Солнце в зените

Глава тринадцатая

Линкольн, октябрь 1483 года

Солнце согревало холмы города Линкольна обманчивой теплотой, неосторожно искушая верой, что лето затянется еще подольше, что снега и ледяные ветра в этом году почтят своим прибытием чуть позже. Для населения, в чьих глазах наступление зимы означало ранние сумерки и засоленное мясо, замерзшую воду в умывальнике и ночи калачиком вокруг клубов дыма очага, такой поворот был совсем не дежурным благословением. Лето считалось временем празднеств, зима - терпения.

Размышления Френсиса касались не морозных рассветов и обрушивающихся на землю ледяных дождей. Как и многие другие в эту мягкую октябрьскую субботу, он не обращал внимания ни на что, кроме осеннего мимолетного великолепия. Добравшись вместе с Робом Перси до Парчмингейт Стрит, Френсис мог созерцать серебрящуюся голубизну протекающей внизу реки и позолоченную коричневатость долины на другом берегу. Он ненавязчиво держал руку на поводьях, позволяя скакуну двигаться в своем собственном ритме, пока мысли возвращались к начавшемуся двенадцать недель назад в долине реки Темзы и медленно поворачивающему на восток к Лондону королевскому путешествию.

Френсис решил, - они имеют полное право удовлетворенно, даже горделиво, оглянуться назад. Тьюксбери, Ковентри, Лестер, Ноттингем. В каждом городе их встречал один и тот же отклик, народ в огромных количествах высыпал на улицы, - увидеть нового монарха и выслушать, что Ричард скажет, после чего, в согласии с услышанным, расходился. Реакция иностранных правительств также являлась многообещающей. Ричард получил, вместе с нуждающимся в рассмотрении Трактатом о Дружбе между двумя государствами, дружелюбное послание от кастильской королевы Изабеллы. Джеймс Шотландский предпринял примирительные шаги, обещая восьмимесячное затишье военных действий. С угрюмой радостью Френсис посчитал лучшим из всего то, что восседавший на французском троне презренный паук, в конце концов, сгинул в вечном огне преисподней. Людовик отошел 30 августа, и регентское правительство постановило вручить скипетр его юному сыну, слишком хрупкому для вмешательства в английские дела.

Единственной тучей на европейском небе являлось нависшее над Бретанью облако, под которым обитал окруженный защитой герцога Бретонского уэльский племянник Гарри Ланкастера. На протяжении нескольких лет он дразнил юным Тюдором, как Эдварда, так и Людовика, стараясь обернуть к собственной выгоде их взаимный пыл по захвату ланкастерского претендента в свои руки. Сейчас герцог хотел сыграть в ту же игру с Ричардом, намекая, что передаст Тюдора во Францию, если Англия не согласится за свой счет обеспечить Бретань четырьмя сотнями лучников. Ответ Ричарда прозвучал одновременно содержательно и светски, вспоминая его, Френсис усмехнулся.

Это было бы чудесно, воодушевленно парировал король, если бы Бретань пораньше разобралась в характере нынешнего помазанного монарха Англии. Последует ли герцогство высказанной угрозе, действительно выдав Тюдора Франции? Френсис сомневался, - Генрих являлся слишком важной пешкой. Только если...только если бретонский герцог не владел еще сильнее закаленным в огне железом. Не потому ли он так внезапно предложил продажу Тюдора? Неужели именно там, в Бретани, выйдут на свет племянники Дикона?

Но если бы все оказалось так, конечно же, возникли бы сопутствующие слухи, вырвалась бы на свободу какая-нибудь новость. Френсис нахмурился, бессознательно сжав в ладони поводья. Полная тишина сбивала его с толку. Люди довольно умные, чтобы вывести мальчиков из Тауэра, должны были иметь достаточно рассудка, чтобы также безопасно перенести их за пределы страны. Так зачем хранить местопребывание детей в тайне? Это не имело объяснения.

Данная мысль омрачила получаемое от дня удовольствие. Дикон намного дольше собирался объявить об исчезновении мальчиков. Что если им не удастся отыскать подростков? Что тогда? Убеждая Дикона замалчивать исчезновение племянников, не нанесли ли они с Бекингемом ему непоправимый вред? Заявить сегодня, по истечении более, чем двух месяцев, о пропаже принцев...он яростно надеялся, что до подобного не дойдет. Как обстоят дела с самими мальчиками? Френсис чувствовал уверенность в хорошем с ними обращении, которого сильно требовали личные интересы их похитителей. Но какое будущее ждет мальчишек? Превращение, подобно Тюдору, в дорогостоящих заложников? Или взращивание в ненависти, определенное сыну Маргаритой?

'Френсис? Выглядишь, будто человек, касающийся гноящегося зуба. Что не так?'

Ловелл покачал головой. 'Ничего, Роб. Совсем ничего'. Увидев, что достигли места своего назначения, - лавки золотых дел мастера на Миклгейт Стрит, - они оба испытали облегчение.

Представляя их вниманию покупателей, ювелир разложил свои изделия на столе. Френсис сразу приметил обязательно приглянувшийся бы Веронике кулон из обрамляющей горный хрусталь расписанной слоновой кости на серебряной цепочке. Он отложил его в сторону, спрашивая себя, надо ли подождать и вручить ей подарок, когда подруга присоединится к нему в Лондоне, или отправить его сейчас с посыльным в Миддлхэм. Ловелл понимал, почему Дикон и Анна решили оставить сына в Йоркшире, зная, что они не желают подвергать Неда слухам о его пропавших двоюродных братьях, чье исчезновение не сможет долго скрываться. Он также понимал причину, по которой Анна вызвалась сопровождать сына в Миддлхэм, хотя и противился этому, ибо Вероника поддержку подруги считала делом чести.

Криво улыбаясь, Френсис снова поднял кулон. Разлука длилась каких-то шесть дней, а ему казалось, словно между ними протянулись месяцы! Даже если мальчиков не обнаружат, Анна собиралась вернуться к Дикону в Лондон ко дню Святого Мартина, а значит, и взять с собой Веронику. Невозможность прожить без конкретной женщины короткий месяц вызывала зарождающиеся размышления, не опоила ли она его любовным зельем! Отложив две овальных броши из оправленной в серебро бирюзы, Френсис приобрел их для сестер, параллельно наблюдая, как Роб выбирает для своей Джойс перстень с жемчугом.

'Это все, мой господин?'

Ловелл замялся. 'Я бы посмотрел на ваши кольца. Но не на те, что с камнем, моя супруга подобное не любит'.

Он сделал вид, что не замечает взгляд Роба, в котором сочувствие смеивалось с размышлениями. Почему не подать на развод с Анной, если испытывает столь сильные чувства к Веронике? Роб хотел задать этот вопрос, но никак не решался. Тем не менее, все не так просто, как, кажется, думает Перси. Даже допуская основания для расторжения брака, Френсис отнюдь не был уверен, что сможет это осуществить, даже в подобном случае все было не легко. Анна девятнадцать лет являлась его женой, он нес за нее ответственность, и совсем не она виновата, что Ловелл не смог ее полюбить. Анна делала все, когда-либо ему необходимое в связи с ведением хозяйства, приемом его друзей, дружбой с золовками, закрытием глаз на неверность. Она потерпела поражение лишь в одной из своих супружеских обязанностей, и Френсис не был уверен, ее ли это поражение или его.

Анна отчаянно мечтала выносить ребенка. Она побывала в большем, чем Френсис мог сосчитать, количестве паломничеств, пылко возносила молитвы о зачатии Святой Маргарите, вешала над супружеским ложем омелу, добавляла в вино горячительные порошки и мандрагору, но все оставалось тщетным. С тех пор, как в пятнадцать лет Анна разделила с Френсисом постель, ее утроба ни разу не отяжелела.

Вина Анны лишь немногим уступала ее горю, ведь каждый знал, - если брак оказывался бездетным, вся вина лежала целиком на жене. И тем не менее...Тем не менее, почему, вступив в новый совет, бесплодная вдова так часто дарила жизнь ватаге здоровых ребятишек от второго супруга? Как это объяснить? И как быть с Вероникой? На настоящий момент ее связи с Френсисом исполнилось уже восемь лет, и она также оставалась бездетной. Да, молодая женщина заботилась о приеме яшмовых камешков во время занятий любовью и грешила ради него, чтобы не забеременеть, подмешивая в свое вино корень папоротника. Но этими же предохранительными средствами пользовались и другие дамы, что не мешало им сразу зачинать детей.

Френсис делил ложе также и с иными подругами. Ему было двадцать девять лет, большинство мужчин его сословия к этому возрасту обладали парочкой внебрачных отпрысков. Но насколько он знал, ни одна из его партнерш ни разу после совместной ночи не понесла. Нет, Френсис совершенно не питал уверенности, что бездетность брака являлась виной Анны. А пока он сомневался, понимал свою неспособность расторгнуть союз, невозможность поступить так с Анной, которой так нравился статус леди Ловелл из Минстер Ловелл Холла, гордящейся его должностью английского лорда канцлера и положением королевского ближайшего друга и доверенного лица.

Собрав покупки, они попросили подвести своих лошадей и, не спеша, вернулись в располагающийся на холме дворец линкольнского архиепископа. Стоило Френсису с Робом ступить на территорию священнической резиденции, как возникло ощущение чего-то странного. По внутреннему двору, собираясь в группы, бесцельно слонялись люди. Все обычные виды деятельности казались приостановленными: конюшни стояли без присмотра, сады опустели, а дворцовые повара покинули помещения кухни, столпившись у ведущей в большой зал лестницы.

'Как думаешь, что здесь происходит?'

'Это может звучать преувеличенно, Френсис, но знаешь, что я сейчас вспомнил?' В голосе Роба чувствовалась тревога. 'Мне пришло на ум, как разворачивались события в Олни, когда мы услышали, что подкрепление не придет, а к городу уже подступило для пленения короля Эдварда предводительствуемое Невиллами войско'.

Смятение Роба было тем более заразительно, что Френсис видел, насколько остальные, в общей массе, демонстрировали равнодушие к окружающей обстановке.

'Пойдем, выясним, в чем дело'.

Протолкнувшись сквозь столпившихся у лестницы зевак, они пробили себе путь в большой зал. Первым, кого заметил Френсис, стал Джек де Ла Поль. Юноша находился в тени одной из внушительных разделяющих пространство мраморных колонн. Он производил впечатление сильного поражения, почти физической боли, отчего Ловелл торопливо к нему направился. Но в этот же миг на ведущей в палаты наверху лестнице появился Джон Скроуп. При виде Френсиса он огрызнулся: 'Господи Иисусе, парень, где ты бродил?'

'А что? Что ...'

'Еще не знаешь?' Взгляд Скроупа перешел с Френсиса на Роба. 'О, ясно, вы до сих пор в неведении'. Он сплюнул на плиты пола у своих ног. 'Мы столкнулись с мятежом', - отрывисто объяснил Джон, тут же увидев, как лица друзей передернулись от неожиданного удара. 'Сбор назначен на следующую субботу - в южных и западных от Лондона графствах, и, благодарение Богу, мы услышали об этом заранее, прежде чем стало слишком поздно. Дикон выехал без вооруженного сопровождения, на что они и надеялись, делая ставки на его неспособность созвать солдат без предварительного оповещения. Хвала Господу за это предупреждение. Оно дарит нам целую неделю, но, хотя времени достаточно...'

'Кто?' - поинтересовался Роб. 'Вудвиллы? Томас Грей? Тюдор?'

'Хотите верьте, хотите- нет, обе партии! После лицезрения согласия Уорвика с французской бабой и коалиции Гастингса с Вудвиллами и Мортоном, полагал, что уже не удивлюсь экстравагантным политическим союзам, но сейчас...'

'Это же бессмысленно! Если Вудвиллы собирались разжечь восстание, разумеется, они провоцировали к нему от имени юного Эдварда! Не имеет значения, насколько они ненавидят Дикона, зачем им стремиться сажать на трон Тюдора? Их семейка опровергла помолвку короля, как сфабрикованную, стараясь вызвать сочувствие к старшему принцу-'

Вернув себе дар речи, Френсис резко перебил друга. 'Вы не все нам рассказали, Джон. Роб прав, - у Вудвиллов нет причин объединяться с Тюдором. Почему они так поступили?'

Скроуп кивнул. 'Нет, я не все вам рассказал. Но остальное...остальное практически не укладывается в голове и не подается вере, что утверждаю я, - всю жизнь наблюдавший предательства и измену'. Он снова сплюнул на плитку.

'Я еще не назвал вам имя человека, стоящего за заговором и возглавляющего мятеж. Лорд-канцлер Дикона. Его друг и союзник. Гарри Стаффорд, герцог Бекингем'.

'Не может быть', - выдохнул Роб. 'Вы с ума сошли!'

Обычно довольно раздражительный, Скроуп не стал возражать. 'Нет, Роб, это вполне правдиво. Видимо, игры в Создателя королей ему оказалось недостаточно, особенно, когда он мог прицелиться еще выше'.

'Господи Распятый! Не могу поверить! У Бекингема было больше, чем у всех остальных причин для верности! Дикон назначил его лордом-канцлером, главным судьей Северного и Южного Уэльса, великим канцлером, пожаловал ему владения Бошамов, дал все, о чем он просил!'

'Да, но, кажется, что Бекингему не хватает еще одного...короны. Сгнои его Господь за такую сущность, лживое непотребное отродье изрытой оспой девки, но он приходится Дикону кузеном и может проследить свою родословную до Томаса Вудстока. Окажись наш герцог способен низвергнуть династию Йорков, следующим шагом станет юридически обоснованное требование короны, и-'

'То есть возникает предположение об использовании им Тюдора?'

'Нужно ли даже спрашивать? Конкретно сейчас он нуждается в ланкастерских связях Тюдора, в Мортоне и в леди Стенли, чтобы с помощью их семейных уз разбить Дикона. Но потом? Объясните мне. Вы представляете его уступающим свои права Генри Тюдору? Человеку, чье происхождение с обеих сторон запятнано косым жезлом (В нашем распоряжении есть несколько знаков, которые, однако, не всегда используются в геральдике только в качестве маркеров незаконнорожденных. Основной знак - косой жезл - 'baton sinister' - брусок, расположенный на подобие 'перевязи вправо - https://lektsii.org/4-28256.html.), внуку безвестного уэльского дворянина достаточно удачливого, чтобы попасть в постель овдовевшей королевы? Когда свиньи разгуливают по воде, проклятые Богом шотландцы правят Китаем! Он никогда- Господи, парень, тебе плохо? Ты позеленел, как прокисшее молоко!'

'Френсис? Френсис, ты выглядишь, как привидение! Вот, позволь мне...' Роб заботливой рукой поддержал предплечье товарища.

Едва ли осознавая совершаемые действия, Френсис оттолкнул как одного, так и второго. В его глазах все сложилось, сложилось с ужасающей и безжалостной ясностью. Ощущая дурноту, он осел, опираясь на ближайшую мраморную колонну. Сейчас Ловелл понял, понял абсолютно все. Именно Бекингем лично занимался выбором слуг Эдварда. Бекингем предложил отдать под свою опеку Мортона. Бекингем остался в Лондоне, найдя оправдания, чтобы не сопровождать Дикона в путешествии по стране. Бекингем хвалился 'первостепенным умом' после похищения мальчишек и убедил Дикона сохранять молчание об их исчезновении...и, прости его Господь, но Френсис поддержал его!

'Френсис, с тобой все в порядке? Лучше бы тебе присесть...'

'Не обращайте на меня внимания', - хрипло произнес он. 'Расскажите нам остальное, Джон'.

'Ну, большую часть этого вы знаете. Как я уже упоминал, день сбора назначен ровно через неделю, и ниточками данного сбора дергает Бекингем, с неоценимой помощью Мортона и его ланкастерских связей. Бекингем, Мортон, Томас Грей и их союзники предполагают поднять мятеж на юге, пока Тюдор высадится в Дорсете. Создается впечатление, что бретонский герцог решил сделать ставку на возможности Генриха, согласившись обеспечить его кораблями и людьми'.

Роб здесь развернуто выругался, назвав бретонского герцога жадным Иудой с вывернутыми кишками, а Тюдора и еще хлеще. 'Только я до сих пор не уразумею, как сюда включились Вудвиллы. Бессмыслица!'

'Тут ты не прав, Роб. В эгоистичном аспекте смысл есть. Видишь ли, Тюдор пообещал жениться на дочери Елизаветы, Бесс, и сделать ее своей королевой, если ему удастся победить Дикона'.

'И вы мне говорите, что Елизавета Вудвилл так простодушна, чтобы оказаться подкупленной подобным? Просто подумайте о невообразимом, о том, что Тюдор может понадеяться разбить Дикона на поле сражения, и подумайте также, что Бекингем тогда великодушно уступит ему дорогу. Генрих получит право жениться на Бесс, но прежде он должен будет заставить парламент опровергнуть законность злосчастной помолвки и объявить свою невесту девушкой, рожденной в браке. Стоит лишь этому состояться, как Эдвард тут же получит полномочия английского короля!'

Неуютно выглядящий Скроуп неохотно сказал: 'Тогда представляется, что именно они распространяют на юге слухи...'

'Какие слухи? Я вас не понимаю'.

Френсис пошевелился, с усилием объяснив: 'Слухи...слухи, что Эдвард с братом мертвы'.

Скроуп с мрачным выражением на лице кивнул. 'Вижу, вы уже готовы собрать все мерзкие детали вместе. Чертовски продуманная сплетня, действительно заставляющая Вудвиллов и их сторонников чернить Дикона обвинениями в преступлении, которое народ никогда не простит и-'

'Конечно же, никто этому никогда не поверит?' - больше недоверчиво, чем оскорблено воскликнул Роб. 'Дикон бы в жизни не причинил вред сыновьям брата! К тому же, он бы ничего от их гибели не выиграл, только мощно проиграв от смерти находящихся под его опекой мальчиков!'

'Нам это известно, Роб, как и любому здравомыслящему человеку. Но в стране слишком много невежественных и суеверных людей, охотно, - нет, даже рьяно уверенных в худших качествах тех, кто стоит выше, чем они. Полагаю, Дикону нужно заглушить появившиеся сплетни, проведя мальчишек для всеобщего обозрения по лондонским улицам, и чем раньше, тем лучше. В действительности, это вторая часть данного мной ему совета, первая состояла в игнорировании немедленного призыва взять оружие!'

Френсис почувствовал слабость. 'Где сейчас Дикон?'

'Наверху, в большом зале'. Скроуп махнул в направлении находящейся за ними лестницы. 'Боюсь, он тяжело это воспринял. И кто станет его винить? Парень в жизни испытал предательств больше положенной ему доли, Уорвик и Джонни Невилл, брат Кларенс, Уилл Гастингс. Но теперь...'

Не слушая далее, Френсис повернулся и заглянул на верхнюю площадку затемненной витой лестницы. Он прошел по ступенькам, как старик, совершая за раз по одному медленному шагу. Дверь в большой зал была отперта и лишена охраны. Прежде чем заставил себя зайти, Ловелл остановился перед ней.

Ричард находился у выходящих на южную сторону окон, созерцая лежащую внизу обитую свинцом кухонную крышу. За ней просматривались разбитые на юге сады и верхушки деревьев, благодаря солнечным отблескам превратившиеся в пятна малинового, алого и шафранного, до сих пор рисующиеся летней зеленью живые изгороди и травы. Несколько усердных слуг развели в камине огонь, который категорично противопоставлял комнату необычно теплому для сезона дню. Ричард был благодарен за созданное тепло, но, хотя и стоял менее, чем в трех футах от пламени, его озноб оно облегчало мало. Когда он поднес к лицу ладонь, пальцы, коснувшись, словно покрытой льдом кожи, ощутили холод. В другой руке король держал позабытый кубок с вином, поднеся его к губам и пригубив, Ричард почувствовал охвативший горло спазм. Перевернув кубок, он вылил содержимое в камин, наблюдая за вспыхнувшим и угасшим языком огня.

'Дикон?'

Ричард медленно обернулся и заметил стоящего на пороге Френсиса.

'Уже знаешь?' - спросил он и увидел кивок в ответ.

'Я...о, Господи, Дикон, сумеешь ли ты когда-нибудь меня простить? Я тебя уговорил сохранять молчание, ничего не говорить...'

Ричард взглянул на Френсиса, он увидел на лице друга страдание, но не был способен ему ответить. Внутри все омертвело, и ощущался инстинктивный страх, что когда омертвение пройдет, его место займут чувства, с которыми невозможно станет совладать.

'Понимаешь, что это значит, Френсис?' - хрипло спросил он. 'Живыми Тауэр они не покидали'.