонь Елизаветы Вудвилл. Он даже мог испытать мгновенное мрачное и полное упрека восхищение перед вышеназванной дамой, - более, чем вероятно, - она и на смертном одре будет торговаться с дьяволом на тему ей причитающегося. Слава Богу, Дикон принял случившееся как должное...или нет? Люди говорят, что только что овдовевшие часто находятся в состоянии потрясения на протяжении еще нескольких недель после утраты и что горе милостиво, бросая человека сначала в глухое оцепенение. Но выбора у них не было, - Дикону следовало сказать. Сейчас, в конце концов, он в силах принять меры для заглушения скандала. К несчастью, доступные Ричарду для этого средства имели крайне ограниченный спектр. Разумеется, отослать девушку от двора, без промедления найти ей мужа, - обычный исход неясных угроз, который монархи обычно применяют, дабы поставить препоны политическим слухам, что, как правило, столь же действенно, сколь плевки против ветра.

'Френсис, мне бы хотелось, дабы ты увиделся с лордом-мэром и сказал ему, что мне нужно выступить перед старейшинами, шерифами и советом общин. Добавь сюда глав городских гильдий. Сделай это для меня, как можно скорее. Знаю - сейчас идет Страстная неделя, но проблема не ждет'.

'С первыми же лучами солнца позабочусь об этом, Дикон, но...но зачем?'

'Зачем? Господи, парень, я думал, это будет очевидно, после того, что вы мне только что рассказали! Хочу сделать публичное опровержение сочиняемого и распускаемого обо мне, и чем раньше, тем лучше'.

'Боже Всемогущий, дядя, вы не можете этого сделать! Опровержение из ваших собственных уст только сильнее разожжет пламя! Все, что вы способны совершить по отношению к подобной мерзости, в упор ее не видеть, заботясь в то же время, чтобы действительно опасные угрозы были предупреждены от распространения мятежных слухов и наказывались с максимально дозволяемой законом строгостью'.

'Тут Джек прав', - основательно подтвердил Говард. 'Монарх не удостаивает клевету опровержения, парень. Хоть на секунду вспомните о возводимой на носителей короны напраслине. Во Франции общеизвестно, что Людовик отравил своего брата, а в Шотландии все пришли в ужас, когда самый младший брат Джеймса так таинственно и удобно скончался в заключении. Являться высокорожденным значит подвергаться постоянным клевете и намеком, иначе быть не может'.

'Помните, Дикон, как Карл Бургундский начал называть дядю Неда Клейменным от Рождения, после того, как настроенный к нему враждебно лучник принялся утверждать, якобы он его настоящий отец? Или, когда ваш покойный зять, Эксетер, при возвращении после нашей французской кампании 1475 года утонул, переплывая Пролив, как Карл повторял всем и каждому, что Нед приказал выбросить того за борт? Не думаете ли вы, что если бы Нед это опроверг, то сыграл бы данным поступком на руку Карлу?' Джек бы развил домашний вопрос и дальше, но Ричард пресек его речь нетерпеливым жестом.

'Я прекрасно понимаю, о чем вы оба говорите, но спорить на эту тему не желаю. Я решил и хочу поступить именно так. Дальнейшее обсуждение ни к чему не приведет'. Определенность его интонаций оказалась не менее действенной, чем прямой приказ.

Френсис подождал, пока Джек и Джон Говард попрощаются, поколебался, но потом пересек комнату и присоединился к Ричарду у окна. Внизу разбитые у реки сады были залиты дождем, появившиеся из почек листья лежали оборванными мощными порывами ветра, угрожавшего серьезно задержать весну еще на несколько дней.

'Можешь понять, Френсис, почему я должен это сделать? Почему я не в состоянии смириться именно с этой ложью?'

Френсис подумал, что Джек и Говард были по всей вероятности правы, - публичное опровержение мало что способно сделать для замятия скандала, но вполне может собственной новизной дать слухам второе дыхание. Тем не менее, он ничего не ответил, не совершив ни единой попытки отговорить Ричарда, ибо обладал достаточным воображением, чтобы поставить себя на его место и понять, каково это - на протяжении полутора лет жить со знанием, что в глазах большинства ты был осужден и найден виновным в не имеющем прощения преступлении, и что способа доказать свою невиновность не существует. Слухи, бросающие зловещий отсвет на все правление Ричарда никто не мог ни опровергнуть, ни просто отринуть.

'Да', - ответил Френсис. 'Да, Дикон, я могу понять'.

Кто-то распахнул окно, - в этот первый апрельский вечер ночной воздух был теплым и манил сдержанным обещанием скорого наступления весны. Именно поэтому Ричард испытал насколько горькое, настолько же и не поддающееся логике сожаление, - земля еще раз покроется цветами, но Анне не придется уже этим любоваться. Раньше весна приносила династии Йорков удачу. На рассвете праздника Пасхи Нед выиграл битву при Барнете. В мае была одержана победа при Тьюксбери. В апреле Ричард женился на Анне, и также весной появились на свет все трое его детей. А сейчас...сейчас в течение двух лет этот сезон принес ему уже три смерти - брата, сына и жены, - отныне весна навсегда связана для Ричарда со смертью.

Перед ним лежали бумаги, но Ричард их не видел. Он поймал себя на возвращение мыслями на два дня назад, - к тому молчаливому собранию в большом зале монастыря рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского. Лорд-мэр, старейшины, епископы Церкви, его Совет и все королевское семейство. Поверили ли они ему?

Ричард удивился, что сумел заставить себя это сделать, - в полном незнакомцев помещении принести присягу, что любил свою жену, скорбел о ее кончине и никогда не помышлял жениться на родной племяннице. Вокруг царила атмосфера крайней фантастичности, - он слышал собственный голос, холодный и четкий, словно бы с далекого расстояния, но никогда не узнал бы его. Ричарду это совершенно не казалось имевшим место в действительности даже сейчас, - ни то, что Анна по-настоящему умерла, ни то, что люди способны настолько охотно поверить о нем самому худшему. Но нет...он опять сам себя обманывал. Зачем удивляться, что слухи относительно Бесс встретили столь прочную готовность их принять? Чего еще мог Ричард ожидать, говоря правду? Кто поверил бы в чистоту человека, подозреваемого в убийстве племянников? Ибо все должно было вернуться, такое всегда возвращается, - к Бекингему и двум детям, погибшим за грехи, не имеющие к ним никакого отношения.

Иногда он даже ловил себя на рассматривании лиц окружающих - тех, кто каждый день трудился рядом с ним и делил бремя правления, спрашивая себя, не увидит ли и в их глазах невысказанное предположение судьбы сыновей его брата. Ричард уже двадцать один месяц являлся королем, в течение двадцати из которых мальчиков в Лондоне не встречали. Горожане давно сделали вывод, - принцы либо на севере, либо мертвы. Сомневались ли в этом также его друзья и советники?

Ричард поднял и стал переводить взгляд с одного на другого - Джон Кендалл, Уилл Кэтсби, Том Лином, - но находил только сочувствие. Вскоре он понял, что прошло некоторое время, и товарищи терпеливо ждут, пока он соберется с мыслями, дабы вернуться к неотложному делу.

'Я забыл принести вам мои поздравления, Том', - Ричард улыбнулся Линому, добавив: 'Так понимаю, у вас родился сын?'

Лином ухмыльнулся, выглядя удивленным из-за того, что король решил упомянуть об этом, но и довольный по данной причине. 'Родился, Ваша Милость, прекрасный мальчуган, появился на свет во вторник, в полдень. Жена и я ...Мы ожидали его рождения как...невероятного чуда, благословения, дарованного Божьей Волей'. Лином осекся, вдруг осознав и упрекая себя за возможную невинную жестокость в радости и веселье по поводу новорожденного при столь недавно овдовевшем человеке.

Благословение... Да, они действительно могут так думать. Странно, после всех этих бесплодных лет в постели Неда, Уилла, Тома Грея и других, столь многих, чтобы их вспомнить, Джейн было суждено, в конце концов, зачать и суметь подарить Линому сына. Но увидев расстройство Тома, Ричард произнес с максимально возможно теплотой, на которую только был сейчас способен: 'Именно в прошлый вторник? Тогда у нас с вами общий счастливый момент, - как раз в этот день моему сыну Джонни исполнилось четырнадцать. Вы выбрали имя?'

'Джулиан, Ваша Милость, потому что-'

Тихо вошел один из писцов Джона Кендалла и поманил того в сторону. В настоящий миг последний прервал Линома с несвойственной ему категоричностью, с очевидной неохотой сообщив: 'Мой сеньор, меня попросили передать вам послание. За дверями находится ваша племянница и спрашивает, можно ли с вами встретиться'.

Реакция Ричарда была рефлекторной, так как он не имел времени на размышление. 'Нет', - ответил король, и Кендалл сделал знак чиновнику. Но как только тот повернулся, чтобы удалиться, то распахнул дверь достаточно широко, и находящиеся внутри смогли узреть стоящую в передней девушку. Не Бесс. Сесилию.

'Подождите', - сказал Ричард, и, словно она его услышала, Сесилия сделала шаг вперед, остановившись ровно вблизи от ничем не прегражденного порога.

Благодаря бурлящему слухами двору и близкому окружению Ричарда, склонному рассматривать Бесс, скорее как марионетку в руках матери, нежели как невинную жертву, Сесилии нужно было набраться храбрости, чтобы вот так - по собственной воле - явиться сюда. Лишь одно это в глазах короля завоевало ей право войти, ибо храбрость представляла собой именно то качество, которым он восхищался больше всего. Ричард обнаружил, что с интересом ее изучает - эту девушку с тихим голосом, чей шестнадцатый день рождения прошел почти незамеченным, заслонившись приготовлениями к похоронам Анны. Как и Бесс, она тоже была красивой, красивым ребенком красивых родителей, но в лице присутствовало что-то, чего Ричард в столь юном создании увидеть не ожидал, - Сесилия выглядела так, словно мало что могло ее удивить, вообще уже никогда.

Король отодвинул свой стул, что стало для остальных знаком учтиво принять намек во внимание и скромно ретироваться.

'Ты хотела поговорить со мной, Сесилия?' - мягко спросил Ричард, увидел ее облегчение и вдруг осознал, - до этой минуты она не представляла, чего от него ждать, не знала, не винит ли и дядя Бесс за произошедший скандал, так внезапно свалившийся на них обоих.

'Вы отсылаете Бесс'. Это не было вопросом, но Ричард кивнул, ответил устало и отчасти защищаясь: 'Какой у меня есть выбор? Пока она остается при дворе, разговоры продолжают развиваться'.

'Знаю', - согласилась Сесилия. 'Считаю, что вы здесь правы. Но...' Она подошла ближе и невесомо положила ладонь на его руку, что некоторым образом смутило Ричарда. Если Бесс в точности являлась дочерью своего отца и открыто демонстрировала близким любовь к ним, то Сесилия отличалась большей сдержанностью, заметно превышающей даже степень сдержанности Ричарда.

'Чего я не могу понять, дядя Дикон, так это того, что вы не желаете ее видеть. Не думала, что вы способны быть таким жестоким'.

В эти дни гнев находился слишком близко к поверхности, натянутые нервы искали облегчения во взрыве, как предлоге, пусть и кратком, для выхода переполняющего сознание горя. Понимая это, Ричард сделал глубокий вдох и очень спокойно произнес: 'Что даст наша с ней встреча, Сесилия, кроме как боль для обоих, без которой вполне можно обойтись?'

'Но вы ошибаетесь! Дикон, послушайте меня...пожалуйста. Уже два дня, Бесс ничего не делает - только плачет. Она не желает говорить, не желает есть, просто лежит на кровати и плачет. И не только из-за распространяемых людьми мерзких историй, она ничего о них не подозревала, пока лорд Говард и Ловелл не пришли к ней и не сообщили, что Бесс необходимо отправиться в Шериф Хаттон. И даже не потому что ее заставили прочувствовать, как сильно вы из-за них страдаете. Причина в вашем нежелании увидеться с ней, Дикон. Поступая так, вы вынуждаете Бесс считать, будто она совершила нечто постыдное и непростительное. Бесс не заслуживает подобного, не заслуживает. Не отсылайте ее в состоянии опалы. Я знаю Бесс. Она никогда с этим не справится. Я очень люблю сестру и отдала бы целый мир, лишь бы уберечь ее от такой боли. Но только вы один способны сделать это для нее. Вы и только вы'.

Ричарду можно было и не рассказывать о слезах Бесс, - ее воспаленные глаза окаймлялись темными кругами, и даже толстый слой пудры оказался едва способен замаскировать следы пережитых чувств и недостаток сна. Он редко наблюдал девушку в худшем виде, однако, парадоксальным образом, никогда так не чувствовал ее женственную природу. После мгновения на размышление, Ричард пораженно понял, - почему. Он неожиданно узрел Бесс через зеркало, которое та сама вручила монарху, - прекрасную даму, мечтавшую, пусть недолго и без каких-либо на это оснований, стать его королевой, делить с ним постель и рожать ему детей.

В течение четырех дней после того, как он, не веря своим ушам, услышал рассказ друзей о сплетнях относительно себя и Бесс, Ричард снова и снова возвращался мыслями к каждой подробности, которую мог вспомнить о взаимоотношениях с племянницей. Да, король находил ее привлекательной, чтобы любоваться и получать от общества Бесс удовольствие. Но помимо того? Нет, это единственный грех, что он мог себе отпустить, - Ричард никогда и подумать не мог о девушке в роли своей любовницы. Но данный факт не имел ни малейшего значения, - сейчас он понял, увидев, что его близость с Бесс все равно запятнаны, что между ними навсегда останется тень запретного греха.

Щеки у Бесс горели. 'Теперь вы меня ненавидите?' - прошептала она.

Ричард сморщился. Господи Боже, как же она еще молода.

'Нет, Бесс, я тебя никогда не возненавижу'. Ему пришло в голову, что она очень легко может опровергнуть свои чувства и заявить, якобы Говард ее неправильно понял, совершив тем самым спасение собственной гордости. Тем не менее, он не был удивлен, когда Бесс этого не сделала. Девушка обладала редчайшим качеством - душевной прямотой, позволявшей без дрожи смотреть в лицо правде и ее последствиям. У Ричарда с этим дело обстояло иначе, он был с собой откровенен, - стоило истине оказаться слишком болезненной, как король неизменно пытался ее отрицать. Обвинял Елизавету в том, как испортился характер у Неда, отказывался признать, что Эдвард и Дикон бы не умерли, не согласись он принять корону, был не способен смириться с угасанием Анны. И не случись ходатайства Сесилии, Ричард бы избежал также и этого - снова обманул бы ожидания Бесс, как сделал ранее, прислав к ней с сообщением о смерти братьев других людей.

'Бесс, ты понимаешь, почему я отправляю тебя в Шериф Хаттон? Иного пути задушить сплетни не существует'.

Она покачала головой, словно это почти не имело значения. 'Почему вы раньше со мной не увиделись?'

'Я был не прав. Прости меня, девочка'. Он попросил прощения единственным доступным ему способом, - сказав правду. 'Я думал только о себе. Просто не знал, что тебе сказать'.

На какой-то момент их взгляды встретились, но это продлилось совсем не долго. Бесс вспыхнула еще сильнее. 'В прошедший год я видела, как вы страдаете от горя, которого никак не заслужили. Потерять маленького сынишку, а потом...' Голос подвел ее. 'Я знаю, как вы любили вашу жену, как относились к Анне. Я стремилась лишь утешить вас, снова сделать счастливым. Это было...это было такой страшной ошибкой?'

Ричард медлил. Да, Папа Римский мог дать разрешение на подобный брак, но английский народ никогда бы его не принял. Как и он сам. Лечь с дочерью своего брата стало бы чересчур страшным грехом, нравственно неправильным, даже если бы сам глава католической церкви был в состоянии примириться с подобным, как с правомочным деянием. Но объяснить это Бесс значило причинить ей ненужную рану, обвинить в проступке, который с большой очевидностью относился к делам матери девушки.

'Бесс...послушай меня, девочка. Этого никогда не могло случиться. Брак с тобой стал бы для меня политическим самоубийством. Люди посчитали бы такой шаг доказательством, что я прибегнул к злосчастной помолвке, как к средству отнять корону у твоего брата. В конце концов, он был бы молчаливым согласием, что даже я сомневаюсь в собственных правах на нее. А еще - он подтвердил бы смерть твоих братьев, что сейчас оказалось бы...'

'Я понимаю', - произнесла она еле слышно. 'Я...я полагаю, что всегда об этом знала, Дикон, о том, что это всего лишь мечта, ничего общего с действительностью не имеющая. Помните, что я сказала вам той ночью в аббатстве о моем личном представлении о счастливом финале? Боюсь...боюсь, я до сих пор продолжаю так думать'.

С большой долей помощи от Елизаветы, чтоб ей пусто было. Ричард не сомневался, она бы позаботилась бы о выдаче дочери замуж хоть за Великого Визиря Османской империи, лишь бы в ответ предложили корону.

'Дикон...вы же не заставите меня выйти замуж, правда?'

Именно это советовали ему сделать советчики, - выдать Бесс замуж настолько быстро, насколько только возможно, за твердо приверженного династии Йорков человека.

'Нет, Бесс, я не стану заставлять тебя выходить замуж вопреки твоей воле', - порывисто ответил он, более чем вознагражденный облегчением, отразившимся на ее лице.

Повисло неловкое молчание, словно многих лет душевной близости между ними не существовало вовсе.

Ричард вдруг осознал, как сильно ему будет не доставать Бесс, впервые поняв, насколько большой вакуум создаст в своей жизни. Он хотел бы иметь возможность сказать ей об этом, но подобное уже не представлялось возможным и, оценив данный факт, король оценил и полную меру утраты, последней связи с братом, разорванной буквально только что.