Солнце в зените

Глава вторая

Миддлхэм, декабрь 1472 года

В канун Рождества в большом зале подожгли святочное бревно Йоль, по традиции, оно должно было пылать на протяжение следующих двенадцати дней. За день до этого для развлечения гостей замка устроили охоту. Неделей позже предполагалось открыть ловлю на дикого кабана, но, ради безопасности выезжающих на мероприятие дам, его заменили косулей редко встречающегося вида, охота на которую велась с Михайлова дня до Сретения. Обед завершился, столы на распорках убрали в сторону, сложив за перегородками, растянувшимися вдоль южной стены большого зала. Представление также закончилось, несколько из артистов все еще оставались на своих местах, развлекая собравшихся номерами дрессированных мартышек и ручного медвежонка. Менестрели Ричарда находились в центре, у всех на виду, однако, танцы на время прекратились.

Элисон Скроуп смотрела на мужа, но в ее взгляде не читалось сильной настойчивости. Она расцветала от выпитого вина и испытываемого удовольствия, ведь дом был полон друзьями и соседями, развлечения как нельзя больше пришлись ей по душе, отличившись той же роскошью, что царствовала здесь в дни, когда среди остролиста и рождественского плюща ярко сиял кроваво-красный багрянец Уорвика. Сейчас помещение украшали голубой и багровый цвета Йорков, и Элисон с невыразимым облегчением видела, ее супруг, в конце концов, казался способным принять это, склоняясь к разрешению мертвым хоронить своих мертвецов и к заключению личного мира с правящей династией. Женщина могла только возносить за это хвалу Господу, - король Эдвард трижды прощал Джона за оказываемую Уорвику и Невиллам поддержку. Она знала, - за четвертый проступок прощения не будет.

С такими мыслями Элисон наслаждалась тем, как протекали два прошедших дня. Джону польстило предложение Ричарда служить в герцогском Совете, действующем не только в качестве административного органа, но и в роли апелляционного и третейского суда. Госпоже Скроуп это казалось знаком, многообещающим, доказывающим, насколько Ричард ценит способности ее мужа, и важным, ибо королевский брат собирался проводить политику, нацеленную на примирение, а не на кару. Разумеется, поступая иначе, он совершил бы глупость, так как прекрасно знал, Элисон понимала, о двойственности верности, продолжающей цепляться корнями за земли графств, занимающих северный берег Реки Трент.

Она обошла сестру Френсиса Ловелла, Фрайдсвайд. Необычное имя, подумала Элисон, улыбаясь сама себе. В переводе с саксонского означающее 'залог мира', как Фрайдсвайд часто была вынуждена объяснять. Женщина кивнула, поймав взгляд предмета своих размышлений, но не остановилась. Другая сестра Френсиса, Джоан, тоже находилась здесь. Отсутствовала его жена, Анна. Френсис сказал Элисон, что супруга почувствовала необходимость провести Рождество с матерью, ведь прошло менее полугода с тех пор, как отец девушки переселился в мир иной. Элисон вежливо с ним согласилась. Но сейчас она покачала головой. Жаль. Но такое случалось слишком часто. Детские браки или получались очень хорошо, или не получались совсем.

Именно в этот момент Элисон снова посмотрела на мужа. Но, когда она присоединилась к нему в собрании у камина, дама сразу поразилась мрачному выражению, установившемуся на лицах окруживших Ричарда мужчин и женщин.

Ей не потребовалось много времени, чтобы выяснить причину. Они обсуждали случившуюся две недели тому назад смерть младшей дочки Эдварда, леди Маргарет. Дитя болело с самого рождения и держалось за жизнь лишь восемь месяцев своей короткой жизни. Ричарду только сейчас подтвердили слухи об утрате ребенка, он сообщил, что получил письмо от брата, короля, написанное на прошлой неделе.

Элисон смиренно перекрестилась, но подумала, - Эдвард и его королева были счастливее большинства людей. Елизавета родила Эдварду пятерых детей, и только сейчас смерть забрала у них младенца. Другие родители оказались привычнее к горю, особенно в первый хрупкий год, в который Костлявая слишком часто захаживает быстро и внезапно.

В этот миг ей на глаза попалась Анна. Она побледнела. Одна рука теребила цепь, держащую распятие, другая, словно защищаясь, прижималась к складкам платья.

'Дети так уязвимы', - произнесла девушка, почти неслышно, и Элисон поняла, - ее подозрения последних двух дней хорошо обоснованы.

Женщина воспользовалась первой же подвернувшейся возможностью, дабы поговорить с Анной наедине. Та с удовольствием согласилась побеседовать о нововведениях, сделанных за восемь месяцев ее пребывания в статусе хозяйки Миддлхэма, ей даже не пришлось настаивать, чтобы увлечь Элисон в прилегающий светлый зал. Там девушка с гордостью стала показывать Элисон, повешенный на стену живописный гобелен, ставший ее украшением, и новое окно, созданное в восточном стиле и врезанное с западной стороны светлого зала.

Женщина была впечатлена, она развернуто высказала свой восторг и затем терпеливо выслушала, радостный рассказ Анны о добавлениях и восстановлениях, которые она и Ричард планировали совершить в ближайшие месяцы.

'...а потом мы надеемся расширить выходящие на Круглую Башню окна, хотя прежде всего Ричард хочет-' Анна внезапно рассмеялась. 'Но все это интересует вас в самой последней степени, не так ли?'

Элисон улыбнулась. 'Раз так, действительно, существует тема гораздо более близкая моему сердцу. Скажите, дорогая, когда ваше дитя должно появиться на свет?'

Взгляд Анны поспешно метнулся вниз, а потом снова вернулся к лицу Элисон. 'Я была уверена, что еще ничего не заметно!'

'Заметно по вашему лицу, милая', - засмеялась Элисон и привлекла девушку к себе в объятия, поздравляя с новостью. 'Первые подозрения появились, когда вы отказались поехать вчера на охоту. Далее я увидела, как смотрит на вас супруг, когда вы его не видите, - он следит за вами, будто за созданием из венецианского хрусталя, слишком тонким и способным разбиться от малейшего прикосновения! Мужчины всегда так ведут себя перед появлением на свет первого ребенка. Жаль, долго подобное не длится, поэтому извлеките из положения как можно больше выгоды, Анна! Больно вам сообщать, но к третьему или четвертому отпрыску он может начать возмущаться, что вам требуется целых девять месяцев на обходящееся его лучшей самке алаунта в каких-то два!'

Анна снова начала смеяться, так яростно покачивая головой, что спускающаяся с ее головного убора вуаль закручивалась вокруг нее легчайшим лавандовым облаком.

'Не Ричард!' Она обняла Элисон в ответ и заявила: 'Я хотела бы сказать вам еще до отъезда. Не могу ждать минуты, когда раздуюсь как спелая дыня, желаю, чтобы узнал целый свет!' Перестав смеяться, Анна тихо поделилась: 'Не могу и начать поверять вам, сколько это для меня значит, - что я оказалась способна зачать так быстро. Я крайне беспокоилась, Элисон, - за все годы ее брака матушка родила только Изабеллу и меня...а сколько она перенесла выкидышей, лишь из оставшихся в моей памяти. Сестра тоже не кажется благословенной плодородием утробы, - один мертворожденный ребенок больше, чем за три года брака. Я боялась...Но не сейчас. Ох, Элисон, не сейчас!' Она закружилась вокруг своей оси, взметая бархатные юбки и хохоча. Женщина снова вспомнила, как Анна была молода, всего шестнадцать лет.

'Думаю', - произнесла Элисон, - 'сейчас у вас поистине есть все, чего вы хотели. А также - что мне нет больше смысла о вас тревожиться, дитя мое. Вы вернулись домой'.

'Да', - согласилась Анна. 'Вернулась'. Она внезапно улыбнулась. 'Иногда, Элисон, я спрашиваю себя, как мне могло так повезти? А потом вспоминаю...Вся моя удача заключается в Ричарде'..