Солнце в зените

Йорк, сентябрь 1483 года

Выйдя из южной двери собора святого Петра, Нед мигнул. Он никогда не видел так много людей, сколько сгрудились сейчас на церковном дворе, плечом к плечу окружив Лау-Минстер Гейтс и выплескиваясь на улицу. На мгновение мальчик отступил, и Анна сжала его ладонь, успокаивающе напомнив: 'Они здесь, чтобы почтить тебя, дорогой. Сегодня - твой день'.

Нед глубоко вздохнул и кивнул, позволив увлечь себя в человеческий водоворот. Происходящее было не столь ужасно, как он опасался, в конце концов, толпа его не поглотила. Чудесным образом пространство впереди освобождалось. Шум продолжал причинять боль барабанным перепонкам, но в нем больше не слышалось угрозы. Они приветствуют нас, подумал Эдвард. Папу и маму. И меня с ними.

Мама оказалась права, - день принадлежал ему. Нед наизусть помнил распорядок и дорогу, которой им следовало пройти - вниз по Стоунгейт и Блейк Стрит, а потом вверх по Лопп Лейн - назад ко дворцу архиепископа Йоркского. Там папа должен возвести его в сан принца Уэльского. Нед мысленно повторил свои действия в приближающейся церемонии. Он преклонит колени, а папа вручит ему золотые жезл и кольцо, после чего возложит на голову сыну венок. Также папа опояшет Неда ритуальным мечом, - забыть об этом нельзя. Он очень радовался, что именно отцу следует сделать его принцем Уэльским, - если что-то вылетит из головы и получится не так, папа исправит допущенную оплошность.

Нед никогда не видел Стоунгейт такой чистой, метельщики, наверняка, встали на рассвете, чтобы убрать с нее обломки, навоз, солому и грязь. Нед окинул улицу взглядом, восхищаясь яркостью висящих над головой вдоль дороги гобеленов и ковров. Ему еще не приходилось лицезреть Лондон, хотя очень хотелось, но в душе царила уверенность, - даже столица не сумеет сравниться с Йорком в гостеприимстве, оказываемом его родителям. Были устроены пышные театрализованные представления, три за один день их въезда, одно из которых представляло удивительного извергающего пламя зеленого дракона. Множество пиров, счет коим уже утерян. На обеде у лорда-мэра им подали суфле в виде замка Миддлхэм с приправленными шафраном ледяными стенами и укреплениями, голубым заиндевевшим рвом с водой и главной башней из миндального теста. Вчера в их честь состоялось особое представление в Крид Плей, утомившее мальчика, - там было больше разговоров, чем действия, но Нед гордился, что смог выдержать его без ерзанья и откровенного позевыванья.

'Нед, посмотри!'

Проследив за направлением материнского пальца, Нед увидел установленный на другой стороне от храма Святой Елены искрящийся пенящимся белым вином фонтан. Рядом с ним находились в ожидании четверо облаченных в белое юных девушек со свободно ниспадающими на плечи волосами, указывающими на невинность каждой из них. При приближении шествия они выпустили в небо десятка два или больше голубей.

Красавицы в белом предложили Ричарду позолоченный кубок, наполненный из фонтана, и зрители бурно захлопали в ладоши, когда, приняв его, он пригубил напиток. Дождавшись, пока Нед и Анна присоединятся к нему, Ричард протянул кубок Анне, с улыбкой наблюдая, как она его выпьет, после чего передал Неду. Почувствовав свою основательную взрослость, тот осторожно сглотнул и повторил отцовский жест, подняв кубок в знак приветствия народа Йорка. Его родители просияли, и Нед ощутил прилив гордости.

С продолжением движения процессии Нед снова на шаг отстал от матушки. Он желал бы, чтобы с ним мог идти Джонни. Мальчик был уверен, - ему тоже понравилось бы пить из позолоченного кубка. Но Джонни находился где-то позади, среди знати и князей Церкви. Как и его младший двоюродный брат Эдвард, сын дяди Джорджа. После того, как папа возведет Неда в достоинство принца Уэльского, он должен будет посвятить Джонни и Эдварда в рыцари. Нед был обрадован, иначе, парни чувствовали бы себя заброшенными.

Эти мысли заставили подумать о других двоюродных братьях, тех, о ком папа и мамой, по всей видимости, не хотели упоминать. Он никогда не видел Эдварда, но довольно хорошо помнил Дикона, еще со времен, когда дядя король привозил его с сестрами в Йорк. Вероятно, им больно оказалось обнаружить себя так внезапно в статусе незаконнорожденных. В конце концов, у Джонни в запасе было время для свыкания с подобным положением.

'Папа выглядит счастливым, правда, мам? Думаю, ему нравится, что люди, наверное, так сильно его любят'.

'Ты прав, Нед, твой папа сегодня счастлив. За что нам следует благодарить добрых жителей Йорка - за их благословенное излияние любви, которое, поистине...исцеляюще'.

Нед не понял, что его матушка имела в виду под последним определением, но подозревал, что она больше обращается к себе, чем к нему, мальчик видел, как ее взгляд следует за батюшкой, вероятно, не замечая никого, кроме него. Нед подумал над воспринятыми им словами Анны и, наконец, задал вопрос: 'Были ли также и лондонцы счастливы тому, что папа стал королем?'

Он уловил материнское смущение, после чего она медленно произнесла: 'Возможно, не так, как йоркцы, дорогой, но лондонцы не знакомы с твоим отцом столь же близко, сколь наши местные жители'.

Нед согласился с Анной. Удовлетворившись, он кивнул и снова перевел свое внимание на заполонившие обе стороны Лопп Лейн толпы.

'Матушка, вы видели, как наглухо заперты все лавки? Сегодня в Йорке никто не работает. Даже забегаловки и дома терпимости на Грейп Лейн на время шествия закрыты'.

'Нед! Откуда тебе подобное известно?'

'Видно, мама. Забегаловки, ювелирные дома, мясницкие, места, переплетные мастерские - все заперто. Знаю, мы не проходили по Грейп Лейн, но я слышал, как какие-то люди отчетливо обсуждали это в течение торжественной службы и пришли к выводу, что дома терпимости не открывали. Понятия не имею, что там продают', - признался он, - 'но из манеры разговора этих господ было явно, - кто-то очень любит в них совершать в них покупки, поэтому особая честь для нас - их закрытие на время процессии!'

Нед озадачился, хотя и обрадовался, когда его матушка начала смеяться. Мальчик не собирался шутить, но если она расхохоталась, то данное достижение уже может считаться недурным завершением последних дней. Ребенок находился в затруднении, - почему, мама и папа не стали счастливее от папиной коронации? Нед не понимал, но чувствовал за их улыбками напряжение, тревогу, которую даже приветствия Йорка были не способны смести. Сейчас он внимательно посмотрел на матушку и воодушевился, заметив, что уголки ее губ все еще подняты вверх. Наверное, волшебство этого дня, его дня сотворило это, заставило беспокойство смениться добротой. Нед решил, - надо постараться запомнить о необходимости рассказать папе о домах терпимости на Грейп Лейн. Может быть, они и его тоже рассмешат.