Солнце в зените

Глава восьмая

Вестминстер, октябрь 1471 года

Сесиль Невилл обвела сына сочувствующим взглядом. Он ничего не сказал, но мать знала его достаточно хорошо, чтобы прочесть на лице признаки испытываемой боли.

'Тебя все еще тревожат зубы? Эдвард, я понимаю, почему ты так тянешь с их выдергиванием, но боюсь, это лишь оттягивание неизбежного'.

'Я тоже этого боюсь, матушка. Почти неделя минула, как мой цирюльник заполнил щель золотыми стружками, а я до сих пор чувствую обещанное им облегчение. Он говорит, туда забрались слишком маленькие, для различения их невооруженным глазом, черви и причиняют мне боль. Закрывая им доступ к воздуху с помощью золота, можно убить вредителей и прекратить боль. Иначе все останется по-прежнему'.

'Или же это продлится так долго, сколько больные зубы будут оставаться у тебя во рту'. Она еле заметно улыбнулась. 'Твой отец во многом походил на тебя. Он с открытым забралом встретил бы любое внушающее ужас явление, известное людям и Богу, но только в последнюю очередь покорился бы щипцам цирюльника!'

'Не удивительно...В прошлый раз, когда у меня вырвали зуб, я поклялся, что больше никогда на это не пойду, он должен был находиться также глубоко, как и кишки!' Эдвард скорчил мину. 'Я не хочу закончить жизнь, как большинство стариков, настолько беззубым, что окажусь вынужден ужинать овсяной кашей или жидкой размазней. Меня пытаются убедить, что декоративные зубы можно сделать из бычьих костей, но Уилл сказал, он знаком с человеком, имеющим вот такой модный клык. Однажды тот выпал, и мужчина им подавился, чуть не отдав концы!'

Эдвард вытянул ноги к очагу, используя дремлющего благодушного мастиффа в качестве подставки для икр, и задумчиво произнес: 'Кажется, он начал ныть даже сильнее с тех пор, как мы стали о нем говорить. Расскажите мне побольше о вашей встрече с Джорджем, матушка. Он все еще клянется в непричастности, все еще отрицает, что исчезновение Анны его рук дело?'

Сесиль кивнула, ответив с горькой и усталой усмешкой: 'Послушать Джорджа, Анна не с того, не с сего забрала в голову испариться одна-одинешенька в самом центре Лондона! И, конечно, он не может представить ни единого объяснения касательно причин, побудивших ее сотворить столь глупый поступок! Джордж клянется в этом всеми святыми, Богом-Отцом и Святым Крестом, доходя до душ твоего отца и Эдмунда'.

Рот Эдварда искривился. 'И это тот, кто богохульствует также легко, как другой дышит!' - прокомментировал он саркастически. 'Тем большим идиотом я являлся, надеясь, что все будет иначе. Но мне казалось, что если кому и удастся вытянуть из него правду, так это вам, матушка. В разговорах со мной Джордж неистовствует, с Диконом - говорит высокопарными фразами. Он все отрицает и извергает яд, подобного которому мне слышать никогда не приходилось, отчего с каждым разом тяжелее удерживать Дикона от расправы над Джорджем...как и от бесповоротного разбирательства с ним собственными руками! Дикон думает, что он безумен, и прихожу к мысли, что он, вероятно, абсолютно прав'.

'Я надеялась, что он не в здравом рассудке', - тихо ответила Сесиль.

Редко случалось стать свидетелем ее отказа от защиты, как было сейчас, предоставления боли проявиться столь откровенно. Эдвард, оказавшийся потрясенным свидетелем страданий брата десятью днями ранее, лицом к лицу столкнулся с открытием, что матушка тоже платит цену, предназначенную средним братом к уплате Ричардом. Зная, как Сесиль презирает жалость, старший сын решил предложить ей вместо этого отвлекающий маневр, сказав: 'Как я понимаю, вы одобряете намерение Дикона жениться на девушке?'

'Совершенно одобряю. Я считаю, она прекрасно подходит Ричарду, и знаю, как хорошо он подходит ей. Поэтому они станут чрезвычайно гармоничной парой. Ричард и Анна любят друг друга, и даже если она не прежняя богатая наследница, благодаря алчности Джорджа и отцовской измене, сомневаюсь, чтобы Ричард когда-либо тревожился из-за этого недостатка. Кроме того, Анна происходит из семей Невиллов и Бошамов, чище чьей крови в Англии не найти'.

При последней фразе Эдвард одарил мать пронизывающим взглядом. Он слишком хорошо был знаком с ее мнением о происхождении собственной жены, с презрением, питаемым Сесиль к крови Вудвиллов, текущей в венах Елизаветы. Ни протекшие семь лет, ни рождение четырех внуков никоим образом не примирили герцогиню с женщиной, выбранной ее сыном на место королевы. В глазах Сесиль, Эдвард понимал, Елизавета прошла оценку и получила клеймо вечно алчущей. Ничего не могло изменить, либо смягчить это ледяную неумолимую точку зрения.

'Я помню ночь, когда повела Ричарда и Джорджа на пристань, чтобы посадить на направляющийся в Бургундию корабль...Вернувшись в замок Байнард, я обнаружила в комнате мальчиков съежившуюся Анну. Она напоминала маленькую потерявшуюся пташку...Эдвард, я боюсь за нее, боюсь очень сильно'.

'Я тоже, матушка', - ответил мрачно король. Поднявшись на ноги, он направился к окну, где стал обозревать внутренние сады. Осенние цветы хвалились яркими сполохами цвета, горящего под переменчивым октябрьским небом. Эдвард забыл и прикоснулся языком к причиняющему боль зубу, внезапная боль спровоцировала только еще большую угрюмость настроения. Господи, что за запутанный клубок! Что за чертова трясина, и все они оказались увязшими в ней по колено, с каждой секундой погружаясь глубже.

'Неделю назад я бы упек Джорджа в Тауэр, если бы был уверен, что это заставит его вернуть Анну. Да, я знаю, что вы думаете об этом, матушка. Согласен, нет ни единого доказательства похищения девушки именно им. Но я могу еще оказаться вынужденным предпринять такой шаг и хочу предупредить вас об этом'.

'Буду надеяться, что до подобного не дойдет. Что сейчас намереваетесь делать, сын мой?'

'Утром у меня встреча с Диконом. Выясню, посчастливилось ли ему напасть на след девушки после нашей прошлой с ним беседы. Опасаюсь, все, что ему удалось - остаться без сна'.

'Джордж не создал Ричарду препятствий с разрешением впустить его людей на свои земли?'

'Нет, но мы и не ожидали обнаружения Анны в одном из поместий Джорджа. Да он и не такой дурак, дабы держать ее в собственных владениях. Не было надобности идти на подобный риск, когда ни дня не находилось недостатка в людях, предлагающих свои услуги или души в обмен на достаточно высокую оплату'.

Эдвард отвернулся от окна. 'Вечером я отдал приказ привести слуг Джорджа в Тауэр. Сначала с ними побеседовал по душам Дикон, но услышал о напавшей на большинство из них напасти слепоты, глухоты и немоты. Однако, мне мнится, не будет беды потолковать с ними снова. Только сейчас вопросы задавать собираюсь я'.

Сесиль одобряюще кивнула. 'Считаете, им что-то известно?'

'Не знаю', - сдался Эдвард, 'но в этом вопросе охотно сделаю еще одну попытку. Кроме того, хочу приказать опять доставить ко мне Джорджа. Не могу позволить Дикону видеться с ним наедине, не после тех десяти дней, через которые он только что прошел...Дикон не желает оставлять замок Байнард даже на час, страшась, что в это время Анна пришлет весточку, и несется на каждый проклятый настигающий его слух о ее местонахождении, настаивая на личном исследовании больниц, приютов, тюрем, домов старых слуг Уорвика и монастырей. Во вторник он зашел настолько далеко, что сам полетел в Бедлам! Я старался объяснить ему, что он напрасно себя терзает, что вероятность одиночества и покинутости Анны в Лондоне ограничена до степени ее отрицания. Тем не менее, думаю, Дикон чувствует необходимость предпринять хоть что-то, пусть и безнадежное...'

Он встряхнул головой, взглянув на мать помрачневшими глазами, на секунду одарив ее кривой улыбкой.

'Повторяю, матушка, я не лелею слишком живых надежд на то, что получится из сложившейся ситуации... Величайшим достижением моего правления прекрасно может оказаться предотвращение мною убийства одного моего брата другим, и я нисколько не уверен в собственной способности достичь столь невероятного исхода!' Улыбка исчезла. 'Я ощущаю, что все меньше и меньше склонен даже пытаться это сделать'.

'Вот, что у тебя получается, Дикон, мне все растолковали. Анна исчезла из замка Гербер в то воскресенье, когда Джордж был на мессе в церкви, а с ней испарилась и французская девушка.

'Нед, ты хочешь сказать, что поверил в бегство Анны?'

'Ну, признаюсь, это больше не кажется таким невозможным, как прежде. Убежден, люди Джорджа говорят правду или же большую ее часть, им известную. Вполне вероятно, что он оказался на порядок умнее, чем мы ожидали, что Джордж умышленно устроил похищение Анны в момент своего очевидного отсутствия в Гербере. Но тут есть кое-что еще...Мне доложили, что уполномоченные нашего брата наводят справки об Анне по всему Лондону уже в течение трех последних недель. Здесь он тоже может устроить игру в обман, как единичный, так и двойной. Вряд ли Джордж стал бы разыскивать свояченицу, держи он ее взаперти, как мы думали...или же нам было бы естественно прийти к такому выводу! Но, честно признаюсь тебе, Дикон, я не считаю его настолько умным, чтобы задуматься о подобном ходе'.

Ричард резко встал и направился к окну. Мир внизу выглядел совершенно иным, лишившись под покровом ночи последних бархатных прикосновений октябрьского золота. Небо стало свинцово-тяжелым, а с середины утра зарядил ледяной жалящий дождь. Сады казались опустевшими, цветы - вбитыми в намокшую землю, их прежняя яркость создавала впечатление крикливости и неестественности.

'Дикон, я послал в замок Гербер за Джорджем. Ты вполне можешь остаться на время моей с ним беседы, если пожелаешь. Но мне было бы спокойнее, из-за испытываемых тобою чувств, если бы ты сейчас удалился. Джордж ...я знаю, по степени раздражения он способен составить конкуренцию любому демону, но очередное доведение им тебя до взрыва ничего не даст нам...а ему подарит слишком много удовольствия!'

Возможности ответить Ричарду не представилось. В комнату спешно вошел йоркистский стражник, а по пятам за ним, не ожидая, что о нем объявят, появился Джордж.

'Ты приказал заточить моих казначея и управляющего, даже приближенных ко мне дворян в Тауэр! Нед, у тебя не было на это права! Ни малейшего!'

'Не было?' - холодно переспросил Эдвард. 'Тебе следует освежить в памяти, братец Джордж, что я объяснил тебе в Ковентри. Что тебе вряд ли понравится, если мне придется учить тебя разнице между подвластным мне и неподвластным'.

В течение единичной пульсации сердца в глазах Джорджа полыхнула ничем не сдерживаемая ненависть. Но потом их затянуло благоразумной ясностью, и он с неловким вызовом произнес: 'То есть, ты забрал моих людей в Тауэр. Зачем? Они могут поведать тебе только то, что вам уже известно, что Анна сбежала. Скажут другое - нагло солгут! Или будут запуганы до состояния готовности поклясться, - черное -это - белое, ради твоего удовлетворения! Что докажут их слова? Тебе нужно только мельком показать большинству из них дыбу, как они запутаются в собственных же россказнях, торопясь признаться в том, что, по мнению этих людишек, ты хочешь услышать!'

'Мне нет необходимости прибегать к столь мощным средствам получения правды, Джордж', - не двигаясь с места, ответил Эдвард.

'Они проявили достаточно доброй воли, дабы поделиться со мной всем им известным. Подозреваю, что являясь здравомыслящими людьми, твои прислужники поняли, насколько сильно они злоупотребили моим терпением и как мало нужно для вызывания моего недовольства. Большинство подданных обладают достаточным рассудком, дабы избегать монаршего недовольства, Джордж'.

Не важно, как часто Джордж повторял себе, что не испытывает страха перед братом, он до сих пор чувствовал, как начинает покрываться холодным потом и как у него пересыхает во рту при столкновении с яростью Эдварда. Джордж сглотнул, бросив на Ричарда взгляд, полный яда. Все это - дело рук Дикона, все. Он накрутил Неда до нынешних действий - до унижения среднего брата посредством ареста его собственных слуг...и только Богу известно, что они вытянули из них к настоящему моменту! Джордж знал, - никому из них нельзя доверять. Временами ему казалось, что совсем никому на свете нельзя полностью доверять. Даже Белла внушала опасения. Даже Белла.

'Мне следует подумать, что сейчас наступит минута, когда вы оба принесете мне свои извинения! Последние одиннадцать дней вы ничего другого не делали, кроме как бросались обвинениями самого непристойного сорта. Однако, вам известно, что я говорю правду. Я не имею отношения к исчезновению Анны, и мои слуги должны были это подтвердить. Уверен, они лишь слишком рьяно мутили воду, сплетничая про сцену в светлом зале и углубляя болтовню о каждой ссоре, когда-либо имевшей место под моей крышей! Но, тем не менее, им ничего не остается, как подтвердить мои слова-'

'Про какую сцену в светлом зале?' - резко прервал брата Ричард.

Джордж моргнул и перевел взгляд с одного на другого, теперь осознав, но осознав слишком поздно. Нед знал. Знал, но не рассказал Дикону. Какой он дурак, сам себя выдал!

'Про какую сцену в светлом зале, Джордж?'

'Ни про какую!' - поспешно стал отступать Кларенс. 'Совсем ни про какую! Я пришел сюда поговорить с Недом, но не с тобой, Дикон. В действительности, меня вовсе не удивляет твое здесь присутствие, ведь Кросби в поисках тебя весь Вестминстер прочесывает!'

Последовал в точности такой ответ, на который Джордж и возлагал свои надежды. Он увидел, как Ричард окаменел, напряженно переспрашивая: 'Кросби? Джон Кросби...шериф?'

Джордж сделал вид, что рассматривает сверкающие кольца, украшающие его пальцы. 'Да. Он все обыскал в надежде тебя найти. Считает, что мог обнаружить Анну', - объяснил средний брат и усмехнулся, когда Ричард обернулся, чтобы схватить свой плащ, направляясь к двери.

'На твоем месте, Дикон, я бы так не торопился. Он хочет, чтобы ты посмотрел на тело. Они утром отыскали девушку, всплывшую в Темзе. Лет пятнадцать или шестнадцать, полуодета, с яркими каштановыми волосами. Кросби говорит, она была задушена, а затем утоплена в реке. Думает, тебе необходимо на нее взглянуть...Младший Братик'

Джордж откровенно расхохотался, ибо брат внезапно приобрел больной от ужаса вид. Эдвард догнал Ричарда у дверей, и они обменялись несколькими словами, но слишком тихо, чтобы Джордж мог услышать.

Джордж не слишком беспокоился, какая разница, что Нед решил сказать Дикону? Он решил, - сравнять счет с Диконом почти удалось. Ему практически отплачено за непростительный поступок - за безумную выходку, которую Дикон осмелился выкинуть в день своего рождения, в день, когда вторгся в Гербер. Почти, но не совсем.

Дикон еще переживет несколько неприятных мгновений, прежде чем отыщет Кросби. Как только шериф описал Джорджу девушку, тот понял, - она не может быть Анной. Кросби сказал - это высокая крепкая девица, а Анна только на палец или на два выше пяти футов, если не ниже. Но кто знает? Дикону может в голову не прийти расспрашивать Кросби так подробно, настолько он потрясен, он способен оставаться в неведении до той самой минуты, пока не посмотрит на тело утопленницы.

'Если эта девушка окажется Анной Невилл, я собираюсь привлечь тебя к ответственности за ее убийство'.

Джордж был так ошеломлен, что молча смотрел на брата, с открытым ртом на протяжении нескольких секунд. Он крайне внимательно наблюдал за реакцией Ричарда, напрочь забыв об Эдварде. Сейчас стало ясно, что произошла ошибка, чудовищная ошибка. Джордж уже собрался заверить Эдварда, найденная девушка - не Анна, но вовремя спохватился.

'Господи, Нед! Над ней надругались, а потом задушили! Ты не можешь подумать, что кто-то из моих людей способен сотворить такое!'

'Нет, я не думаю, что даже ты в состоянии зайти так далеко, Джордж. Но я не сказал, что привлеку тебя к ответственности в случае твоей вины, я сказал, что привлеку тебя к ответственности, если этой девушкой окажется Анна'.

Джордж застыл. 'Ты не имеешь этого в виду! Что станешь винить меня за любой вред, причиненный Анне, вне зависимости, я за него в ответе или нет!'

'Именно это я и имею в виду, Джордж. Если девушка погибла, мне безразлично, каким образом наступила смерть. Я заставлю тебя ответить. Даже если она простудилась, и к летальному исходу привела болезнь, я буду склонен рассматривать ее тоже, как убийство'.

'Нед, нет! Меня нельзя обвинять в том, что какое-то зло могло быть причинено Анне после ее бегства! Ты никогда не смоешь это пятно! Мне следует предъявить обвинение, меня следует отдать на суд собственных пэров -'

'Я устрою тебе суд, Джордж. Смею заметить, даже получу признание'.

На минуту Джордж почувствовал - он не способен поверить, что правильно расслышал слова Эдварда, не способен поверить, что Эдвард когда-либо может такое произнести. Перед его глазами появились темные тени Тауэра. Всю ночь Джорджа преследовал страшнейший из кошмаров, который только был рожден встревоженным воображением. Ему мерещились его слуги, находящиеся внутри камер, куда никогда не проникнуть свету, всегда сырые наощупь стены, где сходят с ума от запахов, исходящих от реки, от немытых тел, от рвоты и страха. Джорджу представлялись его люди, лежащие охваченные дрожью, в ожидании вызова в подземный зал Белого Тауэра, содержащий внутри все ужасы ада.

Сейчас Джордж находился в пыточной Тауэра один, он был пристегнут к дыбе, на него давили тяжелые гири, его прижигали раскаленным железом, и молодой человек взирал на Эдварда с судорожным недоверием человека, обнаружившего, - его кошмар внезапно воплотился в действительность. Даже в самые жуткие мгновения, когда Джордж лежал без сна в серые предрассветные часы до самого восхода, убеждая себя, что не должен позволить Анне рассказать ее версию событий Дикону, он никак не думал об угрозе, сравнимой с полученной. До настоящей минуты Джордж как должное принимал право крови на освобождение от ужасов, которым подвергались другие.

'Нед, ты не можешь... Господи, я - твой брат!'

'Мой брат, правда? Почти забавно слышать это от тебя, Джордж!'

Эдвард наклонился, сомкнув пальцы на тяжелом золотом медальоне, висящем на шее Джорджа, их лица оказались невероятно близко друг от друга.

'Считаешь это удобными для себя отношениями, о которых вспоминаешь при необходимости, а если ее нет, - забываешь о них? Что ты когда-либо сделал, заставившего меня думать о тебе, как о брате? Действительно полагаешь, что пребывание в одном чреве навсегда спасет тебя от расплаты, что ты никогда не будешь привлечен к ответу за свои преступления, грехи и предательства?'

Эдвард резко скрутил цепь. Джордж отпрянул, мускулы на его щеке сократились, но сопротивления он не оказал. Эдвард внезапно дернул, замок поддался, разомкнувшись, цепь с медальоном остались у него в ладонях. На медальоне была выгравирована Белая Роза Йорков. Монарх бросил на него мимолетный взгляд, выпрямился и сдержанно произнес, испугав брата сильнее, чем когда отпустил на волю свою ярость: 'Хочу, дабы ты вернул девушку, Джордж'.

'Нед, я клянусь...Клянусь кровью Иисусовой, у меня ее нет! Нет! Видит Бог, нет!'

'Замечательно...тогда тебе лучше ее найти...правда? Мне известно, твои люди пытаются сделать именно это. Промелькнула мысль, - ведь ты можешь искать ее не ради Дикона. Да, промелькнула у меня такая мысль! И вот сейчас я объясняю тебе, - забудь про свои отчаянные планы отыскать Анну первым и заткнуть ей рот морской водой или грязью. Между тобой и плахой на Тауэрском лугу осталось только одно, тонкая нить жизни Анны Невилл. Истово молись, чтобы она не оборвалась, Джордж'.

Эдвард снова окинул взглядом медальон, лежащий в его руках, Белую Розу Йорков на нем, бросив его затем к ногам Джорджа.

'Сейчас забери эту игрушку и сохрани в сознании, - у тебя нет права чего-либо требовать. Убирайся. Один твой вид вызывает у меня тошноту. Отправляйся домой, зажги свечи и моли Бога, чтобы не Анну опознавать, ты послал Дикона так злорадно. Нет, - у тебя есть завтрашний день. Но совсем мало подобных 'завтра', Джордж. Пока Анна не найдется живой и невредимой. Обещаю'.