Живущий за двоих

Том 13. Глава 9

Аби исчезла, когда Эндрю вернулся из бассейна, и он не видел ее до того, как уехал в Департамент. Первый день был таким плохим, как все и ожидали, и в колледжи вернулась оцепеневшая группа инженеров 2-го курса. Но после быстрого ужина Эндрю направился в Колледж искусств. Его первая ночь работы моделью подготовила почву для всего года. Профессор Уилкенс был там в тот первый вечер, представил Эндрю, прежде чем объяснить, чего он ожидает от класса. В классе было более 20 человек, две трети женщин, и Эндрю менял позицию каждый час после перерыва, чтобы у каждого было по три ракурса. Там были два аспиранта, которые помогали студентам, но, кроме приветственных кивков, он мало общался с ними. Один из них объяснил бы позу, и это было бы все. Раздалось несколько смешков, когда Эндрю установил старый пюпитр и положил на него свой учебник, но в течение 30 минут в комнате было тихо, и единственным звуком было скрежетание карандаша или кисти по бумаге. Эндрю нужно было время, чтобы освоиться с чтением. Лекции первого дня охватили много вопросов, и уорстер предположил, что они тоже многое знают. Тем не менее, все они были в одной лодке. Отличие от моделирования годом ранее было в конце сессии. Когда он одевался, к нему подошли Лили и пара друзей.

“Пойдем выпьем, Эндрю”.

Группа была очень разнообразной по одежде и внешнему виду, некоторые выглядели архетипично бунтарскими, в то время как другие могли бы присутствовать на его лекциях по инженерному делу в то утро. Инженеры - не самые предприимчивые в мире дизайнеры. Подругами Лили были Челси и Эми, и поэтому они вчетвером отправились в тот же паб на Милл-роуд, в котором Эндрю бывал несколько раз в прошлом году. Это был бар художественного колледжа, и он узнал пару студентов из студии. Эми была самой разговорчивой.

“Я не мог поверить, когда ты установил этот пюпитр и поставил на него ту огромную книгу. Это твой учебник?”

“К сожалению, только одно из них”.

"Челси" вмешался.

“Ты полностью отключилась, ты могла быть где угодно. Только движение твоей руки, когда ты переворачивала страницу, показывало, что ты не была в коматозном состоянии. Тебе трудно сохранять позы?”

“У некоторых больше, чем у других. Но я обнаружил, что проблемы возникают, когда мне не хватает времени на учебу. Пока у меня есть какая-то работа, я в порядке. В этом семестре очень много читают, так что большую часть недель так и будет. Большая книга, и я читаю. ”

“Я наблюдал за тобой в прошлом году, Эндрю. Ты был очень раскован с четырьмя студентами последнего курса. Сегодня все было по-другому. В классе есть парни”.

Эндрю пожал плечами.

“На самом деле я не думаю об этом в таком ключе. На мне плавки, такие же, как в бассейне. Сегодня утром я был чуть дальше по дороге в Парксайде, одетый в то же самое. Там Дебора впервые увидела меня. Я хотел спросить тебя, я думал, Ракель Питерс посещала этот класс. Именно ее прислали поговорить со мной о модельном бизнесе, причем в Cindies of all places ”.

“Она бросила учебу, никто не знает почему. Она скучала по дому и часто уезжала домой ”.

Когда слышишь что-то подобное, иногда трудно сообразить, что сказать. Нет смысла говорить ‘это позор’ этим девушкам. Студенты бросают учебу, это не такая уж редкость. Лили вернула его к работе моделью.

“Тебя не смущает, что ты стоишь в том, что по сути является твоим нижним бельем?”

Рефлексивным ответом Эндрю было сказать "нет", он снова это делал, не так ли? Перешел ли он от удивления, что женщинам нравится его тело, к демонстрации его?

“Вы заставили меня остановиться и подумать об этом. Прошлым летом в конце третьего семестра профессор Уилкинс спросил меня, буду ли я работать моделью весь год. Я проработала два семестра. Так что я не думаю, что меня это смущает. Но он также спросил, буду ли я заниматься моделированием, и это было уже слишком ”.

“Он попросил тебя позировать обнаженной?”

Эндрю кивнул.

“Вау. Я понимаю, почему это заставило тебя задуматься. Тебя не волнует, что подумают люди?”

“Почему?”

“Раздевание за деньги”.

“Я делаю это не ради денег, я сказал им, чтобы они жертвовали мою зарплату в фонд помощи учащимся колледжа. Я занимаюсь этим, потому что могу, я не возражаю против этого, и я действительно много занимаюсь. Что, как вы можете видеть по размеру учебника, необходимо. ”

Это заставило их замолчать. Наконец-то.

“Ты приходишь позировать нам для чего, забавы ради?”

Эндрю дал им очень отредактированную версию Парижа.

“Если бы я не работала моделью в прошлом году, у меня не было бы шанса сфотографироваться для Hermès. Я сделала приятное для четырех студентов, которые обратились ко мне за помощью, и мне многократно отплатили. Мне пришлось подписать форму выпуска модели и все такое. Поэтому, когда Уилкинс спросил меня месяц спустя, я подумал: "Почему бы, черт возьми, и нет ”.

Эндрю улыбнулся им.

“Плюс я танцевал с Лили в замедленном темпе во вторник вечером, и я сижу здесь с вами тремя сегодня вечером. Ты же не хочешь сказать, что тебя не будет в Cindies в 10.15 в следующий вторник?”

Это вызвало хихиканье и румянец у Лили, но взгляд двух других был совершенно другим.

Пятница была целым днем в Отделе, и Эндрю задержался допоздна, прежде чем устало побрел домой после 7.00. В тот вечер он избегал всех и немного почитал. В субботу Эндрю бежал в течение часа, просто следуя по дороге на север из города мимо Гертона, прежде чем развернуться и вернуться по своим следам. На обратном пути он пробежал на семь минут дольше, но почувствовал себя лучше, размяв ноги. За обедом ему дали ожидаемую порцию дерьма за то, что он "жалкий, скучный шотландский мерзавец’, и пригрозили нанести телесные повреждения его учебником, если он сделает это снова. Даже Эндрю понял, что ему было довольно грустно заниматься в первую пятницу семестра.

Группа из них бродила по ярмарке освежителей, но Эндрю не был заинтересован в присоединении к каким-либо новым клубам или обществам в этом году. Между внебиржевой деятельностью, волонтерством и моделированием он делал многое. Технически он был членом Инженерного общества, но никогда не ходил ни на какие собрания. Группа то исчезала, то исчезала, пока они прогуливались по разным стендам, и когда они ушли, там были только Джастин, Хелена, Эби и Эндрю. В колледже в Южном Паддоке было тихо, и они вчетвером улеглись и болтали. Никто даже не удосужился прокомментировать, когда Эндрю надел свою уродливую шляпу.

“В прошлом году мы были такими же молодыми, пьяными и глупыми, как новички этого года?”

Мог ли Джастин звучать немного старше?

“Я думаю, Найджел был?”

“О, совершенно верно. У него были тяжелые первые две недели”.

“По крайней мере, мы сейчас вдали от большей части резни, хотя в Burrell's есть несколько человек, которые, как мы слышим, возвращаются домой по вечерам”.

Это была Хелена. Джастин на мгновение задумался.

“Тебе нужно время, чтобы привыкнуть к свободе вдали от дома, первые пару недель все были такими сумасшедшими. Когда я проспала лекцию в 11.00, я поняла, что мне нужно взять себя в руки. Кто-нибудь еще?”

“Мне удалось не слишком увлечься. Конечно, было пару тяжелых утра, но я знаю, что я легковес, поэтому стараюсь быть осторожным. К сожалению, существует слишком много ужасных историй о том, что происходит с женщинами, когда они пьяны. Моей проблемой было перевернуться и снова лечь спать утром. ”

Хелена кивнула Эндрю.

“Итак, у меня есть человеческий будильник, который стучит в мою дверь, когда он возвращается с плавания. Если я вытаскиваю свою жалкую задницу из постели, значит, со мной все в порядке. Каждый день в течение всего года ”.

“Каждый день?”

Джастин казался изумленным.

“Разве ты не сделал бы этого для подруги, особенно когда она надевает в постель кружевные ночнушки”.

Он увернулся от удара Хелены только для того, чтобы вместо этого нанести его Аби.

“В этом не было ничего особенного. Иногда на это уходила минута, но она вставала ”.

Джастин просто покачал головой. Эндрю продолжил.

“На курсах естественных наук легче, тебе приходится вставать на лекции и лабораторные. Но последние четыре года учебы в школе я вставал раньше 6.00. Твое тело привыкает к этому ”.

“Иногда я чувствовала, как он выскальзывает из постели сразу после шести. Я просто переворачивалась на другой бок и снова засыпала. Как он это делает каждый день, я не знаю. О, ради бога, Эндрю. Все знают, что мы переспали в прошлом году. Я ценю твою осмотрительность, но противоположная женщина во мне иногда хочет, чтобы ты хоть немного оценила этот факт. ”

Они все рассмеялись, и даже Хелена печально улыбнулась.

“Это одна из вещей, которые мне понравились в Эндрю, когда я встретил его в те первые выходные. Он был самостоятельным человеком и не увлекался бездумным пьянством. Я видел, как он выходил из бара на второй вечер, и там меня окружили эти пьяные школьники, которые все разговаривали с моей грудью. Клянусь, они никогда раньше не видели пару сисек. Итак, я просто вышел, и мы вдвоем пошли прогуляться. Ты когда-нибудь по-настоящему напивался в прошлом году, Эндрю?”

“Хоккейный турнир в конце Михайлова Дня был в пятницу, а внебиржевой розыгрыш "блэк тай" - в субботу, так что в те выходные точно. Я был, вероятно, самым трезвым человеком там, что довольно страшно и грустно, когда я думаю об этом, потому что я был под кайфом. Во всех этих армейских лагерях, куда я хожу, свирепо пьют. Моя бабушка алкоголичка, поэтому это никогда особо не привлекало. И вы все слышали историю о моем первом разе, с тех пор это повлияло на мое отношение к алкоголю. Мне не нужно пить, чтобы разговаривать с женщинами или пытаться вписаться в общество.”

“Ты действительно веришь, что Эндрю?”

В голосе Аби звучал скептицизм.

“Да, хочу. Вы видите это в барах и клубах по всему городу. В самый первый раз, когда я был в Cindies, я закончил тем, что танцевал с женщиной, которая была действительно высокой, почти с меня ростом. Но она была потрясена, это был единственный способ, которым она набралась смелости пригласить меня или кого-либо еще на танец. В итоге мне пришлось наполовину нести, наполовину тащить ее обратно в общежитие, поскольку все ее друзья были крошечными. Затем, когда я вернулся в колледж, Найджел вырубился у ворот, а Привратник раздумывал, что с ним делать. Мы подняли его, а затем нам пришлось уворачиваться от удара галькой. Двое из них были пьяны в стельку в первую неделю. Первое - набраться смелости заговорить с парнем, а второе - просто попытаться вписаться. Что касается меня, я не трезвенник, я пью изрядно, но, как правило, не слишком часто выпиваю больше четырех кружек пива. Но вы меня знаете, я живу по своим правилам, и меня не волнует, что думают другие.”

“И это восходит к раку?”

“Да. После этого какое мне дело, если кто-то подумает, что я ботаник из-за того, что занимаюсь в обеденное время или не успеваю за ‘мужчинами’. Помните, я тренировал женские хоккейные команды в течение двух лет. Я выслушал много дерьма, особенно в первый год, когда я это сделал, от регбистов. Все жалкие имена под солнцем: гомик, педик, слабак, пэнси, ненси-бой, называй как хочешь, меня так называли. Это от парней, которые хватают друг друга в шортах и наваливаются друг на друга. Все, что мне нужно было делать, это проводить четыре часа в неделю с более чем 30 подтянутыми молодыми женщинами в коротких юбках и обтягивающих топах. Я буду принимать обзывательства каждый раз.”

Хотя все смеялись соответственно, Эндрю мог видеть, что все они думали о том, что он сказал. Большая часть истории была хорошо известна, но вы можете слышать историю много раз, и только когда вы готовы слушать, смысл доходит до вас.

“Хотя в то время я об этом не думал, это было проявлением группового мышления. Я не посещал никаких курсов психологии или антропологии или чего-то подобного, но чем больше я вспоминаю об этом, тем больше это, я не знаю, смущает меня, даже немного пугает. Необходимость вписываться, а не выделяться, не отличаться. Интересно, был бы я такого же роста, как Найджел, или был бы заикающимся дураком, который никогда не видел обнаженную женщину, было бы мне так комфортно идти против течения ”.

Они сменили тему, и Джастин угостил их несколькими историями из мира искусства.

“В конце прошлого года я поговорил с папой о том, что был на выставке в Художественном колледже, и упомянул ему, что одна или две работы были неплохими. Сейчас существует что-то вроде бродячего цирка критиков, галеристов и коллекционеров, который объезжает все колледжи, и папа не был в нем много лет. Но он пришел за день до того, как забрал меня в конце семестра, и осмотрел выставку. Ему понравились одна или две работы, но несколько лучших были распроданы новой галереей в Эдинбурге. Я думаю, он собирается посетить ее в следующий раз, когда будет в Шотландии ”.

У Эндрю было ужасное непроницаемое лицо, и он изобразил приступ кашля, чтобы скрыть свой дискомфорт. Ему было бы интересно услышать, что мистер Адамс думает о мебели Роберта Макниша.

“Когда ты впервые пришла сюда, Хелена, ты понятия не имела, какой будет твоя карьера. Год спустя стало ли это понятнее?”

“В прошлом году я отправил несколько статей для Stop Press, и две из них были опубликованы. В этом году я постараюсь регулярно публиковать что-нибудь и посмотрю, сколько из них попадет в газету. Итак, я подумываю о журналистике ”.

Они говорили о возможных карьерных путях, но никто из них не имел ни малейшего представления о том, как пробиться в журналистику. Когда Эндрю оглядывался назад, он иногда поражался, чего они достигли. Это показалось более небрежным и бессистемным. Отсюда ощущение привилегированности и влияния тех, кого вы знаете. Был ли в этом смысл исключения? Конечно. Информация - это сила, и могущественные очень тщательно охраняют и оберегают эту силу. Но когда Эндрю оглядывается назад на то время, он видит, насколько важным было влияние тех, кого вы знали, он получал это много раз, как вы уже читали. Без ресурсов, которые могли бы указать вам правильное направление, часто именно те, кого вы знали, играли ключевую роль в получении работы, смене места работы или повышении по службе. Но это также не было неприкосновенным. Эндрю ходил в частную школу, его родители хотели дать ему как можно лучшее образование. Но с этого момента его жизнь развернулась так, как они никогда не могли себе представить, фактически так, как сложилась его жизнь, и выявила глубоко укоренившиеся проблемы с его отцом. Эндрю был предубежден против людей, которые утверждали привилегии как право, а в Кембридже их было полно. Он усердно работал и считал себя скорее удачливым, чем привилегированным, но, с другой стороны, он был уверен, что преисполнен этого. Затем настала очередь Эби.

“А как насчет тебя, Эбигейл? К чему ведет степень в области компьютерных наук?”

Это было все равно, что слушать самого себя. Эбигейл говорила о компьютеризации мира. Но затем Хелена затронула интересный момент.

“Вы собираетесь использовать компьютеры или собираетесь с ними работать? Судя по тому, как вы говорите, многие вещи станут компьютеризированными. Вы собираетесь стать экспертом по использованию компьютера или собираетесь оставаться на заднем плане и работать в, я не знаю, как это назвать, компьютерной сфере?”

Аби и Эндрю посмеялись над характеристикой Хелены.

“Вы понимаете, что я имею в виду. Я иногда видел компьютер Эндрю включенным, но я не знаю всей правильной терминологии ”.

“Позвольте мне ответить вопросом на ваш вопрос. Зачем вы пишете? Почему вы хотите, чтобы то, что вы написали, попало в статью?”

“Эм, чтобы показать, что я могу. Продемонстрировать свои способности, свой творческий потенциал, что-то в этом роде. Гордость, я полагаю, тоже ”.

“Это ключевое слово, Хелена. Креативность. Мне нравится сидеть и что-то придумывать, создавать что-то из ничего, использовать язык точно так же, как используете язык вы, совершенно разные языки, но тот же мыслительный процесс. И в конце дня я получаю удовлетворение и гордость от того, что что-то продюсирую. Когда я создал свою первую программу, полностью мою собственную работу, а не что-то, что я скопировал или исправил из журнала, я был так взволнован. Маме и папе потребовалась целая вечность, чтобы понять, почему я был так счастлив. Информатика - это сочетание точной науки и творческого искусства. У вас должно быть сильное воображение, чтобы визуализировать решения некоторых проблем, с которыми вы сталкиваетесь на курсе.”

Эндрю никогда раньше не слышал, чтобы это было так хорошо сформулировано. Он был ученым, а не художником, по крайней мере, по его собственному мнению, но здесь Аби был увлечен творческим процессом, который был частью программирования. Он присоединился.

“Джастин, компьютерный код - это искусство?”

Ну разве он не выдернул чеку из ручной гранаты и не бросил ее в костер. Время пролетело незаметно, пока они лежали и страстно спорили взад и вперед, без злобы, по крайней мере, не со стороны Эндрю, одной из первых свободных дискуссий или аргументов, частью которых он был в Кембридже. Ничего не решалось, но это было забавное развлечение теплым днем ранней осени. Вместо face Hall они отправились поужинать, дождались столика в одном из китайских ресторанов города и, наконец, столпились за столиком, рассчитанным на двоих. В первые выходные все гуляли. В конце концов, все они взяли свои тарелки, чтобы поесть, но еда была вкусной, и никому на самом деле не было дела.

“Я не могу сегодня вечером заниматься баром, не хочешь зайти ко мне в номер, в этом году у меня набор, так что места больше. Вино, музыка, открытки, что угодно, только не бар Тринити-колледжа?”

"Набор" - это кембриджский термин, обозначающий, когда в вашем жилье было две комнаты, гостиная и кабинет, а также отдельная спальня. По-прежнему без ванной комнаты или даже туалета. Одна из проблем проживания в зданиях, охраняемых как наследие, заключалась в том, что модернизация водопровода была практически невозможна. Но это означало, что у Джастина было больше места и он мог закрыть дверь в свою спальню, чего не могли сделать трое других.

Они играли в бридж всю ночь, на удивление интенсивно, меняясь партнерами после каждого роббера; никаких смешков. Эндрю чувствовал, что именно такого дня ему не хватало в 1-м году. Это соответствовало образу университета в его сознании, и он был доволен, что все получилось так органично. Конечно, на следующее утро он почувствовал себя гладким, как наждачная бумага. Но после своих упражнений, немного медленнее, чем обычно, Эндрю спустился к бассейну. Медленный темп был идеальным для утра, и он плавал чуть больше часа, позволяя смыть с себя излишества предыдущей ночи. Он пробыл в своей комнате всего две минуты, чтобы повесить принадлежности для плавания и взять книги, прежде чем провести остаток дня в библиотеке. Поскольку заметок было всего два дня, пересматривать было нечего, все сводилось к предварительному прочтению и попыткам продвинуться вперед, где это было возможно.

В те первые выходные он также написал всем, с кем регулярно переписывался. Его мать получила письмо короче обычного, и он начал задаваться вопросом, зачем ему беспокоиться. Эндрю написал Сюзанне, Манон, Элоизе, Джиму и Фрейе. Варианты одного и того же письма. Письмо Сюзанны было коротким, более фактологичным, как и письмо Манон. Элоиза прислала ему забавное письмо в конце лета, оно ждало его там, в колледже, когда он приехал, в нем признавалось, что для нее было освобождением провести пару дней с кем-то, кто не знал, кто она такая. Как обычно, ее письмо с подробным описанием ее жизни, мест, событий, частью которых она была, было во много раз интереснее, чем его собственное. Записка Джиму и Фрейе была короткой, в ней просто сообщалось, что он приедет к ним в следующее воскресенье. Эндрю приедет в обеденное время и успеет на последний обратный поезд. Они обсуждали это время перед свадьбой, так что это было скорее подтверждением, чем чем-либо еще. Он не утруждал себя какими-либо новостями, он расскажет им лично в следующие выходные. Наконец он написал Мэнди Браун, молодой женщине, с которой подружился в школе Адденбрука в первом семестре прошлого года. Это будет четвертое письмо, которое он ей отправил. Сейчас она начинала свой предпоследний класс в школе, и ее последнее письмо было полно вопросов об учебных привычках, о том, что ей нужно сделать перед подачей заявления в Кембридж и тому подобном. Изменение тона за год было заметным, она повзрослела. Так же, как и Эндрю, она не хотела, чтобы ее определял рак, и твердо смотрела вперед, а не назад. Это была приятная доза оптимизма в преддверии его первого вечера у Адденбрука на следующий день.

Между письмами и учебой время пролетело незаметно, и Эндрю вернулся в колледж, чувствуя себя расслабленным и счастливым. Это не имело никакого отношения к перспективе вечера с Аби и ее грязным воображением, честно говоря, вообще никакого.

Ни для кого из них не было необходимости давать определение filthy ни в ту ночь, ни в течение многих недель в будущем. Аби хотела трахаться в разных позах, мысленно наверстывая упущенное. Они ушли из Холла после ужина, и она направилась прямо в его комнату. Она помогла Эндрю раздеться, а затем толкнула его на кровать, бросив при этом полотенце. Стоя на коленях, полулежа у него между ног, Аби пристально смотрела на его член, словно ожидая, что он сработает. Итак, Эндрю напряг лобковую мышцу, и она дернулась, заставив ее подпрыгнуть, прежде чем захихикать. Ее рука была прохладной на его члене, когда она держала его у основания, когда наклонилась и осторожно лизнула нижнюю сторону над ладонью. Она зачарованно наблюдала, как отодвигает его крайнюю плоть, обнажая головку. Еще один лизок, на этот раз к обнаженной коронке, заставил его застонать.

Теперь Эндрю постоянно разговаривал с женщинами о ментальном аспекте секса, рисовал картину словами в их уме и пожинал плоды. Хотя Эби ничего не сказала, обстоятельства заставили Эндрю мысленно подготовиться. Ощущение было одно, но уверенное знание того, что она никогда не делала этого раньше, все это прокручивалось в его голове. Техника, позиция, все это не имело значения. Если женщина толкнула вас на кровать и облизывает и собирается сосать ваш член впервые в своей жизни, тогда ваши яйца будут взбиваться. Возможно, это всего лишь он, но обстоятельства заставили его раскрыться. Эндрю мог видеть интерес в ее глазах. Она баюкала его яйца, на самом деле ничего не делая, просто держа их, когда нежное движение в сочетании с ее языком на его головке заставило его застонав предупредить в последнюю секунду. Во всяком случае, дуга была даже выше, чем в начале недели. Она направила струю на приготовленное полотенце, но последние несколько зерен, которые просто вытекли и капнули ей на руку, вместо того, чтобы вытереть руку полотенцем, она тщательно облизала руку дочиста, оценивая вкус. Она пыталась объяснить свою сдержанность, но Эндрю было все равно, и он притянул ее для поцелуя. Последовала стандартная пантомима ‘ты уверена?’ но поскольку он неоднократно целовал ее, пока она была вся в соке из своей киски, о чем она забыла, вскоре она целовала его без ограничений. Когда она оттолкнулась от него, чтобы встать и начать раздеваться, Эндрю тоже поднялся и встал у нее за спиной.

“Я люблю стоять позади моей партнерши, моей возлюбленной и держать ее в своих объятиях. Обнимаю ее, целую в шею”.

Он продемонстрировал.

“Это позволяет мне шептать ей на ухо, внушать идею о том, что должно прийти ей в голову. Как только ты разденешься, я хочу, чтобы ты легла лицом вниз на кровать и позволила мне желать и ласкать твое тело. Ты почувствуешь мои руки на своих плечах и спине, ты поймешь, о чем я думаю, когда я обниму тебя за талию, когда твои бедра начнут расширяться, я проложу поцелуями путь от твоей шеи вниз к лодыжкам и обратно. Оближи складку в верхней части бедра, прямо под ягодицей, сможешь ли ты контролировать себя, чтобы не поднимать бедра? Я не думаю, что ты можешь это контролировать. Ты из тех женщин с грязным воображением, которые собираются раздвинуть ноги и приподнять бедра. Не так ли?”

Но Аби не хотела долгого медленного поддразнивания, у нее было 19 лет долгого медленного поддразнивания. Поэтому, когда она легла на кровать, Эндрю скользнул на спину между ее ног. К тому времени, когда он оказался между ее бедер, ее бедра и задница оторвались от кровати, и он без промедления скользнул прямо под нее. Долгое шипящее ‘йессссс’, когда Эндрю схватил ее за щеки и направил на свой язык, было подтверждением того, что он поступил правильно. Аби была возбуждена, и Эндрю некоторое время лежал, наслаждаясь, прежде чем почувствовал, как она толкает его в макушку.

“Трахни меня, Эндрю. Поторопись”.

Леди должна получать то, что хочет леди. Первая попытка догги с Аби закончилась веселым провалом: несоответствующий рост, согнутые колени и несвоевременные толчки.

“Я думал, у тебя это хорошо получается?”

Ой. Несмотря на свою потребность, Эби все еще улыбалась. Перевернув ее на спину, обычное обслуживание возобновилось. Лучший момент? Выражение лица Аби, когда ее настиг первый оргазм, момент ‘о боже’, испуганное лицо, прежде чем она выгнула спину. Две минуты спустя, с небольшой помощью диддла, они закончили вместе. Утилизация и уборка заняли всего минуту, и Эби лежала рядом с ним, ее задница в его руках, как и у многих других. Она была в счастливом настроении.

“Во всех этих любовных романах никогда не говорится о простых вещах, таких как разный рост, высота кровати или тому подобное”.

Она просто кипела.

“Как ты обычно справляешься? Я хочу попробовать это снова”.

“Я часто сгибаю колени, кровать повыше, это лучшая кровать, у меня дома в спальне высокий каркас кровати, ты делаешь все, чтобы это сработало. Часто в итоге я держу тебя в воздухе, особенно в конце. ”

Эндрю был поцелован очень быстро.

“Я не могу дождаться. Спасибо, что поняла, что мне не нужно было медленное наращивание сегодня вечером”.

Ему было интересно, будет ли каждое воскресенье таким, поскольку Эби избавлялась от накопившегося за неделю возбуждения. Он предположил, что это будет зависеть от того, найдет ли она другие выходы. Она практиковалась в безопасном натягивании презерватива, прежде чем снова встать на колени и опуститься на него. В прошлый раз он был неподвижен до самого конца, но на этот раз они оба трахали друг друга. У Эби была замечательная полная грудь, но с крохотными сосками. Эндрю убрал руки с ее бедер и начал играть с ними, дразня их, отрабатывая различные движения, чтобы увидеть, что увеличивает ее удовольствие.

“Я чувствую легкое покалывание, когда играю с ними, Эндрю, но обычно они довольно тупые и немеют. Я чувствую, что ты играешь с ними, но на самом деле это ничего не дает мне. Положи руки мне на бедра и держись.”

Аби знала свое собственное тело, когда жестко оседлала его, прежде чем рухнуть ему на грудь. Они лежали так, все еще соединенные, несколько мгновений. Осторожно держа Эби за бедра и задницу одной рукой, Эндрю использовал другую руку, чтобы подтянуть их к кровати, умудрившись принять сидячее положение, не разваливаясь на части. Растерянный взгляд Аби сменился широкой улыбкой, и они целовались и трахались, трахались и целовались, ее руки обвивали его шею и плечи, он баюкал ее задницу. В последний раз, когда они кончили, это было скорее приятно, чем взрывоопасно, и Аби прислонила голову к его груди. Он несколько минут держал ее в молчании.

“Ты действительно не против, что я жадный?”

“Да. И, честно говоря, Эби, даже если бы я и не был, это важно для тебя. Это твоя жизнь, и тебе нужно разобраться в мужчинах, сексе, отношениях и всем таком. Я все еще узнаю об этом и о себе. У меня что-то вроде синдрома белого рыцаря, я хочу защитить женщин. Отчасти это из-за моего роста, но я не встречался с женщинами, которые были сексуально активны рано и часто, которые знают силу секса, особенно ту власть, которую он может оказывать на мужчин. Секс как акт должен быть для меня чем-то большим, чем биологическая разрядка. Мне должен нравиться человек, с которым я рядом. Мне нужно знать человека, с которым я. Думаю, именно поэтому у меня был только один секс на одну ночь за всю мою жизнь. Я трахался с несколькими людьми только один раз, но я знал их всех до того дня, о котором идет речь.

“Ты должен быть жадным сейчас, пока можешь. В течение срока, в течение месяца, ты можешь решить прекратить это. Это не помешает мне быть твоим другом. Я расстроен на себя за то, что не приложил усилий, чтобы узнать тебя лучше в прошлом году. Весь год было бы лучше иметь возможность общаться с тобой. ”

“Я не так уверен, Эндрю. Даже если бы мы этого не делали, ты действительно думаешь, что мы могли бы сидеть и болтать, как прошлой ночью, а потом ты мог бы пойти в соседнюю комнату и трахнуть Хелену, все время зная, что я слушаю? Я думал об этом прошлой ночью. Я не уверен, что смог бы пожелать Хелене спокойной ночи и пойти сюда с тобой. И определенно не в свою комнату. Хотя мы находимся на совершенно разных лестницах, у нас с Хеленой общая стена. Я имею в виду, что в среду мы бездельничали, пока она и Педро не разошлись по своим комнатам.

“Ты научил Хелену осмотрительности, ты самая скрытная душа во всем чертовом колледже. Я слушал, как она рассказывала историю о тех первых выходных, когда она ушла с тобой из бара. Я знаю, чем закончилась та ночь, черт возьми, я так волновался за нее, что на следующий день спросил, все ли с ней в порядке. ”

Эби на мгновение остановилась.

“Я люблю, чтобы обо мне не сплетничали, быть сдержанным, но я также горжусь тем, что нахожусь здесь, горжусь вами. Я борюсь с этим разделением. На прошлой неделе, когда ты говорил о моем "просто охуенном" виде, я представила, как на следующее утро мы с тобой идем в холл завтракать. Не совсем рука об руку, но гордо шагаем рядом с тобой, демонстрируя миру, что мы сделали. Я потрясен и возбужден одновременно, и я не уверен, что могу сказать вам почему. Но как фантазия, она хороша. ”

Она снова остановилась.

“Это легкая часть, Эндрю. Как ты сказал, трахаться может каждый. У меня грязное воображение, и я уверен, что у тебя оно еще грязнее, поэтому я знаю, что собираюсь пройти аспирантуру по траханию ”.

Он фыркнул на ее аналогию.

“Сложнее будет разобраться во всем, что касается чувств, статуса, честности, любви в сравнении с сексом. Разговоров будет больше, чем траха”.

“Пойдем, приведем себя в порядок. Ты хочешь остаться? Я встану в 6.15 и вернусь сюда незадолго до 8.00”.

“Я бы хотела. В прошлую среду я отлично выспалась, хотя до этого это был первый раз, когда я спала с мужчиной, например, заснула с ним в постели. Я поднимусь в свою комнату, когда ты отправишься на пробежку.”

Закончив в ванной, они скользнули в постель. Было не так уж поздно, и Эби хотела продолжить разговор, они обе хотели продолжить разговор.

“Я думала о том, почему я должна быть жадной. Мне нужно научиться общаться с более нормальными мужчинами ”.

Эндрю фыркнул.

“Да, я знаю, мистер Ненормальный. Но это правда, Хелена не сказала этого так подробно, но я думаю, она пытается понять, на что похожи настоящие свидания с кем-то. Мы вернемся к вам, но посмотрите вокруг на это место. На уровне бакалавриата две трети составляют мужчины, и еще больше - аспиранты, а стипендиаты на 95% состоят из мужчин, белых стариков. Тринити - это Кембридж, если только вы не учитесь в Ньюнхэме или одном из женских колледжей. Черт возьми, в этом году в Пембрук принимают только женщин, в Питерхаусе и Магдалине по-прежнему только мужчин. Ты знаешь, какое у меня было прозвище в прошлом году здесь, в колледже? Непорочная ледяная королева. Поскольку я не реагировала на бесконечные грубые попытки затащить меня в постель ото всех, от аспирантов до первокурсников, я явно была девственницей или сукой, а может, и тем и другим. Я слышала, что было соревнование, кто наконец сможет переспать со мной. Это раздражало и пугало меня. Знаете ли вы, каково это - остановиться после двух рюмок? Всегда проверяйте, чтобы рядом была Эмма, или Хелена, или еще какая-нибудь женщина, чтобы я был в безопасности? Ближе к концу семестра Великого поста я задумался, не совершил ли я ошибку, приехав сюда. Неправильный курс и неправильное место. Но я люблю то, что я делаю, люблю интеллектуальный вызов программирования. И когда Эмма бросила меня, чтобы проводить время с Питером, это означало, что я переключился на Навью и Хелену. Они мне очень помогли. У Навьи такое отношение "не связывайся со мной", с которым мне нужно было быть рядом, но это были также два человека, с которыми я сблизился и с которыми я мог поговорить обо всем этом. Что значит быть женщиной в здешних краях, как адаптироваться, выжить, процветать здесь. Было много дискуссий из-за слишком большого количества бутылок вина. Тебе приходилось вести себя как мужчине, чтобы добиться успеха? Как выглядит успешная женщина? Кто наши образцы для подражания? Тэтчер - такая поляризующая фигура ”.

“Вы не рассматривали возможность поступления в один из женских колледжей?”

“Да, я ходил на Дни открытых дверей и в Ньюнхэм, и в Нью-Холл, но упрямая часть меня хотела добиться успеха где угодно. Тринити - сердце зверя, так много истории, так много Нобелевских премий, почему, черт возьми, я не должен присутствовать здесь? Итак, я приехал сюда и провел большую часть первых двух сроков, сожалея об этом и вроде как ненавидя это. Но третий срок был лучше, в нем было меньше общения и времени с Хеленой и Навьей ”.

Эндрю лежал и слушал, когда она снова сделала паузу.

“Многие наши дискуссии были о мужчинах, о том, чего мы хотели от мужчины, что нам нужно было иметь, как мы хотели, чтобы с нами обращались. Все в таком роде. Это помогло во многих отношениях, но в других смутило нас. Мы все говорили, что хотим кого-то, кто относился бы к нам как к равным, как к партнеру, не принимал нас как должное и не принижал. Как сказала Навья, ей нужен кто-то, кто понимает, что она умная женщина, которая хочет долгой профессиональной карьеры, а не кто-то, кто впечатлен тем, что она поступила в Кембридж, но все еще не хочет иметь ничего общего с подгузниками и ожидает, что ужин будет на столе. Здесь много такого отношения. Женщины совершенно счастливы быть здесь, получать ученые степени, но все еще придерживаются устаревших традиционных взглядов на семейную жизнь ”.

Эндрю слушал внимательно, но не понимал, к чему все это клонится и какое это имеет отношение к нему или к их ситуации. На этот раз, однако, он промолчал.

“Мы говорили о разных мужчинах, которых знали в колледже и на наших курсах. Неизбежно подошел ты. Сначала тебя считали чем-то особенным, слишком хорошим, чтобы быть настоящим парнем. Ты был дружелюбен со всеми, наслаждался женской компанией, относился к Навье не иначе, чем к Хелене, вплоть до того, что подарил им обеим шарфы. Всегда было много шуток о том, почему таких парней, как Эндрю, больше нет. Но Хелена говорила о тебе как об очень целеустремленной, скрытной душе. Она в фантастических подробностях описала, каким страстным ты можешь быть, когда остаешься один. Но она также говорила о том, что ты был очень пассивным, всегда позволял ей задавать темп, не был требовательным. И вот тут мы все безнадежно запутались, потому что ты был милым парнем, уважал женщин и ничего от них не требовал. И все же внезапно, каким-то образом, этого оказалось недостаточно. Ты был чистым холстом, на котором мы могли нарисовать все, что угодно, но ты также был и этим отдаленным шифром. На самом деле тебя никто не знает, ты невероятно хорош в том, чтобы держать людей на расстоянии. Ты сам это говоришь, ты живешь по своим собственным правилам. В конце Хелена назвала тебя страстным, но бесчувственным. В тебе столько страсти, я лежу здесь, зная это из первых рук, а также услышав все об этом в прошлом году от Хелены, но ты скрываешь свои эмоции. Вы с Хеленой не были парнем-девушкой, но она чувствовала, что должна рассказать вам с глазу на глаз о встрече с Эдвардом.

“Эндрю, я не знаю, что все это значит. Я здесь болтаю еще хуже, чем ты, но я бы хотел, чтобы ты больше расстраивался из-за моей жадности. Я лежу здесь обнаженная в твоих объятиях и говорю о сексе с другими парнями. Это то, чего я хочу от тебя, это то, чего Хелена хотела от тебя в прошлом году, но она была разочарована тем, что ты не была больше расстроена из-за Эдварда, точно так же, как я разочарован тем, что ты не стала более собственнической, это неправильно, но что-то в этом роде.

“Послушай, многое из этого противоречиво и даже взаимоисключающе, но ты очень осторожно относишься к своей жизни, в том числе очень эмоционально. Я хотел бы знать немного больше о настоящем Эндрю, я знаю, что Хелена знает то же самое, и что ты хотя бы немного разрушил стену. ”