Рискованно делать широкие выводы о взглядах великого поэта по отдельным фразам, отрывочным дневниковым записям его друзей. Полезнее присмотреться к их позднейшей полемике.
Составляя записки по дневнику более чем сорокалетней давности, Липранди был весьма осторожен и стремился замаскировать декабристские связи своей молодости.
Горчаков, как отмечалось, не утратил прогрессивные идеалы. Этого воспитанника известной московской муравьевской школы колонновожатых 1 прекрасно описал П. С. Шереметев.
«Среди друзей Пушкина есть один, нисколько на других не похожий. Это В. П. Горчаков. Он не блистал каким-либо выдающимся талантом или особым дарованием. Близость его к Пушкину чисто нравственная, и недаром поэт дал ему прозвище «душа души моей». В. П. Горчаков человек редкой доброты, и от всей его личности веет теплом и любовью. Он подбирает в сани на большой дороге пьяного замерзающего человека и возвращает к жизни, он жалеет слуг из цыган-молдаван, закабаленных у местных бояр, и называет их «полунеграми» и сам никогда не кричит на свою крепостную прислугу. В трудные минуты ссужает Пушкина 2 т. руб. и выручает поэта ‹…› С нищими делится последней копейкой. По натуре пылкий и восторженный, любящий чтение и беседы, он вращался среди тронутой революционными идеями военной молодежи Тульчина и Кишинева и был близок к будущим декабристам. Возможно, что он был на грани, но остался вне заговора, увлекаясь мистической стороной движения, тогда столь сильною. По отзыву современника, Горчаков затрагивал «самые серьезные предметы человеческого мышления», но «понимал их сердцем» - и вот причина, что чужим людям он порой мог казаться каким-то юродивым. Он любил искусство, музыку, писал стихи, из которых иные напечатаны, другие сохраняются
1 Училище, готовившее офицеров для Генерального штаба, основанное и руководимое генералом H. H. Муравьевым и содержавшееся за его счет. Из школы колонновожатых вышло немало передовых, способных военачальников. Среди окончивших оказалось двадцать четыре члена декабристских тайных обществ.