Солнце в зените

Глава семнадцатая

Миддлхэм, август 1478 года

Анна обнаружила мужа и сына во внешнем замковом саду, глядящими на недавно выкопанную могилу. Зловещее возвращение для Ричарда, подумала молодая женщина. Он уехал на целых две недели, - совет ходатайствовал, чтобы герцог следил за ходом спора между двумя городками в Уэст Райдинге, и вернулся только прошлым вечером. Анна надеялась, что новость удастся отложить, но Ричард сразу почувствовал нехватку Гаретта, немедленно пожелав узнать, куда запропастился его огромный пес. В произошедшем не было ничего удивительного, Гаретту исполнилось уже четырнадцать лет. Но прощаться с любимым питомцем всегда тяжело.

Подойдя ближе, Анна увидела, как Нед, одновременно с гордостью и растерянностью, указывает на небольшую плиту.

'Мастер Николас сделал ее для меня, папа. Я хотел деревянный крест, но Катрин сказала, он не годится, ведь Гаретт был всего лишь псом...' Кроткие карие глаза с тревогой ждали ответа Ричарда.

'Думаю, твоя сестра оказалась права, Нед. Но я вот что тебе посоветую...Почему бы не спросить матушку, можешь ли ты посадить тут что-нибудь около могилы?' Ричард улыбнулся сыну. 'Как насчет кизила (на англ. собачьего леса - Е. Г.)? Что подойдет больше него?'

Заметив мать, Нед устремился к ней с мольбой: 'Мама, можно посадить на могиле Гаретта кизил? Пожалуйста, мама?'

'Не нахожу причины, почему этого нельзя сделать'. Анна махнула рукой, и к ней подошла служанка, поставившая затем находившуюся у нее в руках вместительную плетеную корзину на землю перед Недом.

'Мне известно, как сильно ты тоскуешь по Гаретту, милый. Он принадлежал тебе, также, как и твоему отцу. Но я принесла вам кое-что, способное немного облегчить боль от утраты'. Наклонившись, она подняла крышку корзины, продемонстрировав ерзающих внутри двух щенков волкодава.

Нед восторженно взвизгнул, начав тянуться к черному малышу, но потом неохотно вспомнил о манерах, которые постоянно прививала ему миссис Бурх.

'Папа? Можно мне взять этого?'

Ричард опустился рядом с ним на колени, протянув руку, чтобы погладить второго - сейчас вылизывающегося. 'Какого пожелаешь, Нед'.

Увидев выходящего из конюшни брата, мальчик закричал, пылко махая: 'Джонни, взгляни! Взгляни на моего щенка!'

Джонни не нуждался в поторапливании. 'Щенки!' - выдохнул он с тоской, поразившей Анну запоздалыми угрызениями совести. Господи смилуйся над ней, почему она не подумала о Джонни?

Ричард тоже увидел задумчивость на лице сына. Подняв второго - пятнистого кроху, он протянул его ребенку. 'Возьмешь своего, Джонни?'

'Моего?' Паренек уже успел заключить щенка в объятия, прежде чем усомнился: 'Правда?'

'Разумеется. Почему тогда, по-твоему, их здесь двое?'

Вопрос был таким логичным, что Джонни не стал над ним задумываться. Но Анне удалось отметить безошибочно распознаваемое удивление в глазах Неда. Когда он открыл рот, молодая женщина приготовилась моментально вмешаться. Несколько секунд ребенок озадаченно взирал на щенков, но потом поставил своего на землю.

'Давай покажем им котов на конюшне', - предложил он, и мальчишки сразу понеслись по замковому двору вперемешку со своими братьями меньшими.

Анна знала, - Ричард чувствовал себя неуютно от прилюдно проявляемых выражений любви, но сейчас обвила его руками за шею, звучно поцеловав. 'Любимый, я поступила в высшей степени необдуманно! Как можно было оказаться такой растяпой... Но ты видел, как Нед прикусил язык? Я так им горжусь, - он не понял, но почувствовал достаточно, чтобы-' Она резко замолчала, потому что Нед бегом к ним вернулся.

'Папа, посмотри! Всадники!'

Посетитель относился к числу тех, кто всегда мог рассчитывать на теплый прием в Миддлхэме, - им был Томас Рэнгвиш. Обменявшись приветствиями и велев накормить гостя в большом зале, Ричард перенес внимание на привезенные Рэнгвишем послания.

'Чего они хотят от тебя, Ричард?'

'Это из Совета Йорка. Монастырь Святой Троицы испытывает тяжелые финансовые затруднения и просит моего содействия в мерах по облегчению своей бедности'. Второе послание, чья важность удостоверялась печатью лорда-мэра.

Анна наблюдала за бегающими наперегонки по двору замка мальчиками и щенками. Переведя взгляд на мужа, она быстро шагнула к нему.

'В чем дело? Ты странно выглядишь! Ричард?'

Он поднял от письма глаза. 'Кажется', - медленно ответил герцог, - 'мой брат собирается навестить Йорк'.

Окруженный духовенством и городскими чиновниками Эдвард стоял на ступенях западного входа в собор Святого Петра, ожидая прибытия в пределы принадлежащей храму территории брата. Он мог следить за приближением Ричарда к Каменным Вратам по возрастающему звуку приветствий, указывающему, - герцог уже повернул к Вратам Святого Петра и направляется к Высоким Храмовым Вратам.

'Не представлял, что мой брат Глостер пользуется в Йорке такой любовью', - задумчиво отметил король. Лорд-Мэр, напрягшись, чтобы услышать, восторженно закивал.

'Действительно, Ваша Милость! У нас в Йорке мы считаем Его Милость Глостера своим уникальным добрым господином и верным другом, всегда готовым поднять голос в защиту нашего города'.

Эдвард слегка обернулся, включив в поле зрения Елизавету. Ее глазу сузились, окружившись сетью морщинок, словно спасаясь, таким образом, от яркого сентябрьского солнца. Только он знал супругу лучше и понимал, - подобная реакция вызвана криками: 'Глостер! Глостер!' Мерным ревом одобрения, который Эдвард часто слышал в свой адрес на улицах Лондона. А вот в Йорке - ни разу. Севернее реки Трент - никогда.

Король внезапно рассмеялся, чем притянул несколько заинтересовавшихся взглядов. Гнев Господень, это же забавно. В самом деле, забавно. Шесть лет назад он отправил Дикона в Йоркшир - завоевать сердца местного населения. Дикон с задачей справился. Господи, как он справился! Почему тогда Эдварду не легче? Почему он не радуется?

Уголки губ Елизаветы сникли, по выразительности бросая вызов любой угрозе, что, наверняка, роем вьются в ее голове. Эдвард поймал себя на воспоминании об обвинении, предъявленном ему во время горькой ссоры ранним летом. Темой столкновения был Дикон и предвидимая ею опасность от данной ему на севере от Трента власти. 'Насколько мне известно, Нед...в Йоркшире почитают никак не Белую Розу Йорков, а Белого Вепря Глостера. Если ты мне скажешь, что тебя это не останавливает, то я отвечу, - ты упорствуешь в опасной слепоте! Забыл кузена Уорвика? Того, кого на севере также обожали?'

Эдвард втянул в легкие воздух. Что с ним не так? Неужели гибель Джорджа так сильно ободрала нервы? Черт подери Лисбет с ее ядом! Он вдыхал его ежеминутно, поглощая незаметно и беспрепятственно.

Сейчас король смотрел, как Ричард подъезжает к собору ближе и, как только брат спешился, чтобы преклонить колени перед возвышающимся на ступенях храма Святого Петра Эдвардом, спустился - поднять его на ноги.

Сын Ричарда, Нед, восхитился возможности, в конце концов, встретиться со своими кузенами-принцами, проживающими далеко на юге, а когда он обнаружил, что один из них равен ему по возрасту, то восторгу мальчика не было предела.

Джонни тихо стоял позади, глядя, как Нед болтает с только что обретенным другом, и чувствовал предельную заброшенность. Он очень хотел присоединиться к Неду и кузену, которого звали Диконом, как их батюшку, но вдруг оробел, не зная, будет ли уместен в этом семейном собрании.

'Ты тоже мой кузен?' Рядом с Джонни без предупреждения объявилась девочка, вынудив его отпрыгнуть. На вид она казалась года на два старше мальчика, девяти лет или около того, и рассматривала собеседника, наклонив голову, с интересом, совсем не создающим впечатления недружелюбия.

'Не уверен', - ответил Джонни, уступая и поразившись себе, ибо он сразу выпалил то, что прежде никогда не произносил вслух. 'Я брат Неда, но незаконнорожденный'.

Если Джонни ощущал смущение, то девочка осталась совершенно невозмутима. 'Меня зовут Сесилией', - представилась она, - 'и ты глупишь. Незаконнорожденность не делает тебя меньше моим кузеном. У меня есть две рожденные вне брака сестры, такой же брат, и они остаются моим родственниками. Видишь девчонку с красновато-золотистыми волосами?... Это Грейс, она живет с нами с тех пор, как осталась без мамы и-' В этот момент Сесилия подняла взгляд и поняла, что

Джонни не единственный слушатель, - позади стоял ее отец.

'Папа, я просто рассказывала кузену о Грейс', - объяснила она, и Эдвард одарил дочку полной озадаченной любви улыбкой. Его Сесилия всегда находит птенцов с подбитыми крыльями... Помоги ей Господь, если малышка с возрастом не очерствеет. Однако, Господу стоит вознести за детей хвалу. Им удалось сделать терпимой встречу, настолько неловкую, насколько он и предвидеть не мог. В конечном счете, Лисбет оказалась благоразумной, скромно водворившись в доминиканском монастыре, с молитвой о благополучной беременности. Только прошло это не легко. Совсем не легко.

Он оглядел зал, увидев, как Ричард льстит Мэри и Бесс, уделяя им внимание, обычно предназначаемое взрослым и лишь в довольно редких случаях - девочкам-подросткам одиннадцати и двенадцати лет соответственно. Губы Эдварда скривились в тусклой улыбке. Он в высшей степени сомневался, чтобы Дикона сейчас прельщала беседа с его юными племянницами. Нет, ему тоже тяжело в свете предстоящего им разговора. Только братья больше не могут бесконечно прикрываться детьми, поэтому, встретившись взглядом с одной из нянюшек, Эдвард дал ей ожидаемый знак. На выведение молодого поколения из комнаты потребовалось несколько минут. Сразу после этого король направился к невестке.

'Анна, я надеюсь, ты не воспримешь подобное дурно, но мне хотелось бы переговорить с Диконом с глазу на глаз'.

'Разумеется'. Анна уже поднималась, в предчувствии такой просьбы, но тут Ричард их всех, включая и себя, удивил, заявив: 'Нед, я желаю, чтобы она осталась'.

Эдвард нахмурился. 'Думаешь, это будет уместно, Дикон?' - поинтересовался он подчеркнуто ровно.

Ричард пожал плечами, с вызовом ответив: 'Почему нет?' Возникла внезапная напряженная тишина. Анна застыла на месте, ее взгляд переходил с одного мужчины на другого и обратно. Эдвард нетерпеливо постучал пальцами по столу. Значит, вот как обернется... Внутри зашевелились внезапная злость и негодование от того, что Дикон собирается так осложнить положение, и он поднял руку в отпускающем жесте, не допускающем пререканий, лишь повиновение.

Анна густо покраснела и сразу опустилась в глубоком реверансе. Ричард тоже мгновенно поднялся. Но прежде чем он успел что-либо произнести, Эдвард в три прыжка пересек пространство зала, остановив Анну на пороге и втянув назад в комнату.

'Сказанное мною было неуместным и совсем не тем, что я намеревался сделать. Конечно, ты можешь остаться'. Не замечая ее зажатости, он усадил Анну на ближайший стул.

'Мы начали не самым удачным образом, правда?' С мгновенной печальной улыбкой Эдвард искренне добавил, заметив удивление, мелькнувшее на лице Ричарда: 'Полагаю, мои нервы истончились сильнее, чем казалось раньше'.

'Что тебя изумляет, Дикон? Мое волнение из-за нашей встречи? Или что я должен признаться в нем?'

'Все вместе', - кратко ответил Ричард, впервые подняв взгляд на Эдварда.

'Давай перестанем играть. Конечно же, тебе известно, почему я здесь?'

'Как я понимаю, в Лондоне эпидемия чумы'.

'Уважительная причина, чтобы покинуть столицу, но не чтобы среди всех городов королевства выбрать Йорк. Я не был на севере уже девять лет, тебе это известно. Причина моего нынешнего визита - ты...и только ты'.

Ричард отвернулся. Он начал поворачивать кольцо, бессознательно прикладывая к действию силу, заставляющую украшение больно натирать кожу.

Спокойное положение слишком стесняло Эдварда. Поднявшись, он беспокойно направился к окну. Занятая ими комната находилась на верхнем этаже дворца архиепископа Йорка, - двор внизу все еще наполняла толпа горожан, так мало пришедшаяся королю по душе. Эдвард резко отшатнулся от окна и посмотрел на Ричарда.

'Можешь гордиться достигнутым здесь, Дикон. Действительно, потрясающий результат. Они никогда в этих северных землях не жаловали династию Йорков чрезмерной любовью. Тем не менее, тебе удалось заручиться даже большим, нежели их доверие. Если учесть увиденное мною сегодня, - у тебя великолепно получилось завоевать их сердца'. Эдвард помедлил и тихо добавил: 'Глядя, как эти люди превозносят тебя до небес, я вдруг поймал себя на желании, чтобы твой успех не был таким уж неординарным'.

Оба услышали, как Анна громко вздохнула, что являлось подавленным знаком зарождающегося страха. Ричард изумился, но внимательное изучение выражения лица Эдварда дало ему ответ. С нотками чего-то, напоминающее удовлетворение, герцог произнес: 'Ясно. Значит, подводные рифы так глубоки?'

Он оказался прав, и могила Джорджа доказывала, над ней еще не опустился покой, что Эдвард и признал, пусть только косвенно. 'Сообразительный парень', - тихо заметил король. 'Мы, как всегда, прекрасно понимаем друг друга, не так ли?'

Прямо напротив Ричарда стоял пустой стул. Заняв его, Эдвард спросил: 'Что ты хочешь, чтобы я сказал, Дикон? Что я сожалею о смерти Джорджа? Да, я сожалею. Что я сожалею о горе, причиненном тем, кого я глубоко люблю? Даже больше, чем ты можешь когда-нибудь представить. Что я поступил бы иначе, имей такую возможность? Нет. Нет, я бы иначе не поступил'.

'Подожди, Дикон, выслушай меня. Во время нашего прошлого разговора мы оба наговорили вещей, о которых лучше забыть. Но то, что я хочу сказать тебе сейчас, - то же самое, что я сказал семь месяцев назад. Знаю, для тебя совершенная Джорджем государственная измена не должна караться казнью. Но для меня она являлась настолько опасной, что не заслуживала другого приговора. В его страстном желании стать королем заключалось непосильное для него предательство, влекущее за собой слишком значительные прегрешения. Мне пришлось казнить Джорджа ради мира в государстве'.

Ричард измученно покачал головой. 'Нед, в твоих словах - много правды. Я никогда этого не отрицал. Но я просто не понимаю, зачем потребовалось его казнить? До сих пор не понимаю'.

'Я не прошу разделить со мной мои мотивы, Дикон. Я прошу только поверить им... Поверить мне, когда я клянусь тебе, что чувствовал, - у меня нет выбора, кроме как совершить то, что я сделал'.

Последнее было произнесено с настолько явной искренностью, что произвело впечатление даже на Анну.

'Господи, Дикон, ты знаешь меня всю свою жизнь, ты стал моей правой рукой, как только тебе исполнилось шестнадцать. Можешь ты сказать мне, глядя в глаза, что я когда-либо совершил убийство без веской на то причины?'

'Нет', - согласился Ричард. 'Я не могу этого сказать'.

'Ты действительно думаешь, что я мог осудить собственного брата на смерть, не будучи убежден в отсутствии другого решения?'

На этот вопрос Ричард не смог отыскать ответа. Глаза Эдварда впились в его глаза, и молодой герцог понял, что не сумеет отвести взгляд.

'Дикон, ты помнишь ночь в Брюгге...ночь в 'Золотом Руне'? Мы тогда многим поделились друг с другом - важным и не очень. Но кое-что мне особенно запомнилось. Я сказал тебе, что решился довериться тебе больше, чем кому-либо другому...Помнишь?'

Абрис рта Ричарда смягчился. 'Помню'.

'Для меня это важно до сих пор. Я хочу узнать, - а для тебя? Для тебя это также все еще имеет значение?'

'Что ты имеешь в виду, Нед?'

'Как глубоко ты мне доверяешь?'

Ричард был захвачен врасплох. 'Разве тебе нужно спрашивать? Я вверил тебе все, вплоть до собственной жизни'. Немного смутившись от своей распаленности, он раздраженно добавил: 'Разумеется, тебе это известно. Почему тогда-'

'Дикон, ты снова не понимаешь. Мы с тобой согласны относительно совершенных Джорджем преступлений, но расходимся лишь в достигнутых о них выводах. На кону находится вынесенное мною решение. Могу повторять с настоящего момента до Второго Пришествия, я уверен, - его следовало казнить, но что с этого? Все это сводится к тому, во что ты веришь в руководимых мною мотивах и причинах принятого решения...все сводится к доверию'.

Анна подобрала свои юбки, незаметно поднимаясь. Несколько секунд она стояла, позволив взгляду задержаться на девере. Он вел такую искусную защиту неподдающегося оправданию, какой ей еще в жизни не приходилось слышать. Анна думала, как хорошо Эдвард знает Ричарда, как точно рассчитывает, - за какую сердечную струну потянуть. Но в ее осознании не скрывалось обиды столько, сколько могло бы там находиться. В прошедшие семь месяцев Анна пришла к пониманию важности исцеления возникшей между братьями бреши. Ради Ричарда. В конечном счете, сейчас она осознала, эта необходимость взаимна, равно для Неда, как и для Ричарда. Наклонившись, Анна поцеловала мужа в щеку, а потом удивила и себя, и Эдварда, также поцеловав и его.

'Велю, чтобы вам не мешали', - сказала она. 'Уверена, вам нужно многое сказать друг другу'. И тихо прикрыв за собой дверь, Анна оставила их наедине.