Скарборо, Йоркшир, июль 1484 года.
Окна спальни Анны выходили на панорамный вид бухты. Стремительные ветра очистили небо от облаков, и над Северным морем замерцало полуденное солнце, постепенно оттеняясь переливающимся сапфиром омывающих берега волн темная чернильная синева вдоль горизонта накатывала на скалы внизу брызгами пенного прибоя. Зрелище впечатляло, но Анна наблюдала за ним невидящими глазами, и, когда Ричард позвал ее по имени, подскочила, заметно испугавшись.
'Я не слышала, как ты вошел', - призналась она, изображая губами тусклую улыбку. 'Долго стоял здесь? Я...Я только что вспоминала о времени, когда мы привезли в Скарборо Неда. Он так оживился, впервые увидев море...помнишь?'
'Да', - ответил Ричард, - 'помню'. Он повернулся и осторожно закрыл за спиной дверь. 'Анна, почему ты не вышла к обеду? Тебе нехорошо?'
'Я в порядке. Просто не чувствовала голода'. Увидев, как его губы напряглись, Анна, словно защищаясь, добавила: 'Ричард, не смотри так на меня. Это была всего лишь пропущенная трапеза'.
'Анна, нам надо поговорить, и в этот раз ты меня выслушаешь'. Направившись к ней, Ричард взял жену за руку и потянул к подоконнику. Тело Анны, сопротивляясь, отяжелело, и, с чересчур легко считываемым нежеланием, она села рядом с мужем.
'Любимая, ты не можешь продолжать придерживаться этой линии поведения'.
'Какой линии поведения? Что конкретно я делаю, Ричард, что так тебя настораживает? Да, я скорблю по нашему сыну, но чего еще ты от меня ожидал? Что я скажу, - прошло уже достаточно времени, и отложу свое горе, будто платье, которое больше не ношу и-'
'Анна, прекрати это! Никто не ждет, что ты перестанешь горевать по Неду, и меньше всех - я. Но ты не можешь предаваться своей боли, как делаешь сейчас. Неужели не понимаешь? Прошло уже одиннадцать недель, сколько еще нужно, чтобы ты заболела? Чтобы ты-'
'Ричард, я не болею! Как часто мне стоит повторять это, чтобы заставить поверить?'
'Если ты еще не заболела', - ответил Ричард ровно, - 'то это только вопрос времени. Я не слепой, Анна. Я наблюдаю за тобой во время трапезы и вижу, как ты перемещаешь на тарелке еду, слишком часто оставляя ее нетронутой. Ты при малейшем поводе отпускаешь своих дам, надолго запираясь в одиночестве и переживая воспоминания, которые лишь разбивают твое сердце. Как часто я просыпался по ночам и обнаруживал, что ты покинула постель, устроившись в темноте? Или гуляя по саду, хотя до рассвета еще несколько часов...Ты не ешь, не хочешь спать, кажешься ни о чем не заботящейся, и меньше всего о собственном благополучии. Даже когда мы сейчас занимаемся любовью, ты-'
'Это не честно, Ричард! Разве я когда-нибудь тебе отказывала?'
'Нет', - ответил он устало, - 'но на самом деле тебя здесь нет. Ты плывешь по течению, Анна, не более. Такова сейчас вся твоя жизнь, любимая...просто плыть по течению, и я...я не знаю, как тебе помочь'.
При этих словах отрицание Анны исчезло, и она начала плакать - издавая душащие подавляемые рыдания, терзающие ее тело. От звука Ричард вздрогнул, - слезы разбрызгали соль по незажившей ране. Он потянулся к жене, но Анна отпрянула, неуверенно поднявшись.
'Я не могу ничего с собой поделать, Ричард, не могу...Ему еще не исполнилось и одиннадцати, и он...он умер, зовя нас, в таких муках, и меня....меня с ним не было... Прости мне Господь, но когда Нед больше всего во мне нуждался, я там отсутствовала! Как я могу забыть? Даже, если бы могла, если бы сумела как-то научиться с этим жить, как забыть, что его смерть сделала с тобой? Забыть чудовищную опасность, которой я тебя подвергла...' Она горько, почти бессвязно заплакала. 'Тебе нужен сын, Ричард, сын, чего я...я не могу тебе дать. Монарх обязан иметь наследника, обязан... И теперь, с таким огромным числом противников...Ох, любимый, как же я тебя подвела!'
'Анна, не надо! Это не правда, клянусь, что не правда!'
'Пожалуйста, Ричард, не стоит больше лгать. Ты же понимаешь, я знаю про Тюдора, про то, как он укрылся во Франции'. Она увидела удивление на лице Ричарда и глухо произнесла: 'Ты действительно считаешь, что если ничего мне об этом не сказал, то больше никто и не упоминал о проблеме? Я знаю, Мортон как-то пронюхал о твоих тайных переговорах с Пьером Ландуа и вовремя передал Тюдору весточку. Знаю, Тюдор бросил своих сторонников и бежал во Францию. Можешь опровергнуть? Можешь сказать, это не так?'
'Нет, но...'
'Понимаю, ты из лучших побуждений хотел скрыть от меня происходящее, но, Ричард, - я имею право знать. Французы опасаются тебя даже сильнее, чем Неда, они никогда не забудут, как ты противился заключению договора в Пикиньи. Они используют против тебя Тюдора, так же, как Людовик использовал против Неда Маргариту и ее сына, поддерживая его французскими золотом и войсками, чем угодно, что полагают способным тебя низвергнуть'.
'Анна, послушай меня. Я не боюсь Тюдора, и тебе его бояться не стоит. Этот человек ни разу не омывал свой меч в крови, тогда как я впервые получил людей под руку в семнадцать, проведя последние четырнадцать лет...'
Анна покачала головой. 'Не существовало лучшего полководца с самого рождения, чем твой брат, но это мало помогло ему при Донкастере. Я знаю, ты можешь защитить себя на поле боя, Ричард, но что ты противопоставишь предательству? Тебя окружают люди, показывающие себя не заслуживающими доверия снова и снова, люди, подобные семье Стенли и Нортумберленду. И сейчас-' Она внезапно подавилась рыданием. 'Сейчас, когда ты больше не в силах обеспечить стране надежное наследование престола, как долго придется ждать, пока они попытаются перейти на другую сторону? Пока они- '
'Любимая, ты мучаешь себя по пустякам. Я умею обращаться со Стенли и Нортумберлендом. Они не из тех, кто будет рисковать своими шеями, но докажут преданность, если она будет им выгодна, я в этом удостоверился. И что до-' Ричард сделал глубокий вдох, - 'до остального. Ты не подводила меня, Анна. Ты подарила мне сына, подарила мне Неда'.
'Но не сумела подарить других...'
'Анна, это не имеет значения. У династии Йорков есть еще наследники. Клянусь тебе, это не имеет значения!'
'Имеет', - прошептала Анна. Ослепленная слезами, она обернулась. 'Тебе нужен сын, Ричард, сын для обеспечения надежности процесса престолонаследия. Другая женщина способна тебе его дать, но я... я - нет, и временами мне кажется...кажется, что если я на самом деле люблю тебя, то позволю тебе уйти...'
Она задохнулась, так как Ричард схватил ее за руку и повернул к себе лицом.
'Не говори так', - сказал он жестко. 'Никогда не позволяй мне слышать это!'
Анна не могла отвести глаз от Ричарда, полуоткрыв рот, и мгновением позже его хватка на ее кисти ослабла, он отпустил жену и отступил на шаг.
Окна были открыты, втягивая аромат морского воздуха, Ричард мог наблюдать кружащих над главной башней чаек. Анна последовала за ним, смешивая свой аромат с сильным и бодрящим запахом побережья.
Ричард потянулся, притянув к себе жену и ощутив нелепый порыв облегчения, когда Анна не отстранилась. Какое-то время он стоял, крепко прижав ее к себе, вдыхая благоухание, снимая с кожи соленые слезы. Никогда раньше она не казалась Ричарду такой хрупкой, король мог чувствовать заостренность плеч, ребра грудной клетки, видеть пульсирующую на виске тонкую вену, нежный изгиб горла, и его затопила нежность, еще более усиливаемая испытываемым страхом.
'Разве ты не знаешь, что значишь для меня? Не знаешь, что если я тебя потеряю, все остальное лишится малейшего значения? Когда я вижу, что ты с собой творишь, когда вижу, что не заботишься - заболеешь или нет, я...я не могу ничего поделать с опасением, что тебя тоже у меня отнимут...'
Его голос был приглушен волосами Анны, но едва она сумела расслышать это признание, как, как каждую частичку тела пронзило потрясение, приведшее к неожиданно ошеломившему пониманию. 'Прости меня', - попросил Ричард, когда сообщил ей о смерти сына. 'Прости меня'. Но, страдая от утраты, Анна не придавала его словам значения. До настоящего момента. Святая Дева, как могла она оказаться столь слепа? Какое же горе эгоистичное чувство, отрицающее всякую боль, помимо собственной. Не следовало ли их скорби стать между ними мостом, а не преградой? Анна должна была увидеть, не нуждаясь в том, чтобы ей сказали, ибо кто лучше нее знал Ричарда?
'Дети умирают', - произнесла Анна дрожащим голосом. 'Они каждый день заболевают и умирают, любимый. Они слишком скоро спускаются в свои могилы, оставляя пустоту, больше никогда не заполнимую, но это Божья воля, с ней необходимо смириться...не более того, Ричард. Ты не несешь ответственности за смерть Неда'. Женщина почувствовала, как муж застыл, но не дала ему возможности возразить, прикоснувшись пальцами к его губам.
'Нет...пожалуйста, послушай меня. Не знаю, почему Господь забрал Неда таким юным или так внезапно, но, уверена, - в этом нет твоей вины. Как нельзя тебя обвинять в гибели твоих племянников. Это преступление было совершено Бекингемом. Не тобой'.
'Анна, ты не понимаешь'.
'Нет, признаю, что не понимаю. Я не могу поверить, что Господь подверг бы тебя столь безжалостной каре. Ты ничего не сделал, чтобы заслужить подобное, любимый, правда, ничего. И какие бы грехи не совершил ты, Нед был невинен'.
Ричард взглянул на нее. 'Эдвард тоже был невинен'.
За окном резко закричала чайка, издав неприятный, однако странно жалобный звук, другая, парящая дальше, ей ответила.
'Но это не твоя вина! Бекингем-'
'Бекингем не надевал короны, Анна. Это сделал я. Я позволил Эдварду расплатиться за прегрешения его отца, я нарушил свой священный обет защищать мальчика и служить ему, и я надел вместо него корону'.
'Ричард...ты имел на это право'.
'Да, именно данную фразу я себе и повторял. Что я имел право, что у меня не было выбора, что я совершил этот шаг ради тебя и Неда. Я не нашел недостатка в причинах для происшедшего. Случались даже мгновения, когда в душе я признавался, - как сильно на самом деле мне этого хочется'.
Анна закусила губу. 'Именно поэтому ты не можешь простить себя, Ричард...потому что хотел быть королем? Любимый, почему ты считаешь это стремление столь великим прегрешением? Да, ты этого хотел, но не ты устроил злополучную помолвку. Согласна, данный шаг не был справедлив по отношению к Эдварду. Но почему тебе необходимо брать всю вину лишь на себя? Тебя к нему побуждали, Ричард, и я больше, нежели кто-либо другой. Совет увидел в той давней помолвке достаточно веский повод для отвода претензий Эдварда, так же поступили Палата Общин и Палата Лордов. Неужели их мнение нечего не значит?'
Ричард внимательно на нее посмотрел, дернув за шнуровку своего камзола и распахнув его, чтобы открыть белый батист нижней рубашки. Нащупывая пуговицы, он обнажил грудную клетку.
'Здесь я был помазан священным елеем'. Король протянул к жене ладони. 'Тут тоже освящен святым маслом, которое с того мига отделило монарха от остальных людей. Анна, что может стать более мерзким святотатством, чем подвергнуться помазанию елеем и не иметь на это права? Для этого не достаточно ни моей веры в собственное право, ни также веры других. Преклонив колени перед высоким алтарем, я нуждался в большем, нуждался в уверенности? Можешь это понять?'
Анна медленно кивнула, вопреки себе похолодев. 'Значит, ты...ты просил Господа Всемогущего упрочить твое право?'
'Да', - тихо согласился Ричард. 'Я просил Его дать мне знак, божественное указание моей правоты в присвоении короны. И через две недели мои племянники умерли'.
'Любимый, не надо...'
'Даже тогда, Анна, даже тогда я не сумел посмотреть правде в лицо. Обвиняя Бекингема, я мог удержаться от обвинений в свой адрес, понимаешь? Мне пришлось потерять собственного сына, прежде чем я осознал, как поступил с сыновьями брата'.
Анна снова плакала, слезы струились из ее глаз и тихо текли по щекам. 'Ричард, прошу тебя, не надо. Это не правда, не правда. Они умерли, потому что Бекингем жаждал корону, потому что он отдал соответствующий приказ. Не ты, Ричард, не ты'.
'Анна, ты до сих пор не понимаешь? Не надень я корону, мальчики продолжали бы жить'.
Возразить этому было нечем, так как Ричард был прав, провозгласив существующую независимо от правоты и ошибочности, от вины и невиновности истину, факт неизбежный и абсолютный - трагичный для Анны и не подлежащий пересмотру приговор для ее мужа.
Занавеси над ложем не были закрыты полностью, и сквозь зазоры проникал лунный свет. Он замерцал вдоль подушки и зажег сияние рубинов и сапфиров в коронационном перстне Ричарда, после чего поднялся и поймал блеск серебра на шее, паломнический обет, когда-то принадлежавший его матери.
'Анна?'
Она подняла голову с его плеча. 'Ты дышал так тихо, что я подумала, - ты заснул'.
'Анна, мне осенила одна мысль, и я решил сделать наследником сына моей сестры'.
Она ничего не ответила, сомневаясь в своем голосе. Значит, таков его ответ на совершенное во вчерашнюю полночь отчаянное признание, вот и все, что Ричард мог подумать сделать для ослабления ее вины. Она сглотнула и снова устроилась на сгибе кисти мужа. Анна может быть несчастнейшей из женщин, не способной дать потомство королевой, но она любима, этим даром она обладает.
'Анна? Ты что думаешь? Предполагаю, я мог выбрать маленького Эдварда Джорджа и Беллы скорее, чем Джека, но решил, что это не будет мудрым поступком'.
Анна от всего сердца с этим согласилась. Пока лишение Джорджа гражданских и имущественных прав может быть отвергнуто парламентом, позволяя стать наследником Эдварду, этот факт способен оказать стране дурную службу, что же до самого мальчика...Отведи его Боже. Он являлся ласковейшим из знакомых молодой женщине детей, но Анна и представить боялась трагедию большую, чем коронация Эдварда. Появился ли он на свет...медленно? Или же вред нанесли в те ранние уединенные детские годы? Мог ли недостаток любви и заботы остановить развитие разума так же, как недостаток пищи останавливает развитие тела? Ответов у Анны не было, она лишь знала, - самым великим благословением в жизни Эдварда являлось лишение его гражданских и имущественных прав, создающее между ним и троном преграду. Какая жалость, что Гарри Ланкастеру не посчастливилось оказаться столь же удачливым!
Спеша успокоить Ричарда, Анна ответила: 'Думаю, Джек был лучшим из всех возможных вариантов, любимый'. И тут же ощутила необъяснимый внезапный порыв разрыдаться, словно каким-то образом отказала Неду в том, что принадлежало ему одному.
Ей не следует об этом размышлять, не следует. Нед пребывал в мире, что выше всех земных забот. Он не нуждался теперь в Анне, нуждался Ричард, который терзался из-за выбора, сделать который его подтолкнула жена. Был ли он прав? Приняв корону и позволив племянникам умереть, обрек ли он на подобную участь их сына? Нет... Нет, Анна не могла в это поверить.
Но ее вера не имела значения. Она знала, что не в силах ничего сказать, дабы убедить Ричарда в его заблуждении. Здесь подействует только одно, и это способен совершить лишь Всевышний. Если Анна сумеет выносить ребенка, выносить сына Ричарду, то тогда он поймет, - Бог простил его, и затем сможет и сам себя простить. Это все, что она в состоянии для него сделать - молиться о рождении сына. Конечно, ее молитвы не останутся без ответа. Даже если Ричард прав и согрешил, надев корону, он действовал из благих намерений, ни разу не намереваясь причинить вред сыновьям брата, и Тот, Кто может читать в сердце и душе каждого человека, должен это знать, должен понимать, искренность раскаяния Ричарда. Нет, Господь не станет отягощать ее мужа столь невыносимой виной. Он снизойдет к просьбам Анны и позволит ее утробе вновь отяжелеть, позволит выносить сына для Ричарда и для Англии.
'Анна? О чем ты думаешь?'
'О тебе', - ответила она правдиво и прислонилась к нему. Всемилостивый Господь их не покинет, подумала молодая женщина с решимостью, основанной на вере и превращающей последнюю в твердую уверенность, дарующую искру успокоения. Этой ночью, впервые со дня смерти сына, ее сон был свободен от тревожных видений, что Анна также сочла знаком надежды.