Солнце в зените

Глава десятая

Лондон, октябрь 1471 года

Анна первой заметила неизвестного во внешнем дворе. Он слонялся напротив стены конюшни, наблюдая, как девушка опускает в колодец ведро. Когда немного позднее она вынесла на улицу проветрить постельные принадлежности, этот человек еще никуда не уходил. В его взгляде сквозило нервирующее напряжение, на уровень превышающее иногда отмечаемые Анной похотливые взоры трактирных завсегдатаев, а когда она увидела, как незнакомец поманил Кутберта, служащего при конюшне мальчишку, ее сердце застучало чаще. Кутберт тоже стал смотреть в ее сторону, Анна обнаружила, что он качает головой и пожимает плечами. Мальчик мог поведать слишком мало, ему было известно только, будто Анна и Вероника пришли из некого обширного поместья. Но почему этот человек вообще расспрашивает Кутберта? Анна подняла ведро и вбежала назад в дом. Вновь выглянув из окна, она поняла, - неизвестный удалился.

Девушка даже не могла поинтересоваться у Кутберта, чего хотел незнакомец, вынужденная поддерживать вид, что не владеет английским языком. Единственным выходом являлось ожидать возвращения Вероники с рынка в Лиденхолле. Она поговорила бы с ребенком и успокоила бы подругу, сказав, что прохожий всего лишь распутник и совершенно не находится у Джорджа на жаловании. Но куда запропастилась Вероника? Почему она до сих пор не вернулась?

Она попыталась выбросить незнакомца из головы, занявшись помощью Кэтрин в наведении порядка в комнатах верхнего этажа. Проследовав за ней в угловую светелку, Анна поставила лампу на маленький прикроватный столик, вместе с постелью составлявший единственную обстановку горницы. Лампа, потрескивающая фитилем, плавающим на поверхности растительного масла, источала определенное количество света, но совсем немного. Окидывая взглядом удивительный для полудня мрак, Анна неохотно вспоминала ровное сияние канделябров, горевших в каждой зале замка Гербер, трех дюжин свечей, еженощно тающих там с дня Святого Мартина до Сретенья хватило бы Броунеллам на много лет.

Анна помогала Кэтрин снять с постели белье, когда они услышали цоканье копыт по булыжникам. Лошади двигались в ритме сильного галопа. Анна напряглась, но Кэтрин просто подняла взгляд и пожала плечами, пока не стало очевидным, что всадники не относятся к группам случайных проезжих. Из звуков, проникающих через открытое окно, было ясно, - они въехали на конюшню. Залаяли собаки, хлопнули ворота, и вдруг послеполуденный воздух наполнился растущим шумом, свидетельствующем о чем-то совершенно выбивающемся из привычного распорядка.

Кэтрин находилась к окну ближе, поэтому подошла к нему первой. Почти тут же она отпрянула в глубину комнаты. Глаза девушки расширились до невероятия.

'Йоркистские лорды! Почему, Господи! Вероника же пыталась нам сказать, что считает Кларенса довольно мстительным для дальнейших ее поисков! А я ей не верила!'

Она заметила подтверждение своего предположения в прочитанном на лице Анны страхе.

'Марта...Марта, послушай меня. Ты останешься здесь. Не позволяй, чтобы тебя заметили. Понимаешь? Не выходи. Я пойду искать Стефена!' С этими словами Кэтрин скрылась за дверью.

Первым, что обрушилось на Анну, оказались совсем не мысли, а ощущения чистой физической паники. Мозг, оцепенев, прекратил работу и не был способен воспринять что-либо, кроме ошеломляющего ужаса, который ей приходилось терпеть в таких количествах все эти последние четыре недели, и только затем, дабы в конце угодить в руки Джорджа? Почему она не сбежала сразу при виде того рыщущего повсюду человека?

Она осела, опираясь на стену, но тут же заставила себя совершить молниеносный взгляд вниз, на внешний двор. Увиденное утвердило Анну в мнении о Кэтрин, как о внимательной и наблюдательной зрительнице. Люди на улице носили одежду, говорившую об их службе династии Йорков. Никогда девушка не испытывала отчаяния, сравнимого с нахлынувшим на нее сейчас, затапливающего и почти погребающего своей мощью, словно тонущего.

Но, когда Анна прильнула к окну и выглянула наружу, глядя на спешивающихся перед домом всадников, она заметила пса. Огромного черного волкодава, снующего на окостеневших лапах вокруг нескольких собак, держащихся при конюшне, настолько же зловещего по виду, как и его высовывающиеся из пасти клыки и сверкающие глазные яблоки. Остальное улетучилось из головы, Анна беззаботно выгнулась наружу и услышала, как один из всадников прокричал: 'Эй, вы, там! Уберите этих проклятых шавок и быстро! Его Милость с вас шкуры мигом спустит, если хоть какая-то царапина появится у его здоровяка!'

Слова приехавшего лишь подтвердили уже известное Анне, с минуты как она взглянула на волкодава.

'Гаретт', - выдохнула девушка, обратившись затем к Господу с самой искренней из рожденных мгновением молитв: 'Благодарю тебя, Иисусе!'

Ричард решил, девушке - лет четырнадцать, ну, максимум, пятнадцать. Она смотрела на него с настолько очевидной тревогой, что молодой герцог укрепился в угрюмом предположении о ее крайнем простодушии. Девчонка попыталась присесть в реверансе, но Ричард торопливо подхватил ее под локоть, удержав на ногах, так как объем живота незнакомки заставил его подумать о последствиях даже малейшего усилия матери для ребенка. Он снова постарался развеять нагнанный страх, тихо и успокаивающе произнеся: 'У вас нет причин к опасениям. Я всего лишь хочу побеседовать с девушкой, которую вы называете Мартой'.

Столкнувшись с отсутствием результата, Ричард бросил взгляд на трех мужчин, выдернутых из помещения шумом и отталкивающих друг друга в борьбе за место, всем видом демонстрируя полное пренебрежение возможной опасностью и любопытство.

'Не видел ли кто из вас разыскиваемую мной девушку? Вот такого роста, худощавую, с темными глазами и...'

Но они уже качали головами. Тем не менее, зеваки почти тут же стали предлагать свои идеи. На конюшне милорд посмотрел? А в курятнике ее нет? Чем охотнее они пытались помочь, тем лучше Ричард понимал, у этих людей столько же знаний о местонахождении Анны, сколько и у него. Молодой человек обернулся к беременной девушке, с большим трудом сумев ей улыбнуться.

'Как ваше имя, барышня?'

Неожиданный вопрос развязал ее язык, по крайней мере, заставив прошептать: 'Селия, милорд'.

'Селия, послушайте меня. Я хочу, чтобы вы сказали мне, где она. Ваша преданность делает вам честь, но в этой ситуации она не к чему, поверьте. Ваша гостья очень дорога мне, я никогда не причиню ей зла. Где она, Селия? Вы должны - '

Он остановился на середине предложения. Селия смотрела через его плечо, и выражение ее лица служило ответом. Ричард обернулся и увидел на верхней ступеньке крыльца Анну.

Анна не знала, что сильные чувства могут опьянять столь же сильно, как и вино. Маятник раскачивался слишком широко, перенеся ее за секунду от ужаса до эйфории, поэтому душевное равновесие девушки еще не восстановилось. Она забыла о леденящей атмосфере, наполняющей комнату так же, как и о зрителях, находящихся на лестнице. Анна видела лишь Ричарда. Он был спасителем, пришедшим к ней и тылом, ее поддерживающим. Из обрывков воспоминаний, на которые разошлась жизнь, один Ричард сохранил осязаемую сущность, дыхание и реальность.

Ричард прикоснулся к лицу Анны, словно стараясь убедиться, что она, в самом деле, здесь, в его объятиях, целая и невредимая. Он остро нуждался в таком подтверждении, в ее физическом присутствии, измучившись после недель кошмаров и истаивающих надежд. Повернув Анну к свету, молодой человек заметил то, что пропустил на лестнице, - приобретенную Анной бледность. Какой хрупкой и уязвимой она стала, даже в сравнении с прошлым. Мягкие жгуты кос обвивали виски, но горевшая кожа была столь нежной, столь тонко натянутой на скулах, что Ричарду померещилось, - малейшее прикосновение к ней оставит неизгладимый след.

'Господи, что мы с тобой сотворили!'

'Держи меня', - попросила Анна, - 'просто держи меня'.

Ричард выполнил просьбу с огромной охотой. Он снова поцеловал ее, сейчас очень нежно, хотя губы любимой прильнули к нему в желании более страстного лобзания. Если бы он никогда не позволял Анне уезжать в Гербер! Если бы ему не пришлось отправляться ради Неда на север! Ричард крепче обнял девушку. Еще ни разу она его так не целовала, юноша и удивился и, в то же время, был польщен неожиданной пылкостью ответа. Впервые он обнимал Анну и чувствовал, что над ними уже не витает тень Ланкастера.

Ее ресницы раскрылись, осветив Ричарда ясным и влажным от слез темным взглядом. Сверкнула мысль, - в подобных глазах легко можно утонуть, но он тут же засмеялся над собственной глупостью. Анна рассмеялась ему в ответ.

'Не отпускай меня', - попросила она. 'Больше никогда', и Ричард снова засмеялся, думая, что это так же легко выполнить, как и наложить заклятие на злой дух!

Внезапно почувствовав свободу движений, Анна изумленным шепотом попыталась воспротивиться. Вновь открыв глаза, она увидела, как Ричард направился к окну, стараясь захлопнуть покоробленные и беззащитные перед погодой ставни, свободно пропускающие морозный октябрьский воздух.

'Не удивительно, что здесь так холодно! Милая, ты, должно быть, продрогла до костей!'

Анна покачала головой. Ей казалось странным, что их первый связный разговор должен вестись о чем-то настолько обыденном, как открытое окно. Она так растерялась, что пораженно вздохнула, стоило комнате погрузиться в полумрак.

Ричард опять оказался рядом. Расстегнув плащ, он накинул его Анне на плечи, и, после недель ношения грубой шерстяной ткани в рубчик и домотканой материи, тот показался ей волшебно мягким. Анна стала уверять, что не замерзла, хотя испытывала в груди сжимающее колючее ощущение, предшествующее приступу кашля. Ужаснувшись, она попыталась воспрепятствовать ему, крайне напрягая волю, но лишь затянула неизбежное. Когда кашель завершился, пришло чувство слабости и изнуренности, Анна благодарно приняла поддержку Ричарда, так как большая часть ее энергии была подорвана недельной осадой болезни.

Девушка вдруг подумала о своем внешнем виде, обрадовавшись, что Ричард, вместе с холодом, лишил комнату и света, и единственное освещение исходило от лампы кустарного производства, которую они с Кэтрин так недавно принесли в эту каморку. Анна не нуждалась в зеркале, показавшем бы ей следы воздействия прошедших четырех недель. Она вспомнила, волосы требуют мытья, фартук покрыт пятнами, кожа рук потрескалась и испещрилась волдырями, прежде ухоженные ногти, всегда служившие Анне особым предметом для гордости, так пострадали от вынужденной запущенности, что ей даже взглянуть на них больно.

Когда начался кашель, Ричард вложил ей в руку носовой платок. Сейчас Анна посмотрела на него, получая ребяческое, тем не менее, вполне осязаемое успокоение от владения им, не меньше чем от плаща. Она была еще очень юна и наслаждалась ношением чего-то, с плеча Ричарда, чего-то, что до сих пор хранило в складках тепло его тела.

'Я привел для тебя Гаретта', - неожиданно произнес молодой человек.

Анна подняла голову с его груди. 'Знаю. Я видела из окна. Именно так я поняла, что это ты. Сначала мне показалось...что приехал Джордж'.

Она поежилась в его руках, не в силах подавить дрожь, вызванную воспоминанием о прошедшем, чувствуя, как губы Ричарда касаются ее лба. Но Анна еще не была готова говорить о Джордже и испытывала благодарность к любимому, казалось, понимающему это и, оттого, не задающему вопросов.

'Ричард, как ты отыскал меня?'

'С помощью Вероники. Она ждет тебя внизу, на кухне. Еще мне помог Френсис, а сейчас и половина Альдгейта в стороне не осталась. Когда я запирал ставни, то видел собравшуюся на улице толпу. Подозреваю, ты скоро войдешь в местные легенды, красавица моя!'

Подняв лицо Анны вверх, Ричард очень нежно прикоснулся губами к ее губам. 'Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, Анна? Мне совсем не стоило оставлять тебя на попечение Джорджа, напротив, нужно было взять к матушке - в Беркхэмстед...'

'Ричард, не кори себя. Как ты мог знать, что сделает Джордж?'

'Но я мог уберечь тебя от этого. И случившегося бы не произошло. В тот день я приезжал к тебе в Гербер, прежде чем отбыть на север...Знаешь, что я хотел сделать? Мне ничего не хотелось так сильно, как тогда же отвести тебя к священнику, позабыв об оглашении в церкви и о разрешении Папы Римского, сделать тебя своей женой, не откладывая и не тревожась о месте церемонии. Господи, если бы у меня хватило смелости!'

'Ричард...Ричард, ты просишь меня выйти за тебя замуж?'

'Правильно', - согласился молодой человек и улыбнулся. 'Я считаю это и так подразумевающимся, не нуждающимся в уточнении. Ты против, любимая?'

'Нет', тихо ответила Анна. 'Я не против'. Сцепив руки на его шее, она остановилась всего в нескольких дюймах от губ Ричарда. 'Я так тебя люблю, всегда любила...Но что скажет твой брат, Ричард? Что скажет Нед? Он даст свое согласие? Два года назад Нед не считал меня подходящей кандидатурой для роли твоей невесты...А если он запретит нам вступать в брак? Если ему более по душе, чтобы ты не женился?..'

Анна смутилась и Ричард услужливо подсказал: 'На обедневшей вдове ланкастерца-бунтовщика?'

Она молча кивнула и только когда увидела, как уголок его рта дернулся в подавляемом смехе, поняла, что Ричард говорил о Елизавете Вудвилл.

'Любимый, будь серьезней! Король может поступать так, как ему угодно. Королевский брат - как угодно королю'.

'Милая, ты до сих пор не понимаешь? Нед всегда знал, что мое сердце принадлежит тебе, он ждет нашей свадьбы. Разве не помнишь, как Нед старался свести нас вместе в Ковентри? Правда в том, красавица моя, что Нед смотрит на тебя, как на мою награду за Барнет и Тьюксбери!'

Это прозвучало так похоже на Неда, что Анна больше не сомневалась, начав смеяться.

За дверью раздались, но быстро прекратились шаги. Их звук заставил молодых людей немного отодвинуться друг от друга.

Ричард снова поправил свой плащ на плечах Анны, проведя ладонью по объемной косе, лежащей на шее девушки.

'Я бы покинул это место как можно скорее, любимая'. Ричард окинул комнату недовольным взглядом.

'Хочу забрать тебя туда, где будет тепло и спокойно, где я смогу посадить тебя у очага и накормить медом, лечащим твой кашель'. Он слегка поцеловал ее в кончик носа и, резко сменив выражение, повелительно сказал: 'А потом я хочу, чтобы ты рассказала мне, что сотворил Джордж, раз вынудил тебя бежать из Гербера. Все, без единого замалчивания, Анна'.

Она медленно кивнула.

Прижав ее руку к губам, Ричард поцеловал ладонь и подушечку каждого пальца, нахмурив брови над покрытым волдырем свежим недолеченным шрамом, протянувшимся от большого пальца до запястья. 'Как ты?...'

'Готовила топленое сало. Куда мы направимся, Ричард? В замок Байнард?'

'Нет. Как только Вероника рассказала мне, что ты находишься здесь, я послал весточку в аббатство Святого Мартина, выразив просьбу подготовить для нас дом приюта. Еще я велел привезти из замка Байнард все, в чем ты, скорее всего, будешь нуждаться'.

Анна улыбнулась, вставая на цыпочки, - поцеловать его в щеку, не в меньшей мере тронутая тем, что Ричард, таким образом, подумал, как оградить ее от оговоров.

'Анна, это ненадолго...Лишь пока я не смогу на самом деле забрать тебя домой. Домой, в Миддлхэм'.

'Домой, в Миддлхэм', - отозвалась она. 'Если бы ты только знал, как мне хотелось услышать это от тебя, и как я отчаялась, думая, что этого никогда не произойдет!'