Солнце в зените

Глава восемнадцатая

Гринвич, июль 1480 года

Впервые за двенадцать лет Маргарет, вдовствующая герцогиня Бургундии, вернулась домой - в Англию. Эдвард отправил один из изысканнейших кораблей своего флота за сестрой в Кале, чтобы, как только та прибудет в Грейвсенд, королевское судно могло бы доставить ее вверх по реке в Гринвичский дворец.

Даже спустя два года, минувшие после смерти Джорджа в Тауэре, Маргарет продолжала горевать о брате. Но ей никогда не приходило в голову разорвать путы, связывающие их с Эдвардом. Для Маргарет узы крови являлись самыми прочными из всех на земле существующих. Она любила Джорджа, - упрямой любовью матери к нервному мальчишке, которым он когда-то был, а потом - к беспокойному и неуживчивому мужчине, кем впоследствии стал. Только Эдвард также приходился Маргарет братом, и ее любовь к нему отличалась терпением, ни на гран не меньшим. Кроме того, яростная верность семье герцогини Бургундии пронизывалась врожденным прагматизмом. Любимый брат был еще и королем Англии, человеком, кто один обладал способностью защитить ее страну от роли добычи честолюбивых помыслов французского владыки.

Маргарет не обманывалась, - отношения с Эдвардом не могут оставаться прежними. Ни одна привязанность не выйдет из подобного пережитому ими испытания огнем без шрамов, между братом и сестрой навсегда пролегла сеть рубцов недостаточно хорошо залеченной раны. Поэтому, она сразу приготовилась к возникновению определенного напряжения и к изгнанию тени с бирюзовыми глазами и непостоянной ослепительной улыбкой.

Но к чему герцогиня совершенно не приготовилась, так это к ужасающему изменению во внешности Эдварда. Его крупное тело обрюзгло, загрубело, а красота лица - расплылась. Глаза, сохранив ту же памятную сверкающую голубизну, свидетельствовали о трезвом проницательном уме, не тронутом излишествами плоти, но они налились кровью, попав в окружение глубоких морщин в уголках, что говорило об огромном числе бессонных ночей, сравнимых лишь с немыслимым множеством хмельных рассветов. Маргарет была глубоко потрясена, не в силах поверить, что каких-то пять лет могут так замарать великолепие, прежде ею оцениваемое неуязвимым даже перед натиском времени.

Общественный прием, оказанный Маргарет в Гринвиче, по пышности равнялся устраиваемым при бургундском дворе роскошным празднествам, но, в конце концов, настало время остаться наедине со своей семьей. Как только чужие удалились, герцогиню пылко сжала в объятиях сестра Элиза, с течением двенадцати лет и с появлением на свет почти стольких же детей, располневшая и превратившаяся в почтенную мать семейства. Маргарет обняла ее в ответ, перейдя затем в руки Ричарда. Уж он-то выглядел не изменившимся по сравнению с тем, каким герцогиня видела его в последний раз, пять лет тому назад - в Бургундии. Маргарет благодарно расцеловала брата за то, что он остался единственной неизменной ниточкой, связывающей ее с прошлым, сразу услышав Эдварда, вопрошающего: 'Меня не поприветствуешь, Мег?'

Она медленно обернулась, - посмотреть на него. Благословенная Богородица, ему же всего тридцать восемь! Да, но выглядит на все сорок пять. Ох, Нед...Бога ради, почему? Ты бросаешься большим, чем твоя молодость, ты также пренебрегаешь своим здоровьем. Разве не понимаешь?

'Я лишь приберегла лучшее напоследок', - неуклюже пошутила Маргарет. И сразу очутилась в его объятиях, оказавшись сжата до потери дыхания и неровно засмеявшись, моргая, чтобы избавиться от навернувшихся на глаза слез.

'За эти двенадцать лет так многое изменилось... Анна, как думаешь, перемены расстраивают? Помоги Бог, но меня - да! Я бы заморозила во времени всех, кого люблю, сохранив их как-нибудь от разрушений текущих лет...' Услышав свои слова, Маргарет неловко хихикнула, прибавив: 'ну как цветы, зажимаемые страницами книги!'

Анна улыбнулась и наклонилась вперед. 'У меня такое чувство, Мег, что ты размышляешь над чем-то, что хотела бы со мной обсудить, но продолжаешь стесняться. Я права?'

Маргарет просияла от облегчения. 'Да, Анна, ты права, я сожалею, что Нед счел подобающим забрать герцогство Бедфорд у сына Джонни Невилла. Действительно, сожалею. Слышала, что ты и Дикон потом взяли мальчика и его сестер к себе. Это так?'

Анна кивнула. 'Да. Ричард возместил Неду тысячу фунтов за опекунство над ними'.

'Хорошо, что я хотела узнать, так это...Анна, почему вы не сделали столько же для сына Джорджа? Конечно, мне известно, - ты питаешь сильную горечь в отношении моего брата. Но я спрашиваю себя...спрашиваю, заключается ли причина в твоих чувствах. Если ты не можешь заставить себя принять сына Джорджа...'

Анна категорически покачала головой. 'Нет, дело заключается совершенно в другом. Ты же говоришь о ребенке и, помимо прочего, о сыне моей сестры. Я бы также охотно забрала и его самого, и сестру мальчика-', - она щелкнула пальцами, - 'дай лишь Нед нам на это разрешение. Но, вместо данного решения, он выбрал передать опекунство над ребенком Томасу Грею'.

'Томасу Грею! Святая Мария, о чем только Нед думал? Я не хотела намекать, что Грей станет плохо обращаться с ним, но...но он должен был находиться последним в списке кандидатов в опекуны. Учитывая ненависть, питаемую им в отношении Джорджа, о какой теплоте к его сыну покойного может идти речь?'

'О чертовски малой'. В комнату неслышно вошел Ричард. 'Касательно мыслей Неда, Мег, можешь оставаться уверена, - план исходил не от него. Между прочим, земли, что мальчик унаследует от Беллы, весьма значительны, а алчность моей ненаглядной невестки абсолютно неудовлетворима'.

Эти слова были произнесены с такой долей яда, что брови Маргарет взлетели вверх. Хотя она невзлюбила Елизавету почти с первой же встречи и злорадно торжествовала, заметив, как несравненная привлекательность родственницы, в конце концов, начала подавать признаки капитуляции перед наступающим на ту возрастом, ее собственная враждебность бледнела до уровня мелкой неприязни рядом с ожесточенностью в голосе Ричарда.

'Нед изменился, правда?' - спросила Маргарет и вздохнула. 'Признаю, меня не в меньшей степени потрясло зрелище того, что натворили жалкие пять лет. Но произошедшие же изменения глубже внешних перемен. Всю свою жизнь Нед являлся олицетворением великодушия, самым щедрым из известных мне людей. А сейчас...'

'Помнишь, Мег, как два года тому назад Нед женил своего второго сына на маленькой наследнице герцога Норфолка?' Когда Маргарет кивнула, Ричард сказал: 'Она очень болезненный ребенок, часто плохо себя чувствует, и не похоже, что доживет до вступления в брачный возраст. Если девочка умрет первой, герцогство Норфолк должно вернуться к ее семье и достаться ближайшему родственнику мужского пола. Замечательно, Нед провел через парламент меру, обеспечивающую, в случае ее смерти, наделение титулом и землями его сына, обходя, таким образом, законных наследников'.

Маргарет нахмурилась. 'Это подвергает насмешке законы о наследовании', - произнесла она, на что Ричард кивнул.

'Хуже того. Один из надутых таким образом людей - лорд Беркли, а другой, другой - Джек Говард. Говард', - медленно повторил Ричард. 'Друг, верный настолько, насколько Нед мог когда-либо надеяться приобрести'.

Он присел на подлокотник стула Анны, и та выпрямилась, оставив руку лежать на своем месте, слегка касаясь бедра мужа в безмолвном успокаивающем жесте. Анна слишком хорошо понимала, как неприятно было Ричарду признавать ухудшение в характере брата, изменение, которое он мог приписать исключительно зловещему воздействию семьи Вудвиллов.

'Хотя мало удивительного, что Нед так скор на захват и так медлителен в доверии. Этот его двор...' Он с отвращением покачал головой. 'Его двор не лучше выгребной ямы, все, чего коснется - заражается и надолго попадает в ловушку!'

Маргарет с ним шепотом согласилась, но потом дипломатично сменила тему. 'Скажи мне, Дикон, правда ли, что матушка собирается постричься в монастырь?'

'Мне она так объяснила'.

'Учитывая ее набожность, я не должна бы удивиться, но, тем не менее, я удивлена. Ничего не остается по-прежнему, от того только больнее. Из разговора с Недом я сделала вывод, - между ними до сих пор царит отчуждение'.

Ричард слегка улыбнулся. 'Прав ли я, заключая, - ты хочешь исцелить эту рану?'

'В самом деле, хочу! Нед собирается устроить праздник в мою честь, может ли представиться лучшая возможность? Мне следует попросить его пригласить матушку и, в конечном итоге, подарить им случай для разговора'.

'Думаешь, она придет?'

Маргарет улыбнулась. 'Ты забыл? Я вернулась домой после двенадцати лет, проведенных в чужих краях. Она обязательно придет'.

При виде Сесиль Маргарет забыла, что является зрелой женщиной тридцати четырех лет, со всех ног бросившись в материнские объятия.

'Матушка, как я рада, что вы пришли!'

Сесиль слегка прикоснулась губами к обеим щекам дочери, но потом замерла, - Маргарет была не одна. Разумеется, она предполагала увидеть Эдварда, но не надеялась на столь скорую встречу, остановившись в крайнем молчании, пока он вставал со скамьи-ларя и шел к ней навстречу. Когда проникший сквозь оконную раму свет скользнул по лицу сына, старшая герцогиня поразилась, выпалив правду.

'Эдвард, выглядите чудовищно! Вы были больны?'

Его рот искривился. 'Вам не надо верить всем этим россказням, что идут о моем прожигании времени в разгулах, матушка', - беспечно сказал он.

Сесиль окинула сына долгим ровным взглядом, разбудившим в нем внезапное беспокойство, и впервые за много лет Эдвард покраснел.

'По меньшей мере, кажется, что вы до сих пор читаете Священное Писание', - произнесла она без улыбки, после чего повисла тишина, прерванная, в конце концов, Маргарет.

'Присядьте с нами на скамью, матушка', - попросила герцогиня, вежливо подталкивая Сесиль вперед - в зал.

Устроившись, они быстро обнаружили, что мало развеяли этим создавшееся напряжение. Какое-то время все молчали. Подвинувшись так, чтобы Сесиль не могла видеть, Маргарет нетерпеливо просигналила Эдварду, побуждая его начать, но брат сделал вид, якобы не заметил ее знака, вместо этого, потянувшись за кубком с вином.

Совершенный им глоток оказался настолько глубок, что заставил Сесиль нахмуриться, и, прежде чем она сумела остановиться, герцогиня Йоркская язвительно попросила: 'Эдвард, ради всего святого, не торопитесь так! Нет способа эффективнее создать проблемы с желудком!'

Скрывая усмешку, король поспешно поднял кубок. 'Знаю', - сокрушенно признался он, поставив бокал, и наклонился к матери.

'Не уверен, известно ли вам, матушка, но Лисбет снова носит ребенка, чье появление ожидается к дню Святого Мартина'.

Он помедлил в надежде на ответ, но не получил его. 'Лисбет исполнилось сорок три года, и мне казалось невероятным, что она опять способна зачать. Матушка...Для меня многое будет значить, если вы согласитесь стать крестной этому ребенку...Крестной моему последнему дитя, как вы согласились стать крестной моему первенцу, - Бесс'.

Ресницы Сесиль метнулись вниз, успешно скрыв ее мысли. Но поднятая с колен к груди рука застыла в воздухе, тогда как другая вдруг сжала складки юбки. Эдвард дотянулся до нее, накрыв своей ладонью.

'Неужели нам необходимо прожить наши жизни чужими, матушка? Неужели вы до могилы собираетесь отказываться от любви, что я к вам испытываю, отрицать, что я - ваша плоть и кровь? Неужели вы хотите, чтобы было так?'

Встав резко на ноги, герцогиня Йоркская двинулась к окну, остановившись, глядя на манящее пространство посеребренной солнцем водной глади. Эдвард и Маргарет обменялись взглядами, она решительно кивнула, и король, встал, направившись к матери.

'Джордж снова и снова вводил вас в заблуждение и разочаровывал', - мягко произнес Эдвард, - 'а вы снова и снова прощали его. Должен ли я поверить, что в вашем сердце совсем нет прощения для меня?'

Он стоял достаточно близко к герцогине, чтобы увидеть легкую дрожь, прошедшую по ее телу. Несмотря на это, когда Сесиль заговорила, голос у нее был удивительно тверд.

'Не судите и не судимы будете. Сложнейшая задача из возложенных на нас Всевышним состоит в освобождении наших умов и душ от гнева, в том, дабы мы не взращивали обиды и не лелеяли недовольство. Не знаю, способна ли я выполнить ее, Эдвард. Я пыталась очистить свое сердце от горечи, но не могу забыть, что Джордж умер из-за вашего приказа. Я не могу этого забыть'.

Во время речи она отвернулась от окна, впервые глядя Эдварду прямо в лицо.

'Но я постараюсь простить', - тихо закончила Сесиль. 'Я должна так поступить. Я потеряла четырех сыновей в детстве и двух - во взрослом возрасте. Не думаю, что сумею вынести утрату еще одного'.