Пушкин и декабристы

165

века, который по таланту своему предназначен для высшего; политика становится производной от морали - и в адрес великого поэта произносятся суровые и несправедливые инвективы.

Итак, считаем, очень и очень вероятным:

1. Что в рассказах Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина (судя по заметке Горбачевского) фигурировали какие-то подробности о любовных приключениях Пушкина, без сомнения, преувеличенные и приукрашенные досужей молвой.

2. Что Муравьев-Апостол, Бестужев-Рюмин, Горбачевский и другие декабристы, находившиеся под Киевом, были предубеждены против личности великого поэта вследствие известной разницы морально-этических установок у последовательных декабристов и широкого круга прогрессивных мыслителей и деятелей.

3. Что это предубеждение, определенная «социальная репутация» Пушкина для части членов Южного общества были усилены злобной клеветой, шедшей из одесских источников, вызывавших доверие у декабристов.

4. Что Пушкин немало знал и еще больше догадывался о тех, кто «посвящал друзей в шпионы».

Последнее обстоятельство нельзя недооценивать. О тяжелейшем душевном состоянии Пушкина в момент приезда в Михайловское свидетельствует сам поэт; исследователи обычно указывают на унизительность грубой ссылки, обрывавшей многие личные нити и ухудшавшей общественное положение Пушкина. Все это, конечно, верно. Однако, перечисляя темные обстоятельства, одолевавшие Пушкина в 1824 году, нужно учесть как очень серьезный фактор и те «материи», о которых мы ведем речь. Поэт в то время оказывается один на один с тяжелой клеветой, которой, как мы видим, верили некоторые достойные люди. И, конечно, Пушкин знал много такого, чего мы не ведаем и что обобщается в строках о «горьком, небратском привете» «иных» друзей.

Как бороться с клеветой? Вызвать на дуэль, убить «невидимку»? Но этим ничего не рассеять, не доказать. Или - молчать, не оспоривать?

При высочайшем чувстве чести и нервной ранимости поэта - ситуация была печальной и опасной. Мы ее, может быть, недооцениваем - а это ведь было похоже на