Пушкин и декабристы

272

похожий на ту ситуацию, что образовалась у Пушкина с Пущиным. Полупризнание лицейского друга, естественно и быстро вызывает сходные ассоциации: близкие, самые искренние, дружеские отношения В. Раевского и Пушкина (Кишинев, начало 1820-х годов), но в то же время довольно существенные споры, призыв Раевского:

Оставь другим певцам любовь,

Любовь ли петь, где льется кровь…

Пушкин, предупреждающий Раевского о грозящей опасности, и в то же время не знающий, лишь догадывающийся о подлинных глубоких причинах преследования «первого декабриста» ¹.

Все это чрезвычайно сложно и должно быть проанализировано особо. Повторим только, что между Пушкиным и Тираспольским арестантом - дружеское доверие, но в то же время разница путей, конспиративное умалчивание упорного Владимира Федосеевича. Прочитав присланные из тюрьмы стихи Раевского («Как истукан, немой народ под игом дремлет в тайном страхе…») - Пушкин, по словам Липранди, говорит: «Это не в моем роде, а в роде Тираспольский крепости, а хорошо…» ² То же самое поэт мог бы повторить, познакомившись с существенными суждениями Рылеева, Пестеля, Пущина.

Из «Записок…» Пущина видно, что вопрос поэта о Раевском остался без ответа, ибо Пушкин продолжает: «Впрочем, я не заставляю тебя, любезный Пущин, говорить». Однако И. И. Пущин в самом деле только в общих чертах был осведомлен насчет дела Раевского, арестованного еще в феврале 1822 года. Кишиневская ячейка была, как известно, довольно самостоятельной по отношению к южанам и северянам, представляя свою деятельность продолжением «Союза благоденствия» («Зеленой книги») ³.

Обратим внимание на фразу Пушкина: «Верно, я этого доверия не стою - по многим моим глупостям». Очень

¹ Поэт случайно слышит разговор генерала Сабанеева с Низовым о предстоящем аресте Раевского и вовремя предупреждает его. Раевский, очевидно, успел уничтожить «компрометирующие» бумаги (см.: «Воспоминания В. Ф. Раевского». - ЛН, т. 60, кн. I, с. 75-80, а также ЛН, т. 16-18, с. 657-666).

² См.: «Русский архив», 1866, стлб. 1446-1452.

³ Рылеев вскоре сообщит Завалишину о Раевском почти теми же словами, как Пушкин (по записи Пущина): «Майор Раевский третий год сидит в крепости, а не открыл никого из своего общества. Да притом и общество в России не одно» (ВД, т. III, с. 258).